Изумруд

Глава 28 Ардал

Было удивительно и непривычно наблюдать, как по мере приближения к вокзалу, куда мы направлялись от дворца в просторной карете, похожей на те, к которым я привык по историческим фотографиям и представлению их в фильмах, множилось количество людей, стоящих вдоль обочины. В начале нашего пути это были редкие и немногочисленные группы из числа вечно любопытных, которые вглядывались в зеркальные окна, пытаясь рассмотреть, точно ли внутри едет тот, о ком они думают. Никогда ранее улицы не перекрывали, оттого народ был заинтригован причиной данного неудобства, догадываясь, из-за чего это сделали, но не веря до конца в правдоподобность сплетен. Мне и самому не была понятна эта излишняя помпезность и меры безопасности, ведь в предыдущие дни ничего подобного не происходило, и я, довольствуясь минимальной охраной, проезжал по улицам, правда, в другом направлении, верхом на коне, не боясь и не испытывая особых неудобств от чрезмерного внимания. Теперь же — то ли благодаря тому, что весть о моем появлении укоренилась в головах людей, то ли из-за искусственно созданного ажиотажа вокруг моей персоны посредством этих ограничительных мер — люди стали проявлять куда больше интереса.

Пока мы спускались по одной из улиц, выложенной камнем и украшенной по обочинам редкими, но раскидистыми деревьями по образцу лучших проспектов привычного мне мира, из-за крыши дома выглянула массивная желтого камня башня с синим диском циферблата. Это и был вокзал, куда мы следовали уже без малого двадцати минут, двигаясь все это время прямо, не сворачивая. Оставалось еще минут десять, как мне поведал Астральд, отрывая от любопытного созерцания увиденного: я осознал масштабы города, которые недооценивал, опираясь на ту единственную вылазку в полевой лагерь, когда мы довольно быстро оставили узкие улицы, вырвавшись на просторы желтеющих полей.

— Вы действительно обманулись в ваших оценках! Так вышло, что дворец хоть и является центром города, но за его пределами к югу застройка довольно редкая, в основном правительственная, — пояснял вице-канцлер. — А бо́льшая часть города располагается по другие стороны: в основном на восток и запад, вдоль бывшей торговой дороги, которую сейчас вынесли за пределы города.

Заранее сбавив ход, карета качнулась, кренясь на бок, впервые сменив прямой курс, плавно заворачивая влево. Тут масштаб людского внимания предстал во всей красе, словно подстерегая. Жаждущие увидеть процессию, а скорее — меня, выстроились вдоль дороги плотными рядами. Прерывали этот пестрый строй лишь оцепления съездов с главной улицы, зияющие серыми дырами в толпе. Весть о том, кто следует по дороге, уже дошла до этой части города, и все местные жители поспешили лично сохранить в памяти этот момент. Послышались первые крики приветствия, еще робкие и редкие, но, осознав, что от стражи никакой реакции на это нет, последующие зрители стали более смелыми, крича уже во все горло, сопровождая приветствия бурными всплесками рук.

Не привыкший к такому, я отстранился от окна, вжавшись в спинку дивана, но получил заверение от Астральда, что посторонних взглядов можно не бояться, ведь наши фигуры недосягаемы для вожделенных взоров толпы, так как стекла здесь установлены особые, не позволяющие рассмотреть происходящее внутри, хотя нам все прекрасно было видно.

— Мне и самому удивительно это рукоплескание на улицах! Подобное у нас не принято… — округлял глаза Астральд, не отрывая взгляда от происходящего на обочинах. — Может, распорядиться разогнать?

— Ну что вы! Не стоит. Они же не мешают и угрозы не представляют. И меня удивляет не сама реакция людей — это для меня не в новинку, а то, что это в мою честь. Будто я звезда какая…

— Звезда?

— Ну как вам объяснить? Знаменитый человек… Кого все знают, но просто так увидеть не могут, — пришло ко мне неожиданно осознание сказанных только что слов.

— Как раз-таки это и происходит! — вторил моим запоздалым мыслям Астральд. — Но сравнение с небесным объектом весьма странное.

