Камень 1993. Книга 3

Глава 26

Полторы недели спустя

По телику вновь показывали Москву. После того, как Ельцин подписал указ №1400, распустив Верховный Совет, столицу захлестнули волнения, сторонники Руцкого и Хасбулатова строили баррикады, но никто, кроме меня, пока что не понимал, к чему все идет.

— Опять, — покачал головой папа. — Как в 91-м.

— Может, обойдется без крови, не как в тот раз, — мама вздохнула.

— Боюсь, что нет, — я не мог смолчать. — Руцкой не отступит, за него много людей. И я не только про тех, кто сейчас баррикады строит.

— Думаешь, будет штурм? — папа заинтересованно посмотрел на меня.

Конечно же, будет, подумал я.

— Может быть, — вслух я ответил более уклончиво. — Если не договорятся, то все возможно.

— Должны договориться, — с надеждой возразила мама. — Все же помнят август 91-го. Зачем повторение? Да и в Первомай этот. Сколько там погибло[1]?

— Один человек, — подсказал папа. — Сержант, омоновец. И человек двести пострадали. Все из-за этой сволоты…

Он кивнул на экран, где в этот момент, натужно шевеля губами и хмуря брови, говорил президент. Потом снова включили кадры с Красной Пресни, показали какого-то мужика, выступившего в защиту парламента, и журналистка тут же с издевкой прокомментировала его внешность: «вот оно, лицо протеста».

— Ладно, родные мои, пора, — я поцеловал маму, потрепал по вихрам Серегу и с улыбкой кивнул папе. — В конторе, если что, Дюс за главного. А я вернусь вечером.

— Аккуратнее, — попросила мама. — Держись подальше от Красной Пресни.

— Буду там, где безопасно, — улыбнулся я. И ведь не соврал.

Вот уже несколько дней я обдумывал все, что мне удалось узнать, и решал, что с этим делать. С Илюхой я пока не говорил, хотелось понаблюдать. А еще, если откровенно, не верилось. До конца надеялся, что это чушь. Совпадение. Увы, нет.

«Скорлупа» Тонны заметила, что Илюха несколько раз садился в белую «Вольво». И я выяснил, чья она — опять помогла Нестерова, подняв связи в ГАИ и еще кое-где. На этой машине ездил Евгений Михайлович Махов, известный как Жека Махан. Один из бригадиров Черепа, курировавший караваны грузов. Грузов того же Черепа, разумеется.

Предал ли меня Илюха? Я верил, что нет. Иначе бы он не налажал так со своим ярославским другом. Подговорил бы его, придумал легенду. А он просто все слил, причем по-тупому. Выходит, беднягу очкарика посадили на крючок как самого слабого. Чем они его напугали, даже не хочу думать. Если он сам не признался, значит, держат за что-то важное. Такое, что даже сильного заставит пойти на поводу. И есть у меня подозрение, что речь о людях… О ком конкретно? Неважно! Важен сам факт, что тронули моего человека и его близких. А значит, меня самого.

Потом та же Нестерова опять же через свои каналы выяснила, что «контуженный», как она называла Черепа, часто гоняет фуры из Ярика. В этот раз для него повезут две машины, третьей в караване будет наша, ее поведет Макс. Официально череповские фуры относились к фирме «СтройТранс», дочерней конторе СК «СтройИнвест» из Ярика. ЧОП «Гладиатор», как выяснилось, действительно был чист. Зато Нестеровой как-то удалось накопать, что работали они иногда по договорам подряда — набирали охрану в других конторах, когда был большой наплыв, или вообще брали частников с лицензиями. Эдакий аутсорсинг. Как в будущем агрегаторы такси — мол, мы только обеспечиваем диспетчерские услуги, все водители сами по себе.

Пазл сложился. Череп действительно был связан с лазанской группировкой из Москвы, работал под их прикрытием, обеспечивая трафик наркоты в Ярославскую область и, в частности, в наш Новокаменский район. Такая цепочка — лазанские, потом лимоновские из Ярика и, наконец, череповские, наши местные бандюки. И всем им зачем-то понадобилась моя фура со станками. Спрашивается, на хера братве печатные платы для китайских игровых приставок? Вариантов немного: или перепродать, или попытаться освоить прибыльный бизнес — например, путем давления на меня, как держателя этого бизнеса.

