Как приручить боевого мага?

Глава 14

Илиас Хантер

Магия ещё не отпустила меня, но злость уже клубилась внутри. Сон держал крепко и будь у меня хоть капля силы, я бы смог разорвать плетение, но… Мне оставалось лишь ждать, плавая в мареве не то кошмара, не то опостылевшей реальности. Я слышал глухие голоса, чувствовал осторожные прикосновения и запахи лекарств.

Одри! Чтоб тебя… Нет, кто позволил этой девчонке принимать за меня решение? И ладно бы Одри, Лестер-то почему пошёл у неё на поводу? Я же на задании, в конце концов! Нет, на глаза Фредерику я бы старался не попадаться, придумал бы что-нибудь, но усыплять – это уже перебор.

Зачем они устроили всё это? Вылечить меня решили? Так не вылечат, давно уже всё это стало понятно. Да и не болело у меня ничего. Почти. Софи помогла. И я лучше бы ещё раз к ней обратился.

Мысли обрывались. Вспыхивали яркими образами и вновь таяли, словно туман поутру.

Наконец, смог открыть непослушные веки, и я увидел над собой белый потолок, по которому в разные стороны расползались мелкие трещинки, а в углу паук сплёл кружевную паутину. По телу всё ещё разливалась слабость, и во рту было сухо, будто я полдня брёл под палящим солнцем. В голове шумело, и сердце ухало, с натугой гоняя кровь по венам. Странное состояние, прежде, после усыпления, я так отвратительно себя не чувствовал.

Попытался поднять руку, чтобы провести ладонью по лицу, но с удивлением обнаружил, что не могу этого сделать – рука была пристёгнута к кушетке.

– Что за..? – выдавил хрипло, приподнялся и попытался оценить обстановку.

Одиночная камера, то есть палата.

– О, очнулся! – откуда-то сбоку раздался довольный голос Лестера, и я перевёл на него взгляд.

Мужчина выглядел… помятым. Словно спал тут же, сидя на стуле.

– Ты что творишь, Хайд? – спросил тихо, с мнимым спокойствием, хотя у самого внутри уже бушевал пожар.

– Спокойно! – он поднял руки, пытаясь успокоить меня. – Это всё ради твоего же блага!

– Какого блага? – прорычал, не сдержавшись. Хотелось выругаться – витиевато, с фантазией, но я сдержался. Сам не знаю почему. – Что за подстава? Я, между прочим, должен был придумать хоть какое-то обоснование для своего исчезновение, да и детям обещал…

О том, что решил проводить с приютскими тренировки, я благополучно умолчал. И о том, что уже договорился с Расселом – тоже. Незачем ему об этом знать.

– Знаешь, когда даже самые продуманные операции терпят крах? – Лестер поднялся со стула и посмотрел на меня так, будто я был какой-то подопытный зверёк. Его зверёк. И мне очень не понравился его взгляд. За шуточками и почти дружеским общением, я забыл, каким умеет быть Хайд и за что его так ценит корона.

На секунду прикрыв глаза, фыркнул в ответ:

– Когда же?

Лестер вплотную подошёл к кровати и посмотрел на меня сверху вниз. По холодным губам скользнула жутковатая улыбка:

– Когда у агента в выполняемом задании появляется личный интерес. Я, изучив твоё дело и зная от Мышки о твоём отношении к женщинам, был уверен, что ты идеально подходишь для отведённой тебе роли, в итоге ты не только целительницу подцепил, ещё и детям что-то наобещать успел. Вот и что с тобой делать?

На последней фразе он вздохнул, слишком показательно и тяжко, чтобы поверить в его разочарование. Было во всём происходящем что-то, выбивающееся из ряда событий, но что именно – я никак не мог понять.

– Лестер, прекращай дурить, и скажи уже, что случилось? – смог проглотить пренебрежительное упоминание о Софи, хотя это далось сложнее всего. Слово-то какое придумал, подцепил, словно она болезнь какая-то.

– Винтерсы случились, вот что, – проворчал он, снова усаживаясь на стул.

– И? – вновь не понял его. – Если ты о том, что они решили посетить приют, то мы уже это обсудили. Я не собирался бегать перед Фредериком с плакатом: «Помнишь, ты избил меня с дружками? Теперь я пришёл разрушить твою жизнь!». Для их приезда не обязательно было усыплять меня и отвозить… А где мы, кстати?

Осмотревшись, понял, что меня не уволокли в гарнизон у Гринварда, где до сих пор трудилась Одри. За окном плыли противные серые тучи. И на том спасибо.

