Капитали$т. Часть 5. 1991 (СИ)

Глава 12

Зарабатывание денег — та же азартная игра. Процесс очень увлекательный, адреналиновый. А для советских людей — особенно. Столько лет воздержания, столько лет разговоров о том, что деньги — зло, а стремление к материальным ценностям — мещанство… И вот теперь простые и не очень простые советские люди дорвались! Глаза загорелись, сердца затрепетали, начали зарабатывать дико, безудержно, как на золотых приисках и алмазных копях… Впрочем, СССР и был в каком-то смысле золотым прииском, где немыслимые состояние валяются буквально под ногами, нужно только нагнуться и подобрать. Но в том и проблема, что возможность эту — нагнуться и подобрать — видели далеко не все.

Я читал в «Огоньке» интервью с великим Германом Стерлиговым, владельцем и устроителем первой советской биржи. Читать было интересно даже непосвященным… а мне так и вдвойне интереснее — я-то, в отличие от непосвященных, знаю, что произойдет с господином Стерлиговым через каких-нибудь несчастных двадцать лет… «Не скучно ли вам работать только ради денег?» — недоумевает корреспондент «Огонька». И Герман Стерлигов пафосно отвечает: «Мы с вами по-разному понимаем деньги. Вы понимаете их как возможность лучше жить. А я как возможность придумывать новые проекты и делать новые дела». Но зато он честен. На вопрос — что собой представляет биржа, честно отвечает, что понятия не имеет. Правда, с оговоркой — он понятия не имеет, что такое настоящая биржа, свою «Алису» же оценивает вполне адекватно — как пародию на настоящую биржу. Что интересно — уже тогда он собирался купить землю в двухстах пятидесяти километрах от Москвы и… построить там «маленькую западную страну». Я читал и думал о том, насколько странная штука — судьба. И как это странно, когда человек становится собственным антагонистом… как бы сам опровергает собственное существование. Есть в этом что-то… очень неправильное и даже страшное. Страшно, когда внутреннее наполнение человека полностью меняется, сам человек словно исчезает, растворяется в себе новом…

Заставил усмехнуться меня и корреспондент «Огонька», который, оценивая возможности Стерлигова, пишет о том, что дневной оборот «Алисы» аж двенадцать миллионов рублей! Целых триста тысяч долларов по черному курсу. Обнять и плакать, как говорится. Можно вычислить и примерную маржу Германа Львовича — около пяти процентов оборота. Плюс торговля «брокерскими местами» по полмиллиона за штуку. Минус накладные расходы, крыша, доля соучредителям, взносы чиновникам. Так что, да, тысяч десять-пятнадцать «вечнозеленых» в день Герман Львович имеет. Молодые Сережа Мавроди и Миша Ходорковский снисходительно улыбаются. Но вообще, неплохие деньги для Москвы периода конца Советского Союза и для парня двадцати четырех лет отроду. На два года старше меня.

— Люся, а ты почему в нашей фирме работаешь? — с улыбкой спросил я секретаршу, которая принесла чай. — Только из-за денег?

Люся удивленно посмотрела на меня.

— Деньги — это, конечно, хорошо, — сказала она. — Но не только это. В прошлом году у меня сын заболел… и Сергей помог… в общем, сына положили в номенклатурную больницу. В хорошую! Но и зарплата, конечно. И коллектив у нас… У меня подруги в разных местах работают, такие гадости о работе рассказывают! У нас такого нет!

— Большая дружная семья, — кивнул я.

— Напрасно иронизируете, — строго сказала Люся. — Это большая редкость, чтобы хороший коллектив! Ну и деньги, конечно…

— Зарплаты хоть хватает? — спросил я. Если уж разыгрывать роль доброго босса, так разыгрывать до конца!

— Хватает, — улыбнулась Люся. — Вы посоветовали деньги на книжке не держать, спасибо! И с тем обменом, будь он не ладен! — помогли… А у людей столько пропало!

— Да ладно, — смутился я. — Пустяки какие. Спасибо за чай! А бабки наличные вообще не держи. Покупай, что есть возможность.