— Да мой мир вообще странный…

Хотя это спорный вопрос, где что странно. Что-то неизвестное или устроенное иначе, чем мы привыкли, всегда кажется нам необычным, а порой и неправильным. Но это лишь субъективное представление об устройстве мира вокруг, помещенное в рамки нормы небольшой группой людей.

— А вот и вокзал! — радостно заерзал на месте мой спутник, готовый уже выходить.

Совершив полукруг по привокзальной площади, украшенной необычной формы фонтаном в центре, экипаж остановился в нескольких шагах от центрального входа, поэтому единственная возможность осмотреть здание представилась нам только на подступах. В центре ансамбля красовалась та самая пятигранная башня, которая была хорошо видна издалека, обращенная большим циферблатом вперед — на город. Два диска поменьше, уже не синие, а белые, более простые в оформлении, расположились на гранях, обращенных к платформам с тыльной стороны вокзала. Этот пятиугольный столп словно кто-то подсмотрел на просторах Италии, вырвав образ из объятий каменных оборонительных стен, привнеся в местный архитектурный стиль, реализовав ее мирный прообраз, не предназначенный для артиллерийских залпов по противнику. Дополняла восприятие пятигранная острая крыша, уходящая в небо острым шпилем. К башне примыкали два двухэтажных крыла, повторявшие стиль центрального элемента и не выделявшиеся чем-то особым, имевшие сплошную линию стен и массивные каменные окантовки вытянутых узких окон.

Экипаж стал притормаживать заранее, плавно сбавляя ход, растягивая время, усугубляя этим действием мое волнение, потому что у входа собралось огромное количество людей. Для полноты картины не хватало только вспышек фотокамер! К моему счастью, подобной техники тут не имелось, и ничто не намекало на ее появление в ближайшие десятилетия.

Тяжело вздохнув, я провел по груди ладонями, расправляя чуть собравшийся на мне длинный плотный пиджак, больше похожий на китель темно-нефритового монотонного цвета, поглощавшего весь свет, имевшего бархатную текстуру. Изначально я не планировал столь официального наряда, но, согласившись с предложением Ильба о подборе гардероба для этого путешествия, не решился вмешиваться со своими предложениями и пожеланиями, полностью доверившись его вкусу. Этот напоминающий мундир пиджак не понравился мне изначально, но, как это часто бывает, на теле многие вещи смотрятся иначе. Он имел два ряда массивных железных пуговиц, и в сочетании с темно-бордовыми, даже почти черными при недостатке освещения брюками этот образ смотрелся очень стильно, делая фигуру более массивной.

— Какая интересная ткань! Плотная, и словно внутри что-то есть, как многослойная, но при этом мне не жарко, — отвлекся я от созерцания толпы, заметив эту особенность пиджака.

— Да, Ваше Превосходительство, она специальная! — улыбнулся Астральд как раз в тот момент, когда карета остановилась перед небольшим тоннелем посреди людского моря, ведущим к огромным раскрытым воротам башни.

Двухстворчатые дверцы кареты распахнулись от резвого и слаженного движения гвардейцев, ожидавших нас тут уже не первый час, и внутрь клубом ворвался свежий воздух, вперемешку с гулом ликования. Дурманящая волна людского приветствия на несколько минут накрыла меня с головой, окутав разум. Я прыгал взглядом с одного лица на другое, и все они были такими добрыми и искренними — без малейшего намека на безумное помутнение, как это бывает у фанатов. Они просто были по-настоящему рады моему появлению, полны надежды на скорейшее разрешение проблемы, настигнувшей их мирное бытие. Они не тянули рук и не жаждали что-то спросить. Били редкие выкрики, но сквозь шум и свист довольно крепкого ветра четко слышалось лишь мое новое имя — Ардал.

Порывы ветра резко сменились спокойствием и тишиной немого пространства вокзала, умолкшего в ожидании своих главных гостей, встречая лишь еле разносящимся звоном каблуков о камень. Широкий вестибюль, прерывая гладь пола редкими немногочисленными ступенями, плавно поднимавшими путников к платформам, манил нас вглубь своих пространств. Пассажирский павильон уже обозначил себя округлыми стальными сводами, укрытыми стеклом, заполнявшим зал отправлений ярким светом.