– В столице мы, – махнул Хайд, отвечая только на последний вопрос, помолчал и добавил, – И дело не во Фредерике, а в его жене.

– При чём здесь его жена?! – вспылил, чувствуя себя настоящим болваном. Или болваны здесь были все вокруг, и лишь я один адекватен?

Лестер тяжело вздохнул. Посмотрел на меня и спросил:

– Ты интересовался судьбой своей жены?

– Бывшей жены, – огрызнулся. – При чём здесь Тея?

– При том, – Хайд поднял палец вверх, – что она вышла замуж за Фредерика Винтерса. И если при виде его ты ещё бы сдержался, то…

Информация оглушила. Будто кто-то чем тяжёлым по голове от души ударил. А вот сердце не запнулось, оно хоть и ускорило свой бег, но не так, чтобы захлебнуться истеричным стуком. Я молчал, переваривая.

Тея вышла замуж за Винтерса? Дочка лавочника и сразу в дамки? Ладно, я повёлся, но Фред? Не сходилось у меня. Наверняка родители для старшего наследника ещё в детстве выбрали подходящую партию, ту, которая обогатила бы финансовое благосостояние их рода. Тея же при всём желании не смогла бы привнести в семью Винтерсов хоть что-то толковое. Её неземная красота не в счёт, таких красивых у него, только свистни – вся столица сбежится, выбирай – не хочу.

– Ты уверен? – спросил, пытливо глядя на Лестера.

Нет, может он ошибся? Такое же тоже возможно. Потому что Тея никак не могла стать женой Винтерса.

– Уверен, – мрачно подтвердил Хайд.

Я вновь задумался. Конечно, Тея всегда искала хлебное место, но чтобы ей настолько повезло… Это что должно было случиться?

– Удивил, – выдохнул, прикрыв глаза, а потом, забывшись, дёрнул рукой, и бросил раздражённо: – Расстегни уже, если ты думал, что я тут же побегу в приют, желая увидеть бывшую, то просчитался.

– Ой, ли? – не торопясь подниматься, усмехнулся Лестер. – У вас же с ней такая… – он взмахнул рукой, рисуя в воздухе замысловатую фигуру, – любовь была.

– Была, – выделил особо.

А может это и не любовь была вовсе? Я же тогда с ума по ней сходил, ревновал, бросался на всех, а после того, как Фред с дружками избил меня до полусмерти, и жена не навестила меня ни разу, пока я в лечебнице валялся, как отрезало. Злость осталась. И всё на том.

– Хочешь сказать, – с сомнением протянул Хайд, – что за всё это время даже не поинтересовался тем, как живёт твоя ненаглядная?

Усмехнулся. Сложно поверить, но нет, не интересовался. После того, как смог нормально ходить, попросил командира, под началом которого служил в отряде, пристроить меня куда-нибудь. Неважно куда, лишь бы подальше от столицы. Так я и оказался близ Гринварда, где прослужил верой и правдой вплоть до получения ранения.

– Нет, – ответил спокойно, выдержав пытливый взгляд Лестера. Он вздохнул, потом поднялся и, наконец, отстегнул меня. Получив свободу, я сел на кровати. Перед глазами потемнело, и желудок свело спазмом. – Что мне так плохо-то? – простонал, сжимая пальцами голову.

– А, – отмахнулся Хайд, – это экспериментальное плетение. Мощное. Осечек ещё не давало. Откуда я знал, может ты защитой обзавёлся и простым плетением я бы не смог тебя усыпить?

Не зря я сравнил себя с подопытным зверьком, ой, не зря…

Вновь помолчали. Лестер напряжённо застыл рядом, будто всё ещё ждал, что я рвану в приют. В таком состоянии, рвануть у меня вряд ли бы получилось, если только поползти на четвереньках.

С трудом переведя дух, и кое-как отстранившись от тошноты, что накатывала волнами, посмотрел на Хайда:

– Слушай, а ты хоть кого-то из своих людей приставил к приюту? Не просто же так Винтерсы нагрянули туда?

Я не лукавил. Мне, на самом деле, было наплевать на Тею. Выбилась в люди? Молодец, что сказать. Впрочем, я никогда и не сомневался, что эта змея устроится в жизни. Такие, как Тея, всегда получают то, что им хочется. Единственное, о чём я жалею, что не разглядел её натуру ещё до того, как вздумал сделать ей предложение. Сейчас же меня интересовала безопасность тех, кто находился в приюте.

