Изнанка прошлого

Глава 4

Погруженный в собственные размышления я и не заметил, как быстро я добрался до гостиницы, где вчера оставил Якоба.

К своему облегчению узнал, что постоялец из номера «восемнадцать» не съехал и никуда сегодня не выходил. Значит, Якоб еще восстанавливался. Мне без проблем выдали вторые ключи, так как номер оплачивал вчера я. И пусть я и представился вымышленным именем, здесь это мало кого интересовало.

Получив ключи, я поспешил на второй этаж. Весь путь меня не покидали тревожные мыли, что когда я открою комнату, могу не найти там Якоба, или что еще хуже — он будет мертв. Если другие вурды не задумываясь последовали на тот свет за своей королевой, могло случиться, что Якоб, узнав о произошедшем тоже уже мертв.

Замочный артефакт долго не поддавался — я его вертел и так, и сяк, но его словно заклинило, хотя с бытовыми артефактами такое практически не случается. Я был так взвинчен и настолько увлечен замком, что до меня не сразу дошло — дверь заперта изнутри.

Я постучал, и опасаясь, что мог напугать этим Якоба, добавил:

— Это я, Ярослав.

Дверь, стоило мне подать голос, резко открылась. Якоб вероятно уже давно стоял за ней и слушал, как я мучаюсь с ключом.

— Здравствуйте, княжич, — раздался холодный вежливый, но ослабевший голос вурда из темноты приоткрывшейся двери.

В комнате и впрямь было так темно, что хоть глаз выколи — ничего бы не изменилось.

Без особых расшаркиваний я влетел в комнату — тяжелые шторы плотно занавешены, все ойра-лампы погашены. Мне в такой обстановке было неуютно, а вот вурду наверняка весьма комфортно.

— Мне кажется, или вы чем-то взволнованны, княжич? — невозмутимым тоном поинтересовался Якоб.

— Тебе нужно срочно покинуть Славию, — без лишних обиняков заявил я.

Секундное замешательство, я не видел лица вурда и это раздражало.

— Зачем? — спросил он.

— У Инесс нашли чернокнижника, ее обвинили в измене.

На этот раз пауза была еще дольше, я не выдержал и снова к нему обратился:

— Тебе нужно уезжать из империи как можно скорее, понимаешь?

— Графиня мертва? — голос Якоба был печален.

— Да, и остальные тоже, — я не стал лгать.

Послышались шаркающие, точно старческие шаги, скрипнула кровать. Я не выдержал, и приоткрыв дверь, взял немного света из коридора и зажёг светоносный шар.

Якоб неподвижно сидел на кровати, голова повисла, плечи опущены, лицо спрятано в ладонях.

— Мне не сбежать, — произнес он. — Я должен поступить так же, как и моя госпожа.

Он отнял руки от лица, коснулся верхней пуговицы на рубашке, она отличалась от всех своим слишком крупным размером. Без промедлений, я подлетел к Якобу, ударил его по руке и оторвал эту чёртову пуговицу.

— Даже не думай, я тебе не позволю этого сделать, — оторванную пуговицу я зашвырнул куда подальше и присел рядом с Якобом.

Вурд не сопротивлялся, не возмущался, он был полностью раздавлен. Когда умерла Инесс, я потерял друга. Но он потерял куда больше — Якоб потерял семью.

— Мы не можем долго оставаться в гостинице, — сказал я. — Тебе нужно переодеться и замаскироваться под человека. После я отвезу тебя в надежное место и уже там я кое с кем договорюсь, кто поможет тебе уехать.

— Я ценю вашу помощь, княжич, но это лишнее, — издал он вздох полный горестной скорби и добавил: — Теперь моя жизнь не имеет смысла.

Такое упадническое настроение мне решительно не нравились, зная, насколько эмоциональны вурды, нужно было срочно что-то с эти делать.

Я рывком поднял вурда с кровати, встряхнул за плечи, и глядя прямо в глаза, сказал:

— Не смей даже думать об этом. Понял? Ты уедешь из Славии и будешь жить. Начнешь новую жизнь с чистого листа. Ты это можешь сделать, остальным твоим собратьям не дали такого шанса, но я уверен, они бы хотели, чтоб ты жил, Инесс этого бы хотела.

Якоб кивнул, но было не понятно, согласился он с моими словами или был настолько погружен в собственное горе, что кивал своим мыслям, а не мне. Его взгляд вдруг стал жестким, он уставил на меня свои пронзительные холодные глаза и спросил:

— Вы сказали, что ее обвинили в измене.

— Инесс оболгали, ее выставили метрополийской шпионкой из-за этого чертового чернокнижника. Император поступил скверно, выставил ее как предательницу родины.

— Значит, я должен отомстить, — жестко ответил он. — Именно этого бы хотела госпожа, она ненавидела императора, и теперь ясно, что делала она это неспроста.

