Изъ Москвы с любовью (том 1)

Глава 9 Бизнес-план

Глава 9. Бизнес-план

— Не будем называть кто, хотя это был слоненок

(м/ф «38 попугаев»)

— Ты полетишь!

— Почему вы так думаете?

— Потому что мы верим в тебя!

(оттуда же)

— Так что вот так, только эти деньги меня и спасли, — закончил я короткий рассказ о своей жизни после пробуждения. — Что под стеной мне накидали, да «у Соньки».

За столом установилась тёплая атмосфера, музыкантки по просьбе играли тихо, и слушал нас весь стол, включая тот конец — нас на самом деле не так и много, чуть более двух десятков -меньше, чем класс в средней школе.

— Знаешь, Саш, — покачал Гена головой, бросив взгляд на мою пылающую жаром, но из последних сил молчащую сестрёнку, — это не очень хорошо — вытаскивать сор из избы. Мои б за такое меня по головке не погладили. — Теперь опасливый взгляд на вмиг нахмурившихся сестёр, которые «не погладят по головке».

— А чего б было не попросить? — это подружка Ани, Инна Романовская — деятельная девушка, уже познакомились. Именно в этом смысле, потеряла страх и мне глазки строит — и не Машки, ни тем более княжён не боится. Самоубийца или «безумству храбрых поём мы песню»? Невысокая шатенка с круглым лицом, дочь личных дворян, но сама на личное пока не заработала… И судя по виду, не хочет. Ну да бог с нею, у нас свободная страна, отличится на поприще — и с нею «задружу». — Попросил бы, и всё. Тем более ты мальчик — как можно отказать мальчику — сыну и брату?

— Не верь, не бойся, не проси! — высокопарно произнёс я.

— Но мы ж не в тюрьме, — заявила с того конца Катя Милославская. Тоже высокая девушка, как и хозяйка, но чутка пониже, атлетического, но не брутального телосложения, и, наверное, самая взрослая из присутствующих — лет двадцать пять на вид. А ещё от неё шёл мощный ореол силы — сильнее я ощущал только сестру. То есть неслабая одарённая… Что, учитывая знатность рода, нормально.

— А при чём тут тюрьма? — спросил кто-то.

— Это присказка сидельцев, — пояснила боярышня. — «Не верь, не бойся, не проси». Таковы законы жизни в тюрьме. Саш, но ты же не в тюрьме!

— «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут!» — процитировал я.

— А это откуда? — сидящая рядом Соль поняла, что это цитата.

И что ей сказать? «Это „Евангелие от Сатаны“, а фраза принадлежит Воланду, он же Мессир, он же сам Лучезарный»? Ибо словосочетание «Мастер и Маргарита» тут не несёт никакой смысловой нагрузки.

— Один могущественный человек так проверял интересную девушку, которая оказала ему услугу — как бы ответил, но абстрактно, я. — Это из художки. Он должен был ей награду за помощь и ждал, попросит ли она её. Там сложно, в двух словах не объяснить — очень старая и интересная история. — Я отмахнулся. — Но истина и логика в этих словах есть. Просить у сильных — зашквар. Ты ставишь себя в униженное положение, а я не хочу унижаться. Можно только требовать, но на требования в семье я пока не заработал.

Странно, но хоть в мелочах сленг тут и иной, в целом феню мира Альтер-эго понимают. И может не все за столом знают слово «зашквар», но как минимум осознают контекст.

— Саш, это твоя семья! — не выдержала и рыкнула Маша. — У семьи просить не зазорно.

— Когда ты шла в город, ты просила хоть что-то? Или это не нужно — сами дали? — парировал я.

Запыхтела. Ибо и так понятно, как было.

— Вот и я о том же. Но знаете, вам со стороны может показаться, что я неженка, который плачется в жилетку, что его лишили конфетки на сладкое. Эдакий комнатный цветочек. Но на самом деле я смотрю на мир иначе, по-другому. И возможно вслух всё это рассказываю, «вынося сор из избы», — на Машу смотреть при этих словах не стал, но фразу интонационно выделил, — для того, чтобы вы, возможно, дали совет. Не поймите неправильно, но согласно прямой эволюции, в которой мы, мужчины, продолжаем жить, из-за чего у вас, женщин, с нами столько проблем, мужчина — это охотник на мамонтов. Воин. Альфач. А раз так, то я, как охотник на мамонтов и альфач не должен ныть и плакаться. Оно ведь как на самом деле: я одет, сыт. У меня есть всё, что требуется. Не дали денег? Это даже звучит как-то вроде: «Они забрали у меня печеньку после ужина». Нет, я считаю, что семья мне ничем не обязана, она делает достаточно — уж всё, что обязана делать для моего счастья и личностного роста. А если хочу большего… Я должен просто-напросто этого добиться. Сам. Своими силами. Как с теми деньгами под стеной — да, там был прикол. Но закончился он внушительной суммой. Кто мешает мне зарабатывать теми же песнями на ином уровне? Податься куда-то профессионально? А ещё я заметил за собой, что после пробуждения пишу музыку. Она приходит мне, я записываю, и получается неплохо. Можно ведь продавать песни! А есть ещё проект — сказки. Я рассказываю их перед сном Ксюше, это наша младшая сестра, — пояснил для простолюдинов, — и ей нравится. Может мне записать их, показать знающему редактору и попытаться издаться? Потому, что дети это такие существа, которых нельзя обмануть, и как минимум одному ребёнку мои фантазии по душе.

— А что, неплохой вариант! — подал голос Миша Долгорукий. — Я сам кое-что сочиняю. Так, не блеск, — смутился и покраснел вдруг он, и я понял, комплексует и пишет в стол — максимум, даёт сёстрам почитать. — Если вдруг выгорит… У нас в стране миллионы детей. Каждому по книжке…

— И я о том же. — Кивнул. — Но перед этим нужно провентилировать проблему — а нужно ли такое людям? И проконсультироваться с юристами — как это работает, и что надо с учётом того, что я пока несовершеннолетний? Ну, и какие-то первоначальные вложения нужны будут, если дело стоящее — тут надо будет уже искать инвесторов, совладельцев, но, думаю, это решаемо, если эксперты мои проекты сочтут перспективными.