Лестер посмотрел на меня с сомнением, потом вздохнул и вернулся-таки к своему месту. Облокотился на спинку стула, на секунду прикрыл глаза. Как бы он не пытался храбриться, я видел, что его что-то тяготит.

– Там Дрейк, – бросил сухо и отвернулся, глядя в окно.

Мне не нравилось, как продвигалось дело. Оно изначально было странным, но меня это не настораживало. Как же, ухватился за возможность сбежать от целителей! А стоило бы раньше задуматься, с чего Хайд, никогда близко со мной не общавшийся, вдруг решил доверить такое дело? Возможность отомстить Фреду? Так сам же сказал, что когда у агента есть личный интерес, дело обречено на провал. Или тут интерес особенный? Работающий на то, чтобы достичь цели?

– Скажи-ка, Лестер, зачем тебе я? Наверняка, в твоём отделе достаточно спецов, которые с лёгкостью смогли бы сыграть роль отставного мага, взятого на работу директором. Мы никогда не были друзьями, чтобы ты вот так безоговорочно доверял мне.

– За тебя попросили, – пробубнил тихо, так на меня и не посмотрев.

Усмехнувшись, кивнул:

– Да, я тоже об этом подумал. Но, видишь ли, даже если за меня попросили, ты мог бы пристроить меня куда-нибудь бумажки перебирать. А тут такое дело. Винтерсы – очень влиятельное семейство. Их сковырнуть не так уж просто. Даже испытывая к ним безграничную ненависть, я не тот, кто должен был вывести их на чистую воду.

Хайд засопел, всё ещё что-то рассматривая за окном. И? Мне из него каждое слово клещами вытаскивать?

– Я, Дрейк, который вроде как не значится у тебя в отделе, Эмили… Ты ничего не хочешь мне сказать Лестер?

Маг помолчал ещё с минуту, а потом, посмотрев на меня, произнёс:

– Мне запретили заниматься этим делом. Сверху пришёл приказ – оставить Винтерсов в покое.

И почему я даже не удивлён тому, что услышал?

– То есть, – усмехнулся, не сдержавшись, – всё это мероприятие – устроено исключительно по твоей инициативе? Без поддержки официальной власти?

Хайд прожёг меня злым взглядом, а после растянул губы в своей фирменной жутковатой улыбке, но на этот раз она не произвела на меня должного впечатления.

– Сбежишь?

Ему не нужно было пояснять, что именно он имел в виду под этим «сбежишь».

– Я? – вернул ему ухмылку. Конечно, не такую жуткую, да я и не пытался его запугать. – Ты не ошибся в выборе – теперь мне вдвойне интереснее вывести Винтерсов на чистую воду.

Должен же я утолить любопытство – как моя бывшая жёнушка стала птицей такого полёта?

Лестер незаметно выдохнул, и от этого моя ухмылка стала шире.

– Только, – решил добить его, – поясни-ка мне, какой у тебя интерес во всём этом деле? Я, понятное дело, а тебе-то они что сделали?

Хайд скривился, а потом выплюнул:

– Не люблю, когда у меня отбирают дела. Тем более такие.

– И всё? – не успокаивался я.

Лестер вздёрнул брови, потом усмехнулся:

– А нужно что-то ещё? Я, знаешь ли, терпеть не могу продажных чиновников, а моё начальство, судя по отданному приказу, продалось Винтерсам с потрохами. Как думаешь, может ли это оставить меня равнодушным?

Звучало вполне правдоподобно.

– Значит, никто из твоих людей не задействован в этом деле? И, по сути, у меня нет никакого прикрытия?

Хайд прищурился:

– Боишься?

– Ничуть, – отбил его, – И я, и Дрейк вполне понимаем, во что ввязываемся, мальчики опытные, а вот Эмили… На её счёт, у меня возникают сомнения.

Лестер взмахнул руками:

– Далась тебе эта девчонка, – в его голосе послышалось раздражение, но я не отступил.

– Хочешь уволить её – уволь, но подставлять не стоит. Это не по-мужски, в конце концов.

Хайд хотел сказать что-то ещё, даже рот открыл, потом вновь махнул рукой и промолчал. Не знаю, понял ли он меня, но надеюсь, что Эмили больше не будет участвовать в сомнительной операции, на которую нет разрешения у отдела Лестера.

Спустя несколько секунд, перевёл тему:

– Зачем в лечебницу-то меня притащил? Мог бы и в квартирке приковать меня к кровати.

– Не мог, – проворчал маг, видимо, всё ещё злясь на меня. – Тебе нужно было правдивое алиби – я его тебе обеспечил. По официальной версии – на тебя напали, и ты попал в лечебницу. Управляющему я отправил записку. Надеюсь, эта причина для всех окажется веской.

