Изумруд

Глава 36 Ардал

Ветер легкими порывами овевал лицо, редко и кратко посвистывая в уши, покрывая их солоноватой пеленой брызг от разбивающихся о борт волн. Мягкий, теплый и влажный климат на побережье Йодольвоха значительно отличался от вчерашнего ненастья в Золотых воротах, удивляя такой легкой переменчивостью погоды. Мы плыли на юг, и, если верить картам, это были крайние земли — близкие к полюсу, что должно было лишь усугубить суровость климата, но нет: это были настоящие субтропики, такие ласковые и приятные для меня. Солнце уже давно отмерило полдень, предвосхищая лиловый закат, уже разливая краски на подступах, а наш корабль легкими перекатами клонился все ближе к земле, перебарывая мощные потоки бело-синих вод Великой реки, теряющей свою силу в дельте, но еще сопротивляющейся.

Я набрал воздух всей грудью, до предела, наслаждаясь этим спокойным и блаженным мгновением, фиксируя пейзажи в памяти, откладывая вглубь сознания, чтобы потом, когда-то, когда это будет необходимо для поднятия духа, извлечь их, дополнив общую картину истории мелкими, но очень важными деталями, смакуя свое удивительное путешествие вновь и вновь, затирая до дыр, теряя с возрастом отдельные фрагменты.

— Я так и знала, что ты здесь! — присоединилась ко мне Кхира, медленно вышагивая, равняясь плечами. Она никуда не спешила — тоже шла именно сюда, насладиться. — Люблю этот момент! Особенно на входе в русло реки самые завораживающие виды, тем более в данный час.

Тут нечего было добавить: ее слова только дополнили образ, и мы молча, даже не посмотрев друг на друга, продолжили созерцать открывшийся пейзаж, наслаждаясь тишиной и отсутствием посторонних. Именно в такие моменты осознаёшь, как же это замечательно, когда с человеком, который мил твоему сердцу и душе, можно вот так многозначительно молчать, в очередной раз убеждаясь в своей симпатии, укореняя чувство.

— А вот и Сизый щит появился! — указывала она вглубь острова, тайны которого начинали раскрываться, чем ближе мы подходили. Синие горы, о которых вспоминали за обедом, показались одними из первых, крутым подъемом возвышаясь вдали, доминируя над местностью. — Вот! Видел блеск у подножья? — оживилась она. — Это сверкнул шпиль Дворца советов — самого высокого здания в Стольме.

— Интересно, эти горы действительно синие? Или это лишь из-за расстояния они кажутся такими? — размышлял я вслух, не ожидая ответа.

— Они не просто синие, а… Как объяснить-то? Они как бураская сталь3: одновременно синие, серые, белые и голубые…

— Если бы я еще знал, как выглядит эта ваша бураская сталь!

— Ну да, не подумала. Да и на корабле точно ни у кого нет оружия из бураской стали. Это вообще вещь редкая, штучная. — Она рассчитывала на диалог, но заметила, что меня что-то гложет. — Что такое?

— Да я не знаю даже… Тара ждала меня, верила или чувствовала, что я скоро приду. А теперь… не знаю, что с ней. Она вроде и не мертва, но и не жива… Мне это покоя не дает. Долго действует эта ваша студеная смесь?

— Мы не знаем, — не сразу и с печалью в голосе отвечала Кхира, отводя глаза. — Студеную смесь разработали чуть больше года назад. С тех пор еще никто не просыпался. Дозу добавляют каждый месяц, и пока все держатся без патологий. Но я не верю, что лекарство найдут. Они давно бьются над его разработкой и такими силами, которых ранее не прилагали ни к чему. Может, я чего не знаю и есть позитивные изменения в этом направлении… — Не переводя взгляд, она положила руку мне на спину, слегка поглаживая, на что я ответил, обхватив ее за плечо, прижимая к себе.

