Изъ Москвы с любовью (том 1)

Глава 16 Самурай

Глава 16. Самурай

«У самурая нет цели, есть только путь, и путь этот — стремление к смерти»

(Изречение из Бусидо)

Катану перехватив,

Затаился в кустах самурай.

Несвежие суши.

(Пародия на хокку)

— Оторвались! — радостно произнёс я.

— Похоже на то, — поддержала старшая.

Погони как таковой не получилось. Как втопили акселератор в пол, так и потеряли визуальный контакт с машинами дружины, посланными следом, а далее свернули в какие-то улочки и окончательно для преследователей исчезли. А с броневиком, оставшимся сзади, у них связь через рацию, и тем девочкам дали указание ехать сразу к конечной точке.

— А они могут нас выявить по камерам?

— По чему? — Меня не поняли.

— Ну, камеры в городе. Контроль дорожного движения. Машины едут, камеры снимают, передают на отдельный пункт наблюдения. Откуда их видят и выписывают штрафы за нарушение ПДД. А заодно, когда надобность, передают данные патрулям, куда ехать за убегающим преступником.

С моей идеи усмехнулись как обе гвардейки Голицыных, так и Зайки.

— Ваше высочество, это ж сколько там надо людей посадить? Улиц-то в Москве много. И как они будут взаимодействовать? — задала встречный вопрос старшая, она же Лена. — Нет, соглашусь, что для маленьких городов это может быть актуально, но Москва слишком большая. Проще уж сверху с вертолёта следить, где кто. И у городской стражи такие вертолёты есть. А вот насчёт штрафов… — Задумалась.

— А ещё Саш, — а это Соль, — а не будут ли камеры ущемлять боярское достоинство тех, кто едет по улице? Я ни к чему не призываю, просто констатирую, и в Боярской Думе, и в Дворянском Собрании будет очень много людей, которые станут задавать вопросы, а точно ли это надо?

Я же про себя подумал, что идея с камерами будет хороша, если у тебя под рукой есть такая вундервафля, как компьютер, которой нет у местных. В противном случае километры плёнки для видеокассет, и, действительно, огромный штат тех, кто их просматривает. Увидеть и переписать вживую нарушителя, да ещё с кинескопического экрана качества шестидесятых-семидесятых годов двадцатого века мира Альтер-эго не то же, что в автоматическом режиме зафиксировать непорядок и выслать фото с фиксацией в департамент с отправкой штрафа по электронной почте нарушителю. Нет компьютеров — значит надо всё ручками, ручками. А раз так…

— Значит, оторвались? — констатировал я.

— Значит, оторвались, — подтвердила Лена. Мы как раз сбросили скорость и спокойно ехали по городу. Я уставился в окно — интересно же! Вроде знакомый, но совершенно незнакомый красивый город. Не хуже того, несмотря на общее более «провинциальное» впечатление. Три месяца взаперти, а тут сразу второй день, и такие приключения! Столько впечатлений и эмоций!

— Борзая у нас дружина, — отчего-то подумалось мне вслух.

— Ты действительно так считаешь? — яд из усмешки Лены можно было ложкой черпать.

— Думаешь?

— Сам рассуди, — пожала она плечами, — они точно могут что-то придумать и сделать сами?

— Но не может же она приказать родного сына в обезьянник? Да и так обойтись с его гостями, над которыми он взял шефство и за которых подписался отвечать? Они же слышали переговоры, и если уж докладывали, не могли не доложить, что я тётю за них конкретно так просил под свою ответственность. Царицы так не поступают — невместно.

— Ваше высочество, я человек маленький, — снова пожала плечами Лена. — Просто нюанс. Мы сейчас, как оторвались, проехали уже два поста дорожной стражи, и нас никто не то, что не остановил, но даже не проводил изумлёнными взглядами. Если бы они на самом деле считали, что тебя похитили, наша ориентировка была бы уже от Алтуфьево до Бутово, от Одинцово до Балашихи, и нас бы загоняли в угол, перекрыв пол-Москвы.

А вот теперь верю. Ибо мы действительно проехали мимо патрульных машин, я их заметил, просто по неопытности не соотнёс то, что они за нами не погнались с сиренами и мигалками. А ведь это первое, что должны были сделать, если бы дружина доложилась о моём похищении. Ибо и марка машины, и номера, и, самое главное, гербы на дверцах и капоте никуда не делись.

Вот сучки драные! А главная сучка сейчас в Китае, ибо я и вчера изначально не сомневался, что засунули меня в КПЗ с её указания. Из тех, что можно дать заранее, и если «выстрелит» — поступить так, а не иначе. Что-то вроде продолжения их тестов по моему изучению, или операция по постановке в стойло, а может оба варианта сразу. И то, что стражницы решили не наглеть и просто не выпускали, не став прятать мою тушку за решетку — сработал их инстинкт самосохранения. Мы, Годуновы, позже решим свои вопросы, а им крайними оказываться сильно не хочется. Тем более, мама в Шанхае, а кто для них Горлица, и тем более наша оперативная дежурная? Мама, я тебя люблю, ты весёлая женщина! А мне нравятся весёлые женщины — с ними некогда скучать.

Пока то да сё, наша машина переехала мост через Москву-реку и мы оказались на Пресне — я уже говорил, но повторюсь, потому, что самому дико, но тут это не деловой центр Москва-Сити. И не дом правительства, который обстреливали в девяносто третьем. И не «высотка со шпилем на Красной Пресне» рядом с оным домом правительства. А самая что ни на есть ущербная рабочая окраина. Дымовые трубы заводов, фабрик и котельных, серые заборы, типовые дешёвые коробки-дома, и где-то там вдали справа, невидимые отсюда, утопающие в зелени площади зоопарка. Кстати, надо будет сходить — отличается он от тамошнего, или нет? Но даже вид рабочих районов из окна машины радовал — всё такое интересное, в новинку. Да блин, те же дома тут не выше пятого этажа, а чаще четырёхэтажные! Отличий — море!