– И хорошо, – выдохнул, поднимаясь и разминая затекшее тело. Тошнота прошла, зато вернулась почти забытая боль – ногу то и дело простреливало, заставляя меня задерживать дыхание. Я оказался не подготовлен к этой боли, да и малодушно надеялся, что такой она уже не будет, но нет, всё хорошее рано или поздно заканчивалось. В моём случае, это случилось поздно, но этого времени мне было недостаточно.

– Отлично, – проворчал, делая через боль несколько шагов и возвращаясь к кушетке. – Значит, мне не стоит бояться, что сейчас набегут целители и примутся обследовать меня.

– В этом бы я не был так уверен, – Лестер усмехнулся и кивнул на мою ногу, – тебе бы не помешало обследование. Да и раз уж ты здесь, глупо от него отказываться.

Хотелось возразить, очень хотелось, но я не стал, потому что, каким бы гадом Хайд не был, в этом он прав – из-за боли я не мог нормально думать, а подумать было о чём.

– Надеюсь, Одри не приехала?

Хайд тут же ответил:

– Нет, Артур не отпустил её, – при этом Лестер поиграл бровями, будто знал что-то ещё, о чём говорить не хотел.

– Почему это? – прищурился с подозрением. Чтобы Одри и послушалась Артура? Да она всегда всё делала наперекор ему, и не только ему – наперекор всем.

– Чувствует она себя неважно, тошнотой мучается.

Я нахмурился сильнее, пытаясь сообразить, на что намекает Хайд, а потом меня вдруг осенило…

– Да? – спросил Лестера, и тот заговорщически усмехнувшись, кивнул.

Что же, ребята молодцы, не стали тянуть с первенцем. За них я был искренне рад и впервые задумался о том, что и у меня когда-нибудь тоже будут дети… Чисто теоретически это же возможно?

Софи Вейсс

Фредерик в сопровождении Лорен ушли. В отдалении был слышен тоненький голос воспитательницы. Она что-то говорила меценату, воркуя, словно сладкоголосая птица. Даже слушать издалека это было противно, а уж присутствовать при этом действии вовсе не хотелось.

Тея осталась стоять посреди холла, как и все дети, вместе с воспитателями и прочим обслуживающим персоналом. Она не шевелилась, вперив свой взгляд в стену, и, кажется, вообще забыла, что не одна.

Первым спохватился мистер Ариго. Он, расправив плечи и вернув елейную улыбку, пролепетал:

– Госпожа, желаете ли вы осмотреть приют? – и ручку подставил, будто, в самом деле, ждал, что она положит свою тонкую холёную ладонь на его локоть.

Не положила, конечно же.

Женщина едва заметно вздрогнула, посмотрела на управляющего надменным взглядом, а после вновь взглянула на детей. У меня сердце подпрыгнуло к горлу и стало биться часто-часто. Сама не понимая, что делаю, вышла-таки вперёд и твёрдым голосом произнесла:

– Если желаете, я могу показать вам лазарет и целительский кабинет.

Зачем я это сказала? Для этого есть мистер Ариго, мне же полагалось стоять статуей, и не открывать рот, пока не спросят. Но… Разве можно было стоять и молчать, когда она была так близко к детям? Да, перед мужем она вступилась за них, но… Кто знает, как она будет вести себя с ребятами без него?

Тея посмотрела на меня. В её глазах на долю секунды промелькнуло удивление, после она склонила голову на бок, будто изучая неведомую зверушку. После позволила себе скупую улыбку и произнесла:

– Покажи.

Почему-то показалось, что сказано это было с усмешкой, хотя выражение её лица оставалось холодным и надменным.

Я только сейчас догадалась посмотреть на мистера Ариго, и он, на удивление, был доволен. Словно сам не знал, на кого бы спихнуть эту холодную рыбину. Он едва заметно кивнул и погрозил пальцем, будто предостерегал меня от необдуманных слов и поступков.

Если он переживает, что я начну выпрашивать какую-то выгоду лично для себя, то может не беспокоиться. Мне ни милость, ни финансы меценатов не нужны.

Я вышла вперёд, зачем-то оглянулась на доктора Грасса. Он явно был недоволен тем, что я позволила себе лишнего. Но его мнение меня сейчас интересовало в последнюю очередь. Мне очень хотелось обезопасить детей от ненужного внимания. Это было для меня самым важным.