— Саш, я могу тебе немного помочь, — взяла вдруг слово Лена Строганова — платиновая голубоглазая блондинка примерно моего (слава богу) роста лет двадцати — двадцати трёх с вызывающими умиление чертами лица, но опасным прищуром глаз. — Совсем чуть-чуть, пока просто обозначить помощь, но с таким настроем как у тебя… Тебе сейчас тебе любая поддержка нужна. — Поднялась, обошла стол, и под суровым взглядом Соль (играющей роль Цербера) вытащила из сумочки бумажник, из которого извлекла… Несколько купюр по тысяче рублей. Угу, зелёные, с портретом Софьи Великой, моей дальней прямой родственницы.

— Лен, это… — попытался я вернуть деньги, но она перехватила руку:

— Я даю САМА! — выделила она это местоимение. — Без просьб. И это — взаймы. Тебе сейчас общаться с юристами, проект планировать, рынок изучать — не поверишь, насколько недёшевы такие вещи! Отдашь — когда разбогатеешь, я не ставлю сроки. А по поводу инвестиций — когда будет проект, тогда поговорим — мои мамы не откажутся обсудить варианты. Даже если они сочтут его бесперспективным и откажут, всё равно приглашаю к нам на обсуждение.

О как! Кажется, не только я раскрыл рот в изумлении. Лена же продефилировала обратно на своё место, которое, так получилось, с торца, прямо напротив именинницы.

— Лен, а если не смогу отдать? — бросил я вслед.

Сев, Строганова ответила:

— Саш, я не ограничиваю тебя временем. Сейчас не сможешь — отдашь как-нибудь потом. Через год, два, пять. Ты, говорят, возможно, королём соседней державы станешь.

При этих словах очень многие за столом погрустнели.

— Не таким могущественным, как наша государыня, но королём же! — продолжала Строганова. — Думаю, со временем это не будет для тебя проблемой, а сейчас у тебя есть возможность попытать счастья, попробовать свои силы и таланты. А вдруг и правда получится?

Интересное кино, девочки и мальчики. Я так и остался сидеть с отвиснутой челюстью.

— Если я сейчас предложу денег на то же самое — будет смотреться моветоном, — произнесла вдруг Катя Милославская, демонстрируя мне, что я ни икса в жизни не понимаю. — А я тоже хочу, но сразу не сообразила.

— Кать, без обид, но у тебя бы мы не взяли, — покачала Маша головой. — Ты не при чём, политика, и ты не маленькая — всё понимаешь.

Катя, судя по глазам, понимала. Но не сдавалась.

— Я бы предложила не вашей семье, а персонально твоему брату. — Пронзающий взгляд на меня. — И — взаймы, как и Лена, то есть с возвратом. Без условий. Без процентов и сроков. Но тоже с отдачей. И тоже сама, без просьб. — Намёк: «Как закончатся деньги Лены — говори, подкину своих». — Маш, почему нет? Я — не моя семья, и Саша, как поняла, хочет того же, чего в своё время я — не зависеть от милостей мамы.

— У Милы своя сеть из пяти магазинов косметики, — для меня прокомментировала Маша. — Она живёт за их счёт, а не семьи.

— Да, есть такое, — улыбнулась Милославская. — И да, я не скрываю, денег на них мне дал отец, втайне и за спинами мам. За что я ему премного благодарна. И сейчас не завишу ни от кого — как раз то, к чему стремится его высочество.

То есть у нас в компании есть очень даже неплохо подкованные в бизнесе достойные люди, а не просто охотницы за моим достоинством, которое в штанах. Однако! Недооценил я высшее общество.

Дальше за столом началось обсуждение, хорошо это или плохо, зависеть от родных. Я же пересчитал купюры — десять штук. Десять тысяч рублей, а рубль здесь по примерным прикидкам раза в полтора больше стоит, чем доллар США в мире «я». Строгановы в меня инвестируют, Милославские тоже хотят, но на полшага отстали — Катя чуть более тугодумная, чем Лена. При том, что Милославские — оппы. И не просто оппы, а, по ходу, лидеры противостоящей матушке группировки кланов. Отпад!

Прения сторон, а были комментарии как за поддержку, так и против, прекратила метрдотель, очередным возгласом:

— Её высочество Евгения Карловна Годунова в сопровождении её высочества Ксении Карловны Годуновой и княжны Анны Васильевны Голицыной!

— Чего-чего? — Мы с Машкой недоумённо переглянулись. — Женька? — не верил ушам я. — А чего ей тут надо?

— А Ксюшу она зачем притащила? — продолжила вопрос Маша, и мы, не сговариваясь, подорвались вслед за хозяйкой мероприятия и пристроились хвостиком.

— Привет. Аня, верно? — Кстати, Женя хоть и длиннобудылая, но только кажется высокой, ибо тощая. На деле она на полголовы ниже именинницы.

— Боярышня Анна Ивановна Суслова, ваше высочество, — присела в реверансе именинница.

— Рада познакомиться. — Сестрёнка лишь бегло кивнула в ответ — царское достоинство. — Евгения, но сегодня можешь называть меня Женей. — Дикий взгляд ей за спину — на нас. — Смотрю, у вас тут тёплая атмосфера — чего её нарушать? — А это взгляд ещё дальше и ниже — на наш общий стол. — И это… В общем, не пойми неправильно, близнецы у нас товарищи те, мы их любим, но они… Мелкие они, в общем, и несколько себе на уме. Для младших это нормально. Что там они устроили — на их совести, а это от нас, в смысле от семьи. — Протянула заготовленную шкатулку, которую держала в руке. Деревянную, резную, скорее всего с какой-то ювелиркой, причём наверняка не простой. Ибо в отличие от Мстиславских и прочих дарителей, царская семья не может подарить ширпотреб, пусть даже он соответствует статусу принимающего. К тем, у кого низкий статус, члены царской семьи просто не ходят на дни рождения.

— Благодарю, ваше высочество, — снова присела в реверансе Суслова.

— Ксюш, что надо сказать? — выдвинула Женька вперёд младшую сестрёнку.

— Поздлавляем! Зелаем стястья и здоловья! — Теперь присела мелкая. И, несмотря на возраст, сделала это так естественно, что смешно от этого не было.

— Спасибо, ваше высочество, — склонила голову Аня.

— А это моя подруга Анна Васильевна Голицына, — представила Женька спутницу. — Из младшей ветви, но дочь Василия Ивановича, — добавила ей авторитета, хотя, думаю, с кем спит средняя царевна вся Москва и так знает.

— Сегодня тоже можно просто Аня, склонила голову и Голицына. Ага, две Ани — надо будет желание загадать. — Всё случилось так неожиданно, так что я не успела подобрать цвет, но, думаю, рубины подойдут к твоему платью. Примерь, пожалуйста?