— Не стоит делать глупостей, Якоб. За императором — вся империя, у него армия и Тайная канцелярия, а у тебя ничего нет. Лучше просто уезжай.

— Я и уеду, — решительно заявил Якоб. — И я знаю, где мне помогут отомстить за госпожу.

Не нравился мне его тон, не нравилось направление мыслей, а Якоб продолжал распаляться.

— Вурды всегда поддерживали друг друга, и я знаю, где меня примут. Не только в Славии есть кланы вурд. И раз вы готовы помочь, княжич, помогите. Я должен уехать в Метрополию.

— Собираешься примкнуть к нашим врагам?

— Враги императора, теперь мои друзья, — довольно жестко и зло ответил Якоб, а потом вперил в меня холодный, но при этом требовательный взгляд. — Вы обещали, что выполните все, чего бы я не попросил. Так вот — помогите мне уехать в Метрополию.

Я не мог ему отказать, пусть мне и не нравилось то, что он задумал, но я его понимал. Если бы Михаил Алексеевич убил мою семью, пусть даже заслуженно, потому что они нарушили закон, я поступил бы также. Род и семья всегда прежде всего.

— Хорошо, — согласился я после небольшой паузы. — Поступим так, как ты хочешь.

Полчаса у меня ушло на то, чтобы сбегать в ближайший магазин и купить Якобу одежду. Так как вурд был довольно высокий и тощий, одежду пришлось подбирать дольше, чем я рассчитывал и то до конца я не был уверен, что угадал с размером.

Я собирался везти вурда в спальный сектор, поэтому и сам переоделся. Ведь самый надежный способ добраться до места, не привлекая внимания, это конечно же слиться с толпой и передвигаться на общественном транспорте.

После я вернулся в гостинцу и мы переоделись.

— Нелепо и очень жарко, — с какой-то печалью в голосе, произнес вурд окинув свое отражение в зеркале безучастным взглядом.

С размерами я все же не угадал, пальто висело на Якобе, как на вешалке, а штаны напротив, оказались короткими настолько, что видны были не только носки, но и щиколотки. Но и все же что-то менять уже было поздно.

— Сейчас выйдем на улицу и станет полегче, — пообещал я, хотя прекрасно понимал, что не будет. Вурды не переносят жару и даже такое тонкое пальто будет доставлять ему немало неудобств.

— Что уж там, — вздохнул Якоб, натягивая на голову шерстяную шапку, — это не самое худшее, что со мной могло произойти. Худшее уже произошло.

Не обращая внимание на меланхоличное и практически отстраненное настроение вурда, я потянул его прочь из комнаты и гостиницы. Сейчас уже вечерело и это лучшее время, для того чтобы перемещаться по городу. Большинство горожан возвращались домой с работы, а значит и мы затеряемся в людском потоке.

Якоб был невероятно вял, послушно выполнял все, что я говорил и практически не разговаривал. Еще полчаса назад он был полностью раздавлен, скорбел и горел от ненависти к императору, а сейчас казалось, что все происходящее едва ли его интересует. Что происходило с вурдом, я приблизительно понимал. Заклинание отрешенности — наверняка он его использовал, пока я ходил за одеждой. Вурды не редко к нему прибегают, так как их в разы усиленные эмоции могут в буквальном смысле свести с ума. А сейчас он попросту ничего не чувствует.

С толпой работяг мы сели в вагон монорельса на ближайшей остановке. Якобу было откровенно плохо в душном вагоне. Он прикрыл глаза, и шумно дышал, к тому же вурд едва ли до конца оправился от зелья ослабления, поэтому ему вдвойне тяжелее было справляться с жарой. Чтобы хоть как-то облегчить его участь несколько раз, когда на остановках открывались двери вагона, я тянул воздух с улицы и охлаждал вурда слабым заклинанием заморозки. Каждый раз, как я это делал, Якоб едва заметно улыбался и кивал.

Всю дорогу я внимательно наблюдал за окружающими: не узнал ли нас кто-нибудь и зевак, и нет ли среди этих зевак агентов Тайной канцелярии? На Якоба, как бы мне этого не хотелось, все же обращали внимания. Но, к счастью, не по тому, что он вурд, а потому что болезненно-бледный парень, обливающийся потом, да еще в этой нелепой одежде в принципе не мог не привлекать внимания. Но ничего, что могло бы меня всерьез насторожить, не происходило.

До спального сектора мы доехали без проблем. Только мы вышли на улицу, как вурд стянул пальто, дыша тяжело и надсадно, словно больной лихорадкой. Я быстро утянул его в ближайший переулок, на нас заинтересованно глазели прохожие, а этого нельзя было допускать.