Но я уже воробей стреляный, Бархан из моей прошлой жизни многому меня научил. Хотя цель у него, конечно же, была совершенно другая. А сейчас… Сейчас у меня есть желание расчистить себе дорогу, убрав с нее всю криминальную шушеру. Но главное, что к желанию прилагается мощная поддержка, которой я добился.

— Алексей Алексеевич, это тот самый Вадим Каменев, — Нестерова представила меня мужчине лет сорока с пронзительным взглядом и нахмуренными бровями.

— Чумаков, — он встал и протянул ладонь для рукопожатия. — Можно просто Алексей Алексеевич.

— Очень приятно, — я ответил на жест.

К слову, неплохая у них на Лубянке столовка. И явно никто не подслушает.

— Рассказывайте, Вадим.

Октябрь 1993 года, Ярославль, железнодорожный вокзал

Максим был слишком молод для дальнобойщика, но в нынешние времена с этим было гораздо проще. Самое главное, у него был опыт еще с армейки, где он водил длинную цистерну-бензовоз. А что делать? Не умеешь — научим, не хочешь — заставим. Опыт есть, отцовская машина есть, деньги на взятки гаишникам тоже водились. Плюс заказы порой были от таких фигур, что фуры словно бы становились невидимыми для людей в форме.

— Ну че, Макся? — в кабину забрался его напарник, Шурик Мураш. — Зачетная у нас сегодня колонна, да?

Мураш был его постарше лет на десять, фуры гонял еще при Союзе — тоже вместе с батей, Мурашом-старшим. Так они все и перезнакомились. Да и вообще, в Новокаменске, маленьком городишке, все были на слуху друг у друга. Мураш-старший дружил с отцом Макса, вместе они хорошо знали семью Каменевых, с чьим сыном он учился в школе. А теперь вот Камень поднялся и стал одним из заказчиков.

— Ага, как у президентов, — ответил Макс Мурашу, и тот нервно заржал.

После недавних событий в Москве слово «президенты», именно во множественном числе, было на слуху. Один глава государства сидел в Кремле, второй — в доме с часиками на Краснопресненской набережной. Потом первый подогнал танки и выкурил второго. С многочисленными жертвами, число которых разнилось от сотни до нескольких тысяч.

Как в августе, говорили сначала некоторые. А потом была ночь с третьего на четвертое октября, и путч 91-го года уже казался всем детским лепетом. В Москве прогремела маленькая гражданская война, где по людям стреляли из крупных калибров и давили колесами бронетехники. В итоге, как сказал потом Вадик, Союз умер окончательно. Макс тогда его не понял, надо будет переспросить, когда их колонна доедет до Новокаменска.

— Это кто там? — недовольно засуетился парень, когда в дверь требовательно постучали.

«СуперМАЗ» был машинкой немаленькой, открывать окно и высовываться не хотелось, и Макс просто открыл дверь. На него снизу вверх смотрел мрачный бородатый мужик с автоматом. Обычно охранники ходили с охотничьими «Сайгами», которые копировали АКМы, но Макс, недавно отслуживший в армии, хорошо умел отличать одно от другого. Рядом стоял еще один мужик, бритый и помоложе, у него из поясной кобуры торчал ПМ — тоже ни фига не ИЖ, который положен чоповцам.

— Откатывайся, — приказал бородач с автоматом.

— Погодь, дядя, — влез Мураш. — Сейчас наша очередь, у нас оборудование из Шуньдэ!

— Откатывайся, — с нажимом повторил мужик. — Вводные поменялись.

— Так, пацаны, — вмешался бритый с ПМ-ом. — Это не наша прихоть, так старшие решили. Грузы везем ценные, такие пертурбации в порядке вещей. Ради безопасности. Отъезжайте, и давайте без споров. Быстрее погрузимся, быстрее дома будем. Это вы из Новокамы, а я местный, мне еще обратно пилить.

— Тебе за это деньги платят, — буркнул Макс, но в бочку лезть не стал, включил зажигание и крутанул стартер. МАЗ заурчал дизелем.

Парень ловко откатил большую машину с длинным прицепом, уступая шведской «Скании», в которую принялись грузить тяжелые контейнеры.

— Херней какой-то занимаются, — Мураш сплюнул в открытое окошко.