— Не боишься, что увидят? Да и пусть смотрят! — Я сам спросил и сам ответил, что заставило ее засмеяться — так тепло, так нежно, собирая легкую игривую рябь в уголках глаз, делая их лисьими на мгновение.

— Именно. Тем более что и не увидит никто, кому это было бы интересно. Все готовятся причаливать. Чуть больше часа осталось!

— Ну, я бы не был так уверен. Сизар точно где-то прячется! — излишне театрально произнес я, кривляясь, играя сыщика, щуря глаза, бегло рыская по палубе, будто ища, что так сильно веселило Кхиру. — Может, за теми бочками? Нет! О них можно испачкать свой восхитительный кафтан. — Я резко развернулся и сделал пару шагов на цыпочках в другую сторону. — Канаты? Не-е-ет, они мокрые. — Брезгливо обхватил один из концов и откинул. — Где Сизар? Может, это ты? — Я резко обхватил ее за талию и сильно прижал к себе, пристально всматриваясь в глаза. — Может, он переоделся тобой⁈ Не-е-ет, ты не Сизар, ты — моя Кхира. — Я прижался к ее губам, целуя сквозь наивную ребяческую улыбку от так пришедшегося ей по душе спектакля.

Причалы речного порта уже виднелись выше по течению, а русло реки за все время не сузилось ни на метр, если верить моим наблюдениям. Мощь реки неспроста была отражена в ее названии, ведь подобного размаха водной глади мне не приходилось встречать до сих пор. Посчастливилось повидать многие артерии, масштаб которых впечатлял, как, например, Обь, но тут с трудом просматривался противоположный берег. Причем не только вширь, но и глубина была значительной, ведь она позволяла нашему кораблю, имеющему высокую осадку, спокойно идти на отдалении всего в десяток метров от берега.

Гул моторов заглушал окружающие звуки. Они с усердием тянули судно вверх по течению, сопротивляясь бурным потокам. Подобная прыть и страстный нрав этих вод не позволяли организовать портовую инфраструктуру в самом русле, из-за чего местные инженеры соорудили сеть каналов, отходящих лучами от основного бассейна. Мы уже проплыли три из них, сразу как миновали один из притоков, и все были предназначены под грузы, выдавая себя торчащими макушками деревянных кранов. Они выглядывали из глубины, не показываясь на полный обзор из-за перекрывавших их крутых берегов, облицованных в светло-голубой камень крупной резки. Эти блоки точно извлекли из недр, блиставших впереди острыми ребрами крутых скатов Синих гор, наводящих трепет на впервые встретивших их путешественников.

Сам город начал обозначать свои контуры, только когда мы прошли пару сотен метров вглубь канала, двигаясь аккуратно, хотя ширина позволяла чувствовать себя комфортно, не боясь зацепиться бортом о стены. Уже здесь, на подступах к городу, таящему основные свои красоты в сердце, оставив окраинам лишь претенциозные крохи, ощущалась вся мощь архитектурного гения и особого стиля, присущего местной культуре; он завораживал легкостью монументальных сооружений, испещренных готическими очертаниями бесконечных шпилей, острыми гранями клиновидных колонн, соединяющихся со зданиями аркбутанами, большим количеством декора, стрельчатыми арками и прочими причудливыми элементами, названия которых мне неведомы.

Этот город, видимо, в отличие от других полисов, не скупился в оформлении своих окраин, ведь как только мы шагнули на твердую поверхность белого парадного причала, нас встретили богатые, хоть и временные украшения, подготовленные к нашему прибытию и встрече прочих делегаций. Даже если оголить пышно обрамленную тканью архитектуру, она не потеряет своей красоты, а, наоборот, докажет, что способна радовать глаз и без помпезного декора. Изящные улицы встретили нас сразу, как мы вышли к подъезду пассажирского порта, который расположился на самом краю города, являясь его водными вратами. Местность здесь была холмистая, предгорная, отчего кварталы административного центра острова разбивались на террасы, плавно стремясь широкими лучами проспектов ввысь, к подножью жемчужины Стольма — Дворца советов.