Платье у Сусловой было тёмно-красным. Почти бордовым. И довольно скромным — никаких открытых возбуждающих частей тела. И когда именинница открыла протянутую коробочку и достала две крохотные серёжки, маленькие рубины на них ярко засияли в свете лучей от цветной пушки танцпола.

Пипец организация! Прибыли через час после нас, но разведка уже и цвет платья доложила, и серёжки успели подобрать. Вот у кого надо учиться! А то я всё понтуюсь, дескать «база данных Альтер-эго». Мы здесь и сами с усами!

— Какая прелесть! — пролепетала та Аня, которая именинница. — Я к зеркалу. — И отправилась в сторону туалетных. Ибо попросили же примерить, да не кто-нибудь, а сопровождающая царевны, которая третья в стране после мамы и сестры, а сейчас пока вообще вторая.

— Х-м-м-м-м… — Властный тяжёлый взгляд Жени переместился на нас, и мы с Машкой непроизвольно опустили глазки и вжали головы в плечи — вот реально передо нами стояла не хохотушка Женя, а принцесса огромного государства Евгения Карловна, властная стерва, перед которой на цыпочках ходят главы ведомств и боярских родов. — Я, конечно, знаю, чья идея, но лучше вам всё равно самим сказать.

— И поцему вы нас не взяли слазу! — топнула ножкой Ксюша, портя старшей сестре эффект от воспитательного момента. — Поцему мы по ноци за вами едем?

Я пришёл от этого высказывания в себя первым, поднял глаза и заявил:

— Жень, я потерял память. Не представишь ли мне спутницу?

Злость и строгость из глаз сестрёнки медленно, но выветрились.

— Вот видишь, верёвки из меня вьёт! И из Оли также, — пожаловалась она стоящей рядом девушке. — Все этого шалопая слишком любят, чтобы долго быть строгими. — Повернулась ко мне и произнесла спокойно, без наездов. — Саш, моя подруга Анна Васильевна Голицына. Прошу любить и жаловать.

— Саш, мы были знакомы, пусть и не слишком тесно, — продолжила сама Голицына. — Но я буду рада познакомиться вновь и ответить на все твои вопросы.

— Ксюш, Ань, займите пожалуйста отдельный столик поближе к столу именинницы, — сориентировавшись в раскладах в зале, попросила Женя. — Нам нужно поговорить.

— Слусаюсь, госпоза лейтенант! — козырнула мелкая. И где нахваталась? После чего Аня взяла её за руку и они двинулись вниз, поближе к танцполу, но за отдельный стол — выбор у них был огромный. Наверное, это правильно, представитель царицы не должен смущать простой народ близостью, чтобы демос раскрепостился. А мы с Машей? Да мы мелкие оторвы, хоть и принцы. Несовершеннолетние. Нам всё можно… В смысле в силу возраста и отсутствия должностей никого не смущаем.

Далеко не пошли, присели за столик, стоящий рядом. На нас скрещивались взгляды почти всех взрослых и кое-кого из детей, находящихся в этом клубе, но Жене было плевать. Как впрочем и нам. Разборка в царской семье? Да, разборка, бывает, не ваше дело.

— Ну и? — спросила Женя, когда мы присели напротив неё, и забарабанила пальцами по столу, дескать, я зла и нетерпелива. — Не надо, потом! — это она отмахнулась от официантки, спешно подскочившей узнать чего изволим. — Са-аш?

— Что, «Са-аш»? — пожал я плечами.

— Что за самоуправство?

— А в чём проблемы? — Не люблю, когда на меня наезжают не по делу.

— Род простолюдинов, взявший фамилию уважаемых бояр. И ты всей Москве объявляешь, что благоволишь ему, собирая тут пусть и детский, но бомонд, подбивая сестру на всякое. Молчи, Маш, с тобой потом поговорим! — осадила попытавшуюся что-то вставить сестрёнку.

— Жень, а не пойти ли тебе лесом? — картинно нахмурился и расслабился я.

— Повтори? — насупилась она, но тоже картинно, я чувствовал, не всерьёз. Она злилась, но злость эта не была всепоглощающей. Вроде того «я должна быть суровой и наехать», но ей было плевать на Сусловых и моё к ним отношение. Неприятно, что братик провернул что-то за спиной семьи — это да, но трагедии в покровительстве простолюдинам она не видела, оставляла за мной такое право, как, например, право прыгнуть с парашюта или заняться дайвингом. Чем бы дитя не тешилось, как говорится. Но именно на «зашквар» и «невместность» нашего здесь нахождения плевала — понимала расклады, что и брак Сусловых церковью освящён, и удочерение законно. В отличие от родителей многих в этом зале, что добавляло Жене очков в моих глазах.

Я сдержался и спокойно повторил расклады по Сусловым, почему сюда приехал. Но неожиданно ни понимания, ни поддержки не получил. Как, впрочем, и негатива.

— Ну, хорошо, ты в праве. Это не унижает вашего с сестрой достоинства. Но сделал ты это зачем, горе ты наше! — не выдержала и убрала она строгость из голоса окончательно. — Ради чего это всё? — окинула рукой вокруг.

Теперь понятно. Царевны мыслят другими категориями. Оля — наследница, но Женя — её страхующая, пока та не родит. А значит Женю воспитывали чуть иначе, чем Машу и чем будут воспитывать Ксюшу, прививали ответственность и государственное мышление. И привили-таки! Да, мозги у моей старшей средней сестрёнки куриные, но вот способ мышления, оказывается, государственный! Что, если честно, радует.

— Бизнес с ними буду строить, — родил я то, что напрашивалось. — Мне нужен для помощи в хотелках влиятельный боярский род, с какими-никакими деньгами и хотя бы минимальными связями, но который не взбрыкнёт и не «кинет». Первых в Москве пруд пруди, а с последним как раз и засада. А тут проблема решена — кто они будут без меня, если завтра их брошу? Да их сожрут! И так без пяти минут сожрали, оставив с голой жопой.

— И что за бизнес? — нахмурилась Женя.

— Пока не решил окончательно, только наброски, составляю бизнес-план, — покачал я головой. — Наверное, музыкой займусь, но профессионально, а это связи и вложения. А момент оказать им поддержку есть только сегодня, завтра ситуация «прокиснет» и вмешаться удобных поводов не будет. И так еле успел. А после по моим прикидкам им было бы не больше года владеть этим клубом, и, скорее всего, боярским титулом.

