Как приручить боевого мага?

Глава 15

Илиас Хантер

Лестер ушёл, отговорившись делами, а я остался на попечении целителей. Началось то, от чего я так долго бегал – бесконечные осмотры, разговоры полушёпотом, чтобы не расстраивать несчастного пациента, то есть меня, бесплодные попытки унять всё возрастающую боль.

Обезболивающие зелья мне выдавали в минимальных дозах, а этого было недостаточно. Не помню, как пережил ночь. Я то проваливался в вязкий сон, то просыпался, пытаясь заглушить громкий стон. Нога болела, хотя… Болью назвать ЭТО было бы слишком глупо.

Меня ломало, выкручивало суставы… Голова почти не соображала. Мысли путались, и казалось, что я никогда не смогу собрать их в нужном мне порядке. К утру стало совсем невыносимо, и я принял решение – найти ту, кто смогла, пусть и ненадолго, но облегчить мои страдания.

И тут возникла проблема. Отпускать меня никто не желал. Видите ли, они не могут выпустить из лечебницы того, кто нуждается в целительской помощи! А то, что помощь они оказать не могут, никого не смущало. Никого, кроме меня.

Решил уйти без их на то согласия, но бойкая медсестра, заговаривая зубы ласковыми речами, приложила меня магией. У всех целителей один способ успокоить буйного пациента – усыпить? Да и не буйствовал я…

Отключился ненадолго. Пришёл в себя только тогда, когда услышал знакомый голос. Очень знакомый и такой необходимый.

Мне стало страшно, что Софи сейчас уйдёт, и я снова останусь один на один с невыносимой болью. Собрав все силы, хрипло вытолкнул:

– Пусть останется!

С трудом поднялся на кушетке, опираясь рукой на скрипучую тумбу.

Медсестра явно не желала выполнять мой приказ, но я посмотрел на неё тяжёлым взглядом, и девушка сдалась, бросив на ходу:

– У вас десять минут.

Этого вполне хватит, чтобы сбежать отсюда.

Софи нерешительно топталась у порога. Смотрела на меня так, что у меня внутри всё сжалось не то от удовольствия, не то от раздражения. С одной стороны мне было приятно, что она пришла, значит беспокоится, а с другой… Это что в её глазах? Жалость?

– Закрой дверь, – выдавил грубовато, и попытался встать.

Волна боли пришлась совершенно некстати, но я выдержал её, не проронив ни звука.

Софи закрыла дверь, бросила сумку на стул и подошла ко мне:

– Чем я могу помочь? – в её голосе было грёбаное сочувствие, которое, вопреки всему, нравилось мне. Я уже сошёл с ума, или только на пути в эту чудесную страну? С какой стати мне не хочется на неё злиться, хотя всех целителей, что цокали тут языками и разводили руками, едва не прихлопнул?

– Помоги подняться, – прохрипел, поднимая на неё взгляд.

Красивая… Только уставшая. Тёмные круги под глазами и неестественная бледность, словно она не спала всю ночь.

– Не нужно вам подниматься, – растерянно пролепетала, тем не менее, придерживая меня, когда я оттолкнулся от кушетки, пытаясь устоять на ногах. – Давайте я схожу за целителем, кто вас наблюдает?

Запах её кожи опьянил и на мгновение заглушил выматывающую боль.

– Они тут все болваны, – выдохнул, без зазрения совести обнимая её за плечи и получая дозу чего-то запредельного от этого прикосновения. – Лучше уж ты полечишь меня.

Мне было не до церемоний. Не хотелось всех этих официальных обращений, хотелось максимально сократить между нами дистанцию, но Софи не была бы собой, не скажи мне в ответ:

– Вы в своём уме? Я не позволю вам уйти отсюда, это, по меньшей мере, глупо!

Вот, опять она за своё. И как ей объяснить, что все эти целители за долгие два месяца, пока пытались лечить меня, не смогли достигнуть того результата, какой получился у Софи? Да, эффект был кратковременным, но в эти несколько дней я вообще не чувствовал боли. Никакой. Так к чему мне криворукие целители, если у меня есть она?