Пришлось еще пару раз обдать его заморозкой, чтобы хоть как-то привести в чувства. К счастью, свежий морозный воздух и чародейские манипуляции весьма быстро привели его в чувства, и мы продолжили наш путь. Я вел Якоба в бордель, где собирался на время оставить, а после встретиться с Царем.

Дверь сегодня открыла незнакомая полная девица с глупыми коровьими глазами, а не Марфа, которую я рассчитывал увидеть. Девица окинула нас придирчивым взглядом, явно оценивая, денежные мы клиенты или нет, и видимо конечные выводы оказались не в нашу пользу.

— Девчонки почти все заняты, — грубоватым наглым голосом заявила девица. — Придется подождать.

— Нам нужна Маруся, позови, — потребовал я.

— Занята она! — недовольным тоном протянула девица, потом натянула на лицо слащавую улыбку и добавила: — Могу я обслужить, но по одному, — потом нахмурилась и вперив взгляд в Якоба спросила: — А этот что, больной что ли? Больных не обслуживаем.

Разговор с наглой путаной меня весьма утомил, да и вряд ли для нас от нее будет какой-то толк. Поэтому я взял Якоба за руку и решительно вошел в помещение.

— Мы не клиенты, мы по делу. Подождем Марфу в кабинете, — сказал я.

— Да какого хрена ты себе возомнил, сопляк. Я тебя ту в первый раз вижу? — взвизгнула она, грубо ухватив меня за шиворот. — Я сейчас позову охрану!

— Вот, — спокойно ответил я, дернувшись и освободившись из ее хватки, после многозначительно вскинул палец к потолку и добавил: — Зови охрану. А мы если что в кабинете.

Девка раскраснелась от злости, не зная, что ответить. Она беззвучно открывала рот и сжимала кулаки. Очевидно, в отсутствие Марфы она временно ее замещала, а сейчас, решив, что не справляется, пыталась срочно реабилитироваться.

— Так! А ну-ка, стоять! — наконец, решившись, скомандовала она.

Я снисходительно улыбнулся, покачал отрицательно головой и потащил Якоба дальше по коридору в кабинет.

Девица засеменила следом, и видимо, наконец, включив мозги и подумав, что мы можем оказаться далеко не теми, кем выглядим на первый взгляд, как-то резко переменилась:

— Никому ведь не нужны проблемы. Правда? Давайте-ка вы на улице подождете, а я передам Маруське, что вы там.

— Нет, — отчеканил я, и потянул на себя дверную ручку. На улице я ждать не собирался, по вечерам в борделе слишком людно, да и контингент такой, что только и жди неприятностей.

Дверь оказалась не заперта, в кабинете — никого, уже знакомый мне кальян, который в прошлый раз курил Царь, покоился без дела на столике. Здесь, в отличии от душного коридора борделя было посвежее, на всякий случай я открыл окна.

Якоб с облегчением сразу же стянул шапку, скинул пальто прямо на пол и встал у окна, тяжело вдыхая и выдыхая. Но не успели мы расслабиться, как нас снова побеспокоили. Уже знакомая нам девица, которая пряталась за внушительной спиной бородатого здоровяка.

— Кто такие? — с наездом начал он, сходу нацелившись на Якоба, явно решив, что он старше, а значит главный.

— Это не имеет значения, — сказал я, но мордоворот даже не взглянул на меня, явно решив, что я не представляю никакой опасности и интереса для него.

— Что забыли здесь? — снова спросил он.

— Мы по личному делу к Марфе, — сказал я.

Наверное, стоило бы сразу сказать, что я по большей части тут из-за Царя, дабы не усугублять ситуацию, но этим двои я не доверял. Пусть лучше думают, что мы к Марфе.

— Я вас здесь вижу впервые, сказал здоровяк. — Не знаю, какие у вас дела с Маруськой, но ошиваться здесь и вынюхивать — не позволю, проваливайте по-хорошему.

Происходящее мне нравилось все меньше и меньше. Хотелось все сделать тихо и не привлекать внимание, но все шло наперекосяк. Конечно, чтобы избежать конфликта, мы могли выйти на улицу и подождать управляющую борделем там, но и оставаться на улице мы не могли — слишком опасно.

— Мы просто ждем Марусю, не стоит так нервничать, — самым дружелюбным тоном, на какой был только способен, произнес я, переключая внимание мордоворота на себя. Они не должны понять, что Якоб вурд. Одно дело если они запомнят нас как каких-то наглых проходимцев и другое — если как малолетнего пацана чародея и вурду. И как бы у меня сейчас не чесались руки, я не использовал чары.

— Ты кто такой, щенок? — переключить внимание охранника мне все же удалось и теперь он шагал в мою сторону. Девица, предусмотрительно наблюдавшая за всем из дверного проема, гаденько и довольно заулыбалась.