Люся лучезарно улыбнулась и покинула кабинет. А я вновь задумался. Я очень мало чем могу помочь своим сотрудникам. Той же Люсе. Что я могу ей посоветовать, как сохранить ее скудные капиталы? Купить доллары? Это все еще статья. Купить золото? Золото под ювелирной мафией. Да и не так велики ее сбережения… Все устроено так, что, не нарушая закон, наша Люся может только медленно нищать, честно сберечь свое она не имеет возможности.

Мы с Матвеем и Серегой сидели в недавно открывшемся баре под названием «Барсук». Бар открыл бывший ответственный работник, который по долгу службы часто бывал за границей, где и посещал подобные места, так что все было сделано цивильно, а ассортимент напитков и вовсе поражал воображение. Но и цены, конечно, соответствовали.

Матвей сосредоточенно пил «Кока-колу», а Серега рассказывал.

— Короче, появились они где-то полгода назад. Давид Абхазец их пригласил. Слышали про Давида?

— Не только слышал, но и дело имел, — сказал Матвей.

Лично про этого великого деятеля слышал впервые и вопросительно посмотрел на Матвея.

— Какой-то деловой из Абхазии, — сказал он. — В восемьдесят девятом оттуда уехал. Прикиньте, интуиция у человека⁈ Работал на автобазе вроде бы снабженцем. Через полгода — замдиректора! Еще через полгода — директор!

— Потрясающий карьерный рост, — согласился я. — А чеченцы каким боком к этому всему?

— Сейчас дойдем, — ответил Матвей. — В прошлом году они сделали кооператив и все имущество автобазы туда слили, в аренду типа. А там двадцать новеньких фур «Вольво», не считая остального!

— Нормально, — кивнул я. — Чувствуется масштаб!

— Сейчас это частное предприятие «Кавказ», перевозками занимается, — продолжил рассказывать Матвей, — но там не только перевозки, несколько магазинов у них в центре, еще вино разливают где-то на «Шанхае»… Из Грузии везут, а здесь разливают и торгуют. Только сейчас перевозки — это опасная тема. — Матвей усмехнулся. — По дорогам разбойников полно, фуры грабят, без охраны никак. Сначала этот Давид к нам обратился, чтобы пацаны грузы его охраняли. Месяца три, наверное, работали…

— Платил нормально? — спросил я.

— Нормально, — подтвердил Матвей. — Но потом от наших услуг отказался.

— Вот потому и отказался, — сказал Серега, — что чеченцев привлек! Они теперь его грузы охраняют и все остальное тоже.

— Понятно, — сказал я. — Только непонятно вот что — чеченцы с ведома этого Давида бурную деятельность развели? Или это их личная инициатива?

— Похрен, — сказал Матвей свирепо. — Если он их подтянул, то он и в ответе. Вот и пусть отвечает.

— Чего делать будем? — спросил я.

Матвей начал вполголоса рассказывать…

В тот же день у меня был тяжелый разговор с Николаем Николаевичем и прокурором Леней. Доблестным правоохранителям совершенно не нужен был шум.

— Бабки любят тишину, — внушал мне Николай Николаевич, опустошив полстакана коньяка. — А большие бабки, любят мертвую тишину, Алексей! Чтобы как на кладбище! Чтобы слышно, как лист на землю падает! А ты чего хочешь? Ты хочешь на весь город шороха навести? И так в городе постреливать часто стали! Не дело! Шум внимание привлекает, оно тебе надо⁈

— Что же делать, если разгул преступности? — улыбнулся я. — Славные наши органы не справляются, все пущено на самотек!

— Ты это брось, — посуровел Николай Николаевич. — Органы, чтоб ты знал, не просто работают, а пашут! На разрыв! До изнеможения!

— Буквально падают от изнеможения, — ехидно подтвердил прокурор.

— Ваши тоже хороши, — недовольно ответил ему Николай Николаевич. — Мои менты не виноваты, что народ озверел! Воровство повальное, изнасилования. Мокруху регистрировать не успеваем. А еще и ты мне тут межнациональный конфликт устроишь! Ты-то, Леня, чего молчишь?

— А я не молчу, — сказал прокурор пьяно, — я тебе скажу, Коля, парень правильно говорит! Оборзевших нужно на место ставить! А если его самого замочат завтра? Как этого вашего… урку… как его?

— Немца, — подсказал Николай Николаевич.

— Во-во, — кивнул прокурор. — Надо разбираться, одним словом. Чего там у него, автобаза? Гаражи с новыми фурами?