Не дожидаясь, чтобы Тея пошла за мной, направилась к единственной палате, которая была у нас и лазаретом, и изолятором и местом, где дети могут послушать сказки и поесть шоколада. Судя по тихим, размеренным шагам, женщина шла следом. Наверное, нужно было бы по пути чем-то развлекать её, но моя смелость осталась там, в холле с детьми. Так и не проронив ни слова, мы остановились у двери.

Я обернулась, встречаясь с всё таким же холодным и надменным взглядом, взялась за ручку онемевшими пальцами и произнесла:

– Входите.

Она улыбнулась краешком губ, кивнула. Оказавшись в палате, разделённой на две комнаты прозрачной стеной, где в первой должен был сидеть целитель, во второй – лежать больные дети, она покрутилась, будто ей в самом деле было дело до обстановки, а после не найдя ничего интересного, приказала:

– Показывайте!

Я растерялась и осторожно спросила:

– Что?

– Как что? – усмехнулась уже не таясь. – Вы же рвались показать мне лазарет, вот и показывайте.

Растерянность сменилась злостью. Да кем она себя возомнила, чтобы вот так разговаривать со мной? Я не её подчинённая, в конце концов! Но вместо всего этого, я состроила самое беспечное выражение лица и улыбнулась:

– Ах, конечно! – хочет видеть перед собой глупую дурочку, так пусть наслаждается. – Здесь у нас сидит целитель, который следит за детьми, которые заболели. А здесь, – прошла за перегородку и подошла к одной из кроватей, – лежат дети, которые болеют. Что же ещё?

Сделала вид, что задумалась.

– Да, а здесь, – указала на тумбу, в которой лежали чистые комплекты постельного белья и одеяла, на случай холодов. Открыла дверцу и уже собралась в деталях рассказать ей, из чего у нас простыни и каким пухом набиты одеяла, как она прервала меня взмахом руки. После уселась на край кровати, состроив при этом такое брезгливое выражение, будто боялась подцепить тут какую-нибудь заразу.

– Достаточно, – с усмешкой сказала, стягивая с рук короткие кружевные перчатки. На пальцах красовались массивные перстни, наверняка безумно дорогие, но настолько же безумно безвкусные. – Лучше расскажите мне о вашем новом директоре.

При упоминании Илиаса глаза её нехорошо заблестели, будто она уже заранее ненавидела мужчину, которого никогда прежде не видела.

– О ком, простите? – решила прикинуться дурочкой, потому что… Что я могла сказать о мужчине, которого знала всего ничего? Что он невыносимый грубиян? Что упрямец, каких ещё поискать? И при этом… настоящий. Не пытающийся казаться лучше. Просто такой, как есть. И, ко всему прочему, готовый поручиться за ребят и дать им надежду на будущее. Словом, я не знала, что сказать о нём. Это было сложно, потому я и сама не знала, как отношусь к нему. Да и должна ли хоть как-то относиться?

Нет, узнать, что с ним всё в порядке, я обязана. А там… неважно.

– Роль дурочки вам совсем не идёт, – она склонила голову на бок, сканируя меня нечитаемым взглядом, от которого мне стало не по себе. Она будто читала меня, как открытую книгу. – Ещё раз – расскажите мне о новом директоре.

Нет, дело не в простом любопытстве. В её словах что-то было, что-то… Тёмное, гадкое…

– Извините, но я не знаю, что вам рассказать. О новом директоре вам лучше узнать у мистера Ариго.

По её губам скользнула холодная усмешка. Она молчала, молчала и я. Наконец, Тея произнесла:

– Хитро, – и коротко рассмеялась. После поднялась и жестом указала на дверь, – Покажите мне приют. Хочу посмотреть, на что мы тратим такие средства.

«Мы» – она выделила особенно. Словно для неё было важным это подчеркнуть.

Хотелось спросить, почему она не отправилась на осмотр вместе с мужем, но… Что-то остановило меня. Благоразумие, не иначе. Я и так наговорила лишнего, стоит попридержать свои мысли при себе.

– Конечно, – улыбнулась вежливо, но холодно. Впрочем, если бы я участвовала в соревновании, то Тея победила бы. Она не просто холодно улыбалась, она, будто бы, была пропитана этим холодом.

Женщина поднялась с кушетки, вернула перчатки на руки. Правда перед тем, как сделать это, она нарочито демонстративно покрутила перстень с огромным драгоценным камнем. Наверное, цена этого перстня была баснословной, но ни красивым, ни изящным его нельзя было назвать. Вот только Тея этого явно не замечала и гордилась им. Что же, у богатых свои причуды.