— М-да, братик вырос, а я и не заметила, — покачала Женя головой. — Маша, ты что скажешь?

— Жень, он ОЧЕНЬ обиделся, что ему ни вчера, ни сегодня не дали денег, — сдала меня самая близкая сестрёнка. — Даже не представляешь, как сильно. Он и думать не думал о деньгах, пока вчера его не выпустили в город с пустыми карманами.

— Разве с пустыми? — нахмурилась Женя. — А эти… Что тебе там оставили? Под стеной?

— Мои деньги, — грустно усмехнулся я. — Гонорар. А если б его не было? Да и может я хотел отложить их и купить себе что-то, вот, педаль для гитары сегодня присмотрел, которая амплитуды режет? А мне даже на мороженое не дали! Ни мороженое купить, ни нарзана, ни в кафешке посидеть — иди, Саша, гуляй, твою дивизию! — начал распаляться я, от осознания чего взбодрился и постарался успокоиться. Вовремя, ибо быть истеричкой не хотелось, а это тело помнило, как закатить истерику, даже без вмешательства мозга.

— Погоди, но с тобой же тётьНастя была. — Женя недоумённо выкатила глаза. — И у неё были деньги. Как раз для таких целей у них всегда есть сумма, а если что серьёзное, и чековая книжка с малой печатью.

— Вот тётьНастю я и поздравляю! — с пафосом воскликнул я и похлопал в ладоши, откидываясь на спинке стула. — С суммой и чековой книжкой с печатью.

— Та-ак… Снова не поняла Женя — всё же я прав, мозги куриные. Обидно писать такое о сестре, но что есть. — Тебе. Дали. Деньги. Они были у тётки Настасьи.

— Стоп! — перебил я. — МНЕ денег не дали. А что дали тётке Настасье — дело сугубо ваше и тётки Настасьи, ибо мне про то не было даже сказано, на что я могу рассчитывать.

— Но ты мог просто попросить! Попросить не бывает?

— Не верь, не бойся, не проси, — вздохнула Маша, убирая глаза в столешницу. — Никогда ничего не просите у сильного. Сами дадут… Жень, МНЕ вы даёте чековую книжку. А ему нет. Саше стало обидно, — попробовала она заступиться за меня.

— Раньше обидно не было, а тут стало? — съехидничала Женя, пронзая меня глазами. Но я не повёлся и огрызнулся:

— Вот с того Саши и спрашивай, которому не обидно.

— Мелкий, ты не понимаешь что ли? — начала заводиться Женька. — Ты — мальчик! Мужчина! Мужчине не положены деньги!

— Во-от! — снова подался я вперёд. — Вот мы и пришли к взаимопониманию. Мне не положены деньги. Но хочется. Потому Сусловы. А ещё, возможно, будут Милославские и Строгановы, но пока это не точно, и я не рекомендую семье, у которой для меня не положены деньги, лезть в мои проекты. Звучит, конечно, грубо, но это просто право на собственное хобби — там будет просто музыка, семью это не затронет, а мне хорошо.

— Та-а-а-ак! Стоп! Замолчали все! — воскликнула среднестаршая сестрёнка, подняв ладони, хотя Маша как бы и не спорила с нею. — Саш, тебе деньги не положены не потому, что тебе кто-то не доверяет, а потому, что ты — мальчик.

— Не вижу логики, — пожал я плечами.

— А я вижу. Рядом с тобой всегда или сестра, или кто-то из охраны с полномочиями. Оля, например, пинками с тобой сегодня оперативную дружины погнала в отсутствии тётки Насти. Её для этого с совещания выдернули. Как раз чтобы у тебя проблем не было. Они просто не нужны тебе — всё, что нужно, ты можешь взять у сопровождающих.

— Жень, пусть мама оформит удочерение и Горлицы, и оперативной дружины, и нянчится с ними, — ядовито фыркнул я. — Мне плевать. Заметь, я ничего у вас не прошу. Ни копейки, ни завалящей деньгИ. Я просто прошу не лезть ко мне, когда я буду пытаться сам себе на мелкие расходы заработать. Всё! Точка! — прикрикнул я, подавшись вперёд. — Много требую?

— Жень, зачем вы так? — неожиданно снова на мою сторону встала Маша. — Раньше ж вы давали нам деньги, когда мы гуляли. И мне, и ему. Да, совсем чуть-чуть, на мелочи, но давали же!

То есть это блеф и трёп, получается? Что «мужчинам не положено — рядом есть сестра или телохран, кто заплатит»?

Женя молчала.

— Я тоже не одобряю импульсивность Саши, — продолжила сестрёнка, — но по сути он прав. И если бы вы просто дали рублей сто… Чёрт возьми, да рублей двадцать на мелкие расходы вчера, этого бы не было! — окинула и она рукой вокруг. — Мы были бы в кремле, рассказывали бы Ксюше сказку на ночь. По крайней мере мы с ним, что бы делала ты — неведомо.

— Маш, все вопросы к маме, — сдала государыню средняя сестрёнка. — Там даже Оля не решает. Она ему не доверяет пока, и как раз задача охраны была — наблюдать. О чём ты говоришь, о каких карманных, если это был первый выход?

Ага, наблюдатели хреновы. Меня взяло зло… Но и умом я маман понимал. А потому сильно не злился.

— То есть, с нами вопрос закрыт, и ты признаёшь, что я имею право творить дичь, которую сегодня творю? — поставил я вопрос ребром.

Она помялась, скривилась, как от лимончика, но сдалась.

— Признаю. Твори. Мешать не буду. Но перед мамой ответ сам держать будешь. Но надо было хотя бы сообщить! — А теперь в её голосе появилась уверенность. — Вы — представители царской семьи, вам не по статусу дарить абы что. — А теперь гневный взгляд и на Машу, которая виновато и искренне опустила глаза в стол. — Да, мама отсутствует, но, получается, вы нас с Олей на всю Москву позорите?

— Жень, раз решили вопросы, тогда колись, ты остаёшься? И вообще зачем Ксюшу притащили?

— Саш, — а вот теперь глазки среднестаршей сестрёнки опасно сузились, — она от тебя сказку ждёт. Второй день. Мозги всем полощет, что сейчас «Саса плидёт». А «Сасы» нет! Что мне делать? А тут звонок из Шанхая… Маме даже туда уже доложили, что тут в Москве что-то затевается. Вами, мелкими обормотами, собирающими армию для штурма этого ночного клуба отверженных. Олю снова выдернули, а она, между прочим, в Дворянском Собрании, у неё есть чем заняться. Она попросила заняться этим, и я держала руку на пульсе… Пока не узнала, что вы, негодяи, не додумались ни до чего умного, кроме как подарить от лица царской семьи… Гитару! — она презрительно фыркнула. — Да, вы мелкие. Но вы — принцы, мать вашу! Что о нас подумают благодаря вам?