Кхира стояла почти в самом конце этой длинной платформы, больше похожей на небольшой сквер, ведь на ее территории умудрились разместить обильные украшения из уличных растений, получивших в этом зажатом стальными арками и камнем пространстве свое миниатюрное воплощение, бережно уменьшенных усилиями опытных садовников-селекционеров. Обильно цветущие кусты с мелкими цветками-бусинками ярко-алого цвета, выстриженные в форме шара, седые острые листья пирамидальных деревьев, полуголые причудливые стволы с большими листьями на концах, создающими купол, и множество прочих диковинных представителей флоры были собраны под сводами этого помпезного зала. Среди импровизированного зимнего сада, занимающего всю правую половину площадки, в композициях выставили скамейки, соседствующие с маленькими фонтанами и водопадами, вытекающими в декоративные речушки, убегающие вдоль перрона.

— Кхира, здравствуйте! — мягко проговорил я низким басом, расплываясь в улыбке, не тая своей радости от встречи с ней и не стесняясь откровенного игнорирования представления очередного ответственного за что-то там, которого вижу в первый и последний раз.

Я, конечно же, поздоровался с этим мужчиной в серебряном камзоле, даже поклонился слегка, вроде и в глаза ему посмотрел, в очередной раз сбив с мысли своим изумрудным блеском, погрузив, сам того не желая, в этот омут недосягаемого для него оттенка. Но эти секунды остались незамеченными, так как мой разум был прикован к ней. А она, словно ожидая окончания церемоний, торопясь наконец отправиться, смотрела прямо перед собой, не подавая и вида, что ждала меня. Как-то утомительно это было для нее! Но я и не замечал особо ее усталости или не придавал значения, распираемый наивной радостью встречи, хотя и прошло всего несколько часов, как мы разошлись.

— Здравствуйте, Ваше Превосходительство! Все готово для вашего комфортного следования к Золотым воротам, — браво отчиталась она, а я на миг поймал этот игривый взгляд, который был неуловим для остальных присутствующих, но легко считывался мной. Хотя, может, я и сам себе его придумал, но холодна она точно не была. В этом я уверен.

— Астральд, я надеюсь, Кхира едет с нами? — обернулся я к нему с энтузиазмом, слегка улыбаясь и приподнимая бровь.

— Конечно! И Бильд с нами, только в служебном вагоне, чтобы не отрываться от работы. — Он указал на того самого мужчину в серебряном, знакомство с которым стало для меня малозаметным и было даже, пожалуй, лишним. — Что ж, пройдемте? — он наконец пригласил нас войти в вагон.

Принцип устройства этих карет-вагонов был схож с теми, в которых я с самого детства ездил с родителями к морю, уныло трясясь под стук колес больше суток, страдая от скуки и высыпаясь часами напролет, будто про запас. Сейчас, конечно, подобных долгих переездов я стараюсь избегать, предпочитая экономить время, передвигаясь самолетами, но унылая романтика тех юных лет не скроется из памяти, пожалуй, до моего последнего дня, грея душу.

Однако эти вагоны отличались многим, начиная хотя бы с того, что были значительно, чуть ли не вдвое, шире, но более короткими, отчего их, возможно, и нарекли каретами. Если сильно не углубляться, это и были существенно увеличенные последователи дилижансов, уступившие излишество убранства эргономичности форм, заточенных под развитие большей скорости, заменив примитивного и тихоходного предка.

— Одну минуту, простите! Буквально минутку… — Я проследовал за спину Кхиры, вызвав у нее удивление этим действием и немой вопрос о цели такого движения. — Позвольте посмотреть на этот ваш паровой тягач? Просто интересно… — словно силой мысли я сдвинул немногочисленную публику, покорно освобождавшую путь.

Это чудо техники вызвало у меня куда больше интереса, чем вагон. Тягач был выше карет и формой напоминал серебряную пулю, только с более закругленным носом. Корпус его был почти идеально гладким, без выпирающих механизмов и труб. Единственным бугром на этой глади зеркального металла являлся гребень, слегка выступающий на его спине, в котором и таились трубы, отводящие пар. Кабина машиниста располагалась впереди и выделялась только узким панорамным стеклом, тонированным в цвет всего состава, практически полностью сливаясь с ним.

— Удивительный механизм! — не таил я своего восторга перед этим агрегатом. — Почему же вы не развиваете этот вид транспорта, раз добились такого прогресса?

