Неприкаянный 2. Камешек в жерновах

Глава 28

Только вперёд

Мы всплыли на перископную глубину, когда по ощущениям достаточно отдалились от японского крейсера. Как и ожидалось, противник не обнаружился. Только шлейф дыма у близкого горизонта. Ну а чему удивляться? При столь незначительной высоте наблюдателя его линия проходит в неполных четырёх верстах, крейсер же успел уйти куда дальше, если не видно даже труб и мачт.

Едва всплыли, как я тут же взялся за установку стремянки. За горизонтом видны множественные дымы, но кто есть кто, решительно непонятно. Один из них значительно в стороне, и что-то мне подсказывало, что это «Бойкий».

Им командует достаточно опытный, решительный и инициативный лейтенант Гадд. М-да. Фамилия, конечно, подкачала, но хорошо, что ассоциация ничуть не соответствует истине. На Георгия Оттовича можно положиться целиком и полностью. Вооружившись секстантом, быстро прикинул координаты и поспешил внутрь к радиостанции.

Вообще-то, у нас имелся телеграфист, которого специально взяли именно для этого похода. Ведь нужно же после боя как-то обнаружить «Форель», запас хода которой ограничен. Дрейф вовсе не означает, что лодка останется в прежней позиции, её ведь непременно снесёт течением.

Однако я не стал отдавать распоряжение телеграфисту, и уж тем более не собирался ничего говорить командиру. Тот сейчас на взводе из-за того, что отклонился от плана, прописанного командующим в мельчайших деталях, и промахнулся. Тронь его, и бог весть чем всё обернётся. Я, между прочим, тоже не мальчик для битья, и меня буквально колотит от злости. Поэтому всё делал молча.

- Матрос Кошелев, что ты делаешь? - резко окликнул меня лейтенант.

- Выполняю свои обязанности, ваше благородие, - вытянулся я в струнку перед рубкой с поднятым люком.

Вообще-то, не так чтобы и просто. Палуба скользкая, волнение незначительное, но «Форель» небольшая лодочка, так что даже этого достаточно, чтобы её раскачивало.

- Ты должен выполнять мои приказы, матрос.

- Прошу простить, ваше благородие, но сейчас я выполняю приказ, полученный лично от его превосходительства вице-адмирала Скрыдлова согласно разработанному плану похода.

Вот так тебе, коз-зёл! Задрал. Знает, что обосрался, но и не думает сдаваться.

- Здесь командую я, матрос.

Всё. Ты меня достал, придурок. Я решительно опустил крышку люка ходовой рубки, отсекая нас от остального личного состава, и ухватив лейтенанта за руку, отвёл его в сторону на пару шагов.

- Тимофей Леонидович, я просто выполняю приказ, отданный лично его превосходительством. Не мешайте мне, или я вынужден буду доложить об этом.

- Да как ты…

- Там люди гибнут, ваше благородие. Под суд меня отдадите, когда вернёмся во Владивосток. А сейчас давайте закончим то, что начали, - вперив в него холодный взгляд, не попросил, а потребовал я.

Вот гадом буду, попробовал бы он что-то вякнуть и полетел бы за борт. Я бы ему ещё и по темечку стукнул. И как-то плевать, что за нами могли наблюдать в тот же перископ или в иллюминатор.

Я вернулся к рубке, откинул крышку и спустился вниз. Телеграфист и минный машинист старательно отводили от меня взгляды, усиленно изображая занятость. Не дураки, понимают, что я не простой матрос, а из разжалованных, и соответственно с командиром у нас всё может быть не так уж и просто.

Телеграфист уступил мне место, и я сел за ключ. Быстро отстучал на «Бойкий» сообщение с координатами. Получил ответ, и тут в эфире послышалась тарабарщина. Японцы начали забивать его своей передачей. Впрочем, момент упущен, и это уже не имеет значения.

Я поднялся на верхнюю палубу и вновь взобрался на стремянку, чтобы нас лучше было видно с идущего к нам миноносца. С Рааб-Тиленом больше не обмолвились и словом, словно нас друг для друга и не существовало. Да и пошёл он в пень, самолюбивый п-придурок.

