Как приручить боевого мага?

Глава 16

Илиас Хантер

Я совершенно точно собирался пойти к Софи на кухню. Чётко помню это желание, так и не приведённое в исполнение. Открыл глаза, упираясь взглядом в тени, пляшущие на потолке. Вечер? Или ночь?

Тело лёгкое – никакой боли, никакого дискомфорта.

Откинув одеяло, сел на кровати, осмотрелся. В квартире было тихо и темно. Софи ушла? Да быть такого не может. Может быть, улеглась на том неудобном диване?

Я поднялся на ноги, посмотрел на сложенную одежду, и, махнув рукой, направился на поиски моей целительницы. Моей? А чьей же ещё? Осталось убедить её в этом.

Но к моему недоумению, девушки на диване не оказалась. И кухня была пуста. Я вернулся в спальню и только тогда заметил записку, оставленную на краю тумбы, рядом с подносом с едой.

Там было написано аккуратным ровным почерком:

«Уехала в лечебницу святой Норисы. Не знаю, когда вернусь. Надеюсь, вы дождётесь меня».

И приписка внизу:

«Еда должна остаться горячей».

Из всего прочитанного самым важным оказалось – надеюсь, вы дождётесь меня. Она не гнала и не мечтала найти квартиру пустой к своему возвращению, а это что-то да значило.

Приободрённый этим, я вернул поднос на кухню и там, не торопясь, принялся есть. Суп был… вкусным. Да что там! Вкусным было всё. А осознание, что это готовила Софи, придавало еде особый вкус.

Жаль, что она ушла. Я как раз планировал проговорить начистоту. К сожалению, я мог сказать не всё, детали дела Лестер настоятельно рекомендовал не разглашать, но в общих чертах она должна была знать, что в приюте не всё так просто. И приезд Винтерсов… Словом, нам стоило поговорить, но её не было и мне приходилось сначала есть в одиночестве, потом, глядя на стрелки часов, что подбирались к десяти вечера, нервно шагать по комнатам, не находя себе покоя. Когда же она не пришла и ещё через полчаса, я вознамерился одеться и поехать в эту лечебницу, но у двери послышалось какое-то движение. Кто-то дёрнул ручку, один раз, второй, потом раздался стук. Впрочем, не стук, а так, осторожное шуршание, будто с той стороны и не стучали вовсе, а лишь гладили дверь, пытаясь таким способом уговорить её открыться.

Шагнув к двери, тут же распахнул её. И из-за того, что она открывалась внутрь, посетитель едва не упал, с трудом удержавшись на ногах. Я не сразу признал мужчину, а когда рассмотрел, то… Вздёрнул его за шкирку и грозно рыкнул:

– Чего тебе здесь нужно?

Мужчина посмотрел на меня, с трудом фокусируя взгляд, и произнёс заплетающимся языком:

– А где моя Софи-и-и-и?

Бывший муж моей целительницы был пьян настолько, что ноги его почти не держали. Чудо, что он вообще дошёл сюда. Точнее не чудо, а большая беда. Для него. Потому что уйти на своих двоих я ему точно не позволю. В назидание, так сказать. Чтобы неповадно было ходить туда, где его не ждут. Не ждут ведь?

– Она давно уже не твоя, – вытолкнул хрипло, пытаясь обуздать эмоции. Казалось, ещё секунда и я попросту придушу его.

– Не моя, – вопреки моим ожиданиям, всхлипнул Альберт, если я правильно вспомнил его имя, и расплакался, словно ребёнок. Крупные капли слёз потекли по его полным щекам, а искусанные губы задрожали. Он силился сказать что-то ещё, но не мог.

И что с ним делать? Такого и бить жалко… Хотя стоило бы.

– Софи-и-и, – завыл он так, что наверху хлопнула дверь. Наверняка, эта любопытная старуха решила узнать, что же тут происходит.

Вздохнув, затащил бедолагу в квартиру. Он то и дело норовил упасть на колени, при этом хватал меня за руки и бормотал:

– Софи, я так виноват, виноват…

– Виноват, ещё как виноват, – произнёс, затаскивая безвольное тело на кухню и усаживая его на стул. Альберт покачнулся, и мне вновь пришлось придержать его, иначе бы он кулем завалился на бок.