– Я твой начальник, Софи, и я приказываю тебе увести меня отсюда.

Девчонка вспыхнула. Подняла на меня своё лицо, гневно сдвинула брови:

– Здесь ваша власть на меня не распространяется, – прошипела с недовольством.

Глаза заблестели, на скулах обозначился лёгкий румянец и даже будто бы чернота под глазами поблёкла. Злость преобразила её, настолько, что у меня перехватило дыхание.

– Распространяется, – ухмыльнулся, склоняясь ниже, желая почувствовать её дыхание. Но видя, что мои действия скорее отталкивают её, чем привлекают, я со вздохом признался: – Софи, я готов на стенку лезть от боли. За то время, пока я здесь, ни один целитель не смог унять эту боль. Но ты сможешь, я верю в это.

Если в начале моей речи она готова была спорить, то под конец я заметил в её глазах сомнение. Нужно было дожимать:

– Софи, у меня больше нет сил, терпеть эту муку.

Она тяжело вздохнула и пролепетала:

– Я могу здесь…

Но я прервал её:

– Ни за что! Я ни минуты больше здесь не останусь.

Софи Вейсс

Слова Илиаса можно было бы воспринять, как капризы пациента. Да что там! Я и должна была их так воспринимать, но… Глаза его сияли лихорадочным огнём, и в них не было и капли лжи.

– Это не профессионально, – возразила слабо.

Должен же он понимать, что побег ничего не решит? Я предупреждала его, что моя помощь, без ознакомления с его историей болезни, может обернуться против него. Так и вышло – боль вернулась с удвоенной силой. А здесь ему смогут помочь. Наверное…

– Не профессионально мучить меня, – проворчал Илиас, а потом смягчился и с мукой в голосе выдавил: – Софи, я прошу тебя, помоги мне уйти отсюда.

Вот и как ему отказать? Когда он вот так смотрит…

Я, наверняка, пожалею об это. Уже жалею.

– Хорошо, – выдохнула тихо, а после строго посмотрела на него, – только с условием, что вы предоставите мне все назначения целителя, который лечит вас.

– Да запросто, – обрадовался господин директор. Сделал шаг вперёд и шумно выдохнул сквозь зубы.

Спустя пару минут, мы вышли из палаты. Илиас опирался на меня, но делал это так, что я почти не чувствовала его веса. Если посмотреть со стороны, то будет казаться, что он просто обнимает меня.

– Куда это вы? – подошла к нам та же медсестра, которая проводила меня в палату к директору.

Илиас хотел что-то ответить, но я перебила его:

– Мы отказываемся от госпитализации.

Если он начнёт ругаться, то ни к чему хорошему это не приведёт. Да и девушка не виновата, она всего лишь выполняет свою работу. Срываться на ней уж точно не стоит.

Девушка поджала губы, недовольно посмотрела сначала на меня, потом на Илиаса и произнесла:

– Я не могу вас отпустить, вы… – она запнулась, но продолжила, – вы плохо себя чувствуете.

Состроив невозмутимое выражение лица, я легко отмахнулась:

– Не переживайте, я отведу его к целителю, который его наблюдает, – а видя, что она колеблется, добавила, – под мою ответственность.

Девушка кисло усмехнулась:

– Тогда пишите отказную.

Спустя ещё десять минут, покончив со всеми бюрократическими проволочками, мы вышли на улицу, где тут же подвернулся свободный экипаж. Илиас с трудом уселся на сиденье и, прикрыв глаза, откинул голову.

Не спрашивая его, назвала свой адрес. Лечит его всё же проще на моей территории. Да и дома у меня имелись кое-какие обезболивающие, и кристалл связи, и вообще… В своей квартире я буду чувствовать себя увереннее.

Мужчина приоткрыл один глаз и невесело усмехнулся:

– Не боитесь оставаться со мной наедине?

Нет, он тут кривиться от боли, а всё туда же – отпускает сальные шуточки.