— Это не простая гитара, это…

— Саш, замолчи! — перебила она, вскинув руку.

— И кстати, даже её мне дали в долг, — противненько заулыбался я. — На поруки, под авторитет. И я не знаю, как буду расплачиваться — точнее, ещё полчаса назад не знал, спасибо добрым людям — теперь расплачусь. — Непроизвольно погладил карман с купюрами с «Сонькой».

— Строганова ему денег подкинула на старт бизнеса, — презрительно фыркнула Маша.

— Строганова? — Средняя сестрёнка нахмурилась. — Сро-о-огановы?.. — Начала закипать, и Маша поспешила сгладить:

— Жень, не злись, там всё под контролем. Урона чести нет. Всё при свидетелях, я гарантирую, с этим всё будет в порядке.

— Совсем они обнаглели, — покачала средняя сестра головой, делая усилие, чтоб успокоиться. — Скоро в политику полезут.

— А они когда-то вне её были? — парировала Маша. — Просто тихо сидели. А тут голову чуть-чуть приподняли.

— Верни! — перевела средняя сестрёнка взгляд на меня.

— Иди лесом, — улыбнулся я в ответ.

— Хорошо, — не стала спорить она. — Пусть и тут с тобой мама разбирается — я умываю руки.

Что ж, вот и здорово. Большего мне всё равно не добиться.

— И что теперь? Вы остаётесь? — повторился я.

— Да, побудем немного. Конечно, Ксюше спать, но если уйдём прямо сейчас, мелкая не поймёт и будет истерика. Полчаса-час побудем и поедем. О божечки, — запричитала она, — режим к чёрту, меня мама убьёт… Так что сестра на тебе, Саш. Ты у нас главный специалист по её развлечению — вот и развлекай.

— Слусаюсь, госпоза лейтенант! — козырнул я, как до этого козыряла Ксюша. Маша рассмеялась, а Женька пыталась дуться, но в итоге прыснула.

— Иди уже… Отдыхай. Меценат…

— Есть. — Я поднялся, показывая Маше, мол, пошли. Та поднялась следом.

— Что думаешь? — спросила она, когда мы чуть спустились.

— Всё хорошо, Маш. Пока нас не тронут. А мама из Шанхая когда приедет — у неё мысли будут далеко, так что пронесёт. Работаем, то есть отдыхаем и отрываемся! — подмигнул ей. Она улыбнулась в ответ. — Так, а что тут делают маленькие принцессы? — А это я Ксюше, к которой, грустящей в ожидании за столиком с Голицыной, мы спустились.

— Я цалевна! Саса! — Мелкая вскочила, чуть не перевернув стул и не упав на пол и бросилась на меня, словно обезьянка залезая на вашего покорного слугу. Я, привычный к такому, подхватил её под мягкое место, пересадил на руку и прижал к себе. — Саса, я хоцю сказку.

— Царевна, ты прибыла на бал, а на балу нужно вначале со всеми познакомиться. Пойдём, представлю тебя гостям?

— Пойдём!.. — Вот у кого хорошо на душе. Чего я не такой маленький, как некоторые?

Ксюша, как ребёнок и дочь царицы, отсутствием скромности не страдала, перелезла ко мне на шею и там и осталась. Я вернулся на своё место за «детский» стол с нею на плечах, мы с присутствующими что-то обсуждали, ели, пили, а она так и сидела, демонстрируя женской части общества, чей «Саса». Девочки отнеслись к собственническим замашкам пигалицы с пониманием, поползновений не делали. Правда, приходилось её подкармливать, передавая наверх вилку с чем-то на неё наколотым. Кроме того, она позволила себя подкармливать Маше и… Соль, но только ей. Зайка, как впрочем и все за столом, глядя на мелкую паршивку от милоты растеклась лужей и сюсюкала с царевной, и чувствовалось, опыт общения с детьми у неё есть. Ах да, они ж в семье старшие! У них есть младшие сёстры и брат, остались в Тагиле. Но я солидарен — Ксюшу невозможно не любить.

Аня, которая Суслова, вернулась из туалета в серёжках с рубинами. Красиво, но не совсем под платье. Впрочем, на мой взгляд как раз неплохо, но то на мой мужской. И Соль, и Маша сказали — не идёт, поверю им на слово. Однако её попросили надеть, да и по стоимости эти серьги были в разы больше, чем те, что были до этого… Но бог с ним со стоимостью, снимать их не следовало, по крайней мере с полчаса-час, потому, что попросивший человек — дочь премьер-министра, что в разговоре и представлении было подчёркнуто отдельно.

Нет, у нас нет отдельной должности премьер-министра. Может быть и нужна, просто не в курсе, но пока по факту её нет. Вообще наши государственные институты по сравнению с миром Альтер-эго несколько кастрированные, структура упрощённая, как и устройство армии, и управление регионами. Касаемо верховной власти у нас есть Дворянское Собрание — это по сути парламент от представителей регионов и боярских родов. Есть Боярская Дума — а это совет князей и крутых бояр, без кого планета под названием «Русь» не вращается. Все дела, передающиеся на обсуждение в Дворянское Собрание, предварительно обсасываются и согласовываются в Думе. При этом Дума — орган сугубо консультативный, рычагов влияния на мир не имеет (с этим справляется влияние каждого из кланов, её составляющих). И есть правительство, то бишь приказы, которые возглавляют думные дьяки. Странно, но бюрократические термины со времён царя Фёдора II Борисовича не изменились, и даже не ушли в феменитивы, и вот это, скажу, для сознания «я» главный источник удивления. Ибо как у нас глава церкви «патриарх», хоть уже триста с хвостиком лет там исключительно женщины, так и главы приказов — думные дьяки, хотя мужчин на тех должностях нет примерно столько же. Премьер-министра, то бишь канцлера, в истории той Руси, создал царь Пётр в восемнадцатом аж веке; здесь же, похоже, этот шаг оказался не нужен, и такового не сложилось, хотя развитие страны того времени было чем-то схожим, со времени кометы чуть более ста лет прошло. И фиг знает почему так. Царица лично возглавляет правительство и со всех спрашивает, и это считается нормой. Однако в её отсутствие максимально возможной полнотой власти, кроме наследницы, разумеется, обладает глава посольского приказа, то есть глава МИДа. Ибо кто ж ещё будет иметь право объявлять войны и отдавать приказ о внутренней мобилизации, как не он, если с царицей что-то случится? Глава посольского приказа должен обеспечить работу правительства и максимально быстро и провести коронацию наследницы, и, как бы ни смотрелось дико, звучит это в местных реалиях логично.