Дым с запада вскоре материализовался в приближающийся кораблик, в котором с помощью морского бинокля я рассмотрел «Бойкого». Вот только и с юга приближались дымы. Причём, судя по всему, либо это крупный корабль, либо парочка миноносцев, идущих полным ходом.

Убедившись в том, что нас заметили, я спустился на палубу и сноровисто разобрал стремянку. Специально делал всё так, чтобы это можно было провернуть быстро. Как знал, что счёт будет идти на минуты.

- Ваше благородие, спускайтесь и закройте крышку. Как только увидите, что я перепрыгнул на «Бойкого», сразу ныряйте.

Тот не ответил мне и молча полез в люк рубки. Хлопок, скрежет, шелест, щелчок вставшего на место стопора. Всё. Я остался один. Сейчас если лодка погрузится, надолго меня не хватит. Здешние воды и без того не назвать тёплыми, а тут ещё и середина октября. Бабье лето бабьим летом, но водица уже холодная.

Лейтенант Гадд знал своё дело туго и прошёл рядом с «Форелью», сильно снизив скорость. Об остановке нечего было и мечтать. Да я на неё и не рассчитывал. И уж тем более в условиях, когда с обоих японских миноносцев открыли по нам огонь из трёхдюймовок. Один из снарядов упал достаточно близко, чтобы сказать, что взял нас под накрытие. И тут же заработал дымогенератор, скрывая нас от неприятеля плотной молочно-белой завесой.

Я разбежался по скользкой палубе и, оттолкнувшись, прыгнул на миноносец. В смысле вытянулся во весь рост и протянул руки в надежде ухватиться за леера. Хорошо, что меня страховали. А то прямо как в том кино, мне не хватило каких-то нескольких сантиметров. Ещё немного, и я искупался бы в студёных водах, а так всего-то замочил ноги по колени. Ерунда. Но нужно будет потренироваться в прыжках в длину.

- Вы как? В порядке, Олег Николаевич? - протянув руку, встретил меня лейтенант Гадд.

- В полном, - ответил я на рукопожатие под очередные близкие разрывы японских снарядов.

- Я вижу, у вас не получилось.

- Не у меня. Но да, не получилось, - а вот ни единой причины щадить чувства самолюбивого придурка.

- Понятно, - хмыкнул командир «Бойкого».

После чего без обиняков указал мне на орудийную площадку, и я поспешил к семидесятипятимиллиметровой пушке Кане. Я от предвкушения даже руки потёр. У француза получилось отличное орудие, это уже наши перемудрили с экономией и оснастили его болванками вместо нормальных гранат.

Впрочем, как раз на «Бойком» с этим дела обстояли более или менее нормально. Гадд был однокашником Колчака и состоял с ним в приятельских отношениях. Поэтому в отличие от остальных командиров артурских миноносцев он завёл не только дымогенератор, но и ввёл в боекомплект своего главного калибра гранаты, переделанные из трёхдюймовой армейской шрапнели. Так что выбрал я этот корабль совершенно не случайно. Ещё и во Владивостоке успел подсуетиться на переделку полусотни снарядов, чему Гадд ни разу не сопротивлялся.

Едва взбежал на площадку, как артиллерийский кондуктор протянул мне мой бронежилет. И на четверых матросах, помогавших в обслуживании орудия, такие же. Как и каски, которую я поспешил водрузить себе на голову. Хорошая привычка. Правда, моим парням не понравилось, что ради этого я их раздел. Успели оценить средства индивидуальной защиты, чего уж там. Поэтому пришлось клятвенно заверить, что либо верну, либо изготовлю другие.

Едва мы выскочили из дымовой завесы, как я полностью абстрагировался от окружения, сосредоточившись на стрельбе. До противника двадцать три кабельтовых. Не то чтобы я могу бить на выбор по любой части, но уж сократить промахи до самого минимума точность этого орудия мне вполне позволит. И первая же граната рванула на палубе головного миноносца. Следующая ударила в левую скулу. Наверное, пробоина, мне отсюда не видно. Третий снаряд рванул на артиллерийской платформе, раскидав обслугу трёхдюймовки.