— Лучше не делай этого, — спокойно предупредил я, но охранник даже не послушал, он целенаправленно двигался ко мне, доставая пистолет из кобуры.

Якоб спокойно, но хищно следил за движениями охранника. Даже ослабленный вурд вмиг пересечет комнату и скрутит его в баранку, но я продолжал надеяться, что все обойдется без лишнего шума.

Охранник выхватил пистолет, убивать он явно не собирался, по крайней мере не здесь, а все эти телодвижения исключительно для того, чтобы придать своим угрозам вес. Я никак не отреагировал и выставил вперед руку, давая понять Якобу, чтобы тот не вздумал набрасываться.

— Выходим на улицу, — приказал он. — Я вам дал возможность уйти по-хорошему, но раз вы не понимаете, придется по-плохому. Сами нарвались, теперь придется вас проучить.

Что имел в виду мордоворот, догадаться было не сложно, наверняка он не единственный бандит, приставленный к борделю. И стоит ему только подать своим знак, как уже на улице нас будут ждать. И будь мы простыми людьми, на своих ногах мы бы уже не ушли. Ситуация повернулась совсем не туда, куда я рассчитывал.

Но тут в тонком халатике нараспашку, из-под которого выглядывало кружевное нижнее белье, влетела в кабинет разъярённая Маруся. Она метнула взгляд сначала на Якоба, потом на меня — узнала и резко повернулась к охраннику:

— Что тут черт возьми происходит?! Трофим, фу! Убери пушку, это свои.

Охранник в растерянности и недоумении уставился на нее, потом нехорошо оскалился. Обращение словно к псу его явно обидело и теперь он, набычившись, глазел на Марусю, а она тем временем переключилась на девицу и стала отчитывать ее:

— Визжать на весь коридор было необязательно, дура пустоголовая. Там в двери ломятся гости, а ты тут хлебалом щелкаешь! Проваливайте оба!

Девицу уговаривать не пришлось, она опрометью бросилась прочь, а вот охранник продолжал топтаться и в недоумении таращиться на Марусю.

— Эй, ты чего наглеешь, мать? Бабе так не пристало с мужиком говорить, гляди, язык-то оторву, — мордоворот Трофим теперь наезжал на Марусю. — Ты мне не хозяйка, я Царю служу. А этих твоих в глаза никогда не видел, да и подозрительные они. Кого это ты тут привечаешь? Гляди, расскажу Царю, мало не покажется.

Он пригрозил ей, помахав пистолетом, но после все же спрятал его.

— Рассказывай! — зло воскликнула Марфа, ни капли ни испугавшись угроз мордоворота. — Если тебе мозгов не хватает княжича нашего опознать, валяй!

Трофим недоверчиво посмотрел на меня, потом на Марусю, потом снова на меня, как-то резко стушевался:

— Да ладно тебе брехать! — растерянно усмехнулся он. — Чего это княжичу в дешевых тряпках по нашим борделям шастать?

— А это уже не твоего ума дело, — огрызнулась она. — Иди делом займись, там пьяный Егоров опять к Глафире ломится. Снова буянить начнет.

Еще раз недоверчиво посмотрев на меня, Трофим сконфужено удалился прочь

Я облегченно выдохнул, радуясь тому, что инцидент исчерпан, но все же кое-что меня еще беспокоило:

— Необязательно было говорить, кто я такой, — неодобрительно сказал я Марфе.

— Не переживайте, княжич, Трофим не будет трепаться, — отмахнулась она, потом снова опасливо взглянула на Якоба, он с безучастным лицом таращился перед собой и не шевелился. — Зачем пожаловали к нам, княжич? — спросила Маруся, запахнув халат, туго завязав его широким поясом.

— Мне нужно связаться с Царем, к нему я поехать не мог, поэтому снова…

— А ваш товарищ не кровосос часом? — перебив меня, заторможено спросила она.

— Какое это имеет значение? — не понял я.

Маруся опасливо отошла подальше, не сводя взгляда с Якоба.

— Паршивый у него видок, он не голодный? Еще не хватало, чтобы…

— Нет, он не станет нападать, он себя контролирует, — поспешил я заверить ее.

— Плохая идея была приводить сюда кровососа, — скривилась Маруся, бросив в мою сторону жалостный взгляд.

— Я бы не отказался от еды, — Якоб затуманенным плавающим взором взглянул на меня из-под прикрытых век. — Я ослаблен, а, чтобы восстановиться, мне нужна кровь.

— Княжич, — настороженно позвала меня Маруся, покосившись в сторону выхода.

Я устало покачал головой:

— Зачем ты пугаешь девчонку? — вдохнул я, неодобрительно взглянул на Якоба и начал закатывать рукав.

— Ее сердце так колотиться от страха, что я из-за него не слышу ничего вокруг, — Якоб обратился ко мне тихо, но Маруся услышала и сделала еще пару шагов к выходу.