— Ваше Превосходительство, тут все куда сложнее, чем кажется. Эти красавцы потребляют много топлива, которого, к сожалению, очень мало. Мы не можем позволить себе иметь большое количество подобной техники, иначе исчерпаем все запасы тума за пару десятилетий, — с сожалением объяснял Астральд.

— Тума?

— Это такое твердое ископаемое, которое очень долго горит. Одним камнем вот такого размера можно отапливать приличной площади дом на протяжении четырех дней, — он развел ладони в стороны, обозначая пальцами размеры чуть больше футбольного мяча. — Уникальная порода, но, к сожалению, месторождений мало и они скудны. Так что приходится выбирать: промышленность или транспорт.

Задерживать отправление дольше я не стал, решив перенести дальнейшее обсуждение столь интересной для меня темы внутрь вагона. Поблагодарив присутствующих за труд по подготовке, чему они были очень рады, я нырнул в просторные двери кареты.

Обстановка гостиной показалась очень уютной. Стены, отделанные бежевой тканью, в сочетании с мягким светом из широких, но редких окон наполняли пространство теплом. Бегло окинув вагон взглядом, чтобы не задерживать следующих за мной компаньонов, я остановился в дальнем левом углу, где расположились, вторя контурам сходящихся стен, диваны с высокими мягкими спинками и пышными сидениями, а перед ними стоял небольшой прямоугольный стол. Он как раз был рассчитан на трех-четырех человек, что нам вполне подходило, и я поспешил занять место по ходу движения, ближе к краю, так как оттуда был наилучший вид из окна, что позволяло одновременно вести беседу, не упуская из вида спутников, и любоваться происходящим по ту сторону в надежде увидеть много интересного по пути.

— Если вы утверждаете, что это ваше топливо подобного размера, — повторил я пальцами шарообразный жест Астральда, напоминая масштабы, — способен выдавать энергию в течение четырех дней, то каким образом вы используете его в данном механизме? Неужели тепло, производимое им, поддерживается в тягаче все четыре дня? Это же пустая трата энергии! — не мог угомониться я, подталкиваемый любопытством.

— Нет, конечно, — улыбался он, усаживаясь наискосок от меня, боком к движению, пропустив вперед себя Кхиру, которая села на угол между нами. — Это я для примера показал такие размеры. Здесь же используются мелкие фракции нескольких категорий, которые горят от пяти часов до суток и используются в зависимости от необходимого срока эксплуатации. Да и помимо фракций, есть технология по быстрому гашению тума практически без потерь, что позволяет остановить реакцию и возобновить горение позже.

— А можно вопрос? — обратилась Кхира.

— Конечно.

— Меня в целом интересует то, как устроена ваша жизнь там, откуда вы… Но, раз вы так подробно интересуетесь устройством парового тягача, то, возможно, у вас есть какое-то занятие… Как это назвать — ну, чем вы занимаетесь? — сложно формулировала она.

— Работа? Профессия? — подсказал я, глядя ей в глаза и улыбаясь. — Конечно, есть. Я инженер-проектировщик в нефтегазовой сфере.

— Какой сфере? — замер в удивлении Астральд, понимавший, кто такой инженер, но, видимо, не знавший, что такое «проектировщик» и тем более — что за сфера такая.

Кхира же вовсе впала в оцепенение, не сводя с меня глаз. О том, что крутилось в ее голове, было сложно догадаться. В этой минутной тишине у меня промелькнула мысль о том, что мне повезло находиться в вагоне только с двумя этими людьми, а Ваарс следовал отдельно, иначе подобные разговоры и признания дорого бы мне обошлись, ведь ему необходимо знать все до последней детали, собирая информацию. Мне нетрудно рассказать подробности о моем занятии Кхире и Астральду. Они очень внимательно слушали, им было интересно, а когда они чего-то не понимали, хотя я старался объяснять максимально просто, более понятным языком, или хотели узнать подробнее о чем-то, я увлеченно отвечал. Мне было в радость с ними общаться. Однако у Ваарса был немного иной характер ведения диалога. Даже если им и двигал живой интерес к той или иной теме, у меня это вызывало отторжение, будто он брал интервью, не испытывая желания узнать меня, а пытаясь высосать лишь сухую информацию, чтобы переложить ее на бумагу.