Я тут же перевёл огонь на другой миноносец, который уже положил пару снарядов рядом с нами. Несколько осколков пробарабанили по платформе снизу, но никого не задели, что не может не радовать.

Первый снаряд не попал в цель, упав рядом с левым бортом. Второй рванул на корме. Третий пошёл выше, и я увидел всплеск далеко за правым бортом. Зато четвёртый и пятый рванули на палубе. Шестой попал в первую трубу, не только разворотив в ней рваную дыру, но и засыпав осколками ходовой мостик. Уж не знаю, кому и насколько там досталось, но миноносец вдруг пошёл в плавном правом развороте, отдаляясь от нас.

По нам опять начал стрелять головной миноносец, и я снова сосредоточил огонь на нём. Дистанция постепенно сокращалась, и в дело вступили его пятидесятисемимиллиметровки. Наши малокалиберки начали отвечать, но насколько был эффективен огонь этих дыроколов, не понять. Как и того, попадают ли они в цель или роняют свои стальные болванки в море. Слишком уж мал калибр, и всплесков на такой дистанции не разобрать. Но гвоздили они с завидной скорострельностью.

Гадд предпринял манёвр, сбивая японцам прицел, одновременно активируя дымогенератор. Завеса укрыла нас от самураев, и они задробили стрельбу. Какое-то время мы шли, прикрываясь дымами, используя ситуацию, чтобы сблизиться с «Новиком». Затем дымогенератор отключили.

Я довольно быстро сориентировался и вколотил в японца первый же снаряд. Затем другой и следующий, пока на палубе не возник пожар, и японец не начал отворачивать. На втором восстановили управление, но ничего не могли поделать с разорванным кожухом первой трубы и потерей тяги в топке. Производительность котла резко просела, а скорость заметно уменьшилась…

Догнать «Новика» оказалось делом непростым. На это нам потребовалось целых двадцать минут. И хотя к этому моменту бой длился уже добрых полтора часа, крейсеру вроде бы удалось избежать серьёзных повреждений.

Как бы не был хорош кавторанг Шульц, похоже, это стало возможным благодаря дымовой завесе. Теперь её выставляли не только миноносцы, но и сам «Новик». Прежде крейсеру приходилось придерживаться определённого направления, чтобы вывести «Цусиму» под торпедную атаку. Теперь же надобность в этом отпала, и он достаточно часто использовал дымогенератор, соотнося свой курс с направлением ветра и положением противника. Правда, при этом ему приходилось всё больше сближаться с корейским берегом. А тут ещё и приближающиеся дымы, и это, скорее всего, второй японский крейсер.

- Здравия желаю, ваше высокоблагородие, - приветствовал я командира крейсера, ступив на борт «Новика».

- И вам поздорову, Олег Николаевич. Ну что, как и обещал, мы продержались без серьёзных повреждений. Одна пробоина ниже ватерлинии, две выше, три попадания в надстройки. Пока уверенно держим двадцать узлов. Могло быть и хуже, но лучше бы начинать менять ситуацию в нашу пользу.

В этот момент рядом с бортом раздался гулкий взрыв, после чего вздыбился столб воды, опавший с громким шелестом. Один из матросов у бортового орудия главного калибра с тихим стоном сложился, сжавшись в комок. К нему тут же подбежала команда санитаров и, уложив на носилки, потащила в лазарет. Ну что сказать, прав Шульц. Если я собираюсь что-то сделать, то с этим стоит поспешить.

Я направился к кормовому орудию, где суетились комендоры в бронежилетах и касках. Это по моему настоянию. Мне тут же уступили место наводчика. Через щель в щите для прицела глянул на «Цусиму», видневшегося в четырёх десятках кабельтовых от нас. И, не удержавшись, озорно подмигнул ему.