Кажется, только сейчас он понял, что рядом с ним не Софи. Посмотрел на меня, особенно уделяя внимание оголённому торсу, нахмурился и выдавил:

– А ты чего здесь?

Усмехнувшись, покачал головой.

– Я-то? – протянул притворно ласково. – Я там, где должен быть, а вот что здесь делаешь ты, этот вопрос куда интереснее.

Он явно не успевал за моими словами. Силился понять, но это ему не удавалось. И Альберт попытался встать, чтобы, наверняка, воспроизвести на меня впечатление. Но куда там, даже если он встанет на стул, что в его состоянии очень сомнительное предприятие, то вряд ли сможет напугать меня.

– Я не понял, ты чего тут? – повторил он, пытаясь решить сложную задачу. А задача была проста. Я здесь, а он – где-то там, со своей новой пассией. И решать тут уже нечего.

– Давай-ка я поймаю карету и отправлю тебя домой, – вздохнул тяжело.

Нет, мы обязательно поговорим с ним и я донесу до него, что сюда приходить не стоит, но сейчас он вряд ли поймёт меня.

– Домой? – его брови взлетели вверх, а на глаза вновь навернулись слёзы. Альберт всхлипнул: – Не хочу домой.

Для подтверждения своих слов, он истово затряс головой, от чего закачался и снова едва не свалился на пол. Пришлось придержать его.

Надо было именно в этот момент хлопнуть двери. Через несколько мгновений Софи уже стояла в дверях кухни. Я быстро посмотрел на неё. Она плакала. Не сейчас, а до этого, и от понимания мне захотелось шагнуть к ней и… Софи, оценив обстановку, строго бросила:

– Что здесь происходит?

Одновременно Альберт, с неожиданной силой, вырвался из моей хватки и, свалившись на пол, на коленях пополз в сторону целительницы, приговаривая:

– Софи-и-и-и, моя Софи-и-и-и…

И ничего она не твоя, хотелось сказать мне, но я лишь стиснул зубы, и сжал кулаки, чтобы ничего лишнего не сказать и не предпринять.

Софи Вейсс

Внутри меня была бездна. Боли, отчаяния и понимания, что наступило неизбежное. Я пыталась утешить Саманту, найти подходящие слова, но разве такие существовали?

Старушка не плакала. Лишь дёргано улыбалась и смотрела на меня красными от слёз глазами. Говорила невпопад. Замолкала и неотрывно смотрела в одну точку, будто пытаясь разглядеть там хоть что-то.

Мистера Форино не стало ещё утром, и она всё это время сидела в приёмной, несмотря на уговоры целителей отправиться домой. Я понимала её – дома было бы ещё сложнее. Но и сидеть в лечебнице тоже было не лучшим вариантом.

– Саманта, поедемте ко мне? – предложила осторожно, касаясь её руки.

Старушка вздрогнула. Явно мыслями была где-то далеко, там, где она ещё была счастлива со своим мужем. Посмотрела на меня растерянным взглядом, уголки губ дёрнулись, будто она силилась улыбнуться, но у неё этого не вышло.

– К тебе? – переспросила, хмурясь, а когда я кивнула в знак согласия, всё же улыбнулась и отрицательно покачала головой: – Нет, милая, лучше отвези меня домой.

Я пыталась спорить, уговаривать, но переубедить Саманту так и не удалось. Пришлось согласиться с ней. Дома я помогла ей разобрать кое-какие вещи, и уже вознамерилась заночевать у неё, потому что оставлять старушку одну было откровенно страшно, но и тут Саманта вбила себе в голову, что я непременно должна поехать к себе. Ещё никогда я не видела её такой – упрямой, не готовой на компромисс. Наконец, она пообещала, что ничего с собой делать не собирается и будет рада, если я загляну к ней как-нибудь на днях. Мне ничего не оставалось, как только отправится домой.

Вопреки тому, что время было позднее, я не стала ловить извозчика. Хотелось пройтись, чтобы все мысли и эмоции улеглись.

Я шла, упрямо переставляя ноги, хотя единственным желанием было опуститься прямо на мостовую. Жаль, я не могла позволить себе такой роскоши. Когда до дома осталось чуть больше двух кварталов, я почувствовала… взгляд. Он не был случайным, брошенным вскользь, кто-то смотрел на меня пристально, и от этого сердце вдруг запнулось, сжалось от страха. По телу прокатилась волна холода. Хотелось обернуться, посмотреть, увериться, что это всего лишь моё воображение, но внутренний голос шепнул мне, чтобы я ни в коем случае этого не делала.