Следующий час мы провели в разговорах о моей профессии, которой оба моих собеседника очень увлеклись и дотошно интересовались деталями, особенно Астральд, который, как глава промышленников, был близок к этой теме. В первую очередь пришлось объяснить, что такое нефть и газ и насколько эти ископаемые важны в моем мире, что на их основе производится не только топливо, но и многочисленные бытовые и промышленные запчасти и предметы обихода, косметика, ткани, медицинские препараты, да и большая часть всех вещей, к которым мы привыкли, заменив керамику, металл и камень на пластик. Из этого вытекал рассказ о способах и местах добычи и о том, что я занимаюсь проектированием буровых платформ, которые собирают в покрытом льдом регионе, чем я еще больше оживил их интерес. Как выяснилось, снег был здесь редкостью, а то непродолжительное время, когда на окраинах северных территорий дуют холодные ветра, не часто сопровождалось снегопадами, укрывавшими землю белым покрывалом максимум на пару дней и забавлявшими удивленных жителей.

— Получается, что в наших реалиях вы относились бы к касте рибатов и имели синий цвет глаз, — осторожно подытожил Астральд, сравнивая меня с представителями технической интеллигенции. — Наверное, вам было бы интересно познакомиться с Дантсом. Он возглавляет касту рибатов Физастра. Умнейший человек и очень порядочный!

— Мне в целом интересно, как устроен ваш мир, учитывая, что вы минуете такой важный этап развития, как нефтяная эпоха, которая, по сути, определяет развитие моего мира на протяжении последнего столетия. Даже дольше… Но при этом вы пошли по другой ветке, вынуждено подстраиваясь под дефицит источников энергии. Хотелось бы понять, как это работает. Возможно, вам повезло не стать заложниками черного золота, — рассуждал я, наблюдая за происходящим за окном вагона. — Ну а синий цвет глаз… Да, такое вполне возможно и без разделения на касты. У нас много людей с глазами разных оттенков голубого.

Мы как раз проезжали то место, где строящаяся параллельно магнитная дорога подходила довольно близко к имеющейся магистрали, что позволяло внимательнее рассмотреть ее, насколько это возможно. Данный участок был уже полностью завершен, ожидая первых составов, задерживаемых лишь технической подготовкой и вводом инфраструктуры. Пожалуй, самый большой интерес из всех технических изобретений этого мира у меня вызывала именно магнитная дорога, которая, как мне думалось, была недосягаема для них ввиду довольно отстающего от нашего прогресса. В голове не могло уложиться, что цивилизация, по большей части находящаяся на стыке девятнадцатого и двадцатого веков, обходясь без электрического освещения в повседневной жизни, передвигаясь конным транспортом и расхаживая хоть и в удобных, но довольно сложных одеждах индивидуального, а не массового пошива, способна достичь такого пика транспортного развития, как маглев. Это чудо техники является диковинным и для нашего мира, имея свое воплощение в штучных экземплярах, которые, ввиду своей дороговизны и наличия альтернативы в виде скоростного железнодорожного транспорта, были построены как экспериментальные и не получившие развития, развлекая туристов.

На таком удивительном виде транспорта мне посчастливилось проехаться, когда я посещал Шанхай в рамках рабочей поездки, приземлившись именно в том аэропорту, который соединен с городом магнитной дорогой немецкого производства. Каково было мое удовольствие промчаться на скорости более четырехсот километров в час над трассами и макушками деревьев, когда глаза не успевают уцепиться за мгновенно скрывающиеся автомобили, а уши закладывает свист сопротивления воздуху за бортом и гул электроники при отсутствии привычного стука колес! Он прибавлял по десять километров в час за секунду, нарушая привычные шаблоны развития скорости в условиях отсутствия трения о рельсы. Шанхайская трасса имеет монорельсовый тип, располагаясь над землей, в отличие от своего японского собрата, которого исполнили в более выгодном варианте, немного углубив транспортный путь в землю, соорудив магнитные каналы, что позволило удешевить проект и развить рекордную скорость, преодолев отметку в шестьсот километров в час.