Мы вышли из лазарета, я закрыла дверь на ключ, и повернулась было к лестнице, что вела на первый этаж, чтобы пройти в приёмный кабинет, но женщина остановила меня.

– Нет! – выпалила, как мне показалось, несколько нервно. А потом чуть склонила голову на бок и кивнула в противоположную сторону, – Давайте оттуда начнём.

– Я хотела показать вам наш кабинет… – начала я.

Она взмахнула рукой:

– Хватит с меня ваших лекарств, пойдём туда.

Её желание – закон. Я пошла в ту сторону, в которую она показала. Шла медленно, попутно рассказывая, что и где у нас находится. Первый этаж занимал кабинет директора, наши с доктором Грассом владения, большая столовая и спортивная зала. Второй был отведён под учебные классы и лазарет, а на третьем располагались жилые комнаты и душевые.

По правилам лазарет должен был находиться на первом этаже, ведь если ребёнку понадобится госпитализация в городскую лечебницу, то лестничные пролёты окажутся ненужным препятствием, но, по словам доктора Грасса, когда приют только обустраивали, на первом этаже не нашлось помещения нужной площади. Пришлось брать то, что было не очень удобным в плане доступности, но вполне пригодным для изолятора.

В учебных классах было тихо и безлюдно. Я открывала одну дверь за другой, поясняя, чем именно тут занимаются. Тея смотрела на всё так, будто эта экскурсия сильно тяготила её. Хотелось спросить, зачем она вообще попросила показать ей здесь всё, но… Не спросишь же. Приходилось делать вид, что я не замечаю её равнодушия.

Мы дошли до конца коридора.

– Хотите посмотреть жилые комнаты? – предложила скорее для проформы, потому что знала, что она ответит. И не прогадала.

– Нет уж, увольте, – фыркнула, взмахнув рукой.

– Куда вы хотите? – произнесла покорно.

Когда уже это «представление» закончится?

Тея, будто прочитав мои мысли, усмехнулась. Подошла к окну, взглянула вниз. Я смотрела на неё. Всё же она была красива – чётко очерченные скулы, прямой нос, полные губы, подведённые алой помадой. Шикарные светлые волосы, убранные в изящную причёску. Тонкая шея с выступающими ключицами, и бархатная, даже на вид, кожа.

– Нравлюсь? – не глядя на меня, она усмехнулась.

Будто точно знала, что я видела перед собой. Уверенную женщину, знающую себе цену. Вот только, как ей объяснить, что красота, дорогие вещи и размер банковских счетов не способны сделать из человека… человека?

– Вы очень красивы, – ответила честно. Но без зависти. Да и чему завидовать?

– Да, – ответила она и посмотрела на меня. – Можешь вести меня вниз, нам пора.

Пора? И слава всем богам!

Я старалась не бежать, а идти тихим размеренным шагом, но мне так не терпелось избавиться от общества Теи Винтерс, что походка менялась сама собой. Приходилось останавливать себя. Мы спустились в холл, где всё так же стояли дети. Их-то почему не распустили?

В центре стоял Фредерик. Он был так же холоден и надменен, как и перед экскурсией в обществе Лорен, но что-то изменилось. Я не могла определить, что именно, только мне показалось, что Фредерик лишь удерживает маску на лице, а на самом деле, он чем-то очень доволен. Впрочем, глядя в его глаза, сложно было поверить своим ощущениям.

Я отошла в сторону, не желая мешать им. Бросила взгляд по сторонам – Лорен нигде не было видно. Странно…

– Мы можем ехать? – тихо спросила Тея.

– Да, – так же тихо отозвался мужчина.

В этих словах не было ничего особенного, всё просто и понятно, но… Почему мне вдруг показалось, что за ними кроется что-то большее?

Мистер Ариго крутился тут же, но под руку к господам не лез. Как только мы спустились, он бросил на меня короткий взгляд и, как мне показалось, с облегчением выдохнул. Боялся, что я наговорю лишнего? Нет, лишнего я может, и наговорила, но ему за это вряд ли устроят нагоняй.

Винтерсы оглянулись. Обвели взглядом застывших детей и персонал. Тея поймала мой взгляд и на губах её обозначилась мимолётная улыбка. Она всё же крайне неприятная особа.

Когда они вышли за дверь, ребята, не дожидаясь разрешения, бросились врассыпную. И даже грозное шипение леди Гретхэм не остановило их.

Все выдохнули, и я тоже.

Возможно, я не была сильна в общении с меценатами и жертвователями, но… Зачем они приезжали? Посмотреть классные комнаты? Пройтись по приюту в обществе Лорен? Это даже звучит глупо. Так для чего они были здесь?