Запах табачного дыма в салоне развеяло стылым октябрьским воздухом вперемешку с выхлопными газами. От скуки Макс опять принялся наблюдать за суетой на железнодорожном складе. Надо было в киоске кроссвордов купить, но что теперь делать. Книжку читать не получится — Мураш постоянно трындит, да еще с вокзала доносятся крики диспетчеров, искаженные громкоговорителями.

— Смотри, сколько их, — удивился напарник.

По территории склада перемещались чоповцы в черной форме с золотой надписью «Гладиатор». Все были хорошо вооружены, уж точно не хуже омоновцев, еще и двигались уверенно, не как разжиревшие на проходных условные дяди Пети, которым выдали форму и бесполезные пукалки в кобурах. Нет, эти дадут отпор и спецназу. Так что братве точно делать нечего, даже если и найдется кто-то безбашенный. Таких, кстати, было много, Макс даже сам получал однажды по почкам, когда их с Мурашом остановили, подрезав на ржавых «Жигулях». Вышли пятеро с обрезами и монтировками, потребовали плату за проезд мимо их Голозадовки и, получив отказ, уработали напарников так, что Макс раз и навсегда понял — гонять без крыши себе дороже. Потом, когда их уже подобрал под себя Кореец, та же шпана вновь их остановила. Только чуть в отдалении шла «бэха» с бойцами, и беспредельщиков из Голозадовки заставили рыть друг другу могилы. Уйти, как помнил Макс, позволили только одному — чтобы всем рассказал, кого нужно бояться.

— Фу, мляха! — с содроганием вспомнил парень тот случай. Один из гопников, когда понял, что они с дружками попали, выл и плакал в голос, а потом визжал словно поросенок…

— Слышь, Макся! — внезапно оживился Мураш, отвлекая напарника от нелегких мыслей. — У нас разве четыре машины в караване должно быть?

— Три, — покачал головой Макс.

— Точно не четыре? — засомневался Мураш.

— Точно!

— Получается, «Скания» лишняя, — сделал вывод напарник.

— По ходу, да, — Макс напрягся, чувствуя, как даже на холодном воздухе из открытого окошка по спине стекают капельки пота.

Чуть раньше, Москва

Сегодня должно все решиться. Раз и навсегда. Всего неделю назад власть окунулась в такое жуткое дерьмо, от которого не сможет отмыться все девяностые, да и то я преуменьшаю. Не поможет даже молниеносный бросок российских десантников на Приштину в 99-м, когда нашу страну вновь начнут рассматривать всерьез. И правление нынешнего президента будет связано только с черным октябрем 93-го, с чеченскими войнами, а еще с грязными выборами 96-го и дефолтом 98-го. Я не собирался их вытаскивать из этой жопы, да у меня и ресурсов на это не было. Однако воспользоваться ситуацией я мог, повысив свой рейтинг в глазах Чумакова из Министерства безопасности, будущей ФСБ. С ним меня Нестерова свела через своих многочисленных знакомых в «МК», «Комсомолке», «Огоньке» и газете «Совершенно секретно». Почему она с такими связями до сих пор не перебралась в Москву, мне решительно непонятно. Значит, есть у нее интерес в нашей дыре, и неспроста. Этому есть объяснение, и я его получу, но пока мне нужно прижать местных бандюганов, которые слишком уж много о себе возомнили.

Поэтому сначала я сделал ход конем и потратил несколько десятков миллионов рублей на будущее. Сделал, так сказать, политические инвестиции. Взял с собой Саню как надежного человека и нашего главного мордоворота, Нестерову в роли диверсионно-разведывательной группы, и мы втроем отправились покорять Москву. Задача максимум у нас была — подготовить почву в верхах для операции на нашей малой родине.

Для начала мы добились встречи с политиком Марычевым, сторонником Жириновского. Это он потом будет ходить на депутатские заседания в странной одежде, за что его прозовут «актером думы». Я только навскидку вспомнил медицинский халат, арестантскую робу, рясу священника, футболку Megadeth и даже шаль с серьгами. Сначала Вячеслав Антонович и слушать нас не захотел, но Нестерова прямо заявила, что я спонсор, и хочу безвозмездно вложиться в победу ЛДПР.

— Может, чаю? — хозяин небольшого кабинета гостеприимно развел руками, словно потчуя нас караваем.