– Не боюсь, если что, вызовем вашу девушку, – я не хотела этого говорить, слова сами сорвались с языка. Надеюсь, он не подумает, что меня наличие девушки хоть как-то волнует? Не волнует, конечно же…

Илиас открыл оба глаза и посмотрел на меня с удивлением:

– Девушку?

И чего он так искренне удивляется?

– А что? – зачем-то ухмыльнулась я. – Скажете, что у вас её нет?

Он помолчал. И в ответ не усмехнулся, напротив, сделался задумчивым и взгляд потемнел. Наконец, Илиас, склонив голову к плечу, спросил:

– И что же, вы меня лично с ней видели?

То есть, он даже отрицать этого не будет? Вот так просто? Вопреки здравому смыслу, стало обидно. Почти до слёз. Но, отдать должное, я смогла удержать на губах равнодушную улыбку, и насмешливым голосом произнесла:

– Да какая разница, – махнула рукой, но мужчина мою руку перехватил и несильно сжал, при этом глядя на меня внимательным взглядом.

– Разница большая, – на его губах обозначилась напряжённая улыбка, – скажи мне, Софи, ты лично видела меня с девушкой, или кто-то рассказал тебе?

Можно было бы и дальше кривляться, отмахиваться и делать вид, что всё это не важно, но…

– Лорен сказала, – ответила, пытаясь вернуть себе свою руку. Но Илиас не отпускал, только хватка стала куда нежнее.

– Лорен, значит, – повторил он, кивнув при этом каким-то своим мыслям. После посмотрел на меня: – Никакой девушки у меня нет, не стоит верить всему, о чём говорят люди.

Я промолчала. Не потому, что мне нечего было сказать, напротив… Смысла в словах я не видела. Всё, что я сейчас сказала бы, обернулось бы против меня. Да и не было у меня прав, чтобы устраивать ему допрос. Говорит, что девушки нет? Нет, значит, нет. Мне-то какое дело.

Наконец, Илиас вернул мне руку и откинулся на спинку сиденья, прикрыв глаза. Я видела, что он хмурится, но ничего сделать не могла. Не в карете же его лечить, в самом-то деле. Да и меня грызли сомнения – зря я согласилась на эту авантюру. А если я не справлюсь? Если сделаю хуже? Чем я только думала? Да не думала я вообще! Посмотрела в эти честные глаза и пропала…

– Как прошёл визит Винтерсов? – не открывая глаз, пробормотал господин директор.

Упрямец! Как есть упрямец… Нет бы лечится, как все нормальные люди. Он же только геройствует и совершает глупости.

– Терпимо, – подобрала только одно приличное слово, потому что все остальные были неприличными. Да и вот так сразу я бы вообще слов не нашла, потому что то действо, что происходило в приюте, было крайне сложно вразумительно описать.

Даже по прошествии времени, злость, которая должна была бы утихнуть, напротив, приобретала какой-то особенно горький привкус. В происходящем было ужасно всё – и безграничная власть меценатов над беззащитными детьми, и их же безграничная помощь, обрубив которую, нельзя быть уверенной, что у детей останется такое же довольство. Словом, с какой стороны не посмотри – тошно.

Думая обо всём этом, я отвернулась к окну, при этом чувствуя, что Илиас открыл глаза и смотрит на меня. Пытался прочесть то, что я чувствую? Думаю, ему это вполне удалось, потому что он многозначительно хмыкнул и произнёс:

– Ясно.

Я почему-то сделала вывод по этому короткому «ясно», что мы ещё вернёмся к этой теме, но позже.

Наконец, карета остановилась и я попыталась рассчитаться с кучером, но Илиас посмотрел на меня так, что… Словом, кашель я спрятала обратно в карман и промолчала. Лишь недовольно поджала губы, давая понять, что вот эти порывы вовсе не одобряю. Я взрослая, самостоятельная, способная заплатить за себя женщина. Вот только внутри, та глупая девочка, которой и глупой-то из-за суровой жизни побыть было некогда, радостно хлопала в ладоши. Хотелось шикнуть на неё, оборвать глупое веселье, но… Не шикнула. Лишь вновь позволила мужчине опереться на меня, чтобы дойти до квартирки.