Дверь хлопнула и в холл вошёл мистер Ариго. Он стёр с лица глуповатую улыбку и подошёл прямо ко мне:

– Надеюсь, вы ничего лишнего не сказали?

– Ничего, – ответила сухо. Можно было бы возмутиться, сказать, как он мог только подумать обо мне такое, но… Я промолчала. Жуликоватый управляющий заслужил моё уважение в тот момент, когда пытался вступиться за детей, поэтому мне не хотелось ругаться с ним.

– Отлично, – с облегчением выдохнул он. – Можете быть свободны.

Все стали расходиться, только я не сдвинулась с места.

– Вы что-то хотели? – устало пробормотал мистер Ариго, желающий тоже сбежать уже из приюта.

– Я хотела узнать, в какую именно лечебницу забрали директора?

При упоминании Илиаса лицо управляющего потемнело, в глазах вспыхнула злость, но, отдать должное, он быстро взял себя в руки. Кажется, эта способность особенно важна для людей, занимающих такую должность.

– В лечебницу святой Малики, – процедил сквозь зубы, и добавил чуть тише: – Если вы решите навестить его, то передайте, что я им весьма недоволен.

– Спасибо, – поблагодарив его, сбежала в кабинет.

Доктор Грасс как раз снимал праздничный костюм за ширмой. Услышав, что хлопнула дверь, он спросил:

– Софи, это ты?

– Я, – бросила в ответ, подходя к шкафу, где висел халат.

Очень хотелось попросить старика задержаться, чтобы я смогла съездить к Илиасу, но… Промолчала. После всего происходящего, после всех слов, сказанных доктором Грассом, я стала относиться к нему настороженно. Да и ко всем в этом приюте. Лорен, опять же… И меценаты эти, будь они неладны. Я чувствовала – что-то происходило. Что-то нехорошее. Но кроме этих ощущений ничем толковым я подкрепить свои подозрения не могла.

– Згя ты так, догогая, – выходя из-за ширмы и поправляя ворот рубашки, произнёс старик.

– Как? – переспросила удивлённо, потому что совершенно не понимал, о чём он говорит.

– Меценатам надо потакать, кивать и улыбаться, – старик наставительно поднял палец, будто пытался образумить глупую девчонку. Но глупой я не была, и совершенно не понимала, почему должна вести себя с этими отвратительными Винтерсами так, как он говорил мне.

Зло фыркнув, повела плечами:

– Я пришла сюда работать не ради того, чтобы угождать богатым жертвователям, а для того, чтобы помогать детям.

Посмотрела доктору в глаза, упрямо сжав губы, всем своим видом давая понять, что убеждать меня в обратном бессмысленно.

Он тяжело вздохнул, опустил голову и тихо произнёс:

– Твоё дело, но ты должна быть остогожна…

– Доктор Грасс, – не выдержала, сложила руки на груди. – Вам если есть, что сказать, скажите! Не нужно изъясняться загадками!

В самом деле, что за глупость? Будь осторожна, сюда не лезь, так не делай… Говорил бы уж прямо!

Старик молчал. Лишь смотрел на меня странным взглядом, в котором было сложно что-то прочесть. После по его губам скользнула доброжелательная улыбка:

– Я пгосто беспокоюсь за тебя, и всего лишь.

Он засуетился, собирая вещи, а после ушёл, тихо притворив за собой дверь. И что это было? До последнего времени я не замечала за стариком ничего необычного, или не хотела замечать? Да нет же! Доктор Грасс всегда производил впечатление хорошего человека. К детям относился с добротой, от работы не отлынивал, был исполнительным и аккуратным. К тому же, вызывал уважение, что за столько лет, несмотря на небольшое жалованье, не сменил место работы.

Так что изменилось теперь?

Не придумав ничего путного, решила отложить душевные терзания. У меня было много дел. И я кружилась до самого вечера, пока без сил не опустилась на кушетку, давая отдых всему телу. Дети, после встречи с меценатами, были беспокойными. То и дело прибегал кто-то с жалобами то на головную боль, то на усталость. Ребята перенервничали, хоть и делали вид, что никого не боятся. И это злило. Не то, что дети прибегали ко мне и подолгу сидели, болтая обо всём на свете, а то, что взрослые не понимали того, как им тяжело.

Реми и Риан ко мне не пришли. Будто намеренно избегали. Пришлось, отдохнув, пойти за ними самой. Несмотря на то, что у Реми с магией всё было стабильно, и по-прежнему не наблюдалось никаких всплесков, я продолжала проводить осмотры.

