Изумруд

Глава 1

Неужели за ночь так похолодало? Я же совсем немного приоткрыл окно, зная, что дождь в конце мая может остудить и без того озябшие дворы, не так давно освободившиеся от белых оков снега. Ощущение было таким, будто я сплю на голой земле. Очень не хотелось вставать, чтобы закрыть окно, однако деваться было некуда: не хватало, ко всему прочему, простуды перед защитой проекта!

«Это, наверное, все еще сон», — подумал я, открыв глаза, потому что увидел очень странную картину. Таких реалистичных снов мне еще не снилось! Все было слишком правдоподобным, если исключить тот факт, что я точно не ложился спать в гуще леса. Поднявшись и усевшись на мягкую, как бархат, траву, я невольно обхватил голое тело руками и поджал ноги. Было прохладно. Это, конечно, не та майская ночная прохлада, которую я винил в своем пробуждении, и застудиться мне не грозило, но приятного мало. Хотя в данной ситуации проблема холода волновала меня не в первую очередь. «Какого черта я тут делаю⁈» — вот что интересовало больше всего.

Несмотря на то что я очень хорошо знаю географию, а определить по растительности местность не составляет для меня особого труда, подобные пейзажи были мне совершенно не известны. Такой тип лесов не свойственен ни одной из климатических зон. Испуганно осмотревшись, быстро протрезвев ото сна, которого словно и не бывало, я уловил новые непонятные для меня особенности леса. Стволы деревьев были гладкими, как трубы, которые используют для транзита нефти или газа, и их толщина и высота лишний раз напоминали о сходстве со стальными братьями. Думаю, что даже группа из восьми-десяти человек не смогла бы обхватить этих гигантов руками.

Следуя глазами снизу вверх, я осматривал ствол. Голова поднялась до упора, из-за чего пришлось распустить замок из рук, прижимавших ноги к груди, и откинуться назад. Наконец, взору предстала шапка из листьев, которая прикрывала наготу ствола от косых взглядов облаков. Со своей задачей крона справлялась очень хорошо: ни одно облако, ни одна птица и даже солнце не смели хоть краем взгляда проскользнуть в святая святых, нырнуть под подол. Из таких голых исполинов состоял весь лес, которому не было видно конца и края. Выстроившись ровными рядами, деревья напоминали солдатское построение — с той лишь разницей, что между ними было достаточно большое пространство, метров по десять-двенадцать; однако если посмотреть вверх, становилось понятно, почему они не прижимаются друг к другу — кроны столь внушительных размеров теснились бы одна к другой слишком плотно. Думаю, если посмотреть с вертолета, то и вовсе невозможно будет понять, что это лес. Скорее, это напоминало бы гладь заливного луга, так как зазор между шапками был минимальным. От такой плотной шторы из листьев прямой солнечный свет не проникал дальше макушки деревьев, из-за чего в самом лесу стоял вечный полумрак, и понять, пасмурно ли там, на поверхности, или ясно было сложно. Думаю, даже сильный ливень и тот с трудом сюда пробивался.

Закономерным было и то, что под такими щитами ничто, кроме травы, расти не могло. Она была единственным другом этих великанов, лишенная солнца и пропитанная влагой — видимо, сама почва была насыщена подземными водами, проходящими близко к поверхности. Плотный мох больше напоминал покрывало из мягчайшего кашемира. И казалось, что, если сейчас же ухватиться за него и потянуть на себя, я непременно смогу им укрыться. Однако даже такому приятному нюансу не удавалось смягчить обстановку окружающего пейзажа. Для пущего ужаса не хватало только низкого густого тумана.

Несмотря на всю мрачность обстановки, природа очаровывала своим спокойствием. Однако легче от этого не становилось: сидеть так вечно было невозможно. Все более очевидным становилось то, что это явно не сон, так как тягучесть происходящего не состыковывалась со скоротечностью сюжетов царства Морфея. Сделав глубокий вдох, наполнив легкие прохладным и одурманивающим разум воздухом, который был насыщен кислородом, я более-менее собрался с мыслями и встал в полный рост. А куда, собственно, идти? Со всех сторон одно и то же, и нет даже малейшего намека на изменение пейзажа. И вдруг мой взгляд остановился на каком-то ярком пятне среди всей этой пастельной серости красок природы. Может, это животное? Но разве бывают животные красного цвета? Хотя, возможно, это вовсе и не красный… Объект был достаточно далеко, чтобы можно было с уверенностью идентифицировать его.