Бронепалубный крейсер это не броненосный. Тут всё куда веселее. И уж тем паче со стодвадцатимиллиметровыми шрапнельными снарядами, переснаряжёнными под фугасы. Шульц не стал отмахиваться от опыта своего единомышленника Эссена и воспользовался им по полной. Не то чтобы это было прямо вау, но четыре фунта это в полтора раза больше русского шестидюймового фугаса.

- Заряжено, - доложил артиллерийский кондуктор.

- Выстрел! - выкрикнул я команду, закончив наведение и отстраняясь от прицела.

И первый же снаряд точно в цель. Я лишь удовлетворённо усмехнулся и приказал матросам работать как чертям. Те вняли моей просьбе, и нам удалось поднять скорострельность до… Ну, если бы не маневрирование и постоянное уклонение от цели, то полагаю, точно было бы не меньше десятка выстрелов в минуту. А так только пять. Зато четыре из них по цели.

Разумеется, «Цусима» также маневрировал, сбивая нам прицел, но в отличие от японских артиллеристов и остальных комендоров «Новика» я не нуждался в уточнении данных с дальномерного поста и последующей пристрелки. Мой глазомер отрабатывал на ять, как и все остальные органы чувств, позволяющие мне в режиме аватара учитывать множество факторов. Так что снаряды летели один за другим, как только мне удавалось внести коррективы в наводку, а на это уходили секунды.

Вскоре «Цусима» загорелся, слегка накренился на левый борт и попытался отвернуть, чтобы выйти из боя. Но на этот раз уже мы не позволили ему убраться, вцепившись в него мёртвой хваткой. На момент появления очертаний второго японца, крейсер изрядно просел на нос и значительно снизил скорость, как видно, из опасений, что переборки могут не выдержать давления воды.

К этому времени «Цусима» уже практически перестал стрелять. Наших же комендоров охватил злой азарт, и казалось, у них прибавилось сил. Во всяком случае, я безошибочно определил, что интенсивность нашего огня возросла. И к моим снайперским выстрелам добавились плюхи от других орудийных расчётов.

- Да он тонет, братцы! - вдруг взревел у меня за спиной кондуктор.

Я вскинул бинокль, и на моих губах появилась злая довольная улыбка. Старуха вновь свела этих двух бойцов, и всё было за то, что «Новик» опять нахватает люлей, хотя его команда и действовала в высшей степени грамотно. Однако вновь вмешался я, и старая опять подвинулась, не в силах ничего мне противопоставить. Уж и не знаю, какими правилами она руководствуется, что не может меня тупо прихлопнуть. Но факт остаётся фактом. Я отчётливо видел, как команда японского крейсера покидает гибнущий корабль.

Взгляд скользнул по миноносцам. Четыре наших корабля кружились в смертельном танце в шестью японцами. И дистанция боя там уже доходила до считанных кабельтовых. То есть меньше версты. Да это, считай, в упор палили. К слову, там дело уже до пулемётов дошло.

Не сказать, что наши комендоры не пытались им помочь. Три орудия главного калибра левого борта беспрерывно били по японским миноносцам. Однако цель малоразмерная, скоростная, да ещё и находится в постоянном маневрировании в непосредственной близости от наших миноносцев. Елесеев не спешил уходить под защиту орудий «Новика», так как опасался, что в таком количестве самураи могут представлять опасность и для самого крейсера.

- Шрапнель, трубка восемнадцать. Два снаряда, - приказал я, спешно разворачивая орудие в сторону этой собачьей свалки.

- Своих заденем, - предположил кондуктор.

- Не заденем, - уверенно возразил я.

Иного способа эффективно отстреляться по такой малоразмерной и юркой цели у нас попросту нет. Да, я отличный наводчик, и в итоге покажу им кузькину мать. Но далеко не с первого и даже не с третьего выстрела. Нашим же нужна помощь не когда-то, а именно сейчас. Как можно быстрее.

- Заряжено, - вскоре поступил доклад заряжающего.

Замедлитель этого снаряда собран, конечно, не мною, но и у местных с временем горения всё нормально. Иное дело, что меня не устраивал сам срок замедления, поэтому я использовал свой состав, позволяющий увеличить дальность стрельбы. Вот оно! Я уловил момент и подал команду на выстрел, отправляя гостинец в оторвавшийся чуть в сторону миноносец. Не успел он достигнуть цели, а вслед вылетел уже второй.