Ускорив шаг, прошла мимо двух домов, возле третьего ощущение взгляда пропало. Просто взяло и испарилось, будто я, в самом деле, выдумала себе это.

Остановившись, перевела дыхание и всё же оглянулась. Улица была пуста. Абсолютно. Постояв так несколько минут, я всё же пошла вперёд.

Не могло же мне это показаться? Ощущения были слишком реальными, почти осязаемыми. Так что это было? Кому я вдруг понадобилась?

Я плохо помнила, как дошла до двери квартиры, а отворив её, сразу же почувствовала, что что-то не так. Зайдя же на кухню, поняла, что именно.

Альберт.

Он выглядел так, словно пил не просыхая с того самого вечера, когда мы с ним «мило» пообщались. А если и так то, мне было всё равно. Наверное, это неправильно, но сейчас, глядя на этого мужчину с двухдневной щетиной на лице, я ничего не чувствовала. Совсем. Ни жалости, ни сожаления, ни злости. Ни-че-го. А может, наоборот, только такие эмоции и правильные?

Бывший муж, посмотрев на меня, упал на колени и принялся лепетать что-то о том, что он, конечно же, сожалеет, что готов искупить свою вину, что я для него всё, и не важно, что я не могу…

Тут я прервала его единственным способом из возможных – шагнула вперёд и, нагнувшись, влепила пощёчину. Руку обожгло, но боли я тоже не почувствовала. Мне лишь хотелось, чтобы он замолчал, и у меня получилось заткнуть его.

Илиас тут же оказался рядом, и перехватил руки бывшего мужа, которыми он уже тянулся ко мне.

– Ты не возражаешь? – спросил господин директор, пристально глядя на меня. О чём он меня спрашивал, я почему-то поняла без слов и коротко, отрывисто кивнула.

Бывший боевой маг не улыбнулся, но будто бы засветился изнутри от моего согласия. В следующее мгновение, он поднял почти не сопротивляющегося Альберта за ворот пальто и поволок к двери. А после они скрылись за ней и я, прислонившись к стене, слышала удаляющиеся шаги.

Ноги больше не держали меня. Я опустилась прямо так, прижимаясь к стене, и закрыла лицо руками. Мысли вихрем крутились в моей голове, то подсовывая образ мистера Форино, то заплаканное лицо Саманты, то упрямый взгляд Риана, то расстроенный Реми. Всё смешалось, перепуталось, и я уже не знала, кого из всех мне жалко больше.

– Софи, – тихий мужской голос раздался над моей головой, и я поспешно вскинула взгляд.

Илиас был… Красив. Очень красив, и, главное, спокоен. Он смотрел на меня так, будто понимал, будто точно знал, что я чувствую, но ведь это не возможно. Он не мог знать…

– Сейчас, – попыталась встать, но он помог мне. Подал руку, помогая подняться.

То ли дело в прикосновении, которое было таким нежным и осторожным, будто он боялся даже этим причинить мне боль, то ли в том, что чаша эмоций оказалась переполнена, только я застыла, глядя на него. Против воли на глаза навернулись слёзы.

Помня, как отец терпеть не мог моих слёз, попыталась смахнуть их, но Илиас не позволил – прижал к себе и крепко обнял.

И тут… Меня прорвало. Сначала я тихо всхлипнула, а после едва не захлебнулась рыданиями. Он не отталкивал меня и не пытался успокоить, давая выплакать всё, что накопилось. Он просто был рядом, был тем якорем, за который я хваталась сведёнными пальцами.

Но рано или поздно даже слёзы заканчиваются. Я всё ещё прижималась к нему, слыша мерный стук мужского сердца. И не желала отпускать его.

Илиас осторожно коснулся губами моих волос и тихим, хриплым голосом спросил:

– Заварить тебе чай?

Не знаю почему, но этот вопрос заставил меня улыбнуться.

– Ты у меня в гостях, – выдавила так же хрипло.

– И это запрещает мне заваривать чай? – я не видела его лица, но была уверена, что он тоже улыбается.

Всё же он невыносимый мужчина, но такой… Родной? Мой? Последняя мысль почему-то не испугала, хотя должна была.