Так вот, впервые с хренти каких времён, думный дьяк посольского приказа у нас — мужчина, Василий Иванович Голицын. Да, обратил внимание — так звали его коллегу в том мире при царевне Софье. Но это совсем другой мир, другое время и другой Василий Иванович. С мамой в Шанхай полетела его первая помощница — Варвара Вяземская-старшая, мама моей подруги Варвары Вяземской-младшей, а Василий Иванович остался на хозяйстве, и как раз именно в данный момент, сегодня, он возглавляет страну. Что ж, раскинув мозгами, даже такой носорог, как я, понял, почему Анечку Голицыну представили именно так, обозначив, что она его дочь. И отмахнуться от просьбы такой девочки ну никак не возможно.

— Внимание, танцы! — оборвал очередную беседу голос метрдотельши, как там будет феминитив от этого слова, вышедшей на сей раз на середину танцпола.

Музыка смолкла — девочки на сцене приготовились к началу движняка, когда начнётся, собственно, их главная работа.

— Саса, пелвый танец с именинницей? — спросило существо, сидящее у меня на плечах.

Хороший вопрос. И верный. А кто ещё, блин? Я тут самый крутой из мужчин — мне и открывать.

— А то! — произнёс я вверх. — У тебя ж самый крутой брат — значит мне и приглашать на первый танец. Анна, позвольте мне иметь счастье пригласить вас? — Это раскрасневшейся имениннице. — Ксю-уш! — А это мелкой. Которая хмыкнула, но слезла… Со словами:

— У меня самый клутой блат! — направленных ко всем, кто мог услышать.

— Александр, с превеликим удовольствием! — кивнула улыбающаяся во всю ширь, еле сдерживающаяся от смеха боярышня.

— Маса, а ты с кем будес танцевать?

— Вот сейчас и посмотрим, обезьянка, кто у нас смелый, — потрепала царевна-близняшка сестрёнку по голове. И её взгляд словно стальной стержень пролетел над столом и впился в простолюдина по имени Денис, друга Ани, похоже, ещё по мещанской жизни. Парень, похоже, не понял ничего, и в его бок впечатался локоть одной из Аниных подруг.

— Дени-ис, приглашай её высочество, быстро! — зашептала с другой стороны Романовская. Что строит мне глазки и пока ещё ходит с полным комплектом волосьев. Счастливая!

— Где нам встать? — раздался в ухе шёпот Соль. Я повернул к ней голову:

— Попробуй с той стороны площадки у сцены, а Селена ближе к бару. Да не стойте как истуканы, расслабленную позу хотя бы примите.

Кивок в ответ

— Ксюш, смотри, вон там в конце две девочки сидят — они Мстиславские. И если мы — Рюриковичи, от князя Рюрика, то они — Гедиминовичи, от литовского правителя князя Гедимина. Не хочешь познакомиться и пообщаться, кто из предков круче? Да, в синем платье которая…

Побежала. Так просто! Обожаю детей… Да и Милославским развлечение. Сбагрив на время Ксюшу и озадачив делом, я начал подниматься. Аня последовала моему примеру. Взял её под руку и повёл на середину танцплощадки. Ноги сами несли, без участия разума. Который хоть и волновался — я всё же ни разу не танцевал, как очнулся (уроки с Романовым не в счёт), но чувствовал себя уверенно, и походка моя также была выверена и уверена, что вселяло оптимизм.

— Я так волнуюсь! — произнесла Аня.

И было с чего. Как уже говорил, она была на голову выше меня. Но блин, я не шибздик! Я ещё подрасту! А пока это мой крест, моя женщина, сам подвязался — танцую как есть, таковы обстоятельства. И плевать, как это смотрится.

Остальные ждали только нас. В смысле нас с Машей — по поводу Ани не было сомнений, с кем она будет танцевать первый танец, а вот Машин выбор нужно было подождать и идти уже после. Гена пригласил Милославскую, и та оказалась на полшишечки, но тоже выше парня. Бли-ин, везёт нам сегодня с высокими девушками (ирония)! Мишу взяла в оборот Варя. Ах да, чуть не пропустил, Гена хотел пригласить мою сестрёнку Женю, но та жестами показала что пропускает, и он не стал подходить, а то вроде мылился. Понимаю его, мальчиков всего пятеро, и в первую очередь надо обслужить именинницу и самых высокопоставленных гостей, а это Маша и Женя — всё верно он собрался сделать. И, думаю, без подсказок — потомственный княжич должен знать этикет и неписаные подтексты к оному. Ах да, Троекурова напервый танец вышла с женихом. Её право, всё равно больше одного танца подряд с одним партнёром танцевать считается моветоном.

Первый танец у нас вальс — такая традиция. А после хоть трава не расти, на каждом вечере могут быть свои заморочки — средневековые нормы устройства балов сейчас не такие суровые. Да и красивых танцев с тех пор добавилось. Пять наших полноценных пар неспешно, но выдвинулись на позиции, за ними начали выходить пары чисто девчачьи. Нет, розовым тут не пахнет, просто перекос полов наложил отпечаток. Согласно этикету, вначале формируются пары из мужчин и женщин, и когда все мужчины разобраны, дозволяется девушкам приглашать девушек, причём мужскую роль в танце выполняет приглашающая сторона. Забавно, не совсем приятно глазу, но факт — у нас вот так. Так что вышли танцевать почти все, лишь пара подруг Ани отказалась, да Ксюша, переместившаяся к тому концу стола, о чём-то беседующая со старшей Мстиславской (средняя «отмазалась» и вышла на площадку). Ах да, одними из последних вышли Женя с Голицыной. М-да, я был о сестрёнке более высокого мнения, лучше бы с Геной пошла.

— Уважаемые гости, начинаем нашу музыкальную программу, — начала речь одна из девочек-музыканток. — Надеемся, что… — бла-бла-бла — что-то там, что нам должно понравиться, я не вслушивался, думая, как провести вечер с пользой. Ибо ну очень много в голове вопросов, появившихся только здесь.