Подобной технологией пользовались и здесь, формируя для маглева каналы в земле, что, видимо, позволял делать рельеф местности, будучи относительно ровным, лишенным гор и глубоких каньонов, и не испещренным холмами, иначе бы им пришлось поднимать магистраль в воздух. Две широкие траншеи, хорошо очерченные искусственными насыпями по краям, дополнительно защищавшими будущие составы от ветра, уже блестели финишным лоском, слегка отсвечивая отражением солнечных лучей от внутренней гладкой поверхности стен. Я, стоя у окна, вдоволь успел налюбоваться этим малым отрезком магнитной трассы, когда просторы полей начали прерываться сначала редкими, одиноко стоящими молодыми деревьями, а затем — более мощными и часто растущими исполинами, набиравшими силу с каждой секундой движения, превращаясь в густой лес, принудительно отодвинутый от дороги усилиями человека. Деревья эти были настоящими великанами, похожими на многовековые секвойи: имели такие же голые и толстые стволы, только абсолютно гладкие и закручивающиеся у макушки спиралью, что не могло меня не удивить, заставив ближе прижаться к окну, с любопытством ребенка рассматривая верхушки, уходящие в небо и украшенные густыми длинными и кучерявыми листьями, упруго свисающими к земле, словно накрученными на бигуди.

— Ваше Превосходительство, вас заинтересовали тады? — отвлек меня от мыслей, но не смог оторвать от созерцания любопытный взгляд Астральд. — В нашей широте это самое распространенное дерево, которому мы многим обязаны.

— Они огромные… и такие красивые! — тихо отвечал я, полностью завороженный. — Используете это дерево в быту?

— Да, многие столетия. Универсальная порода! Древесина плотная, но хорошо поддается обработке. Используем в строительстве, отделке, делаем из нее мебель. И горит хорошо — довольно продолжительно.

— Ну прямо-таки чудо-дерево! — Я на мгновение отвел взгляд, слегка усмехнувшись.

— Именно, если бы не сложность в его вырубке. — Астральд встал, слегка кряхтя, утомившись за эти дни, и решил продолжить объяснение рядом со мной, у окна. — Видите, какие мощные корни уходят в стороны? — указывал он на основания деревьев, рассмотреть которые не составляло труда, так как скорость была не слишком высока. — Так вот, эти корни очень разветвленные и уходят глубоко в землю. Выкорчевать их — большой труд. Когда начинали строить магнитную дорогу, первым делом принялись за расчистку этого участка.

В салоне начало становиться светлее: деревья по чуть-чуть редели, и буквально через пару минут нас вновь встретили просторы полей, правда, уже не настолько жухлых, как на выезде из города. Море становилось все ближе, слегка увлажняя подступы к себе.

Астральд, заняв задумчивую позу у окна, так и продолжил молча стоять у него, всматриваясь вдаль, размышляя о чем-то своем. Я же, потеряв интерес к происходящему по ту сторону, вернулся на свое место, попутно любуясь, как Кхира начала болтать головой, сдаваясь под натиском легкого покачивания состава, убаюканная нашим молчанием. Не удержалась — уступила сну, измученная тяготами подготовки.

Вице-канцлер наконец вышел из-под действия гипноза монотонного пейзажа, сохраняя неподвижность туловища, закованного со спины сведенными в замок руками, и медленно повернул голову, на секунду всматриваясь в обмякшее тело сотника и сохраняя каменное выражение своего грозного на первый взгляд и волевого лица, а затем тепло улыбнулся, словно благословляя на сон, осознавая ее изнуренность.

— Может, желаете перекусить или выпить? — Он подошел ко мне почти вплотную и слегка согнулся над ухом, не желая тревожить Кхиру и говоря шепотом. В ответ я качнул головой, дав понять, что ничего не желаю. — Тогда, с вашего позволения, я пойду в соседний вагон, немного поработаю там с бумагами. Нам ехать еще чуть больше часа.

Тишина, редкие покачивания вагона и скудность происходящего за окном, где из интересного были только редкие поселения где-то на краю горизонта и маленькие путевые заставы с трактирами и станциями обслуживания, которые, мелькнув, сразу исчезали, начали убаюкивать и меня. Сопротивляться я не стал и, пару раз уронив голову и возвращаясь в чувство, занял удобную позу, откинувшись назад, сползая по дивану.