Я вопросительно и требовательно взглянул на нее, Маруся наконец опомнилась и взяла себя в руки:

— Ладно, я сообщу Царю о вас, подождите.

Сказав это, она выскочила из кабинета, а мы остались с Якобом вдвоем.

— Я позволяю пить мою кровь, — сказал я, протягивая вурду целое запястье.

— А, законы империи меня больше не интересуют, — усмехнулся Якоб, примеряясь взглядом к запястью и выпуская тонкие иглы клыков, но прежде чем впиться, он спросил: — Может княжич уже поведает мне, что именно мы собираемся делать?

Я кивнул, легкая тонкая боль уколола запястье, вурд крепко присосался к моей руке, а я начал объяснять.

— У Царя есть связи, договоримся, чтобы тебе сделали человеческие документы и помогли пересечь границу, но дальше тебе придется самому.

Якоб отстранился от руки, весь его рот был наполнен моей кровью, он судорожно проглотил ее, тыльной стороной ладони вытер рот, а после сказал:

— Обо мне можете не переживать, главное — уехать. А дальше я сам разберусь.

Он снова приложился к запястью, продолжая утолять жажду. Через минуту отстранился, отвел мою руку, давая понять, что насытился. Усмехнулся, достал грязный во вчерашней крови платок и начал вытирать рот. У меня платка не оказалось, поэтому я просто сильно сжимал запястье, но это не слишком помогало, кровь продолжала течь.

Маруся вернулась какая-то взвинченная, увидев мою руку, взволнованно воскликнула:

— Черт, вы мне тут все испачкаете!

Она ринулась к одному из шкафчиков у стены напротив, достала аптечку и молча принялась бинтовать мне руку.

— Вам придется уйти, — не поднимая на меня глаза, буркнула Маруся.

— Почему? — вкрадчиво поинтересовался я, наблюдая за тем, как проворно она управляется с бинтом.

— Мы ничем не сможем вам помочь, княжич. Царя нет в городе, он уехал по срочным делам.

— Пульс участился — она лжет, — спокойно сообщил Якоб.

Маруся метнула в его сторону злой взгляд:

— Я не лгу, а волнуюсь из-за этого, — она указала на мою уже забинтованную руку.

— И сейчас лжешь, — улыбнулся ей Якоб, — уверен, крови ты не боишься, учитывая, какую компанию ты себе выбрала.

Маруся от злости тяжело задышала, выпрямилась, сжав кулаки:

— Вам все равно придется уйти, — отчеканила она.

— Почему Царь не захотел говорить? — спросил я. — Неужели из-за расы Якоба?

— Нет, — она нахмурилась, — но и это тоже. Новости о смерти графини Фонберг, знаете ли, и до нас дошли. Нам не нужны проблемы. К тому же князь запретил Царю вам помогать.

Я выругался. Папа, ты и здесь успел поставить мне палки в колеса.

Якоб тихо засмеялся, закачал головой:

— Зря вы, княжич, выкинули мою пуговицу, — иронично протянул он. — Она бы мне сейчас очень пригодилась.

— Ты уедешь, — категорично возразил я, а после снова обратился к Марусе: — Я все же хотел бы поговорить с Царем, дай мне свое зеркало связи. Я хорошо тебе заплачу.

— Нет, княжич, ничего не выйдет, — закачала она головой. — Царь сказал, что если ваш батюшка узнает, что он вам снова помогает, его казнят. Он не станет рисковать своей головой, так что…

— Я надеюсь, что Царь сейчас же не доложит отцу, о том, что я здесь? — осторожно спросил я.

Марфа поджала губы, дернула плечами и отвела взгляд.

— В этом я не уверена.

Я выругался. Это доставит мне немало проблем. Если отец узнает, что я помогал вурду — боюсь даже представить, что он со мной сделает.

— Позвони и попроси, чтобы он не сообщал, — попросил я Марусю. — Передай, что я все понял и больше не сунусь к вам.

Маруся кивнула и снова унеслась из кабинета.

— Миссия по спасению провалилась? — иронично поинтересовался Якоб.

— Не совсем, — мотнул я головой. — Попробуем кое-что еще. У меня есть запасной план.

Якоб вопросительно вскинул брови, а я отмахнулся, достал зеркало связи, после его закрыл.

Маруся вернулась и с порога заявила:

— Царь пообещал, что не выдаст вас. Но это в первый и последний раз. Теперь вы должны уйти.

— Ты можешь нам помочь, — сказал я. — У тебя ведь наверняка тоже есть связи.

Глаза Маруси расширились от ужаса:

— Что вы! Какие к черту связи?! Нет-нет-нет, меня в это впутывать не надо. Я простая бордельная девка….

— Я же не прошу тебя перевозить его через границу. Просто помоги найти для него транспорт и еще нам нужен проводник. Я заплачу тебе за это двадцать тысяч.