Наконец, пошла музыка. Я не думал, нет, не включал голову, просто отдался магии звуков, и тело само отреагировало — двигалось в потоке остальных пар, кружась в нужном направлении. И ноги перебирали эти «раз-два-три, раз-два-три» до безобразия правильно. Может от «я» у меня база данных, я помню умом многие моменты, но я всё же царевич, и механическая память тела не подвела, пусть ничего от его памяти в мозгу и не осталось. Я танцевал, вёл именинницу, и, смею надеяться, танцевал хорошо. Аня была счастлива — это вселенское счастье передавалось даже лишённому эмпатии мне.

Но всё проходит, прошло и это. Музыка смолкла.

— Благодарю, сударыня, — сделал я реверанс. Господи, откуда всё знаю, и движения плавные — в царевича всё это было вбито на уровне подкорки.

— И я вас, Александр… — Книксен. — Это был лучший танец в моей жизни.

Ничего на это не ответил — просто улыбался. Что ж, ожидаемо. Да и скорее всего и правда лучший — по крайней мере, самый эмоциональный.

— Чуть все ноги не отдавил! — рыкнула Маша, врезавшись в меня, прижавшись и прошептав в ухо эти сокровенные слова, которые неприлично говорить вслух, дабы не унижать кавалера и не прослыть в обществе букой.

— Что ты хотела от мещанина, — ответил я ей, так же на ухо, и пошёл выцеплять следующую партнёршу, пока не разбрелись все кто куда и не перехватил кто-то другой. У меня преимущество — девочки подбирают пару только после того, как мальчики закончат с выбором, а конкурентов, кто может перехватить, всего четверо.

— М-да, ты прав. Не подумала сразу, что он может не уметь, — буркнула она вслух мне в спину. Я обернулся и ослепительно ей улыбнулся.

— Ты танцевала с мальчиком! Одна из пятерых! — Подмигнул ей.

— Пригласишь потом меня? Зажжём? — расплылась её моська в предвкушающей улыбке.

— Позже. Пока дела.

Да, именно, дела. Если кто-то думает, что аристократ на балу отдыхает, то он ошибается. Это работа. Всегда. Ибо за один отмерянный на бал вечер нужно сделать три вещи:

а) показать себя,

б) посмотреть на других, и

в) наладить знакомства новые и провести интересующие переговоры со старыми. Где это делать, чёрт возьми, как не на балу?

— Ле-е-э-эн! Тормози!

Лену уже пригласили — пришлось вклиниваться. Не угадали, Голицына. Мир, как говорится, тесен.

— Ань, прошу мерсить меня через три колена, — обратился я к княжне, — обещаю тебе сегодня пусть не следующий, но самый лучший танец! — приложил я руку к груди и склонил голову. — Но этот танец прошу уступить.

— Ох, Александр, зачем же смущать даму ТАК! — картинно возвела Голицына очи к потолку и расплылась в игривой улыбке.

— Сударыня, позвольте мне иметь счастье пригласить вас? — кивок Строгановой.

— Александр!.. — согласно протянула та левую руку.

Краем глаза заметил, что к нам на танцпол спускаются и взрослые. Что ж, размочили!

Жёстких правил и ограничений, как уже сказал, на современных балах нет, и Романов то же самое говорил на уроке этикета. Вальс должен быть первым, дальше идут более спокойные танцы, блоками не более трёх штук, перемежающихся весёлыми и задорными. Мазурка — где-то в середине. Агась, и в нашем мире тоже есть польская мазурка! Причём мы — её законодатели мод, ибо бывшее герцогство Варшавское входит в состав нашей страны. Нет, там и немцам, и австриякам перепало польской территории, и не меньше нашего, но мы контролируем как бы центр, условную бывшую столицу, отсюда и претензии. Завершает обязательную программу нудный французский кастельон. А между ними можно и современных танцев напихать. Но мне сейчас нужны были первые три спокойных танца, для трёх ключевых переговоров.

— Лен, предлагаю играть с раскрытыми картами, — обратился я к Строгановой, когда мы сделали по танцполу первый круг — «круг почёта».

— Саш, я же сказала, это не обязательство, — нахмурила моську Строганова. — Я просто хочу помочь. Моя семья далеко не бедная, и эти деньги для нас вообще не деньги. Ты же…

— Лен, повторюсь, давай в открытую? — надавил я. — Я не маленький мальчик и осознаю, что для чего в этом мире. Какую задачу тебе поставили?

Разрыв дистанции — держу её руку. Девушка плывёт, будто лебедь, затем снова приближается, и я возвращаю руку на её талию.

— В каком смысле, ваше высочество? — деланное недоумение.

— В прямом. Мы говорим «Бразилия» — подразумеваем железо. Мы говорим «Боливия» — подразумеваем медь и свинец. Мы говорим «Чили» — подразумеваем цинк. Мы говорим «Строгановы» — подразумеваем ведущий металлургический кластер в стране. Но только в этой стране, а не в чужой. А в чужой буду я.

— Что такое «Боливия»? — уточнила она.

— Горный Перу. Перу и Горный Перу хоть фактически слабо контролируются короной, но пока ещё испанские колонии. И пока ситуация такая, что ближайшие лет десять там будет тихо.

Какое-то время мы так и кружились, она молчала, думала. Ещё пару разрывов. Наконец, созрела.

— Они настаивали, чтобы я… Стала твоей девушкой.

— Переспала со мной? — скривился я. И эти туда же.

— Не только. Просто переспать мало, — покачала Лена головой. — Я должна была взять тебя под контроль, чтобы настроить на нужную борьбу в будущем. Мы можем предоставить любые ресурсы, но без твоего желания бодаться ничего не выйдет, загвоздка в этом, а не в том, чтобы просто войти туда со своим ЧВК из местных.

— Неплохо замахнулись! — хмыкнул я.

— Это план-максимум. Но я реалистка, и сразу сказала — не получится. — Взгляд вбок, где кружилась Варя с Никитой, будущим Троекуровым.

— Княжны?

— И Нарышкина. — Кивок. — Она хоть и боярышня, но мы зовём «княжнами» их троих — уж очень Наинка хорошо в компанию вписалась. И кстати, она умнее этих куриц из древних родов, в том трио именно азиатка самая опасная. Не то, что прям с ними не справимся, но доводить конфликт до того, что может перекинуться на противостояние родов, неразумно.

— Пипец! — улыбался я, дабы скрыть растерянность. Вечер откровений. Если б не «упал» такой сам — его бы стоило придумать. — И что ты решила?