Этот мир не должен существовать. Никакие законы природы не могут сделать его возможным. Это сложно объяснить, ибо не имею магистерской степени по истории, социологии и политологии, но я чувствую, что это так. Вот маэстро Толкиен поместил гномов под землю, и они у него там жили, мифрилл добывали, а жрачку им сам автор, видимо, телепортировал из нашего мира, прямо в Морию и Одинокую гору, минуя логистические хабы и маршруты доставки. Или вот к его оркам вопросы — не может существовать социум размером с государство, и тем более Тёмная Империя, основой которой являются кровавые упыри сродни тем, что описаны в книге, не умеющие строить, а только разрушать, убивать и жрать врагов. Но его мир существует. Да, на страницах оной книги, но если ты попадёшь внутрь неё, ты не почувствуешь отсутствия логики — там иные законы мироздания. Так вот, в отличие от Средиземья с урками из Мордовии, этот мир не пытается жить по уникальным законам, как у Толкиена, или, не приведи господь, Лавкрафта, а пользуется нашими, общечеловеческими. Даже магия мира не так, чтобы ставит с ног на голову и отрицает законы природы, скорее гармонично вписывается, чутка меняя отдельные частности. В целом же строение общества и взаимодействия в социуме не выдерживают критики — сидя в «умном» кабинете я бы в пух и прах разгромил возможность существования этого бардака с тракторами, комбайнами, вертолётами и пусть и примитивными, но самолётами, и одновременно с боярами, кланами и оголтелым феодализмом. Где, например, нет армии государства Россия, есть лишь дружины князей и бояр, собираемые на время войны, а дружина царицы — просто самая многочисленная. А полевая армия — это армия дворянства, как сословия, ибо дворяне не могут собраться в дружину — их много, но они бедные. Потому есть структура, в которой они служат и получают плюшки, и по сути это лимитанеи, а не комитаты, пограничные войска, неправильно их назвали. А вот армии с общим государственным командованием нету. Феодализм с тракторами, блин, как он может существовать?

Но всё же он вот, этот мир, прямо за окном. Да, без компьютеров и атомной бомбы, зато с более продвинутой, чем там медициной (рак лечат) и генетикой (я являюсь одновременно и сыном Павла Анновича Майского, и Карла Ульриха Ольденбургского). И то и то здесь продвигают волшебницы-целители, и магия, оказывается, куда круче технологии и академических знаний… Которые и тут на уровне. Мир с магией и магическими конструктами, с «оброком и барщиной» (пусть тут крестьяне и пользуются тракторами и лично свободны), но при этом с комбайнами и вертолётами, с телевизорами и сериалами. Мир, где люди читают книги и газеты и пользуются почти вечными магическими алмазными батарейками, лежащими в основе продвинутой электротехники, и иными примочками на основе магии, сильно улучшившими качество их в целом магической и невероятно феодальной жизни. А ещё с перекосом полов, от которого с одной стороны все проблемы, но из-за которого, с другой стороны, в мире нет критически острых катаклизмов и крупных войн.

Что далеко ходить, Канада и Луизиана (половина Североамериканского континента) — французские! Америка есть, но совсем не та, что там, и называется «Содружеством». Германия до сих пор в единую страну не собралась, до сих пор на её землях СРИ, она же Священная Римская Империя германской нации. А моя родная Россия после раздела Польши по сути и не воевала толком. Да, были войны — страна расширялась до своих естественных границ в виде гор и океанов, но это не крупные конфликты на выматывание ресурсов, а естественное давление развитого социума на окружающие отсталые территории. Мир без рабства (про ведьм отдельно, вначале надо понять природу явления, но это секта, а не мировой тренд). Без фашизма. Без геноцида. Без расовой дискриминации. Без тотального уничтожения индейцев двух континентов (в здешней Северной Америке индейцев очень много, и живут отнюдь не в резервациях, правда, в Южной испанцы успели нашкодить до 1601 года, там всё сложнее). Без адовой работорговли прошлого — с учётом одарённости она оказалась экономически не оправдана. Треугольник Европа-Африка-Америка-Европа и у нас существовал, но не долго, и совсем не тамошних масштабов, и, соответственно, здесь нет огромного количество праздных ниггеров БЛМ в Новом Свете. В целом они там есть, но учебники говорят, что это уровень погрешности, не более пяти процентов общего населения; индейцы Испании, Бразилии, Содружеству и Франции куда больше проблем доставляют. Здесь, как и там, есть сильные державы, обладающие колониями, но та же Индия хоть и раздроблена, но независима, меня не поймут, если спрошу, почему она не стала английской колонией. Не скажу, что у нас благость и агнцы, захваченных земель и тут хватает, и Англия как и там, считается бессовестной хищницей, а Франция вообще сверхдержава. Но огромное число стран и территорий Азии и Африки так и не стали ничьими колониями, и в целом аппетиты местного империализма стыдно сравнивать с тем миром. И, конечно, тут не было ни наполеоновских, ни мировых войн, и это самая большая местная фишка, от которой балдею я, но которую никому не расскажешь — не поймут.

— Подъезжаем, — выдернула из созерцания вида знакомого забора Лена. — Куда? Внутрь? Или снаружи ждём?

— Давай внутрь, — нахмурился я. — Статус.

— Верно, — поддержала она. — Не хрен моржовый, царевич едет — пусть по чести встречают. Тем более она твоя родственница?

— Ага. Мамина кузина. — Это все и так знали, вопрос из разряда «чтобы был».

— Вот видишь.

Подъехали к памятному шлагбауму — вчера вечером в темноте он казался чем-то мрачным, как и ворота и стена за ним, но сегодня, в полуденных солнечных лучах, гнетущего давления не ощущалось. Правда перед шлагбаумом стояли две девицы с штурмовыми винтовками и махали нам остановиться, и нас совершенно не боялись. А ещё рядом стоял потерянный нами броневик — пока петляли, девочки, кто его вёл, поехали сразу сюда и ждут нас, как было велено.

— Останови, выйду, представлюсь, — попросил я. Конечно, машина не годуновская, голицынская, а Голицыным на территории заведения делать нечего.

— Я с тобой, — бросила старшая, и действительно вылезла, когда наружу полез я.

— Царевич Александр Годунов к Лидии Васильевне, — бросил я ближайшей охраннице.

— Проезжай, — махнула та, сверив мою мордаху с имеющимся в её памяти изображением и сделала знак, по которому шлагбаум начал подниматься.

— Служивая, первый раз тут. Как ехать? — кивнула внутрь комплекса Лена.

— Прямо, метров двести. Бело-зелёное трехэтажное здание с левой стороны — перед ним свернёте, не пропустИте поворот. Там вас встретят, — объяснила воительница.