Площадь перед главным зданием порта была забита людьми, оттесненными аккуратными барьерами к краям. Свободным оставалось большое пространство у выхода и в центре, дополнительно усиленное охраной в преддверии нашего прибытия. На противоположном конце широкой ярко-синей ковровой дорожки выстроилась представительная делегация встречающих, члены которой были облачены в разноцветные одежды, имеющие разительное отличие от континентальных форм и стиля благодаря простоте своего исполнения и отсутствию насыщенных, глубоких красок, уступивших место пастельным тонам. Своим внешним видом встречающие напоминали жителей Древней Греции, одетых в длинные хитоны, но усовершенствованные и более изящные, нежели те, которые имелись у античных предков. Длиной почти до пола, изготовлены из необычайно легкой, но прочной ткани, переливающейся слабым блеском на складках драпировки, утянутые на поясе широкими ремнями, одежды создавали одновременно образ строгости и легкости, подчеркивая достоинства фигур и скрывая недостатки. Поверх хитонов на плечи были накинуты длинные полнотканые и кружевные пелери́ны, спускающиеся до бедер, оголяющие руки лишь в локтях, не перекрывая грудь.

Наша небольшая компания не стала ожидать, когда встречающие пойдут навстречу. По мере приближения к представителям острова уникальность их внешности для меня становилась все более выразительной, дополняясь новыми, ранее незаметными деталями, некоторые из которых просматривались лишь вблизи. Одна из таких особенностей заключалась в росте местных жителей. Они, конечно же, не были великанами, но рост в два метра не был тут чем-то необычным, скорее средним, и я со своими ста восемьюдесятью двумя сантиметрами скорее проходил по нижней границе нормы.

Цвет имеет значение. Это правило я усвоил и сейчас уже мог без особых усилий определить, кто к какой касте относится. По расположению в группе также можно было без труда догадаться, кто из них является канцлером и вице-канцлером, ведь эти две фигуры стояли в самом центре, и облачения их слегка отличались от прочих наличием окантовок по подолам, а в ушах сверкали массивные золотые серьги, что не могло не вызывать любопытства с моей стороны, ведь до этого момента ни у кого в этом мире я такого не замечал, подумав, что данный вид украшений у здешних обитателей вовсе отсутствует. Еще больший интерес вызвал тот факт, что руководители были разнополыми, однако их украшения были очень схожи: пара серег в виде золотых тонких плоских капель с крупным дисковидным камнем в центре и кругами расходящейся от него россыпью меньшего размера самоцветов, будто осколки, уменьшающихся по мере отдаления от драгоценной доминанты. По краю эти серьги были заключены в оправу из хрусталя, переходящую в дугообразный замок-продолжение, крепившийся по всей задней части уха от самой мочки, выходящий в ушную раковину по завитку грудой камней-бусинок. Различие было лишь в размерах и цветах.

— Ардал Превосходный, здравствуйте! — монотонно и медленно высказалась дама, стоящая слева, не позволяя себе лишних эмоций.

Руки ее были согнуты в локтях и сложены в замок под грудью. Властность чувствовалась с первых нот. Рост ее казался немногим больше моего, но голову мне приходилось держать чуть приподнятой, что было непривычно. Кхира и вовсе отвела плечи назад, выпячивая грудь, чтобы облегчить напряжение в шее. Она расположилась слева от меня почти вплотную и держала руку на узком, похожем на шпагу, мече, впервые закрепленном за эти дни у нее на поясе вместо арбалета.

Лица встречающих были смуглы, но не темнокожи, а словно слегка загорелыми. Усиливал этот эффект цвет волос, который являлся отличием коренных жителей Йодольвоха, как мне потом объяснили. У местных он был пепельно-белым, будто волосы были обесцвечены, а шевелюры — пышными. Если собрать тугие мелкие кудри этой дамы, убранные сейчас к затылку тонкой золотой тиарой, в виде ветвей плетистого дерева, в одну косу, то она посоперничает по толщине с корабельным канатом.