Барашек разрыва вспух, как по заказу, достаточно близко и на нужной высоте, чтобы шестьсот пятьдесят пуль накрыли палубу плотным роем. Находящуюся наверху команду буквально выкосило. Во втором снаряде, по сути, надобности уже и не было, он отработал лишь на закрепление успеха.

Потерявший управление миноносец круто повернул вправо, резко двинувшись на сближение с «Бойким». В какой-то момент под его левым бортом взметнулся огромный столб воды. Похоже, лейтенант Гадд не упустил возможность и влепил мину в борт подставившегося противника.

А тем временем я успел выстрелить шрапнелью ещё дважды, накрыв очередной миноносец. Наконец японцы сообразили, что дело пахнет керосином, и подались в сторону. Наши же поспешили оттянуться под защиту орудий крейсера. Ну и правильно. Нам ещё во Владивосток возвращаться, и серьёзные повреждения ни к чему.

Убедившись в том, что мы уходим на север, японские миноносцы поспешили на помощь команде «Цусимы», который уже начал заваливаться на борт. В принципе, я мог бы достать их шрапнелью, но не стал этого делать. Что бы там бритты не кричали о моей кровожадности, я всё же не маньяк.

Хотя чего уж там, эти моряки послужат резервом и вскоре окажутся на борту других кораблей. Глупо бы было со стороны самураев не использовать опытные кадры. Но это будет завтра, а сегодня я не готов расстреливать беспомощных моряков. Эта ситуация не имеет ничего общего с тем, что случилось у южных берегов Японии…

Вскоре стало ясно, что нас нагоняет японский крейсер «Ниитака», однотипный с только что потопленным нами «Цусимой». Схожее водоизмещение и артиллерия. Опять эти клятые шесть дюймов против наших пяти. О могуществе их фугасов я скромно промолчу.

- Не уйдём, - констатировал кондуктор, поднеся к глазам ладонь козырьком.

У меня на груди мощный бинокль, и я могу рассмотреть нагоняющего нас противника получше. Но в этом нет необходимости, потому что я и так вижу, что он нас нагоняет и вскоре откроет огонь.

Так он и поступил, задействовав три орудия на баке. Причём сделал это с предельной дистанции, явно используя своё незначительное преимущество в ходе и не собираясь приближаться. Когда недалеко от кормы вздыбился столб воды, Шульц приказал активировать дымогенератор. Вот только чтобы оставаться под его прикрытием, придётся учитывать ветер, а значит, смещаться к корейскому берегу. Эдак нас и зажать могут.

- Ваше высокоблагородие, разрешите обратиться? - взбежав на мостик, вытянулся я.

- Обращайтесь, - разрешил командир крейсера, капитан второго ранга Шульц.

- Предлагаю принять в отсеки правого борта ещё сотню тонн воды и развернуть крейсер к противнику неизбитым левым бортом.

- То есть вместо того, чтобы тянуть к Владивостоку, направиться в сторону Японии?

- Новый курс это всего лишь манёвр в боевой обстановке. Зато крен на повреждённый борт даст нам увеличение угла возвышения орудий, что позволит достать до японцев, которые решили использовать своё преимущество в дальнобойности.

Стоило мне замолчать, как Шульц хмыкнул, погрозил мне пальцем и начал отдавать необходимые распоряжения. Дождавшись, когда он закончит с этим, я вновь обратился к нему:

- Ваше высокоблагородие, прикажите снести все переделанные фугасы к кормовому орудию. Полагаю, их осталось не так много, и лучше бы ими стрелять мне.

- Действуйте, Олег Николаевич, - ободряюще подмигнул мне кавторанг.

- Есть, - вскинул я руку к обрезу каски и поспешил сбежать по трапу.