— Это наши, — кивок на броневик. Могут заехать?

Пауза, раздумья, но кивок и жест — пусть едут. На броневике также были нарисованы гербы Голицыных — понятно, что с нами.

— Госпожа… Какое там у вас звание? — спросил я ибо не рассмотрел погон. И продолжил, ибо собственно на звание было плевать. — За нами ехали какие-то люди, преследовали. Я их не знаю. Они в форме нашей дружины, но я не уверен, что это мамины люди.

— Вот ка-ак? — потянула охранница.

— Ага. Мы от них еле оторвались, гонки по городу устраивали, чуть человека не сбили. — Пакостить — так пакостить. Девочки, ничего против не имею, вы выполняете приказ, но мне от этого не легче — терпите. Мстя царевича Саши страшна и ужасна. — Даже если предоставят документы, что они это они, пусть уж здесь, снаружи ждут? Хорошо?

— Хорошо. — Охранница козырнула — поняла задачу, и я сел назад в салон. Этот приказ могут и выполнить. Всё же тут территория Годуновых, ничего со мной внутри не случится, а если и да — отвечает за это мамина сестра, а она имеет статус «своя», член семьи. Вот пусть дружинницы постоят, подождут — не облысеют. И это максимум, на который рассчитывал, больше даже в теории не напакостишь.

Проехали КПП, въехали внутрь. Броневик по команде Лены по рации заехал следом. И что могу сказать за кадетский корпус? Тут круто! Очень зелено и уютно. По над асфальтированной двухполосной дорогой без тротуаров — аллеи, вокруг зданий — деревья и кустарники. Дорожка пешеходная есть, чуть вдали, тянется от здания к зданию. Сами здания выстроены давно — чувствуется эдакая патина, только архитектурная. Не совсем барокко, что-то проще, но видно, что строили с душой, и денег не жалели. Плющом, как в Америке, тут не балуются, по нему древность заведения не определишь, но это было и не нужно. Сколько ему уже, двести лет? Триста? Надо будет подучить историю. Во всяком случае, при Соньке, она же Софья Вторая, фигура, сравнимая с нашей Катькой, она же Екатерина Вторая, и жившая примерно в то же время, активно этим инструментом пользовались. Царица опирается не на продажных богатых бояр, а на бедных, но многочисленных дворян, противопоставляя их друг другу, это как две наклонные балки, каждая из которых не устоит, но вместе, опираясь друг на друга, они создают для правительницы и государства крепкую устойчивую арку, местами даже триумфальную. И кадетский корпус — кузница офицерских кадров дворянства, одной из опор.

Бело-зелёное здание с колоннами увидели — его нельзя было не увидеть, хоть и оно утопало в зелени, и быстро подрулили к нему, встав на площадке прямо у входа, и сомневаюсь, что тут так принято.

Нас, действительно, встречали. Две тётки в форме с винтовками в беретах начали спускаться. Мы высыпались из машин, но Лена остановила:

— Саш, стоп! Что бы ты тут ни делал, что бы ни происходило вокруг, в данный момент мы добровольно взяли на себя функции по твоей охране.

— И что? — не понял я.

— Пока мы не сдадим тебя дружине, мы за тебя отвечаем. А значит, куда б ты ни пошёл, даже если пойдёшь в этом здании в туалет, тебя сопровождают наши бойцы. Девочки, облачаемся, полная выкладка! — Это она подошедшим девицам из броневика. — Полный комплект, бронник, каска — всё.

— Есть!

— Есть! — козырнули девицы и помчались обратно, открывая багажник и доставая оттуда снаряжение.

Брутально! Обожаю серьёзных женщин. Бронники, на них разгрузки, на головах шлемы, на лица девочки опустили щитки забрал. Я в кайфе!

— С тобой будет две сопровождающие, — инструктировала Лена. — Мы — стоим тут, на подхвате, но в случае чего-то резкого, вряд ли успеем. Потому прошу: слушайся! И не подставляй. Мы пошли тебе навстречу и сделали, что ты просил, и теперь я тебя прошу в ответ.

— Так точно! Не подставлю! — козырнул я старшей. — Я ещё не совсем с ума сошёл.

— Надеюсь. Просто не знаю как в других родах, но наши некоторые княжичи с оным умом не всегда дружат и творят дичь — просто покуражиться. Очень надеюсь, ты не из таких.

Это да, Саша Шуйский встал перед глазами. Капризное чудо, привыкшее к вседозволенности и безнаказанности. Такой бы подставил.

— Господа! — подождав, дав время на подготовку и облачение, подошла и заговорила одна из охранниц — погоны разобрал, старший лейтенант. — Царевич Александр? Верно понимаю?

— Верно, — кивнул я.

— Прошу за мной. Лидия Васильевна ожидает.

— Кадеты, пошли! — а это я Зайкам, и двинулся следом. Две терминаторши Голицыных пристроились слева и справа чуть сзади.

— А какое звание у Лидии Васильевны? — просил я одну из идущих впереди местных.

— Полковник, — на пол-оборота повернула голову та.

— Всего-то? — Кажется, я непроизвольно фыркнул.

— До кого успела дослужиться. Тут, на административной работе, звания не идут. Чего достигла на действительной службе — потолок.

— М-да, бывает. — Закономерно. Тут нет войны. А ты — Годунова. Чтобы не говорили потом люди, что Годуновы друг другу за хрен собачий звания присуждают, лучше оные звания своим и не раздавать. Один фиг им, членам правящей фамилии, на это всё равно, они и так на вершине карьерного роста. И будешь ты полковником или генерал-лейтенантом — ничего не изменится, ты всё также будешь «рулить» этим заведением на той же ставке, и сковырнуть тебя отсюда можно только через внутрисемейный договорняк. Но если у тебя будет выше звание, чем должно быть, усилятся твои понты, а с ними может усилиться желание поучаствовать в государственном перевороте — люди часто думают о себе не так, как есть, а как им дуют в уши и как им кажется. Так что уж лучше без «гражданских» званий и сидеть тихо, чтобы царица не начала к тебе на предмет возможного предательства присматриваться.