Поднимаясь по лестнице, мы не разговаривали. Я вовсе старалась не смотреть на него, потому что… Да потому что он был слишком близко. И у меня никак не получалось внушить себе, что он просто пациент. Один из многих, которых мне приходилось лечить. Сердце трепетало, и волна жара то и дело обжигала меня.

– А с виду такая приличная была, – услышала вкрадчивый старческий голос, от которого мы, не сговариваясь, тут же остановились.

Чуть дальше от двери моей квартиры, стояла зловредная соседка. Она щурила от удовольствия глаза и улыбалась. Ехидно так, будто наконец-то, увидела что-то, порочащее меня.

– И вам светлого дня, – ответила по привычке. Спокойно, стараясь не показать, как меня раздражают такие люди, сующие свой нос в чужие дела. Нужно было принимать во внимание её почтенный возраст. Я и принимала, но неприязнь не могла вытравить из себя.

Илиас фыркнул, потом закашлялся, пытаясь замаскировать смех. Старушке моя реакция не понравилась, и она, уперев руки в бока, произнесла, тыча пальцем в бедного директора:

– То одного приведёт, то другого. Бесстыдница!

Только тут я вспомнила, что она видела, когда ко мне приходил Альберт. Честно сказать, из-за всего происходящего, я и думать забыла о бывшем мужа и о нашем пренеприятном разговоре, а тут мне напомнили. Совершенно некстати, должна заметить.

Илиас набрал воздуха, чтобы что-то ответить, но я опередила его:

– Да, я именно такая. И если мы выяснили сей факт, то могли бы вы больше не караулить меня у двери?

Честно сказать, хотелось добавить пару фраз покрепче, но… Воспитание не позволило. Да и смысл мне опускаться до неё?

Женщина фыркнула, недовольно повела плечами, и всё это, пока я молча открывала дверь. Но войти в квартиру мы не успели, старушка подалась вперёд и протянула мне сложенный вдвое лист:

– Так и не караулила бы, да только приходили тут к тебе, – она многозначительно ухмыльнулась, – передали вот.

Я потянулась, чтобы взять записку, но Илиас опередил меня. Он тут же спрятал бумагу в карман и, повернувшись к соседке, произнёс:

– Благодарю за услугу, но, – тут он сделал многозначительную паузу, во время которой не сводил взгляда с лица старушки. Что она там увидела, я не знаю, но тут же слегка побледнела и отступила на шаг, будто в страхе, – Настоятельно рекомендую вам держать свои умозаключения при себе.

Он сказал это тихим, спокойным голосом, вот только даже у меня по спине пробежал холодок, перебивая волну жара.

Старушка ничего не ответила и быстро, насколько могла, поднялась по ступеням. Через мгновение наверху громко хлопнула дверь.

Войдя в квартиру и приглашая Илиаса проследовать за мной, я покачала головой:

– Не нужно было, я бы сама.

Я закрыла дверь и защёлкнула замок.

– Нужно, – просто ответил он, и посмотрел на меня. Во взгляде был немой вопрос. Я могла бы начать изображать совершенное непонимание, будто не знала, чего он хочет, но я знала. И скрывать мне было нечего.

– Бывший приходил, – пожала плечами, снимая обувь и проходя к кухне. – Теперь вот вас привела. Репутация распутницы мне обеспечена.

Шутку Илиас не оценил. Даже не улыбнулся. Лишь молча скинул обувь и подошёл вплотную. Мне вдруг показалось, что места стало катастрофически мало. Он буквально заполнил собой всё пространство.

Склонился так, что я почувствовала дыхание на своей коже.

– Что ему было нужно? – хрипло вытолкнул.

Я уже открыла рот, чтобы ответить, но вовремя спохватилась. Отступила на шаг и безразлично пожала плечами:

– Какая разница, – и, не давая ему продолжить допрос, попросила, – Проходите, я сейчас.

После этого позорно сбежала в ванну под предлогом того, что мне нужно было вымыть руки. Там я прислонилась к двери и медленно выдохнула.

Он всего лишь пациент. Пациент! Не стоит об этом забывать.