Глаза у Маруси алчно сверкнули, она взволнованно облизнула губы, покосилась на дверь — эта сумма для нее была явно немаленькой. Но и все же она еще боялась и не могла решиться.

— Если Царь узнает, он меня убьёт. И это не образ речи, он меня не простит.

— Не узнает.

— Я могу стереть твою память или заменить воспоминания, — широко улыбнулся Якоб.

— Это ведь запрещено, — покосился я на Вурда.

— Я же сказал, мне теперь плевать на законы империи. И заклинание — с не родовыми чародеями это проще простого. Они же вообще не сопротивляются.

— Даже не знаю, — взволнованно пробормотала Маруся, уткнув взгляд в пол. — Есть у меня один знакомый проводник, захаживал как-то к нам. Тетраход могу отдать свой — он то еще ржавое корыто, но до границы доедет. Правда, мне бы не хотелось, чтобы его там нашли.

— Доплатим проводнику сверху, и он от него избавиться, — пожал плечами Якоб.

В подтверждение его слов я кивнул, но Маруся хоть и уже начала обсуждать план действий, явно все еще сомневалась в правильности своего решения.

— Двадцать пять, — решил я ее добить, чтобы уж наверняка.

Маруся, услышав это взвилась, засуетилась, бросилась запирать дверь.

— Хорошо, — сказала она. — Я согласна. Но сейчас вы должны уйти. Вот ключи от моей жилой капсулы, пересидите там. Я вернусь в полночь. Но деньги мне нужны сейчас. И проводник возьмет не меньше пятидесяти, учитывая кого именно ему придется переводить.

Я поморщился, мысленно подсчитывая деньги. Но все же должно хватить.

— Я дам только половину, — ответил я Марусе, забирая у нее ключи и доставая деньги из рюкзака, — а остальное получишь после того, как Якоб сядет в тетраход с проводником.

Маруся поджала недовольно губы:

— Проводник не из Варганы, на это уйдет время, возможно его заберут завтра или послезавтра. А я должна уехать сегодня ночью.

— Уехать? — не понял я.

— Конечно, — фыркнула она. — Царь не дурак, он все равно поймет, что я сделала. Поэтому я тоже уеду — давно хотела это сделать, да вот, случая не подворачивалось. А теперь с деньгами рвану куда-нибудь на восток, поменяю имя и заживу как человек.

Маруся мечтательно улыбнулась, но спохватившись, снова сострила привычное стервозно-нагловатое лицо.

Деньги все и сразу я ей давать конечно не собирался, ей ничего не стоит нас кинуть, поэтому я сказал:

— Значит, это в твоих интересах, поторопи своего проводника. А вторую половину получишь тогда, когда мой человек уедет с проводником.

Маруся зло сверкнула глазами, но все же кивнула, соглашаясь. После она назвала адрес своей капсулы, и мы с Якобом покинули бордель.

На дворе уже был вечер, я взглянул на часы, скоро дома сядут ужинать, наверняка мама или Нана зайдут ко мне, постучат и позовут есть. Как они отреагируют на то, что я не отвечу? Дверь заперта изнутри, замок в моей комнате не чародейский и даже маме не составит труда его открыть, но моя деликатная мать скорее всего не станет этого делать. Без стука и разрешения она перестала заходить ко мне в комнату, как только мне исполнилось двенадцать. А вот отец может и вломиться, если что-то заподозрит. Но я все же надеялся, что он решит, что я все еще скорблю и не хочу никого видеть.

Впрочем, гадать было бессмысленно. Если зазвонит зеркало связи, значит домашние обнаружили мою пропажу, и на всякий случай я уже придумал оправдание. К тому же раньше, чем поздней ночью, а то и к утру я домой не вернусь.

Мы долго блуждали с Якобом по вечерним улицам спального сектора, ища нужное здание. Все строения выглядели как близнецы, а нумерация улицы «Веселая» шла в шахматном порядке.

По вечерам в спальном районе было шумно. Молодежь заседала большими развеселыми компаниями во дворах, жгли костры в больших металлических бочках, играли свою дворовую музыку. Сплетничали на скамейках бабушки, вооружившись ойра-фонарями, трое мужичков сидя прямо на холодном бордюре передавали по кругу бутылку с мутным пойлом, играла в снежки и каталась на санках детвора.

Наконец мы отыскали нужное строение, стараясь не привлекать внимание, и чтобы не пересекаться с жильцами, мы поднялись по лестнице. Маруся, как и большинство одиночек, стариков или бездетных пар, жила в малосемейной социальной капсуле. В эпсилоидной капсуле всего два окна. Мы быстро открыли дверь и протиснулись внутрь.