Что могу сказать по зданию, по которому шли? Обычное здание, от которого за версту несло казенностью. Коридоры не узкие, не широкие — стандартные для какого-нибудь средней руки универа без многосотлетней истории. Нам попадались встречные — какие-то девушки, несущие бумаги. Все в форме, но береты — только у охраны. Люди на работе, чо. Свернули на лестницу. Не мрамор, обычные ступеньки. Оформление — без роскоши и изысков, но всё равно чувствуется, что этой постройке куда более сотни лет. Второй этаж. Снова коридор, но этот украшен, ощущение тепла и уюта; «для своих» — просились слова на язык. И почти сразу приёмная. А вот тут уже конкретная роскошь — мраморные кадки с фикусами и ещё какими-то большими растениями, ковры на полу, стены с отделкой под позолоту, и расписанный потолок, прям как у нас во дворце — натуральное барокко. Я остановился и засмотрелся на потолок — батальный сюжет, причём из истории века восемнадцатого — похожая форма, мушкеты со штыками, шляпы-треуголки и бронзовые пушки. Но при этом прорисованы и бросаемые воительницами магические фигуры — пока не стал видеть магию, считал их невидимыми, но поскольку тут все свои и мужчин не бывает, то художник оные фигуры прорисовал. Получилось очень натурально, я именно так их и ощущаю. Конечно на данный момент видел не все из нарисованных, но те, которые успел, прям один в один.

— Красиво? — улыбаясь, спросила секретарь, дама лет пятидесяти, с материнской заботой в голосе. Секретарь тоже в форме, и без берета.

— Очень! — искренне ответил я. — Что это?

— Битва за Кёнигсберг. Первая Война за Восточную Пруссию.

Кёнигсберг и в этой истории наш, но взяли его намного позже, уже в девятнадцатом веке. Там это случилось в середине восемнадцатого, в Семилетнюю войну, и пусть его потом отдали, но взяли же! А тут не спешили (но с другой стороны, взяв, и не возвращали). Крупных войн после разделения Польши между Пруссией, Австрией и Россией было мало, почти столетие после оного раздела с немцами жили мирно. Но не срослось — Прибалтика такая Прибалтика, пришлось их в итоге замирять, неся свет московского варварства и дикости, что их теперешний уровень жизни в нищей Прибалтике выше, чем в коренных исконно немецких землях (блин, как знакомо). Описываемая на потолке война не завершилась взятием города, хоть саму битву мы и выиграли; не помню точно, но, кажется, тогда «отжали» только Ригу и Таллин. Как уже говорил, империя расширялась медленно, не спешила. Впрочем, сейчас Кёнигсберг наш, и называется именно так, в Калининград, равно как и в какой другой город его никто переименовывать не собирается, и живут там… Та-дам… Немцы. Наши немцы, но немцы! Как и в Риге. И в Талине. И в Дерпте. И в Митаве. И в Мемеле. И в Нарве. Всякие прибалты, литовцы, латыши и прочие, вроде на этих территориях есть, но ведь есть же у нас «местные»: буряты, эвенки или ненцы? Вот так же и прибалты — их считают некими собственными «местными» с присоединённой исконно немецкой территории. Что не понижает их прав, как отдельных людей — в стране все люди равны (тех, кто равнее равных не считаем, это отдельное сословие), но насчёт претензий на создание на этих землях их собственных этнических автономий можно не заикаться — мне покрутят у виска. И первыми не поймут сами немцы, считающие эти земли исконно своими, чему приведут стопицот грамот и свидетельств.

— Лидия Васильевна ожидает, — продолжила секретарша, дав время на оценку картины.

— Хорошо. — Я вздохнул, оторвался от потолка, и, махнув Зайкам, двинулся вперёд. Местная охрана осталась на месте.

Первой в кабинет вошла одна из девочек Голицыных, за нею я, потом Соль и Селена, и замкнула вторая бодигард. Что скажу — кабинет оказался ещё круче, красивее и роскошнее приёмной. Ковры мягче, окна светлее, на стене портреты женщин, и много — видимо, предшественницы на посту главы корпуса, как у Дамблдора в кабинете портреты директоров Хогвартса. Кстати, по Фрейду аналогия — я, как и Гарри, ощущаю себя в сказке. И везде позолота, даже крепежи для ламп и плафонов позолоченные.

Тётка, как мы начали входить, встала и вышла из-за стола, поправив на себе форму.

— Девочки, дайте берет? — попросил я. Селена, стоявшая ближе, со вздохом стянула берет с себя — они с сестрой были в них, когда их забирали, но в клубе девочки ходили с непокрытой головой — где-то спрятали в вещах, и надели только по приезду на территорию. Протянула мне. Я нацепил его и отдал честь:

— Госпожа полковник! Царевич Александр Годунов прибыл! Кадеты Зайцевы по вашему приказанию доставлены! Лично, как и было приказано!

— Вольно, царевич Годунов! — Лидия Васильевна вымученно улыбнулась. — Вижу, что доставил, и что лично. А то, что перед воротами твоя очень злая дружина, которую я была вынуждена не пустить, а с тобой охрана из рода Голицыных… Ничего не хочешь сказать? — смеялись её глаза.

— Никак нет, госпожа полковник! — вытянулся в струнку я, и эта выправка, подражание военным, вызвала у всех присутствующих покровительственную улыбку. — Приказ выполнен, а сложности выполнения — на совести исполнителя.

Грубо, но она мне и не начальник. Дала задание? Квест выполнен. Знала, как дружина поведёт себя, то ли инсайд изнутри, то ли интуиция и хорошее знание психологии моей мамы (а возможно и то и то)? Но я выпутался. Всё, дальнейшее не имеет значение.

— Царевич Годунов, примите признание руководства корпуса, — козырнула она в ответ, и я почувствовал в голосе уважение. Поняла, что я прав. — За успешно выполненную задачу и проявленную в процессе выполнения смекалку и личную храбрость, как руководитель корпуса выношу вам устную благодарность.

— Служу Советскому Союзу! — отдал честь я, а после убрал руку от головы и картинно заозирался. — А я не знаю, что в этом случае нужно говорить.

Зайки захихикали, а Голицыны и тётушка заулыбались ещё сильнее.

— Вольно, кадет Годуно… То есть, царевич Годунов! — поправилась она, а я снова вспомнил Фрейда и оговорки по нему. — Девочки, свободны, марш переодеваться, и на занятия! — Это моим спутницам. — Преподаватели предупреждены, в кабинет пустят

— Есть! — козырнула Соль, а Селена замялась, скосив глаза на меня. Я смутился и, стащив с головы берет, протянул ей. Она напялила поскорее и тоже козырнула!