— Спасибо, было бы неплохо, — кивнул я, пока Нестерова уверенно располагалась за столом и бросая оценивающие взгляды на внутреннее убранство.

Помощница политика очень быстро сообразила черного душистого с какими-то польскими конфетами, и наша беседа пошла еще более задушевно.

— Так что вы, дорогая София Николаевна, говорили про спонсорство? — аккуратно намекнул Марычев.

— Вадим Станиславович? — девушка обернулась ко мне.

— Скоро выборы, — начал я. — На подготовку дадут очень мало…

— Постойте, молодой человек, — прервал меня Вячеслав Антонович. — 1 октября Ельцин уже подписал указ о порядке выборов…

— Уже второй раз, — улыбнулся я. — И не последний. По моей информации, еще один указ выйдет через месяц… В начале ноября, дата пока точно не определена[2]. Вы ведь еще не можете регистрироваться, правильно?

— Все так, — пришлось подтвердить Марычеву.

— А создавать себе репутацию партия Владимира Вольфовича может уже сейчас, — сказал я. — И мы поможем.

— Мы?

— Честные бизнесмены из российских регионов, — улыбнулся я. — Те, кто заинтересован в процветании страны и скорейшем ее освобождении от бандитствующих элементов. В том числе в значительном сокращении наркотрафика.

— Но как же его полное уничтожение? — хитро улыбнулся Марычев.

— Сами знаете, это сложно, — вздохнул я. — Но нужно начать. Предлагаю помочь друг другу. Вы и ваша партия с авторитетом Владимира Вольфовича берете дело под свой контроль и пиаритесь на этом. Потом я вас приглашаю на открытие нового российско-китайского завода и говорю, что вы оказали нам неоценимую помощь. Все цифры и перспективы — в коммерческом предложении. А в знак нашей доброй воли…

Я открыл дипломат, который носил с собой, и продемонстрировал будущему депутату увесистые пачки долларов.

— Ставлю на ЛДПР, — сказал я. — И если будете делать, как я подскажу, вы займете большинство в думе. И все в шоколаде.

Уверенности у меня было на 146%, потому что и в прошлой моей реальности партия Жириновского одержала оглушительную победу на выборах 93-го года. И сейчас для меня главное — вовремя подмазаться, выдав то, что предрешено, за свои заслуги. А кто знает, может, и еще интересней выйдет.

— Мне нужно обсудить это с Владимиром Вольфовичем, — Вячеслав Антонович посмотрел на меня и Нестерову совершенно другими глазами.

А потом мы с Сонькой нанесли подобные визиты в приемные других политиков, и тоже небезрезультатно. Просто к каждому я находил свой подход — кому-то рассказывал о свободном предпринимательстве, другому о помощи трудовому народу и создании рабочих мест, а для третьих подчеркивал возможность международного сотрудничества и выход России на мировую арену. Время поджимало, но я был уверен, что тянуть никто не будет. Честно, я думал, что первыми позвонят из ЛДПР.

— Слушаю, Каменев, — на следующий день после возвращения из Москвы я взял трубку трезвонящего на моем столе телефона.

— Вадим Станиславович? — послышался требовательный мужской голос, но чувствовалось, что его обладатель молод и поэтому напорист. — Меня зовут Дмитрий, я из штаба Егора Тимуровича. Гайдара.

— Говорите, — размеренно ответил я, а потом не сдержался и улыбнулся.

Ярославская область, региональная трасса

Максим вел свой «СуперМАЗ», пристроившись в хвост небольшой колонны. Первым шел кремово-красный «Шевроле Субурбан», затем два отечественных «Камаза». Замыкающими шли две «бэхи», под прикрытием которых Макс и Мураш чувствовали себя в безопасности. Непонятная «Скания» оказалась левой, и кто-то из чоповцев доверительно шепнул ему на ухо во время перекура, что так задумано руководством — для отвлечения внимания. Вот она и ушла отдельно, везя какой-то беспонтовый груз.

— Слышь, че он моргает? — вдруг забеспокоился Мураш.

Макс уже и сам видел, что одна из «бэх» сопровождения отделилась и пошла по встречке, опережая их фуру и потом сравнявшись по скорости. Высунувшийся из пассажирского окошка охранник знаками показывал, что нужно замедлиться и остановиться у обочины.

— Мля, ну что еще! — простонал Макс и показал правый поворотник. — Как они задолбали своей конспирацией! Кто бы знал, что с ЧОПом такой геморрой!