Ожидаемо взял «Ниитаку» под накрытие с первого выстрела. И как бы ни маневрировал «Новик», я демонстрировал завидную стабильность в точности стрельбы. Иное дело, что на дистанции в шестьдесят пять кабельтовых разброс был настолько диким, что я откровенно радовался попаданию каждого четвёртого снаряда. К слову, японцы попаданиями похвастать не могли.

Разумеется, стрелял не только я. Шульц организовал передачу данных о дистанции до противника от меня остальным наводчикам. Увы, но дальномер моей конструкции на таком расстоянии давал слишком большую погрешность. Зато мой глазомер работал исключительно. Так что огонь вёл не только я, но и остальные орудия. И наводчики на «Новике» оказались хороши, потому что они так же добились нескольких попаданий.

В итоге на японце начался пожар, а один из фугасов разворотил дымовую трубу, что повлекло потерю скорости. И теперь уже мы задавали дистанцию боя. Впрочем, Шульц и не подумал сближаться, продолжая долбить с предельного расстояния. Это, конечно, перерасход боеприпасов, зато против наших трёх дюжин попаданий они добились лишь пяти.

Даже когда «Ниитака» развернулся бортом, чтобы задействовать четыре орудия, самураям это не помогло. Тем более что вскоре два орудия умолкли, и интенсивность огня уменьшилась. Так мы и кружили над ним, пока тот не начал тонуть, как за час до этого его однотипный собрат. Японцы пытались отступить, но, получив преимущество в ходе, мы не дали им уйти.

И слава богу, что нам хватило на это снарядов, потому что артиллерийские погреба главного калибра уже показывали дно. Вести бой и дальше уже нельзя, ещё немного, и у нас останутся только сорокасемимиллиметровки, от которых толку как с козла молока.

Пытаясь помочь своему крейсеру, пять миноносцев противника ринулись в отчаянную атаку. И я поспешил навестись уже на них. С самураев станется в камикадзе поиграть. Уж кто-кто, а я это прекрасно сознаю. Причём они могут сотворить такое не в горячке боя, не на кураже, а с холодным и ясным рассудком, осознанно и с чувством долга настоящего воина.

Поэтому я гвоздил по идущим в атаку корабликам, как говаривали в годы моей молодости, со всей пролетарской ненавистью. Как, впрочем, били по нам и они. Даже трёхдюймовка способна отправить на дно крейсер, главное, куда и сколько раз попасть. А уж гранаты, рвущиеся на палубе бронепалубного крейсера, это и вовсе песня. И от малокалиберок в том числе. Основное количество наших убитых и раненых пришлось как раз на эту атаку.

Остановить её удалось, только вогнав в три миноносца по два-три фугаса. Тут уж я бил штатными снарядами, переделки закончились, а потому двадцатикилограммовые чемоданы проламывались сквозь палубу или борт и рвались уже внутри. Правда, толку от полутора фунтов бездымного пороха чуть да маленько. Ну или прошивали маленькие кораблики насквозь, разрываясь уже в воде. Русский взрыватель весьма занимательная штука с неслабым таким замедлением.

Какие там были потери среди личного состава, я без понятия. Возможно, немалые, учитывая спасённых с «Цусимы». А может, и мизерные, если учесть, что взрывов внутри могло и не быть. Но уж машинам и котлам досталось в любом случае. Не скажу, что атаку остановил я в одного. Но три миноносца точно получили по сопатке от меня. Оно бы их и вовсе на дно отправить, но как только опасность минной атаки миновала, поспешил навестись на «Ниитаку», чтобы добить его окончательно.

Когда убедились в том, что и он начал погружаться, на горизонте появились дымы сразу с двух сторон. Мы-то вроде как глушили эфир, вот только наши радиостанции слишком уж маломощные, чтобы представлять реальную сложность для мощных телефункенов у японцев. Бой с ещё одним противником нам уже не вытянуть ни при каких условиях. Раскатают, без вариантов. Оно ведь и нам уже досталось изрядно, и снарядов кот наплакал.

Я стоял на корме и смотрел на удаляющиеся и становящиеся всё жиже дымы. Нам, конечно, досталось, но худо-бедно механики сумели справиться с повреждениями, и какое-то время двадцать узлов выдавать ещё сможем, а среди догоняющих с таким ходом, похоже, никого нет. Что вообще-то радует.