— Есть!

— Выполнять, — улыбалась на эти телодвижения тётушка.

Зайки убежали. Телохраны остались, но Лидия Васильевна предпочла их не замечать.

— Что, племянник, не узнаю тебя. Прям сам не свой, — покачала она головой, и я чувствовал её восторг. И одновременно удивление.

— Уход за грань и возвращение сильно меняют людей, тёть Лид, — пояснил я, как мог. — Я не знаю, каким был до этого, но сейчас всего лишь хочу стать достойным человеком.

— Всего лишь?

— А это мало?

Она не нашлась, что ответить.

— Но то, что к пустой голове руку не прикладывают — ты знаешь, — заметила она и глазки её сощурились.

— Так мы с Зайками… с кадетами Зайцевыми вчера полдня гуляли, — отмазался я. — То есть уже позавчера. А после к нам присоединилась Маша и одна её знакомая тавади. Где-то в разговоре проскочило, а потом мне популярно объяснили, что так положено, и как это важно.

Кивок — в курсе, тётка, видно, сегодняшние полдня кропотливо восстанавливала картину дня вчерашнего и позавчерашнего, чего не успела раскопать вчера. А заодно подняла всё, что знала по мне предыдущей версии.

— Однако, Саш, за границей такого нет, — пояснила она. — В той же Испании руку к пустой голове прикладывают за здорово живёшь.

Намёк на мой брак? А на что именно?

— Варвары, что с них взять… — небежно отмахнулся я. Охранницы заулыбались.

— Точно, — не могла не согласиться и она, и облегчённо выдохнула. — Что, племяш, устроить тебе экскурсию по моему заведению?

— А есть такие, кто откажется? — загорелись у меня глаза. Если честно, примерно это и предполагал, заезжая на территорию. Если б сдал Заек за воротами — один разговор. А раз я внутри — сам бог велел показать мне внутренности.

— Все люди разные, — пожала плечами она.

— Я не все.

— … А это класс навигации, — вошли мы в следующую аудиторию. Там шло занятие, сидели девочки, человек тридцать — стандартная рота. Здесь не классы, здесь роты, и по номеру можно определить курс. Эти постарше Заек, второгодки, наверное. Я пока их плохо различаю, но уже кое-что чувствую. Как мы вошли, все встали и застыли по стойке смирно. Преподавательница отдала честь:

— Госпожа полковник, во вве…

— Вольно! — перебила тётушка, жестом останавливая. — Класс, вольно. Садитесь. — Это для учащихся, которые сели на места, продолжая сжирать меня глазами. В предыдущем классе было то же самое. Там был третий курс, проходили занятия по баллистике — на доске висели плакаты и были намалёваны дичайшие формулы и графики с траекториями, но реакция на меня точно такая же.

— А навигация тоже нужна кадетам? — уточнил я, рассматривая плакаты и надписи на этой доске. — Это же не мореходка, зачем навигация?

— А как же. — Классу представлять меня тётушка не стала. То ли не положено, то ли не по чину — пока не понял, но, наверное, не по чину. Представим, что я — инспектор. И что, нужно представлять рядовому составу и учащимся каждого инспектора? А я — её гость, представитель главной ветви правящей семьи, и примерно по статусу равен инспектору. — Вот ты — командир боевой группы. Ваш вертолёт сбился с пути, вам нужно вернуться на маршрут и выполнить задание. Как определить, где ты находишься? Куда ехать или лететь дальше?

Логично. Не подумал.

— Саш, кадеты — будущие офицеры полевой армии. Элита дворянства, — пояснила она, и поясняла спокойно, без гонора и презрения к тупости, которого я подсознательно ожидал, зная, как тут относятся к мальчикам и мужчинам. — Такие вещи им точно знать следует. — Поворот головы к роте — рота повтягивала головы в плечи — «прониклась».

— Тут же высшая математика, — кивнул на доску. — Сплошная математика! Как и в баллистике, впрочем.

— Так весь первый курс оной математикой активно занимаемся, — ухмыльнулась она. — Очень серьёзный курс, один из лучших в стране. И второй курс, первые полгода, но уже более прикладной вариант, с применением на практике.

— Кадеты, как учёба? — обратился я к сидящим за партам.

Видно, в уставе не прописано, как отвечать на такие вопросы гражданскому лицу не в форме, потому получил в ответ нестройный гул ответов вроде: «хорошо» и «нормально». Команды вставать и отвечать не было, и обращался я не к конкретным особям, так что получил что получил.

— Молодцы! Хорошо учИтесь! — Подняв кулак, пожелал я.

«Есть хорошо учиться» и «Так точно» в ответ.

— Пошли дальше? — это тётушка мне.

И увидев мой кивок в ответ, преподаватель рявкнула:

— Рота!

Класс поднялся и отдал честь. Лидия Васильевна козырнула в ответ.

В общем, всё как у настоящих военных, только служат девушки и женщины. Диссонанс в голове, да, но я постепенно привыкаю. И ещё, это не «как». Это и есть настоящие военные.

— А здесь у нас — физическая подготовка. — Мы подошли к одноэтажному зданию с вывеской «Спортзал №4». Девочки занимались перед ним — осень только началась, тепло. Старший, то есть третий курс — кобылицы ещё те. Я уже научился их различать, и если первачек видно издалека — хилые, это заметно, второкурсницы уже что-то из себя представляют, то третий курс — реально лошадки-кобылицы, и взгляд у всех надменный.

Татами тут не было, но площадка была покрыта стадионной резиной — падать на такой неприятно, но не сильно больно. Девочки в спортивном форменном обтягивающем трико отрабатывали какие-то приёмы, захваты. Красиво, сексуально, но… Излишне брутально. Как в том меме про жену-каратистку, у которой и муж ведёт себя прилично, готовит и убирает, и дети послушные, и свекровь добрая. Чур дома такую, и плевать на вид попки в обтягивающем!

— Чем занимаются? — Разумеется, заинтересовался. — В смысле, что именно отрабатывают — так-то понимаю, что не яйца корзинами ловят.

— Захват и обезвреживание, — улыбнулась с аналогии тётушка. Знала б она, откуда аналогия… — Некоторые из кадетов поступят в отряды антитеррора. Обезвреживание бандитов, освобождение заложников, всё такое. Да и в армии может пригодиться, особенно в диверсионных группах.