Я нехотя отстранилась, посмотрела ему прямо в глаза и произнесла тихо, проникновенно:

– Спасибо.

– Было бы за что, – с лёгкостью отмахнулся он, но по взгляду я видела, что он понял меня. Понял, как никто и никогда не понимал.

Я всё же попыталась воспользоваться правами хозяйки, но Илиас и слушать меня не стал. Отправил в ванну, принимать душ, а сам принялся распоряжаться на моей кухне. Наверное, нужно было возмутиться, ведь я, как никак, самостоятельная женщина, но… Не захотелось.

Душ я принимала, вопреки здравому смыслу, слишком долго. Хотелось смыть с себя груз, который давил на плечи, а после ещё дольше прихорашивалась у зеркала, словно… Хотела понравиться господину директору? Пф! Что за глупость! Но вопреки здравым мыслям, я улыбнулась своему отражению, и вышла из ванной.

Илиас, на удивление, справился на отлично. На столе стояли не только чашки с дымящейся жидкостью, но и ваза с конфетами и даже булочки, которые он нашёл в холодильном шкафу.

– Прости, я покомандовал тут без твоего разрешения, – повинился он, но в его глазах при этом горели лукавые искорки. Словно ему нравилось чувствовать себя хозяином, чувствовать себя дома. И опять я не возмутилась. Больше того, даже раздражение внутри не вспыхнуло.

– Ничего, – отмахнулась, беря в руки чашку.

Чай был… вкусным. Что не удивительно, ведь это я его покупала. Но заваренный Илиасом он, будто бы, приобрёл особенные оттенки. Или это я лишь придумала? Тряхнув головой, украдкой посмотрела на мужчину и тут же попала в капкан – Илиас тоже смотрел на меня. Внимательно, цепко, словно пытался прочесть всё, что скопилось у меня на душе. Но, не преуспев в этом, спросил прямо:

– Расскажешь, что произошло?

Первым желанием было отгородиться от него стеной, потому что все те эмоции, что бродили во мне, были слишком личными. Слишком обнажающими мою душу. Но потом вспомнила, что не так давно без стеснения рыдала на его плече, и он смог понять мою боль. Так к чему придумывать секреты, если можно поговорить откровенно?

И я рассказала. Почему-то начав с того, как вообще оказалась целителем мистера Форино. Я говорила долго, то глядя на свои руки, то на Илиаса. Он внимательно слушал, что само по себе было для меня удивительным. Отец… Впрочем, почему я так упорно сравнивала его с отцом, хотя у господина директора и Луиса Вейсса не было ничего общего? Разве что профессия, но и она, как оказалось, не всех ломала под себя. Выходит, что даже боевые маги могут оставаться людьми, способными на помощь и сострадание, а не только на то, чтобы указывать и подчинять своей воле.

Наконец, слова закончились. Я шумно выдохнула и сделала большой глоток остывшего уже чая. Всё равно вкусно.

– Значит, – подал голос Илиас, – ты думаешь, что его супруга может что-то сделать с собой?

Тяжело вздохнув, я призналась:

– Не знаю. Мне сложно описать то, как она была привязана к нему. И у них, – тут мой голос дрогнул, но я отогнала от себя вспыхнувшую внутри боль и продолжила, – не было детей. Она осталась совсем одна.

– Ясно, – задумчиво проговорил мужчина и ненадолго замолчал. – А как ты думаешь, – спохватился он, – не захочет ли она пойти работать в приют? Думаю, там ей будет проще пережить потерю.

Я слышала его и не верила своим ушам.

– В… Ты серьёзно? – хотела вернуться к официальному «вы», но после всего пережитого это было несколько бессмысленно, и даже глупо.

Илиас усмехнулся и кивнул:

– Серьёзно, вряд ли таким стоит шутить.

Тут он прав, конечно, прав.

– А как ты это устроишь, ведь… – он не дал мне договорить, теперь его губы изогнулись в ироничной улыбке.

– Я всё же директор приюта.

– Воспользуешься своим положением в личных целях? – не смогла не поддеть его, потому что, несмотря на сомнения и неверие, мне хотелось вскочить и броситься Илиасу на шею. Стараясь задушить этот порыв, задала провокационный вопрос. И зря, потому что ответ буквально вогнал меня в краску:

– Ради тебя я готов переступить через свои принципы.