Проходя мимо приоткрытой двери, услышала тихие мальчишеские голоса. Говорили старшие.

– Видать, что-то ценное привезли, раз сами явились, – пробасил один.

– Ага, – поддакнул второй.

– Молчали бы лучше, – оборвал их голос Крона. – Не нашего ума дело, зачем они явились. Содержат нас и на том спасибо. А уж что им привозят и для чего – не важно.

Он рассуждал здраво, но… Было в его словах что-то жуткое, неправильное. И… Привозят?

– Расходитесь и держите рот на замке, – поддержал друга Раф, а потом не выдержал и добавил, – иначе недосчитаетесь пары зубов.

Последняя угроза подействовала – ребята поднялись со своих мест и потянулись к двери. Нужно было уходить, чтобы они не поняли, что я подслушивала. Аккуратно ступая, прошла вперёд, и остановилась напротив комнаты, в которой жили близнецы. За дверью было тихо, так что я, помедлив мгновение, постучалась.

На стук никто не отозвался, я постучала сильнее.

Наконец, послышались тихие шаги, и в коридор выглянул Риан. Он хмурился и выглядел, как и обычно, недовольно. Завидев меня, его брови чуть приподнялись от удивления, потом он вновь нахмурился и недружелюбно спросил:

– Чего?

Какой он всё же «колючий».

– На осмотр приходите, – улыбнулась ему и подмигнула.

Он пожал плечами, а после кивнул:

– Сейчас придём.

Конечно, наша встреча только осмотром не ограничилась. Я угостила их тем, что принесла из дома. Долго расспрашивала о том, как они провели день. В итоге Реми, уже перед тем, как уходить, спросил, боясь поднять на меня взгляд:

– Они ж не смогут нас забрать, да?

Ему не нужно было пояснять, о ком именно он говорил. Винтерсы. Они рассматривали их, словно товар на рынке, выбирали и оценивали. Даже сейчас, вспоминая, у меня внутри рождалась неконтролируемая злость.

– Не смогут, – пообещала, заставив себя улыбнуться. А в мыслях добавила, что сделаю всё возможное и невозможное для того, чтобы эта ненормальная семейка меценатов не смогла даже приблизиться к ним.

Ночь прошла спокойно. Прибегала девочка из младшей группы, с удовольствием съела плитку шоколада и выслушала сказку. Правда, не до конца. Буквально на второй страничке она уснула, прижавшись к моему боку. Я ещё долго сидела, боясь потревожить её сон.

Дети… Как бы хорошо их не содержали в приюте, каждому из них нужна была любящая семья, нужны ласка и любовь.

Утром, стоило прийти доктору Грассу, я тут же сбежала. Быстро поймала карету, запрыгнула и попросила отвезти меня к лечебнице святой Малики. Возница попался расторопным, уже через двадцать минут я вышла у крутых ступеней, что вели к резным высоким дверям.

Молоденькая целительница, выслушав мои путаные пояснения о том, кого я ищу, оценивающе посмотрела на меня и строго спросила:

– А вы, собственно, кто ему приходитесь?

– Я… – начала и замолчала, будто у меня было несколько вариантов ответа на этот вопрос. Глупая. – Я его коллега, – взяла себя в руки, – меня отправили с работы, чтобы поинтересоваться его здоровьем.

Девушка ещё раз окинула меня взглядом, показательно вздохнула, а потом нехотя кивнула.

– Идите за мной, – развернулась и повела меня по извилистым коридорам.

Вскоре мы подошли к нужной палате. Целительница толкнула дверь, а после кивнула мне, давая возможность посмотреть на пациента.

Илиас лежал на кровати. Глаза прикрыты и плотно сжаты губы. Кожа на лице будто бы выцвела, лишив его даже намёка на естественный румянец.

– Что с ним? – спросила почему-то шёпотом. Голос перестал слушаться.

Девушка скривилась:

– Еле усыпили, всё порывался уйти. Говорит, что его ждут на работе. А ему разве можно сейчас уходить?

Нельзя, конечно, но зная этого упрямца, я живо представила, как он пытается прорваться к выходу через заслон из медсестёр и целителей. И ведь преуспел бы в этом деле, не усыпи они его.

– Видите? С ним всё хорошо, можете уходить… – начала целительница, желая спровадить меня, но в этот момент Илиас открыл мутные глаза, кое-как сфокусировал на мне взгляд и приказал:

– Пусть останется.

Не попросил, а именно приказал. И я осталась.