— Мама же служила в диверсионной группе? — зачем-то спросил я, вызвав в тётке бурю негативных эмоций.

— Да. — Скупой ответ, она отвернулась и нахмурилась. — Мы тут в Москве все были в шоке. Узнай китаянки, где она служит, устроили бы спецоперацию по заманиванию её на своей территории и захвату. На любые потери бы пошли ради этого. Они ведь на ту сторону «нуля» постоянно таскались. Повезло, успели её оттуда убрать.

— А там война была серьёзная?

— Да нет, — пожала она плечами. — Именно как война — детский сад. И китаянки понимали, что у них нет сил нам напакостить — если сделают что серьёзное, мы жахнем всей мощью, мало не покажется. И мы понимали, что одержать победу в пограничном бою, жахнув всей мощью, мы сможем, но вот целую провинцию, тем более с таким сложным рельефом и этническим составом, удержать после этого не сможем и умоемся кровью. Так что по сути вся та война — это рейды ДРГ. Их — к нам, наших — к ним. Сейчас там затихло, все подуспокоились, зато сейчас в Манчжурии опять кто-то что-то мутит.

— Да и Афганистан, как обычно, полыхает, — заметил я.

— Ай, Афганистан всегда полыхает, — отмахнулась она. — Вот уж где чёрная дыра. Да в общем и Кавказ всегда был неспокойный, хоть дыра и не настолько чёрная.

— А могу уточнить, это у них как, какое-то единоборство, или приёмы специально придуманы для армии? — кивнул я на девочек. Альтер-эго помнил, что такое самбо, для чего было создано, и что оно успешно применялось всеми силовиками, от милиции до группы «Альфа».

— Скажем, это комплекс мер, созданных на основе имеющихся боевых стилей, — подумав, сформулировала тётушка, — но под конкретные задачи армии. Понимаешь, Саш, задача комитата при исполнении — обезоружить или обездвижить противника. И сделать это быстро и эффективно, в ущерб красоте. И если поставить нашего бойца на татами или на ринг, она проиграет спортсменке, имеющей стиль, опыт, отработавшей свои удары до автоматизма. Но если эта же спортсменка встретится нашей девочке за пределами спортивной арены, у неё нет шансов. Ответила на твой вопрос?

Я кивнул.

— А почему ты спрашиваешь?

— В дружине меня кое-чему научили. — Я вздохнул — нехорошо врать, но выбора не видел. — Однако я толком ничего не помню. Какие-то движения вбили на рефлексах, но они… Скажем так, не блещут мои рефлексы. А после покушения занятия продолжать отказываются. Из Горлицы обещание вроде выбил, но ты, наверное, её знаешь, она будет всячески морозиться, если не хочет, отнекиваться занятостью, а она точно не хочет.

— Хочешь попробовать? — заулыбалась Лилия Васильевна, указав на девочек.

— Если осторожно. И без применения одарённости.

— Можно, что ж нет? — И обратилась к одной из двух присутствующих наставниц. — Лейтенант, построить личный состав!

— Рота, становись! — рявкнула та. И девочки, всё побросав, построились по белой линии, идущей параллельно спортзалу за пределами резинового плаца.

— Госпожа полковник, рота двадцать два — четыре по вашему приказанию построена!

— Бойцы! — патетически начала вещать тётушка. — Нашу скромную обитель посетил член правящей семьи царевич Александр!

Изумление на лицах и так было, так что выражения лиц кадеток практически не изменились. Меня не просто сжирали глазами: глядя на меня веселились, и если б можно было перешёптываться, представляю, какие бы пошлости пошли шепотками по шеренге.

— Его высочество изъявил желание попробовать свои способности в бою с одной из вас. И я хочу отметить, это учебный бой, проверка навыков, а не избиение члена царской семьи. Есть желающие помочь его высочеству?

Я думал, будет лес рук желающих избить принца и мальчика, однако девочки оказались на удивление умные. Понимали, что что бы сейчас ни прозвучало от госпожи полковника, они будут бить сына царицы. И ни дай бог с ним что случится, сломают мне что, или приведут в нетоварный вид — им прилетит, и не посмотрят, что получили разрешение.

— Госпожа лейтенант, можете подобрать кого-то с мозгами, кто умеет распределять силы и не покалечит мальчика? — обратилась тётушка к инструктору.

Наставница задумалась. Нахмурилась. Рявкнула:

— Иванова, выйти из строя!

Одна из кадеток сделала шаг вперёд.

— Сможешь изучить, на что способен принц, как рукопашник?

— Попробую, госпожа лейтенант.

— Тогда вперёд! — А это тётушка, указывая рукой на резиновые маты, давая окончательное добро и индульгенцию за всё, что будет.

Я снял пиджак, и, за неимением других кандидатов, отдал одной из голицынских стражниц. Та такое фамильярное отношение стерпела, хоть и фыркнула. Вышел. Девочка встала напротив.

— Начали! — Это наставница. И мы с оной девочкой закружились. Я не спешил, подпрыгивал на носках туда-сюда (я был в туфлях, она в кедах, и вообще я в дорогом костюме, но не будем о вещах и о грустном). Она тоже не торопилась, не зная, чего ожидать и от меня, и от старших. Наконец, я сделал пару выпадов — проверка. Она их заблокировала, не жёстко отведя. И вообще двигались её руки как-то быстро, она не просто парировала удары, а… Чёрт, я ей не противник.

— Осторожно, — говорила наставница. Прощупай его. Нежно — это мальчик.

Деваха атаковала. Пробила мне раз, второй. Первый я заблокировал, второй попал в цель — меня хлестанули по щеке. Нет, не больно, она как будто с ребёнком дралась — лёгкие шлепки. Но от этого ещё обиднее.

Я снова атаковал. И ещё. И ещё. Она один раз меня заблокировала, потом отступила, разрывая дистанцию.

— Неплохо! — заявила тёть Лида. — Для ничего не умеющего мальчика — очень даже.

— Иванова, продолжаем! Не спим! — прикрикнула наставница, ибо моя противница, видно, подумала, что на этом всё.

Продолжили. Она меня по сути гладила, но даже такие её удары пробивали мою защиту. Не все — какие-то удавалось блокировать и отводить. Однако если б подобный удар, нанесённый всерьёз, достиг цели, я б окочурился. Стал бы трупом прямо тут, и я не преувеличиваю.