— Как люди живут в этих будках? — поморщился Якоб, когда я зажег ойра-лампу. — Даже псу здесь и тому было бы тесно.

— Никогда не бывал в жилых капсулах? — удивился я.

Якоб отрицательно качнул головой.

— После обращения я жил в замке Фонбергов, сначала служил графу, а когда тот погиб, служил госпоже. Эти новые города возводились у меня на глазах, но мне не приходилось в них жить, — еще раз окинув помещение взглядом, он иронично добавил: — К счастью.

Здесь и впрямь было тесно, но при этом опрятно, да и мебель явно вся новая. Небольшое пространство капсулы было разделено тонкими стенами: маленькая кухонька у входа, дальше отгороженный крохотный санузел и основное помещение, которое занимал раскладной диван, низкий стол, заваленный газетами и журналами, и маленькое театральное зеркало на стене.

— Все хочу спросить, Ярослав Игоревич, — задумчиво протянул Якоб, — как вас угораздило в столь юном возрасте связаться с бандитами? Что-что, а такого я от вас никак не ожидал.

— Лучше не спрашивай, — качнул я головой. — Сейчас нужно думать, как тебе пересечь границу и как не нарваться на метрополийских военных.

— Я вурд, княжич. Могу развивать скорость больше двухсот километров в час. Даже ослабленный я быстрее любого чародея и любой ведьмы. Я от них убегу, — вурд тихо засмеялся, но смех получился натужный и вымученный. — К тому же у меня будет проводник — что бы это не значило.

— По периметру границы установлены сигнальные артефакты и артефакты-ловушки, проводник знает, как их обойти.

— Откуда вы все это знаете, княжич? Про ловушки на границах, про проводников? — удивленно вскинул брови Якоб. — Даже я, учитывая мой уважаемый возраст, на в курсе об этом.

— Да так, отец как-то рассказывал, ем у приходилось служить на границе, — солгал я.

Якоб странно посмотрел на меня, неужели понял, что я лгу? В отличие от Маруси я все же умел усмирять пульс, когда хотел соврать и сейчас я это сделал. И все же Якоб продолжал придирчиво смотреть на меня.

— В вашем возрасте мальчишки занимаются чем угодно, но только не помогают преступникам сбегать из Славии. Кажется, я догадываюсь, что в вас нашла госпожа. Вы очень необычный молодой человек, взрослый не по годам.

— Ты не первый мне говоришь об этом? — безразлично пожал я плечами и решил, что тему пора сменить, но Якоб не собирался униматься:

— Интересно, как проводники узнают, где есть ловушки, а где нет? Они чародеи?

— Нет, обычные люди. Но у них есть карта. Местоположение артефактов меняют каждые три дня, но не все пограничники чисты на руку. Они в доле с проводниками.

— Это значит, если проводник не сможет приехать быстро, я могу сам попытаться подкупить кого-нибудь из пограничников? — беспечно предположил Якоб.

Кажется, вурду, несмотря на то, что он наверняка старше моего настоящего возраста раза в три, никогда не приходилось пересекать границу с Метрополией.

— Это исключено, они не станут с тобой даже говорить об этом. Они работают осторожно и только с проверенными людьми. За такие предложения тебя сразу отправят куда надо.

— Говорите со знанием дела, словно бы вам самому как-то приходилось нелегально пересекать границу, — усмехнулся Якоб.

— Отец в свое время поймал несколько таких пограничников и проводников, — снова солгал я.

Правда, не совсем, солгал, просто вместо отца был я.

— Очень любопытно это все, как все-таки многого я не знаю, — загадочно улыбнулся Якоб, сел на диван, потом лег, подложив руки под голову.

Я достал зеркало связи, снова зачем-то открыл и закрыл. Нехорошее предчувствие ворочалось в груди. Даже несмотря на то, что никто из домашних мне еще не звонил, почему-то тревожное чувство не покидало меня.

— Если вы не против, я подремаю, княжич, — пробормотал Якоб. — Силы мне еще понадобятся.

Я не ответил, только кивнул, продолжая глазеть на открытое зеркало связи.

Сам того не заметив, я тоже задремал и проснулся от громкого, торопливого стука в дверь. Я тихо поднялся, вурд тоже сразу же проснулся, метнувшись к двери.

— Это я, — громким шепотом сказал Маруся и мы открыли ей дверь.

Я ее не сразу и узнал, когда она влетела и впопыхах бросилась собирать вещи в дорожную сумку. Без синего парика, с толстой длинной русой косой до пояса, без яркого боевого раскраса и в одежде — Маруся сразу как-то помолодела и посвежела. Никакой наглости во взгляде, никакой нарочитой глупости и стервозности. Теперь это была простая, миловидная славийская девушка.

— Ну? — наблюдая за тем, как она собирается, требовательно спросил я.