Я не сразу нашлась, что ответить. Буквально онемела не столько от слов, сколько от того взгляда, которым он смотрел на меня. И в этом взгляде было столько всего, что я и не бралась бы описать его чувства.

Чтобы хоть как-то сгладить неловкую ситуацию, впрочем, неловкой она была только для меня, я поднялась на ноги и хриплым голосом произнесла:

– Уже поздно нужно…

Илиас вновь перебил меня. На это раз он стёр улыбку, и стал, как никогда серьёзен:

– Подожди, Софи, нам нужно с тобой серьёзно поговорить.

Вскинула на него взгляд и настороженно затаила дыхание.

– О чём? – спросила через время.

Пришлось вернуться на своё место, и вновь схватиться за чашку с чаем. И пусть чай уже был холодным, не важно, мне нужно было чем-то занять руки.

– О Винтресах, – просто произнёс он.

Вот тут я посмотрела на него с удивлением. Я ждала какой угодно темы для разговоров, но точно не такой.

– А… – начала и запнулась, впрочем, тут же продолжила, – а почему именно о них?

Илиас нахмурился, раздражённо повёл плечами, но я почему-то точно знала, что раздражение это никак ко мне не относится.

– Потому что я думаю, что в приюте происходит что-то тёмное, и во главе всего этого стоят Винтерсы.

Он сказал это так… Будто был в этом уверен. И я могла бы поспорить с ним, но в споре не было смысла. Потому что я и сама стала замечать слишком много того, что наталкивало на схожие подозрения. Осталось понять самое главное:

– Детям грозит опасность?

Илиас отрицательно покачал головой:

– Не думаю, что это так, но от них можно ожидать всего.

– Ты знаком с ними лично? – не смогла не полюбопытствовать.

Мужчина усмехнулся, но не весело, а зло и процедил:

– Можно сказать и так.

Повисло молчание. Неуютное, вязкое, так что мне стало не по себе. Хотелось, чтобы Илиас уже начал говорить, но… Он лишь смотрел на меня, будто решал, что именно нужно сказать, а о чём стоит умолчать.

Я не выдержала:

– Так что там с… – почему-то запнулась, – Винтерсами?

Честно сказать, я готова была поверить во всё, что он мне расскажет. Потому что, после всего, виденного мною в приюте во время приезда меценатов, вряд ли их можно было считать хорошими людьми. Или я слишком предвзята и сужу о них лишь по своим ощущениям?

Илиас качнул головой, словно пытался прогнать образы прошлого, и заговорил:

– Один мой знакомый считает, что приют используют в качестве перевалочного пункта, скорее всего что-то запрещённое. Доказательств нет, только косвенные. Я не могу рассказать всего, но с удовольствием послушал бы твои мысли на этот счёт. Не замечала ли ты чего-то необычного за то время, что трудишься в приюте?

Из всего сказанного, я совершенно чётко уяснила одно:

– Так ты не просто так оказался директором приюта? – не сказала бы, что удивилась, или оскорбилась этому открытию. Скорее просто приняла, как данность. У каждого из нас есть свои секреты, и тайна Илиаса была не самой страшной.

Он не ответил, лишь кивнул, всё так же пристально глядя на меня.

Да. Нужно рассказать ему.

И я поведала обо всех странностях, которые так тревожили меня. И о Лорен, которая что-то выносила из приюта рано утром, и о доставке лекарств, точнее того, что было доставлено заодно с ними, и о намёках и предупреждениях доктора Грасса, о том, как прошла встреча Винтерсов, и, наконец, о разговоре старших воспитанников, который я случайно подслушала.

Выдохшись, замолчала. Сердце натужно стучало, и ладони вспотели от волнения, но я, вроде бы, ничего не упустила.

– Лекарства, значит, – пробормотал Илиас себе под нос, но я потребовала объяснений.

– Что с этой доставкой было не так?

Мужчина посмотрел на меня, улыбнулся:

– Думаю, дело в том, что у контор, доставляющих лекарства, есть особое разрешение, выданное самим королём. Их не могут досматривать без официального предписания, а получить такое можно только у его высочества. Этим и пользуются.

– Хитро, – всё, что смогла ответить на это.

– Очень, – согласился со мной господин директор.

Мы вновь замолчали. Каждый из нас думал о своём. Ситуация складывалась, мягко говоря, преотвратительная. И как бы там ни было, нужно сделать так, чтобы никто из детей не пострадал.