— Стоп бой! — раздался голос тётки. Мы замерли. — Саш, это что-то восточное. Я плохо знаю восточные единоборства, не просветишь?

— Не имею понятия, госпожа полковник, — пожал я плечами. — Просто не помню.

— Совсем не помнишь?

— Ну, разве… Может это кунг-фу в стиле цапли? Й-а-а-а-аэ-э! — Я встал в идиотскую позицию, расставив руки в стороны, вздев их вверх и подняв левую ногу. Со стороны строя девочек раздался смех — веселить народ я научился.

— Галь? — обратилась тётка к инструктору. Та нахмурилась и выдала:

— Похоже на каратэ. Это японское. И это точно не кунг-фу — те просто клоуны, развлекающие публику.

— Госпожа наставница знает восточный колорит? — усмехнулся я.

— Служила на Дальнем Востоке. В Артемьевске. Десять лет.

Артемьевск назван в честь известной казачки, освоительницы Дальнего Востока и Амура в частности, Екатерины Артемьевой. В мире Альтер-эго этот город называется Хабаровском. Что интересно, Хабаровск есть и у нас, но это небольшой город, тоже на Амуре, но в другом месте. Ерофей Павлович успел родиться и даже полазить по Сибири, но эффект его миссий был уже не тот, что там — одарённые казачки оказались сильнее, выносливее, безбашеннее, и сделали для страны больше, чем один из последних из мужчин-покорителей этого сурово края. Хотя повторюсь, памятники Ерофею Павловичу стоят, пусть и не попало его имя на местную пятитысячную купюру.

— Токугава! — рявкнула инструктор кадетам. — То есть, кадет Синицына! — поправилась она.

Шаг вперёд сделала девушка дальневосточной наружности. Это когда лицо и глаза узкие, и явно не из наших «местных», а что-то намного более дальнее.

— Синицына, тебе знаком этот стиль боя?

— Так точно, госпожа наставник! — вытянулась девушка. Говорила на чистом русском, пусть и с каким-то неизвестным региональным акцентом. — Похоже на каратэ. Только… Не совсем оно — некоторые удары неправильно поставлены.

— А ты разбираешься? — А это я.

— Я с Сахалина, господин. — Она вежливо поклонилась. Азиатским коротким наклоном головы. — Мой отец из японского княжеского рода Мацумаэ, был обменян на мужчину из нашего боярского рода. Мы поддерживаем связи с Эдзо.

— Эдзо?

— Вы называете эти земли Хоккайдо, господин.

Понятно. Девочка — дитя двух миров. В отличие от моего папика, её папик, видимо, встроился в быт новой семьи и не просто не отсиживался в кустах, а принёс туда что-то своё — свою культуру, свои знания. В том числе знание боевых искусств. А что не мог дать он — дали слуги, которые наверняка последовали за господином.

— Мацумаэ — княжеский род. А Синицыны — боярский? А вместен был такой обмен для нинпон? — поинтересовался я, ибо уже немного вник в тему.

— Он из очень дальней от главной ветви своего рода, ваше высочество, — вежливо ответила девушка, будто разъясняет ребёнку очевидные вещи. — Но нам всем нужна свежая кровь — наши семьи пошли на это. К тому же это единственный способ не воевать друг с другом.

— Смешать кровь? — не понял я.

— Породниться, — улыбнулась она. — Княжество не претендует на Сахалин. Мы — на Эдзо. Договор скреплён обменом и браками.

Вот так и вершится политика. И не надо на царицу кивать — Москва от тех земель ОЧЕНЬ далеко. А людям жить как-то надо.

— Почему Токугава, если ты Мацумаэ? — не понял я.

— Я Синицына, ваше высочество. Не важно, откуда мой отец. А Токугавой назвали здесь — оперативный позывной.

— То есть кличка.

— То есть кличка, — не стала спорить она.

— Не самая плохая кличка, — хмыкнул я. — Княжеская правящая династия целой страны.

— Согласна. — Глубокий кивок, как будто я её похвалил. Кстати, я проявил эрудицию — Японией в нашем мире, и конкретно в Москве, интересуются так себе. Это сильная держава, густо населённая, но отнюдь никакая не передовая. Да ещё и со своими тараканами вроде кодекса чести самурая. Самураи мужчины ушли в прошлое, но тамошнее бабьё подхватило флаг, и, кажется, стало ещё более отбитее и ###нутее, чем мужчины-самураи в том мире.

— Ты изучала каратэ? — это спросила наставница.

— Основы, — пожала плечами девушка. — У нас в семье все изучают единоборства, но не на уровне спортсменов.

— Постой с ним, посмотри, чего его высочество стоит. И что можно сделать, чтобы помочь ему, — сформулировала задачу тётя Лида.

— Есть. — Кивок.

— Сэнсэй! Буду рад взять у вас урок. — Я сделал восточный поклон, как его представлял. Голову ровно, наклон корпусом, руки перед грудью.

Девушка удивилась — в Москве такое точно не ожидала увидеть, но повторила мой поклон. А ещё остальной строй затаил дыхание — интересно же. А ещё для них откровение, что их принц знает такие совершенно не важные иностранные заморочки.

Затем мы сблизились, и Токугава… Скажем, начала меня прощупывать. И её движения, в отличие от предыдущей противницы, очень были похожи на мои собственные. А ещё она начала активно использовать ноги. Ой, а я даже слова начал вспоминать! Вот это называется «маваш». А это «сайкэн». А вот это «агэ-цуки», он же апперкот — и если б мацумайка ударила сильнее…

— Я в порядке! — крикнул я, ибо ко мне хотели подскочить сразу несколько человек, включая наставницу, тётушку и одну из охранниц-телохранов. — Продолжаем. — Это девушке.

Та пожала плечами, и мы продолжили.

Нет, она была очень аккуратна! Как понял впоследствии, встань я против второго курса — всё могло закончиться нехорошо. А против первого можно вообще не ставить — они сами ещё ничего не умеют. Третий же курс уже два года тут оттарабанил, и девочки спокойно вели меня, прощупывали, как взрослые наставницы. Риск, что Токугава, или предыдущая, сорвутся, был, но всё же это без полутора лет офицеры, которым людей в бой вести, так что им нехотя, но доверяли.