Глаза этой статной дамы имели вытянутую миндалевидную форму и были длиннее, чем у людей с континента, но слегка у́же, с приподнятыми к виску внешними уголками. Этот чарующий своей диковенностью взгляд, манящий и холодный одновременно, прекрасно сочетался с вытянутой формой худощавого лица, выступающими над щеками скулами и острым подбородком. Ее внешность без труда могла бы стать объектом зависти именитых моделей, даже невзирая на уже немолодой возраст.

— Здравствуйте, госпожа Дэр! Рады прибыть в ваш славный город! — вступил Астральд, пока я был заворожен ее внешним видом и формой обращения ко мне.

— Канцлер Дэр, — слегка поклонился я, выйдя из ступора и поняв по подсказке Астральда, кто есть кто. — Вице-канцлер Исбильт, рад нашему знакомству! Прошу простить меня за неведение, но почему вы называете меня Превосходным?

— Так мы обязаны обращаться к вам. Мы счастливы!

Вся делегация глубоко и продолжительно поклонилась, как по команде. Говорили они без акцента, но будто экономя слова, не произнося лишнего, без присказок и ответвлений.

— Это аналог нашего «Ваше Превосходительство», — чуть слышно добавил Астральд, заведя правую руку за спину и показывая Ваарсу, чтобы тот не совался ко мне с советами, которые ему было сложно сдержать, отчего он был готов выйти в первый ряд.

— Вы глава касты рибатов, госпожа Дэр? Я правильно запомнил цвета?

— Верно, Превосходный.

Мне снова стало не по себе от такого обращения.

— Тогда неудивительно, что ваш город столь прекрасен в своем архитектурном изяществе! — Я окинул взглядом ажурные строения из белоснежного камня, стоящие по периметру площади. — А вы, вице-канцлер, возглавляете эдалов?

— Верно, Превосходный. Я вышел из купцов. Наладил торговлю с великанами Ледяных земель, — тонким голосом поведал Исбильт, превышающий два метра в росте и имеющий довольно крепкую фигуру с широченными плечами.

Его белая голова была усыпана россыпью кудрей средней длины, формирующих шапку из упругих завитков. Из-под нее выходили коротко стриженные и скрупулезно окантованные бакенбарды, сглаживавшие выступ нижней челюсти и соединенные через щеки с усами, оставляя подбородок свободным от растительности. Сложно было понять, сколько ему лет, ведь лицо было абсолютно без морщин, но легкая рябь в уголках глаз выдавала его зрелость.

Чуть дальше у входа ровными рядами стояли давно ожидающие нас кареты, готовые посоперничать своими размерами с теми путевыми вагонами, которыми мы добирались к Золотым воротам. Они были короче, но шире и чуть выше, напоминали бочки с немногочисленными круглыми окнами малого диаметра, как иллюминаторы в самолетах. Мы направились к ним без лишних церемоний и разговоров. Вход в них был организован сзади, позволяя более рационально использовать внутреннее пространство, занятое четырьмя рядами кресел по два с каждой стороны, расположенными лицом друг к другу и разделенными небольшими столами; свободным оставался широкий проход в центре.

Наша делегация была немногочисленной, отчего свободных кресел осталось предостаточно. Компанию нам составили Дэр и Исбильт, разместившиеся напротив меня и севшего рядом Астральда. Кхира заняла сидение у выхода, в одиночестве, что было продиктовано требованиями безопасности, ведь это единственное место доступа в карету.

Кортеж, состоящий из трех карет, передвигаемых силой десяти могучих коней, и нескольких десятков конных всадников, распределившихся по всему периметру дороги, без промедлений пошел легким полукругом, минуя удивленных и радостных жителей, встречающих нас. Это было почти сплошное белое море голов с загорелыми лицами и интересными по задумке и сложности прическами. Лишь изредка среди них встречались гости этих территорий, осевшие здесь волей судьбы или прибывшие по своим личным или рабочим делам в эти края на несколько дней.