– Тебе нужно отдохнуть, – из мыслей меня вырвал тихий, хрипловатый голос Илиаса. И я вздрогнула. Но не от страха, а от странного жара, что волной прокатился от головы до самых кончиков пальцев.

А ведь он не предложил ничего необычного. Не так давно и я намекала на то, что нам бы стоило отправиться спать, но… В его исполнении простое предложение, почему-то, приобрело особый оттенок.

– Эм-м-м, – выдохнула смущённо, но попыталась взять себя в руки и продолжила уже куда спокойнее, – Да, я лягу на диване, а ты иди в кровать.

Я поднялась, суетливо принялась убирать со стола, но рука дрогнула и чашка, моя любимая, между прочим, едва не упала на пол. Ситуацию спас Илиас. Он ловко подхватил её и, замерев напротив меня, так же хрипло, как и до этого, выдохнул:

– Диван не удобный, не думаю, что ты сможешь отдохнуть там.

Мне нужно было как-то вернуть себе самообладание, поэтому я заломила бровь и спросила:

– Думаешь, мне нужно туда отправить тебя?

Он усмехнулся, искушающе так, отчего непокорное сердце буквально остановилось на несколько мгновений, чтобы потом понестись вперёд с неистовой силой.

– Думаю, – произнёс он и замолчал, потом продолжил, – у тебя довольно большая кровать. Мы с лёгкостью вдвоём уместимся на ней.

От произнесённых слов, я, буквально, потеряла дар речи. То есть… Как он вообще мог подумать, что я… что мне… что мы… Да ни за что!

Наверное, все мысли были написаны у меня на лице, потому что Илиас улыбнулся и, склонившись ниже, прошептал:

– Приставать не буду, даю честное слово. А если не веришь, могу даже поклясться.

Издевается? Да, судя по лукавым искрам, что горели в его глазах, он издевался надо мной.

– Ничего, – нервно поправила волосы и отступила назад, – я и на диване смогу отдохнуть. Не нужно беспокоиться.

– Софи-и-и, – протянул он, склонив голову к плечу и рассматривая меня так, будто я была неразумным ребёнком. Я и чувствовала себя рядом с ним такой. Не ребёнком, конечно, а вот неразумной – вполне. Потому что стоило бы твёрдо обозначить свою позицию, а не краснеть и теряться. Но… не получалось.

Пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы ответить с лёгкой улыбкой:

– Ты всё же у меня в гостях, позволь мне самой решать, кто, где будет спать.

Он хотел сказать что-то ещё, я видела это по его глазам, но удержался. Впрочем, когда я уже развернулась, чтобы пойти в спальню и взять бельё, чтобы постелить себе, он всё же бросил:

– Только спать на диване буду я. И это не обсуждается, ты, как гостеприимная хозяйка, обязана прислушаться к моему желанию.

Хотелось поспорить, но я видела, что это бесполезно. Поэтому попросту махнула на всё рукой. Усталость брала своё, да и стрелки часов уже подбирались к двум часам ночи. Несмотря на то, что Илиасу стало легче, отдых ему был необходим. Да и мне не мешал.

Вскоре мы улеглись. Господин директор с горем пополам разместился на диване. Я пыталась вразумить его, но он настоял на своём, пришлось подчиниться.

Я легла в кровать и вопреки ожиданиям, долго не могла уснуть. Слишком много мыслей бродило в моей голове. Прошло не меньше часа, прежде чем сон сморил меня, и уже сквозь дрёму я услышала тихие шаги. Потом кровать прогнулась под чужим весом и Илиас ворчливым голосом произнёс:

– Это невозможно. Да и я умею держать себя в руках, по крайней мере, до тех пор, пока ты не позволишь большего.

Мне стоило бы возмутиться, но… Не захотелось.

Впрочем, господин директор всё же нарушил обещание. Утром, когда услышала треск кристалла связи, я была крепко прижата к его телу. Благо, что при этом я была закутана в одеяло, как в кокон.

Не открывая глаз, протянула руку и активировала плетение. Сонным голосом произнесла:

– Слушаю.

На том конце помолчали. А потом раздался спокойный, как и всегда, голос леди Гретхэм:

– Софи, Реми и Риан пропали. Они не ночевали в приюте.