— Так! — сказал я вслух, упершись руками в бока и посмотрев за спину.

В тот же момент я почувствовал пристальный взгляд в затылок. Не делая резких движений, повернулся — и через все тело прошла леденящая волна ужаса. Передо мной стояло то самое, что раньше показалось мне животным, — вот только это являлось человеком или его подобием, облаченным в длинную рясу красного цвета. Четко рассмотреть можно было только пальцы рук, которые слегка выступали из расходящихся от плеча рукавов. Лица́ совершенно не было видно: его скрывал длинный плотный капюшон, края которого выходили далеко вперед, укрывая черты. Однако освещение было не на столько тусклым, чтобы создать мрак внутри него, и единственным, что оставалось видно, были глаза. Они будто светились изнутри, как два маленьких фонарика красного цвета. Еще чуть-чуть — и мое сердце, кажется, остановилось бы.

— Добро пожаловать! — сказал человек в красном облачении. — Меня зовут Обан.

И хотя его лица не было видно, но я почувствовал, что он сказал это с улыбкой. Его мягкий низкий голос и хорошо поставленная речь, словно бальзам, сняли с меня все напряжение, успокоив сердечный ритм. И все же я не мог справиться с оцепенением и стоял как вкопанный, слегка приоткрыв рот.

— Я понимаю, что у тебя много вопросов, — сказал Обан, слегка пошатнувшись, — но я не могу сейчас на них ответить.

— Где я нахожусь? — еле выдавил я из себя.

— На этот вопрос тебе ответят там, — он указал пальцем мне за спину. — А мы с тобой встретимся позже. И, возможно, я отвечу на твои вопросы, если они будут правильными.

Я посмотрел в ту сторону, куда указал Обан, и вернул взгляд назад, но его уже не было. Что за мистика? Вопросов становилось все больше, и пора бы найти на них ответы.

Собравшись с силами и борясь со множащимися в голове вопросами, я начал движение в указанном направлении. Шелест травы и монотонность пейзажа все же не давали успокоиться мыслям, но тут я услышал дивный звук. Это была птица. Ее пение доносилось издалека и было мелодичным, как симфония до сих пор неизвестного мне автора.

— Тр-р-ра-а-а… — и тишина. — Чи-чи-чи! — как эхо, отзывалось с противоположной стороны. И так — несколько раз.

Потом добавились новые звуки. Это уже напоминало оркестр. И вот наконец один из певцов явил себя, вылетев нежданно откуда-то слева, ловко лавируя над головой, вероятно, не ожидая наткнуться на живую фигуру, которая нарушит его заранее намеченный маршрут. Если бы он мог говорить, непременно возмутился бы этим подвохом. Пышно размахивая крыльями, переливающимися перламутром и обрамленными по нижнему краю особо широкими перьями цвета индиго, цветастый друг так же быстро исчез за перспективой деревьев, как и появился, тяжело стеля пушистым длинным хвостом с выступающими белесыми завитушками на прощанье.

Я успокоился. Звуки ослабили напряжение, а нежданное знакомство приподняло настроение, и мой шаг ускорился. Было уже совсем не холодно, но это не позволяло мне и дальше разгуливать нагишом — хоть и по безлюдному, не считая Обана, но лесу. И, как назло, ни одного не то что бутика, даже гардероба с одеждой мне по пути не попадалось: все те же исполины и покрывало из травы.

По ощущениям прошло уже около часа, и не было уверенности, что я не хожу по кругу. Но вдруг вдали показалось что-то иное, совсем не такое, как окружающая меня однотипная растительность. Я ускорил шаг, который до этого незаметно сбавлял всю дорогу, утомляемый монотонностью неизменного пейзажа. Теперь стало ясно: это что-то наподобие высокой травы вроде камыша. Когда я подошел ближе, четко обрисовались контуры стены из высоких, как дачный забор, кустов. Чем ближе я подходил, тем сочнее становилась трава под ногами, и в какой-то момент из-под ступней начала просачиваться влага, покрывая пальцы тонким слоем воды. Наверное, за этой стеной озеро или река? Отойдя чуть дальше, туда, где почва была достаточно сухой для комфортного передвижения, я пошел вдоль зарослей, держась правее. Где-то же она должна закончиться? И я не ошибся: совсем недалеко зиял зазор, как будто здесь планировали поставить калитку.