В общем, я закивал и распалялся. Шёл вперёд, отхватывал, снова шёл. Тычки становились всё сильнее и сильнее — девушка сама хотела с этим закончить и намекала на это, но я как упрямый осёл, ломился вперёд, невзирая на доты и рельеф местности.

— Саш, может хватит? — спросила тётя Лида, когда от очередного удара мою голову отбросило назад, и я на мгновение потерял ориентацию и чуть не упал.

— Нет. Хочу ещё.

Продолжили. Я пытался её достать, но, как с Машкой недавно, не получалось. Токугава не давала мне возможности пробить свои блоки, которые ставила грамотно, полностью ведя меня, как будто мы танцуем.

Я рискнул. Поставил всё на один-единственный рывок, ломанулся вперёд…

И ожидаемо оказался на земле. Из разбитого носа струилось что-то горячее и липкое.

— Отштавить! Отштавить, я шкажал! — успел рявкнуть я до того, как они бы прекратили бой. — Вшё в порядке, просто… Это бой, это нормально.

— Саш, ты покрасовался перед девочками, достиг цели. Все поражены твоей настойчивостью и желанием быть сильным. Достаточно, — посовестила тётка.

Я вытер нос рукавом рубашки безбожно ту пачкая.

— У самурая нет цели. У самурая есть только путь. — Поднялся и встал в боевую стойку. — Продолжаем.

Снова чехарда, но я, видимо, как-то подустал, потому что сам почувствовал, пропускаю больше, и больнее. А может это девочка усилила натиск. Если так — я был ей благодарен — нефиг расслабляться. Но она снова пошла вперёд, и я снова отброшен на землю.

— Саша, довольно!

— Нет! — Я, кажется, зарычал.

— Ты не самурай.

— Каждый из нас самурай. Каждый, кто мужчина, а не тряпка.

Уступила. И я кинулся в атаку. И на сей раз противница не стала обрывать музу на взлёте, дала немного раскрыться, и даже немного отступила назад. Но моя атака выдохлась…

…И я снова лежу на резине.

Поднимался медленно — всё тело болело. Но сдаваться нельзя — не перед строем девочек, сжирающих тебя глазами.

— Саша, хватит! — зло в голосе Лидии Васильевны. Я её достал.

— Ещё одна попытка, — пробормотал я и сплюнул красным. А затем моя противница… Кивнула кому-то за моей спиной. Там стояла наставница. Сговор? Ну что ж, мне терять нечего.

И я снова ломанулся в атаку. И даже был повод гордиться собой, если, конечно, можно гордиться безбашенностью. Однако на этот раз Токугава встретила не просто жёстко — я познакомился с её настоящим, не слишком сильно сдерживаемым ударом.

Мир не померк, сознание я не терял, но ощутил себя вдруг лежащим на резине и копошащимся, чтобы встать.

— Всё, бой закончен! — а это тоном, не допускающим возражение, объявила хозяйка этих мест.

— Тёть Лид… — устало скривился я.

— Я здесь главная — я решаю! Итак, девочки! — она захлопала в ладоши. Вы стоите и скалитесь, какой у вас тут бестолковый царевич — огребает, но лезет и лезет. Да-да, не надо делать такие глаза, всё было написано на ваших взглядах и лицах. Так вот, объясняю, в чём вы неправы. Царевич Александр — мужчина. Мужчины не одарённые, априори слабее нас, женщин. Но это только что касается физической силы и способности создавать фигуры. Но я уверена, что поставь на его место вас, то и половина из вас не покажет той же стойкости и силы духа. Легко иронизировать, девочки, будучи сильными одарёнными. Но кто из вас готов вот так же противостоять заведомо более сильному противнику и не сдаваться?

Кажется, девочки задумались, и головы попускали, разглядывая кеды и асфальт плаца.

— Саша, беру свои обратно — ты настоящий самурай. — Это мне. Я, наконец, поднялся и склонил голову в знак признания уважения.

— Спасибо за урок, сэнсэй. — А это снова восточным поклоном Токугаве. — Для меня было честью стоять с вами в спарринге.

— Ваше высочество… — Также поклонилась она, и, может мне показалось, но, кажется, её поклон стал чуть ниже. — Для меня это тоже честь.

— Так, ты и ты — быстро к кастелянше, — скомандовала тётя Лида. — Принести комплект формы-два для его высочества. Скажете, мой приказ, и если будет тянуть — вышвырну на гражданку без пенсии. Знаю я её… — Она, видимо, заматерилась про себя. Ну да, кладовщики такие кладовщики.

— А какой у него размер… — начала одна из посылаемых, но тётьЛида заорала:

— Вы ещё здесь?

Убежали, обе. Она переключилась на наставницу:

— Госпожа лейтенант, продолжайте занятие.

— Рота, становись! — закричала та. — Равяйсь! Сми-рно! Токугава, шаг вперёд! Остальные напра-во! Вокруг комплекса бегом-марш!

Кадетки побежали. Наставница же обратилась к полукровке:

— Ая, проводи высочество в туалет, помоги привести себя в порядок. Девочки принесут форму — поможете подобрать по размеру, его одежда на выброс. Как проводите его высочество к КПП — вернётесь в расположение роты, не раньше.

— Есть, госпожа лейтенант! — козырнула девушка, и наставница, отдав честь тётке, двинулась вслед за убежавшими.

— Саш, извини, но я отлучусь, — заявила тётушка мне — рядом с ней стояла помощница без берета — видно, что-то принесла. Скорее всего, какую-то новость, информацию, некие сведения, что она нужнее где-то в другом месте. — Приводи себя в порядок — переодеться тебе принесут.

— Есть, приводить себя в порядок, госпожа полковник. — Я без берета, отдавать честь не надо.

— Я как закончу — подойду. — И в сопровождении помощницы двинулась к административному корпусу.

— Пошли… Те, ваше высочество? — подошла ко мне девушка-полукровка.

— Ая? Твоё имя?

— Да. — Лёгкое смущение. Не от имени, а от общения со мной. — Меня отец назвал. Я младшая. У сестёр нормальные русские имена. — Мы повернулись, и, ведомые ею, двинулись в сторону входа в тот самый «Спортзал №4». Две моих телохранительницы на небольшом расстоянии последовали за нами.

— И что означает?

— Цветок…