Маршрут был довольно простым и пролегал вверх по главному проспекту города, напрямую от порта. Улица раскинулась широким полотном, способным вместить в ряд около шести таких пузатых рыдванов, на одном из которых мы передвигались. В центре, разделяя встречные потоки, аккуратно высадили кудрявые деревья-столбы, бережно выстриженные в форме цилиндра и получавшие заботливый уход старательных сибов, знающих о своих подопечных все, что только было известно, понимающих их нужды и потребности. Тротуары предусмотрительно отделили живыми изгородями — низкими, чуть меньше метра, преграждающими путь торопыгам, желающим сократить дорогу, перебежав в неположенном месте. Урбанизация и продуманность даже малозначимых мелочей в обустройстве города поражали меня настолько, что я не замечал происходящего в карете. Астральд о чем-то заумно беседовал с Дэр и Исбильтом; скорее, это был больше монолог, ведь он редко удостаивался от них развернутого ответа. Возможно, он надеялся, что я вступлю в разговор, поддержу и смогу преодолеть эту любовь к молчанию, ставшую культурной особенностью, у встречающей стороны, но мне было не до того. Успеем еще наговориться! А сейчас все самое интересное происходило за окном.

Ажурные и брутальные, одновременно легкие и тяжелые, словно из сказки, дома — от малых строений до грандиозных дворцов, чье предназначение мне неведомо, — были построены с большим вкусом и в едином стиле вписаны в окружающий пейзаж, не оставляя нелепых пустых пространств и не перегружая улицы камнем, оставляя место для небольших садов и парков, особо интересные из которых заманивали своими узкими аллеями вглубь, в закрытые пространства зданий, формируя во дворах уютные уголки природного умиротворения. От белизны камня фасадов слепило глаза, но то, как искусно им вторили булыжники мостовой в нежно-голубых тонах, выделяясь окантовкой из более насыщенного синего бордюрного камня, придавало этому городу абсолютно нереальный вид. Будто люди здесь и не живут, а только и делают, что моют, чистят, стригут и подметают весь этот волшебный город-сад, лелея свой маленький рай.

Пожалуй, только Кхира понимала, в каком особом состоянии катарсиса я сейчас пребываю, тая эмоции и восхищение в себе. Уверен, что она, как и я, была всецело поглощена этими видами, не теряя при этом боевой бдительности, но все же позволяя себе слегка отвлечься. Если бы это было возможно, она бы с большой радостью обсудила со мной все это наедине. Время для этого еще будет, но, увы, не сейчас.

Подступ ко дворцу предваряли два здания-близнеца, создающие подобие въездного тоннеля и формирующие между собой огромную арку из изогнутых шпилей, имеющих декоративный характер. Она не укрывала проезжую часть от солнечных лучей или дождя, которые встречали в каменных ажурных изваяниях лишь легкое препятствие, оставляя на дороге причудливые узоры. Минуя изрезанный тенями проезд, наша карета въехала в просторный полукруглый дворцовый парк с редкими тонкотелыми и редколистными деревьями, не перекрывающими вид на главное украшение Стольма. Словно сорванный и перевернутый цветок крокуса, это творение архитектурного гения стремилось ввысь набухающим, как бутон цветка, конусом, формируя длинный золотой шпиль к облакам, окончание которого даже не просматривалось, создавая иллюзию бесконечности. Этот цветок был обвит с самой верхушки и до земли множеством шпилей, которые нежно и аккуратно прижимались к макушке и плавно, не образуя видимого перехода, множась, все смелее отстранялись книзу. Набирая силу к земле, они ответвлялись от бутона, переходя в лепестки-корпуса, стелившиеся по сочно-зеленому газону, облачаясь архитектурным исполнением в строгость и грацию готических соборов, обрастая шипами шпилей вдоль стен.