Преисполненный любопытства, я выглянул за стену, чтобы узнать, что творится в этих укрытых стараниями природы угодьях. Забор из камышей был всего пару метров в толщину, а далее — снова густая низкая трава, которая плавно скрывалась под водой. Не сразу стало понятно, где заканчивается суша, так как гладь воды стояла совершенно неподвижно. Водоем оказался настолько чистым и прозрачным, что только лучи солнца, отражавшиеся от поверхности, обозначали границу между водой и воздухом.

Идти влево не было смысла: буквально в нескольких шагах камыши вплотную прижимались к воде. Правее же береговая линия тянулась далеко вперед, не имея видимого окончания и лишь изредка сужаясь в некоторых местах. Пройдя несколько метров, я наткнулся на одно из таких сужений. Чтобы его миновать, необходимо было пройти по воде. Прежде чем ступить на гладкую поверхность, я внимательно всмотрелся в воду. Что я хотел там увидеть? Скорее, меня пугала неизвестность того, что может скрывать эта с первого взгляда безобидная зеркальная гладь. Не хватало еще застрять в топи! Ведь помощи ждать неоткуда… Загадкой было даже то, есть ли здесь люди, помимо Обана.

Присев на корточки и опустив руку в воду, я плотно прижал ее ко дну, покрытому все той же травой. Вода была прохладной, но не обжигала холодом, заставляя тут же выдернуть руку, а наполняла тело бодрящим приливом свежести. Под давлением руки из-под травы, как из губки, просачивалась более холодная влага, как будто вся земля была пронизана тонкими капиллярами водоносной системы и у водоема не было конкретного источника. Немного прожав дно, я уперся ладонью в плотную подстилку, которая не позволяла погружаться руке глубже даже под напором всего тела. Убедившись, что угрозы увязнуть нет, я смело ступил в воду. Тело немного вздрогнуло, остужаясь от ступней, и в этот же момент мимо меня, обволакивая, пронесся порыв прохладного ветра. Кожа покрылась мурашками, а редкие бесцветные волоски на теле, как спящие солдаты, резко поднялись по боевой тревоге. Замерев на месте и немного запрокинув голову, я сделал глубокий вдох и невольно закрыл глаза, вслушиваясь в шелест камышей. Такой свежий и концентрированный воздух встречался мне лишь у подножия Домбая, где природа не была осквернена неугомонной человеческой страстью к преобразованиям и сохраняла свою первозданность.

Порыв ветра исчез так же быстро, как и появился, и вокруг воцарилась все та же тишина, что окружала меня с момента пробуждения.

Я сделал еще несколько шагов, и изгиб камышей уходил в резкий поворот, освобождая место бархатному ковру травы. Будучи уже по колено в воде и глядя под ноги, чтобы не за что не зацепиться, я поднял голову и с облегчением вздохнул: лодка. Самая обычная, слегка вытянутая, но широкая, а в ней смирно лежали два весла, нагреваясь на утреннем солнце. Ускорив темп, чтобы добраться до нее побыстрее, я зацепился ногой за что-то твердое. Скорее всего, это был выступающий корень одного из деревьев, которые стояли вплотную к берегу. Со свистом я всем телом шлепнулся о воду, распластав руки в стороны. Видели бы меня мои друзья! Смех стоял бы на весь лес, сокрушая воцарившуюся здесь идиллию флоры и фауны. «Ну, вот и умылся», — подумал я про себя. Самое время принять утренний душ.

Спешить было некуда, и солнце как раз поднялось достаточно высоко, чтобы его лучи не скользили по поверхности, а впивались в нее, прогревая все под собой. Усевшись на берегу и откинувшись на локти, я закрыл глаза и наслаждался мягким теплом, обсыхая после непредвиденных водных процедур. Утренний штиль постепенно сменялся легким ветром, проветривая коридоры между стволами деревьев и рисуя легкую рябь на воде. Запах леса убаюкивал своим настоем из листьев и разнотравья. Да и какая вообще разница, где я нахожусь, если здесь такое блаженство? И даже если меня потеряют на работе, есть уважительная причина: я неизвестно где и неизвестно каким образом тут оказался. Главное, чтобы в сумасшедший дом не определили по возвращении…

Солнце уже начало припекать, а я был в полудреме, растянувшись на земле. Нехотя, но все же открыл глаза, потянулся, издавая при этом очень забавное, как мне казалось, кряхтение, и, еле приподнявшись, уселся, положив локти на колени и скрестив пальцы в замок. Посидев так пару минут, я все же собрался с мыслями и, проговорив про себя «поехали», направился к лодке. Что ждет меня на том берегу? Надеюсь, не зеркальное отражение этой стороны. На этот вопрос можно было ответить только эмпирическим путем…