— Не говори, — поцокал языком Мураш. — С бандюками едешь и едешь, а они сами со всеми договариваются. До утра бы хоть приехать. Сколько уже? Час ночи, греба-на!..

Остальная колонна ушла вперед, даже не притормозив — водилам был дан четкий приказ переть дальше, что бы ни случилось, и слушаться указаний чоповцев. «СуперМАЗ» остановился, Макс включил аварийку, а из «бэхи» вышли четверо парней с автоматами. Было темно, как у негра в заднице, фонари на этом участке напрочь отсутствовали.

— Выходим, парни, — скомандовал узкоглазый охранник с калашом наперевес.

— А че случилось? — поинтересовался Макс, чувствуя, как сердце уходит куда-то в желудок.

— С базы на пейджер сигнал пришел, — охотно пояснил второй чоповец, худой словно жердь, но довольно жилистый. — Какая-то залипуха с этими грузами… Проверить надо.

— Так проверяйте! — возмутился Мураш.

— Шурик, ты че? — повернулся к нему Макс. — Мы же тоже отвечаем. Пошли посмотрим.

Они спрыгнули на землю, ежась то ли от холодного ночного воздуха, то ли от блестящих стволов чоповцев. Твою дивизию, думал Макс, и вот с чего было останавливаться именно здесь? Ночь, нет никого… В груди снова кольнуло.

— Открывай, — скомандовал узкоглазый. Макс отметил, что это у него какая-то болезнь, и с национальностью внешний вид никак не связан.

Два чоповца ловко запрыгнули в фургон, протиснулись вдоль рядов с контейнерами… Странными контейнерами, отметил Макс про себя. Станки Камня весили прилично, а тут худой прошелся, и их качнуло. А потом…

— Че за херня? — выругался узкоглазый. — Где станки, на, мля?

— Мураш, ложись! — сдавленно крикнул Макс и бросился на землю, потянув за собой напарника.

Грохнуло, кто-то завопил «кончай водил!», послышалась стрельба, еще кто-то взвыл, на Макса брызнуло что-то теплое. Из фуры грузным мешком выпало тело, потом еще одно.

— Бросай оружие!

Узкоглазый, еще пару минут назад смелый и наглый, упал на колени, подняв руки и выбросив ствол, загремевший по асфальту. Оставшийся чоповец вскинул было ПМ, но в ту же секунду странно завалился вперед.

— Не стреляйте, мужики, не стреляйте! — у узкоглазого чоповца оказался неожиданно высокий голос.

— Там, в «бэхе», еще один! — крикнул Макс, и тут же, словно в ответ на его слова, завелся двигатель немецкого седана, завизжали покрышки.

— Огонь на поражение! — скомандовал кто-то, и треск автоматной очереди подействовал на дальнобойщика, словно оплеуха.

Он затащил напарника под фургон, слыша на заднем фоне крики, потом скрип тормозов, сменившийся скрежетом и глухим стуком.

— Шурик, ты как, в норме? — голова была ватной, собственный голос Макс слышал с трудом. — Прикинь, это менты в фуре сидели! Офигеть, братан! Слышь, Мураш, мать твою? Живы! Целы! Орлы! Мураш?.. Мураш! Шурик! Шури-ик!

Напарник Макса не отвечал и как-то неестественно перекатился на спину. У парня перехватило дыхание, но тут Мураш едва слышно застонал и дернулся. Где-то на грани слышимости взвыла сирена скорой и заблестели синие маячки.

— Живой? — раздался чей-то голос, Макс не видел, кто это. — Терпите, пацаны, доктора уже здесь почти.

В ответ поднялся неожиданно теплый для октября ветер.

[1] Имеются в виду события 1 мая 1993 года, когда праздничная демонстрация в Москве перешла в столкновение с милицией и вылилась в массовые беспорядки.

[2] Еще один указ, скорректировавший порядок выборов в Госдуму, Б. Н. Ельцин подписал 6 ноября, фактически оставив на подготовку к самой процедуре и в том числе агитационную кампанию всего месяц.

p.s. Близится развязка истории, хочется учесть все, поэтому следующий эпизод можем выложить чуть позже чем обычно. Постараемся сильно не задерживать, а еще он точно будет большим. Спасибо, что поддерживаете нас!