У меня не было времени на терзания, поэтому, быстро вымыв руки, я выглянула в коридор, но Илиаса там уже не было. Заглянула на кухню, но и там было пусто. Сердце кольнуло испугом – неужели он ушёл? Но к двери я броситься не успела, услышала его голос из гостиной:

– Я здесь.

Выдохнув, вошла в комнату. Господин директор, уронив голову на руки, сидел на небольшом диване, что стоял у стены. Даже не прикасаясь к нему магией, я почувствовала, что ему плохо. Очень плохо. Мешкать больше было нельзя.

– Ложитесь, – приказала, а потом тут же задумалась, потому что на диване с его габаритами он точно не поместится. Это я могла спать на нём, свернувшись.

Илиас тоже это понял, поэтому усмехнулся, не поднимая головы и глухо пробормотал:

– Вряд ли у меня это получится.

Так, не до церемоний.

– Идёмте в спальню, – произнесла как можно твёрже, запрещая себе смущаться собственных слов. Впрочем, смутиться всё же пришлось, потому что Илиас посмотрел на меня и, играя бровями, выдал:

– Надо же, какая ты нетерпеливая. Вот так сразу и в спальню.

Может его всё же чем-нибудь ударить? Для профилактики, так сказать? Фыркнув, не стала отвечать на откровенную провокацию. Развернулась и пошла в спальню. Там сдёрнула с кровати покрывало, собралась уже заменить бельё, как господин директор остановил меня:

– Не нужно.

Хорошо. Это, действительно, не обязательно.

– Ложитесь, я схожу за лекарствами.

У меня было довольно запасов, на все случаи жизни, так сказать.

– Может быть, оставим уже эти церемонии, – усаживаясь на край кровати, остановил меня Илиас.

Обернулась, заломив бровь. О чём это он?

– Я про эти «выканье», – пояснил с улыбкой. Обычной, без намерения поддеть меня. И вот как ему противиться, когда он говорит так искренне?

– Вы мой начальник, а я ваша подчинённая, – вроде бы равнодушно пожала плечами, хотя у самой сердце вновь пустилось вскачь. Успокоится оно сегодня или нет? Так и норовит сорваться в забег, хотя для меня все эти проявления чувств были… Лишними? Поспешными? Противоречивыми?

Как же сложно понять себя! Особенно, когда пытаешься отрицать очевидное.

Илиас после моих слов помолчал. Обжёг суровым взглядом, и, хмыкнув, выдавил:

– Действительно, как я мог об этом забыть.

Не желая продолжать разговор в этом ключе, воспользовалась паузой и сбежала. На кухне стоял мой чемоданчик с зельями и снадобьями, запас которых я постоянно пополняла. Постояла несколько минут, пытаясь взять себя в руки, но вскоре поняла, что это глупая затея. Схватив чемоданчик, вернулась в спальню. Приготовления заняли не так много времени. Я решила сначала использовать собственную магию, а потом уже думать, что с ним делать дальше. Ещё по дороге домой, я решила, что если не смогу справится, то свяжусь с Анной. Она поможет найти место в лечебнице и разузнает о целителях, которые уже сталкивались с подобной проблемой. Да и с целителем Илиаса стоило бы пообщаться.

Всё время, пока я готовилась, мужчина молчал. Я чувствовала на себе его внимательный взгляд, от чего сердце вновь принималось шалить – начинало колотиться так, что, пожалуй, даже господин директор мог бы слышать его стук. При этом я упорно делала вид, что увлечена процессом.

Наконец, я подошла к кровати. Илиас, пока меня не было, укрылся одеялом.

– Знобит? – спросила, нахмурившись.

Но этот, этот… Слов у меня не нашлось, как его назвать, потому что он лукаво ухмыльнулся и откинул одеяло, являя передо мной себя… без одежды. Нет, штаны он оставил, слава всем богам, а вот от рубашки избавился. Только сейчас обратила внимание, что его вещи, аккуратно сложенные, лежали на тумбочке возле кровати. И когда успел только?!

Кажется, лицо моё от смущения стало пунцовым. Ещё немного, и кожа вовсе воспламенится!