— Сколько же тут зданий в основании? — Я осматривал два из них, когда наша карета уже приближалась ко дворцу, скрывая перспективу башни.

Отвечать мне не спешили, ведь мы уже подъезжали ко входу, зияющему раскрытыми дверьми на стыке тех самых лепестков, повышающих этажность по краям.

— Четыре, Превосходный. По одному на два министерства. А башня — канцелярия. Эти два здания — гостиница и торговая палата. — Дэр указала на те сооружения, через которые мы въехали, огибающие парк по радиусу, вторящие его очертаниям, закрывающие от города.

— Да, Ваше Превосходительство, мы должны были остановиться как раз в этой гостинице, а вас разместили бы отдельно во дворце. Но госпожа Дэр лично ознакомилась с письмом и распорядилась поселить всю нашу делегацию в канцелярии, усилив охрану, — добавил Астральд, явно довольный таким исходом, ведь, помимо безопасности, он также получил возможность пожить в этом грандиозном дворце, что ранее было недопустимо.

— Верно, господин Астральд. Только не в канцелярии, а рядом с Превосходным Ардалом — под Ямой.

— Ямой? — Звучало это не очень презентабельно, но было однозначно куда престижнее, чем канцелярия, если я верно понял контекст. При этом наименование показалось довольно странным, и выяснить его значение мне пришлось самому, ведь вице-канцлер от такого заявления потерял дар речи.

— Яма, — остановилась она и указала под самый шпиль, на верхушку дворца, которая с этого ракурса уже плохо просматривалась, перекрываемая контрфорсами. Визуально центральная часть была разделена: нижние две трети активно обвивали шпили, тогда как верхняя была практически оголена и блестела окнами; о ней и шла речь. — Это главный зал собраний. Там будет проходить Большой совет. Ниже расположены ваши апартаменты. Мы старались, готовили их для вас, Превосходный. А для остальных выделили комнаты этажом ниже.

— Благодарю за заботу! Меня очень впечатлила красота вашего города. Надеюсь, оттуда я смогу рассмотреть его общий вид. Если представится возможность, я бы хотел ознакомиться с местными красотами поближе. — Высказав свое желание, я не стал задерживаться и медленно шагнул ко входу, заставив двигаться остальных.

— Превосходный, мы с удовольствием покажем вам все, если вы можете задержаться на пару дней. Программа совета очень насыщенная, свободного времени мало.

— Сейчас уже около шести? На вечер что-то запланировано?

— В восемь будет торжественный ужин во Флионовом дворце, — как всегда кратко ответил Исбильт, идущий полубоком, не сводя с меня своих золотых глаз.

Он, в отличие от моих спутников из Физастра, еще не понимал, что некоторые слова и традиции мне неизвестны, отчего, видимо, и не стал пояснять, что представляет собой данное мероприятие. Смысл предстоящего действа понятен, но дополнение в виде «Флионовый дворец» имело какое-то значение, раз именно там, а не здесь будет проходить ужин.

— Флионовый дворец, Ваше Превосходительство, — это культурный центр Стольма, названный так в честь флионцев — касты всех творческих людей и одноименного города. Так что вечером нас ждет впечатляющее представление! — с восхищением разъяснил Астральд, сам предвкушавший это действо и все еще находившийся под впечатлением от места своего размещения.

— А вот это интересно! С нетерпением жду! Только, прошу прощения… — остановился я и, подождав, когда все замрут, отошел в сторону с канцлером Дэр, чтобы поговорить без посторонних ушей. — Если это не составит вам труда, я хотел бы попросить расположить на предстоящем мероприятии слева от меня Астральда, а справа — Кхиру.

— Будет сделано, Превосходный! За нашим столом будут только канцлеры, но для вашего личного стража мы место найдем, — впервые улыбнулась она, выражая свое уважение, что позволило мне слегка унять внутреннее напряжение от безэмоциональности встречающих.