— Просто подружиться. Честно, Саш, ну зачем мне твоя постель чтобы «дружить» какое-то время? — А теперь в голосе искренность. — Сколько это продлится, год? Два? Я не уверена, что дотянем даже до твоей свадьбы. А потом — битые горшки? А ведь у моей семьи серьёзный инвестиционный проект, не стоит его подвергать риску из-за разбитых горшков маленьких деток. А ещё тебе там очень понадобится поддержка из дома, просто поверь — мы тщательно проанализировали жизнь отданных в другую страну принцев за последние сто лет. Я про тех, кто становились королями и великими князьями, разумеется, хотя и у остальных всегда были проблемы.

— Мне — поддержка из дома. Вам — покровительство в освоении Перу и Горного Перу. Звучит логично, — констатировал я.

— Да, логично. Но не только их. Всё, что на континенте плохо лежит, мы готовы начать разрабатывать — мы не гордые. У нас в стране ресурсный голод — ты молод и не в теме, а я как представитель семьи горнопромышленников знаю, что говорю. Мы можем создать куда больше оружия, кораблей, поездов и прочего, но не из чего. А ещё, просто для твоего понимания, пуд железной руды, привезённой в порт Риги с того конца света, в четыре раза дешевле обходится, чем доставленная по железной дороге с Урала. Так что я не скрываю — да, мы меркантильные. Но честные. Я готова дружить с тобой, поддерживать тебя, прикрывать, если потребуется. В обмен на сохранение наших взаимовыгодных отношений в куда большем масштабе в будущем.

— А если Карменсите выберут другого? И я пролечу?

Лена пожала плечами.

— Бизнес это всегда риск. Всё же я далеко не первая в семье. И даже близко не наследница. У взрослых там и параллельные проекты работают, о которых я не знаю. Не ты — значит сыграют другие ставки, но даже так, Саш, если честно, я была бы не против остаться друзьями.

— Даже если мою помолвку разорвут?

— Конечно. Бизнес — это бизнес. Там всё просто и понятно. Но даже если не выгорит, я не против просто общаться и далее.

— И поддержишь, несмотря на? — удивлённо хмурился я.

— Ага. Представляешь! Несмотря на. — Залихватская улыбка.

М-да. Я тоже далеко не наследник. Но если не испанкам, то кому-то всё равно меня отдадут, вопрос в том, что это может оказаться небольшой, но гордый Мухосранберг в предгорьях Альп, в котором из природных ресурсов только солнце над их фермами и фабрика шоколада на привозном сырье. Так что это серьёзная заявка, и Лена, судя по моим внутренним ощущениям, искренняя.

— Меня устраивает такой формат. Кстати, Тамара Геловани предложила то же самое.

— Вот видишь, умные люди думают одинаково, — заулыбалась Строганова. — А крышелётки пусть срутся за твоё внимание и всем рискуют. — Бросила презрительный взгляд в сторону проплывающей мимо в паре с какой-то девушкой Дашей.

«У дураков мысли сходятся» — хотел обломать я, но не стал.

— Привет, Кать, — заявил я следующей партнёрше на следующем танце. Тот был более боевым и дрыгательным, но поговорить урывками можно. — Скажи пожалуйста, как так получилось, что с одной стороны первое, что мне сказали, когда готовили к выходу в город, это: «Увидишь Милославских — держись подальше». А с другой ты — одна из лучших подруг Маши?

Катя тоже была высокой, приходилось задирать голову. Неудобно, блин!

— Саш, возможно, если б Маша сорвалась с того обрыва и упала, она б выжила, — вложив чуток ехидства в голос, ответила партнёрша. — Да, что-то себе сломала, и не в одном месте, но выжила. А может и нет. Мы не знаем. Но я её удержала. И тянула, пока девочки не нашли верёвку и не спустились к нам вниз и не забрали её у меня. Мне это было не сложно, поверь — да, вытащить я её не могла — неудобно, но держать было в моих силах ещё долго. Продержалась бы как-нибудь.

— И это не было подстроено? — я нахмурился, ибо вообще ни разу не в курсе подобного.

— А такое подстроишь? — парировала она.

— А что там было? — задал закономерный вопрос — лучше позже, чем никогда.

— Горная тропа. Поехала нога, сорвалась. Тропу размыло, но то ли никто не заметил, то ли посчитали, что мы пройдём. У нас группа-то была двенадцать человек, мелких девочек-писюх, да два инструктора. Может так и решили. Только вот не вышло.

Блин, вот оно как может быть! Маша тоже была на волосок от смерти. Вот тебе и безопасные сборы глубоко в тылу.

— Понятно. Тогда второй вопрос. Ваш интерес в Испании?

— Саш, но ты ведь неглупый мальчик. Нефть. Железо. Цинк. Медь.

— Вы оппозиция. Серьёзная, иначе бы вами нас не пугали.

— Мы за свой счёт вложимся в экономику страны. В поток ресурсов, который её усилит. Твоя мама это понимает и не препятствует нашему общению. Не думаешь же ты, что меня терпят в вашем окружении против её воли?

— Значит семья отдалила тебя от серьёзных внутренних дел и сделала агентом влияния в царской семье?

— Что-то вроде. Ты сейчас верно сказал, я многого не знаю, что там происходит — как раз с целью, чтоб не выдать вам.

— И тебе не обидно?

— Почему мне должно быть обидно? Это политика, она вот так делается. Да, я агент влияния. Но ещё точнее, я фигура для переговоров. Ваша мама с нашей боярыней никогда не сядут за стол переговоров. А через меня и Машу можно передать для вас любую важную информацию, и никому не будет зазорно так общаться.

— Канал передачи данных значит… — потянул я и улыбнулся. Сходил на день рождения, понимаешь. В политике по уши, одна макушка торчит, и это всего третий танец!

— Хорошо, Кать. Я не против, будь неподалёку. Но малейший намёк на угрозу и нелояльность — и ты будешь мёртвой Катей, несмотря на могущественную фамилию.

— Саш, не пугай, — покровительственно улыбнулась она. — Ты смотришься неплохо. Не то, что прям брутальный охотник на мамонтов, но по крайней мере чувствуется, что ты им себя ощущаешь. Но до Горлицы тебе далеко.

Ого! Вот кем девочку пугали. Ну да, до тётки Настасьи мне как до Китая на карачках.

— Ну, тогда приятно было пообщаться, — улыбнулся напоследок я. Короткий перерыв, и будет ещё один спокойный танец.