– Что? – поджимая губы, будто бы он пытался сдержать улыбку, спросил мужчина. – Не мог же я лечь на чистую постель в грязной одежде!

Да-да, я так в это и поверила.

– А брюки? – выдавила с трудом, пытаясь сделать вид, что ничего необычного не происходит. Абсолютно штатная ситуация.

Вся комичность в том, что ситуация и была штатной. Целитель существо бесполое, как учили нас в академии, кто бы перед ним не разделся, он не будет рассматривать его как объект вожделения. И у меня получалось следовать этому совету. Не сразу, конечно. В первые годы практики я краснела и смущалась, вот как сейчас. Но тогда я была глупой девочкой, сейчас же я взрослая женщина!

Илиас с готовностью качнулся вперёд и предложил:

– Если нужно, могу снять и их.

Только тут я посмотрела ему в глаза. Он смеялся! Смеялся надо мной! Весело ему, значит?

– Не нужно, – пробормотала, усаживаясь на край кровати. В конце концов, должен же кто-то из нас двоих вести себя, как взрослый? – Я… посмотрю? – протянула руку. На кончиках пальцев искрилась магия.

Илиас перестал дурачиться и улёгся на подушку. Прикрыл глаза, рвано выдохнул и кивнул:

– Да.

Я не стала мешкать. Прикоснулась к груди, пытаясь сначала посмотреть, почему боль вернулась так резко. Что-то же должно было спровоцировать её.

В прошлый раз я не ставила задачей провести полный осмотр. Сейчас же не стала отказывать себе в этом желании. Раз он решил довериться мне, то пусть терпит.

Проверяя его магические потоки, я нахмурилась. Они были изломаны так, словно его… пытали. Страшная картина, и ощущения к тому же, когда они рубцевались, вряд ли были приятными. Но не это меня насторожило. Потоки, судя по отсутствию силы, давно были пусты, но… Словно что-то пробивалось сквозь них. Какой-то едва заметный пульсирующий свет.

– Какую магию применяли на вас, когда лечили в лечебнице? – спросила тихо, пытаясь придать голосу равнодушия.

– Какую? – удивился он, не открывая глаз. – Целительскую, конечно же.

– Не похоже, – пробормотала себе под нос, но он расслышал.

– В смысле – не похоже? – впился в меня взглядом.

Я не ответила. Вновь коснулась потоков.

– Что-то ещё из магических воздействий?

Прикрыла глаза, чтобы лучше сосредоточится. Мне не хотелось обнадёживать его. Но мне нужно было знать, что с ним случилось.

Илиас запыхтел, словно мальчишка. Попытался сместить мою руку, было понятно, что ему не очень приятны мои действия.

– Ещё плетение было, – буркнул он.

– Какое плетение? – ухватилась за его слова.

– Экспериментальное, – пробормотал недовольно.

Экспериментальное, значит… Кто же на нём экспериментировал, интересно?

Спрашивать, кто там ставил над ним эксперименты я, конечно же, не стала. Лишь попробовала пробиться к свету, но моя попытка не увенчалась успехом. Илиас дёрнулся и зашипел сквозь зубы, и мне пришлось отдёрнуть руки.

– Больно? – посмотрела на него.

Он попытался беззаботно ухмыльнуться, но вместо этого его губы скривились так, что на улыбку это точно не было похоже.

– Терпимо, – выдохнул хрипло и закрыл глаза, словно так я не пойму, что именно он чувствует.

Что ж, потоки пока придётся оставить в покое. Сейчас стоило заняться его ранением, хотя мысль, что всё это взаимосвязано, никак не отпускала меня.

Рана не изменилась. Осталась в том же виде, что я видела её в прошлый раз. Впрочем, воспаление в одно месте, будто бы, стало меньше. Это удивило, потому что по той боли, что я чувствовала в нём, воспаление, напротив, должно было захватить ещё больше пространства, но нет.

Я повторила все процедуры, что и в прошлый раз. Илиас задышал глубже и спокойнее, но как только я прикоснулась к его запястью, он тут же открыл глаза и попросил:

– Только не нужно усыплять меня.