— Есть такое дело, — подтвердил я, с надеждой глядя на прокурора.

— Ну вот, — улыбнулся прокурор. — Зачем этому Давиду так много новых машин? Давай сделаем так. Пусть ваши там… пошухерят немного. Понимаешь?

Я кивнул.

— Вот и молодец, — снова улыбнулся прокурор. — Пусть пошухерят, а после шухера мы подключимся. Посмотрим, что там у фирмы «Кавказ» с хозяйственной деятельностью, как дела обстоят… Движение средств по счетам, злоупотребления всякие… А?

— Это имеет смысл, — согласился я. — Но как быть с чеченами?

— Решайте, — пожал плечами прокурор. — Мне вас учить?

— Они нарешают… — недовольно сказал Николай Николаевич. — Они нарешают, а мне опять выволочку по министерской линии?

— А и хрен с ней, с линией, — махнул рукой прокурор. — Или в генералы метишь?

— Короче! — Николай Николаевич рубанул рукой воздух. — Чеченов этих на ровном месте я закрыть не могу.

— Первый раз, что ли? — снова съехидничал прокурор, но Николай Николаевич не обратил внимания.

— Что они Немца замочили — вилами на воде писано. Будет конкретное дело, всегда пожалуйста. У нас тоже непросто сейчас, на мое место желающих столько, что… только и ждут, чтобы прихватить на чем-то!

— Дружный и сплоченный коллектив советской милиции, — издевательски сказал прокурор.

Николай Николаевич посмотрел на меня и от взгляда его повеяло холодом.

— Если сами этот вопрос захотите решить… что же, тут я ни запретить, ни разрешить не могу. Делайте, как посчитаете нужным. Только сразу ищите козла отпущения. Кто сидеть за чужие грехи пойдет. Понятно?

Мне было понятно.

— Да, Николай Николаевич, — сказал я грустно, — такой подставы, честно говоря, не ожидал. Думал, что у нас полное сотрудничество.

— Молод еще разговоры разговаривать, — сурово ответил он. — Вам дали возможность — работайте.

— А кстати… — оживился прокурор. — Что там с сахарным заводом вытанцовывается?

И я стал рассказывать о том, что там с сахарным заводом, но им было неинтересно…

Через несколько дней на крупнейшей городской автобазе случилось несчастье. Загорелся гараж, в котором находилось несколько грузовиков «Вольво». И гараж, и грузовики выгорели буквально дотла, но, к счастью, без человеческих жертв. Фирма «Кавказ» подсчитывала убытки, но этим убытки не ограничились. Через несколько дней после пожара на автобазе, заполыхало в другом месте. Загорелся принадлежащий все тому же «Кавказу» склад и тоже полностью выгорел.

После второго чрезвычайного происшествия на «Кавказ» нагрянула прокурорская проверка, которая, конечно же, нашла самые разные нарушения. Деятельность фирмы была блокирована.

Мы ехали на встречу с воровским положенцем Зимой. Ехали не в ресторан, а на заброшенный стадион зарытого спортивного интерната. Встреча была назначена в безлюдном месте, это свидетельствовало о натянутых, мягко говоря — не дружеских отношениях. Очень мягко говоря… Криминальный мир подозревал Матвея в убийстве Немца, и все знали о том, что Матвей связан с нашими структурами.

— Не нужно было вам ехать, — сказал Матвей, когда мы были на полпути к стадиону. — Лишний риск. Сами бы съездили, объяснили. Не в первый раз…

— Не парься, — ответил я ободряюще, — кашу-то мы заварили, а не ты. Вот и будем расхлебывать.

— Тут вопрос, — сказал Матвей, — взял Зима бабки у Абхаза или не взял?..

— Взял или не взял, вот в чем вопрос! — сымпровизировал я. — Говорю, не парься! Если даже взял, съехать ему будет непросто… Особенно, если много народа с собой приведет. Как перед своими потом оправдается?

— А он точно толпу сейчас приведет! — развеселился Валерик, который сидел рядом со мной на заднем сидении «Ауди». — Я слышал про этого деятеля, он по жизни не особо смелый. Да и на нас произвести впечатление постарается. Главное, чтобы шмалять с перепугу не начали.