— Я договорилась, — бросила она, — проводник будет ждать его на выезде из княжества на рассвете. Я сама его довезу, а после уеду. Проводник сам повезет вурда к границе, но потребовал шестьдесят.

Я возмущенно прицокнул языком, но деваться уже было некуда. В общем-то такой расклад меня тоже вполне устраивал.

Через полчаса мы сели в старенький тетраход Маруси, который издавал ужасающий рев и тарахтел как ведро с гайками, и отправились в путь.

Маруся очень нервничала всю дорогу, словно бы нас кто-то преследовал. Приехали к выезду из княжества мы раньше времени и какое-то время сидели в тетраходе.

— Когда ты сотрешь мою память? — нервозно обратилась Марфа к вурду.

Вурд задумался, как-то странно посмотрел на нее, потом сказал:

— Могу сейчас, чем бы хотела заменить эти воспоминания?

— А сможешь стереть и то, что я шлюхой была? — с надеждой в голосе спросила она.

— Нет, так далеко не смогу. Только сегодняшний день, — ответил вурд, потом повернулся ко мне. — Если желаете, ваши воспоминая тоже могу заменить, княжич. Например, вы будете думать, что когда пришли в гостиницу, меня там не было и я сам сбежал.

Предложение было весьма заманчивым, учитывая то, что Тайная канцелярия если начнет искать Якоба, будет меня допрашивать. Но я не хотел об этом забывать, я должен был помнить все, что происходит, да и мало приятного, когда копаются у тебя в мозгах. Поэтому я отрицательно закачал головой.

А вот Марфу вмешательство в память нисколько не заботило, поэтому она решительно произнесла:

— Стирай, вурд. Убирай и себя, и княжича, и проводника из моей головы. Всех! Если люди Царя меня все-таки схватят, пусть я лучше буду думать, что ограбила кого-то из своих клиентов и поэтому решила сбежать.

— Без проблем, — согласился вурд и взглядом указал ей выходить из тетрахода, но Марфа вдруг замешкала.

— Ага, нет, не пойдет. Сначала я получу деньги, а потом память.

Ей никто не ответил, в этот момент вдали на дороге блеснули фонари тетрахода. Все мы напряженно уставились туда.

— Это он, давайте деньги, княжич, — засуетилась Маруся. — Я с ним договаривалась, я и передам. И сами лучше на выходите, только вурд.

— А он точно не обманет? — с сомнением я уставился на паркующийся невзрачный серый тетраход.

— Обманет, оторву ему голову, — спокойно сообщил Якоб.

Пришлось соглашаться. Я отдал деньги Марусе, она тут же выскочила на улицу, дверца серого тетрахода немного приоткрылась, но лицо сидящего внутри невозможно было разглядеть. Маруся быстро переговорила с проводником и подала знак Якобу, чтобы тот выходил.

— Прощайте, княжич, — прежде чем уйти, повернулся ко мне Якоб. — Я не забуду того, что вы для меня сделали. Возможно, доведется когда-нибудь еще встретиться.

— Надеюсь, что нет, — усмехнулся я. — Береги себя.

Якоб тоже усмехнулся, но как-то болезненно, а после вышел из тетрахода и направился к Марфе. Вурд тоже заглянул в приоткрытую дверцу, о чем-то переговорил с сидящим там, зачем-то отослал Марусю, велев ей отойти. Она пожала плечами у отошла. Это меня насторожило, но Якоб, быстро переговорив с проводником, вернулся к Марфе. Видимо, чтобы завершить последнее — стереть ей память.

Дело было практически сделано, и я слегка расслабился. Уже начал обдумывать, как буду добираться домой. Попрошу Марфу меня подбросить, ну или в крайнем случае обернусь волком, возьму в зубы рюкзак и рвану самостоятельно. Возможно после стирания памяти Маруся меня вообще не вспомнит.

Вурд с Марфой отошли немного в сторону, но я все же их видел в свете фонарей тетрахода. Мне никогда не приходилось наблюдать, как стирают воспоминания вурды. Это темное запрещенное законом заклинание, поэтому я с интересом наблюдал.

Якоб сначала коснулся ее висков, долго смотрел ей в глаза и что-то шептал. Потом обнажил собственное запястье, прокусил его, пустив кровь. Меня это удивило, я подался вперед, уставившись в окно. Насколько я помнил, все заклинания крови и манипуляции с сознанием жертвы вурды проводили, используя кровь этой самой жертвы, но никак не свою.

Вурд поднес свое запястье ко рту Марфы, она покорно принялась пить, и тут до меня дошло — он не воспоминания ей стирал, он ее обращал.

— Что ты творишь?! — выскочил я из тетрахода.

— Не подходите, княжич, — вежливо, но твердо сказал Якоб, и резким движением, прижав к себе опьяненную гипнозом Марфу, так же быстро и резко свернул ей шею.