Правда, где-то там осталась «Форель» с командой. Но уж как-нибудь они продержатся. От них сейчас требуется только экономить заряд батарей, слушать эфир и ждать. Течения в этом районе изучены достаточно хорошо, а потому, куда и с какой скоростью они будут дрейфовать, в общем и целом понятно. Ничего с ними не случится.

А этому фон дер Рааб-Тилену ещё и урок на будущее. Допустил бы меня к управлению, и с высокой степенью вероятности «Цусима» огрёб бы своё, а «Форель» взяли бы на буксир да свалили. Так не-ет, захотелось лично выделиться. И лишние потери из-за него, и теперь думай, как вытягивать подводников.

Нет, понятно, что два потопленных крейсера лучше одного. Но это точно не его заслуга, а без ложной скромности вашего покорного слуги. И меньший урон в первой фазе боя «Новик» получил благодаря дымзавесе. И накидать больше плюшек сумел благодаря моему дальномеру.

Хм. А ведь случись драка один на один, и «Цусиме» по любому пришёл бы кирдык. Он, конечно, ещё навешал бы люлей нашим, не вопрос. Но по итогу однозначно отправился бы на дно. И тогда получается, что и без моего участия толк был бы, хотя и не без моего вмешательства.

Вот только жаль, что в Артуре так не вышло. Внедрение новинок в вооружении и тактике на уровне отдельных рот, да ещё и при том, что сверху эти начинания душатся на корню, это вообще ни о чём. Вот не удивлюсь тупости командования, которое откажется принимать на вооружение РПГ, в смысле ручной пулемёт Горского, а не то, что вы подумали. Ну как же можно поставлять в войска оружие, не получившее высочайшее одобрение. Необходимо создать комиссию, провести всесторонние исследования, полевые испытания. Глядишь, ещё и отмашку от военного ведомства ждать станут.

А то как же. Связь ведь надёжная с большой землёй через Чифу имеется. Вот и ведёт артурское командование активную переписку с высокими кабинетами, стремясь сбросить ответственность со своих плеч. Да там всё так запутано, что до сих пор не могут понять, как случилось, что телеграмма о возвращении эскадры в Артур задержалась на несколько дней, и крейсера вышли-таки из Владивостока на соединение с основными силами.

Короче, положа руку на сердце, я надеюсь на то, что Артур продержится чуть дольше, чем в известной мне истории. Но в то, что крепость выстоит, не верю от слова совсем. А потому со старухой нужно бодаться именно на море. Так, чтобы у японцев и мысли не возникло пускать слюни на Сахалин.

И наиболее приемлемый для меня вариант - это подводная лодка. Есть у меня мысли по модернизации «касаток». Но для начала не мешало бы получить этого хищника под своё командование. Никаких Бухэ и командовать из-за его спины. Клюнет его дятел в темечко, и отчебучит этот умник что-то в духе командира «Форели».

Значит, нужно писать Кириллу Владимировичу. Пусть капает в мозг Николаю свет Александровичу. Нужно только придумать что-то такое, чем можно было бы подмазаться к его высочеству. Хм. А что, если взять его соавтором в изобретении гирокомпаса? Нет, не так. Его локомотивом, а сам пристяжным. Да бог с ним. Поклониться изобретением. Это же прославит его в веках. Ну и копейка изрядная в карман упадёт. Стоит ли оно того? Стоит. Однозначно. Пусть кушает на здоровье. Тем паче, что у меня на него планы имеются.

Ну что же, эта глава осталась позади. И на этот раз старуха слегка попятилась. Маловато будет. Но лиха беда начало. Главное, что я сумел-таки её сдвинуть с места. И не просто сдвинуть, но и закрепить успех. Вон сегодня лишил японцев сразу трёх вымпелов. А ведь есть ещё и спасённый «Решительный», который никто не отправлял в Чифу, и он сейчас продолжает воевать в Артуре. Так что есть результат. И я не собираюсь останавливаться. Только вперёд!