— Не-не! — покачал головой Матвей. — Это же «синие». Они языком почесать любят, сейчас вам причешут про «порядочно — непорядочно»… Лекцию прочитает, сто пудов.

К стадиону спортинтерната мы подъехали на трех машинах, всего вдесятером. Подъехали вовремя, но там нас уже ждали — собравшихся было по меньшей мере в три раза больше.

— Йес! — воскликнул Валерик радостно. — Говорил же, Зима толпу приведет! Где он сам, кстати? Я его в рожу не знаю…

— Вон он, длинный в сером плаще, — махнул рукой Матвей. — Все, выходим! Леха, говоришь, как условились. Не нервничайте, если до махача дойдет — эта толпа нам на пять минут делов. — Матвей был самоуверен

— Так у них железки у каждого, — усомнился Валерик. — Не, махач не катит. Даешь дипломатию!

Зима оказался высоким мужчиной с помятым отечным лицом и пронзительным взглядом. Лет ему можно было дать тридцать пять, а можно было и пятьдесят.

— Спортсмены приехали, — усмехнулся он не дружелюбно, но и не агрессивно. — Здорово, спортсмены! Чего звали, рассказывайте.

— Расскажем, — сказал Матвей, в расслабленной позе которого чувствовалось скрытое напряжение. — Вот, наш товарищ. Он расскажет.

— Ну рассказывай, товарищ, — снова усмехнулся Зима. — Я так понял, речь о покойном Немце пойдет?

— Все верно, — сказал я. — Речь пойдет о покойном Немце, с которым мы нормально общались и поддерживали отношения. Вы все в курсе, что некоторое время назад у нас возник конфликт с «чехами» на рынке?

— Ну слыхали, — подтвердил Зима.

— Ребята невежливо себя вели, — продолжил рассказывать я, — получили немного по заслугам. А их старшего мы отправили к Немцу, чтобы он с ним разобрался. Ведь рынок это его территория по уговору.

— Да такое каждый день по сто раз, — сказал Зима скептически. — К Немцу все время на разбор кого-то тянули. Чего ты хочешь сказать, что это «чехи» его грохнули?

— Недавно «чехи» приехали в наш офис, — продолжил я, игнорируя вопрос Зимы, — просили денег. Ну и, как у них водится, угрожали. И состоялся у нас любопытный разговор. — Я замолчал.

— Ну и че за разговор? — безразличным тоном спросил Зима, в глазах которого свернуло любопытство.

— Сейчас. — Я махнул рукой сидевшему в «Ауди» Валерику. Валерик вышел из машины и направился к нам. В руках у него был японский двухкассетник.

— Предлагаю всем послушать, о чем мы говорили, — громко объявил я. Движимые любопытством парни столпились вокруг нас. Валерик нажал на «PLAY». Из японских динамиков полилось:

'- Меня Алексей зовут.

— Абу. А вы неплохие ребята, не испугались. Приятно удивили.

— Отбоялись свое. Послушайте, Абу… Вы же понимаете, что денег мы никаких не дадим? Это я вам говорю абсолютно точно. И всю эту херню с угрозами — убьем, зарежем и прочее… я это слушаю уж пятый год. Честно скажу, надоело.

— Все так говорят. Все говорят — не дадим денег. Грубят, посылают, все смелые на словах. Ничего, никто никуда не делся. А если кто-то мешать начинает, то поступаем как с этим «синим» у кабака.

— Понятно. Получается, что или мы вам платим двадцатку «зелени», или война? Из-за стоимости двух иномарок будем друг друга убивать?

— Не понял ничего. Молодой еще. Но так и быть, я расскажу, молодых учить нужно. Мы за вас узнавали, за вашу фирму. Мне не нужно тебя убивать, молодой. Понимаешь? Мне нужно, чтобы ты заплатил деньги. Даже не так важно сколько!

— Потому что, если мы заплатим, то другие и подавно никуда не денутся.

— Молодец! Быстро соображаешь! Я только намекнул, а ты сразу все понял!'

Запись закончилась и Валерик нажал на «STOP».

Нам удалось произвести впечатление на собравшихся. Сначала гробовая тишина — секунд на пять. А потом собравшаяся толпа взорвалась! Дикий мат, горящие ненавистью глаза и готовность прямо сейчас ехать и вершить суд и расправу! Зима молчал, вид у него был задумчивый…