Его искренность, определённо, что-то делала со мной. Я не могла ему противиться. А это плохо! Плохо же?

– Хорошо, – отняла руку и спрятала её за спину. Было неловко. Нужно было сказать что-то, сделать, но я не могла ничего придумать. Пока Илиас, всё ещё не отпуская моего взгляда, не произнёс:

– Будет наглостью, если я попрошу накормить меня?

Я улыбнулась против воли, но тут же спохватилась, в притворной строгости сдвинула брови:

– Будет, – выдержала паузу и добавила, – но, несмотря на это, я накормлю вас.

Он сдержал улыбку и чинно кивнул:

– Не знаю, как выразить вам мою благодарность.

Я фыркнула. Всё шутит, никак не успокоится.

– Выразите её молчанием, – подмигнула и поднялась, но и шага ступить не успела, Илиас слишком проворно схватил меня за руку.

– Спасибо, – произнёс он тихим, проникновенным голосом. И я не придумала ничего лучше, чем кивнуть ему в ответ.

Только сбежав на кухню, смогла перевести дыхание. Руку в том месте, где он прикасался ко мне, всё ещё жгло. И мне бы стоило хотя бы попытаться сделать вид, что ни прикосновения, ни взгляды, ничего для меня не значат, но… С каждой минутой внушать себе это было всё сложнее.

Пора бы признаться, хотя бы самой себе, хотя бы шёпотом, что Илиас симпатичен мне, как мужчина. Несмотря на то, что он бывший боевой маг, точнее вопреки этому. Потому что господин директор мало чем походил на моего отца и его дружков, которые то и дело отирались у нас дома. Он был другим. В нём не было той злобы, что могла толкнуть на жестокость. Вспомнить хоть его поединок с Рафом. Он мог показать мальчишке, что сильнее его, мог парой ударов уложить его. Но он и пальцем его не тронул. Напротив, пообещал им будущее, о котором они и мечтать не могли. Конечно, теперь многое зависело от них, но сам факт!

Когда отец беспокоился о ком-то, кроме себя? Я и в академию поступила только потому, что сбежала из дома. Он бы в жизни не позволил мне учиться.

Вопрос, что мне делать с этой симпатией, оставался для меня без ответа. Дать ему повод понять, что я не против… Чего? Боги, Софи, ты ещё вздумай снова замуж выйти. Лишь для того, чтобы история повторилась. Может быть, Илиас и не походил на Альберта, точнее, являлся полной его противоположностью, но он был, прежде всего, мужчиной. Который однажды захочет собственного ребёнка. А я не смогу удовлетворить его желание. Так к чему начинать то, что изначально обречено на провал?

Махнув на бесполезные терзания рукой, принялась готовить обед. Хорошо, что я ждала близнецов – только ради них наготовила всего и побольше.

Найдя поднос, поставила на него всё и осторожно пошла по коридору. В спальне было тихо. Даже слишком. Но испугаться я не успела, только заглянув, увидела, что Илиас, повернувшись на бок… уснул. Одна его нога была спущена на пол, будто он всё же собирался пойти ко мне на кухню, но усталость и отсутствие боли сморили его буквально в процессе.

Не сдержавшись, я улыбнулась. Осторожно поставила поднос на тумбу, и присела возле спящего. Откинула одеяло и приподняла ногу, укрывая господина директора.

Потом обернулась и увидела, что поверх его одежды, лежит та самая записка, которую Илиас перехватил у вредной соседки.

Нахмурившись, я взяла её и прочитала.

Там было написано не так уж и много, но сердце у меня от этого болезненно сжалось:

«Дорогая, мистеру Форино стало хуже. Он запретил писать к тебе. Нас определили в лечебницу святой Норисы. Я была бы рада, если бы ты смогла приехать».

Лечебница святой Норисы место, куда определяют тех, кому осталось жить всего ничего. Разве могла я остаться в стороне от чужой беды?

Оставив Илиасу записку, накинув на поднос простенькое плетение, чтобы еда осталась горячей, я вышла из квартиры.