Изнанка прошлого

Глава 4/1

Отец отменил все дела на сегодня, мы быстро позавтракали, собрались, и в обед сели в отцовский тетраход и двинулись в сторону Юга.

Путь до княжества Шаранского на тетраходе должен занять не больше четырех часов, и еще час до нового города Дубарецка от столицы. На монорельсовом поезде было бы куда быстрее, но на своем транспорте все же куда удобнее, да и внимания будем меньше привлекать.

Как только мы выехали из Воронова гнезда, я заметил стоявший на обочине старый, но добротный вишневый двухместный тетраход, довольно редкая модель и я не мог не обратить на нее внимание. Но также меня насторожило, что как только мы проехали мимо, тетраход тут же тронулся следом, словно нас и поджидал.

Мы вырулили на главную дорогу, ведущую из Варганы, вишневый тетраход повернул за нами. Он ехал за нами несколько километров, и сначала это меня не очень насторожило, потому что из нового города на основную трассу вела всего одна дорога. Но когда мы повернули на развилке в сторону юга, и вишневый тетраход повернул за нами, это уже без сомнения все меньше походило на совпадение.

— Хвост? — спросил я отца, оборачиваясь и пытаясь разглядеть водителя, но передние стекла были затемнёнными.

— Я их тоже заметил, — спокойно ответил отец. — Давай проверим.

Отец повернул шар управления, вдавив сильнее. Движущая ойра внутри двигателя засвистела, разгоняясь, заурчал громче двигатель, завибрировал салон, и на всей скорости мы понеслись вперед.

Вишневый тетраход остался позади и быстро скрылся из виду и даже не пытался нас догнать.

— Видимо, ошиблись, — пожал плечами отец, а затем поспешил сбросить скорость. Главная южная трасса была довольно оживленной, поэтому не стоило здесь слишком разгоняться.

— И все же — какой у нас план? — спросил я.

Отец не торопился отвечать, поэтому я продолжил говорить:

— После того как мы заберем тайник Инесс и вернемся в Варгану — что будет дальше? Ты ведь не сможешь не спать долго. Даже с зельями продержишься неделю не больше. И в итоге все равно уснёшь. Организм не справится, ты потеряешь сознание или заснешь, сам того не заметив, а когда проснешься — снова все забудешь.

— На этот случай мы должны что-то придумать, — ответил отец.

— Какое-нибудь объяснение для тебя, — предположил я.

Отец кивнул, а я задумался. В голову ничего толкового не приходило.

— Как это произойдет? — спросил он, оторвав меня от размышлений. — Я проснусь и не вспомню, что делал последнюю неделю?

— Нет, это не совсем так работает. Ты не забудешь события, не забудешь, что делал, но можешь не вспомнить зачем именно ты это делал. Например, мое освобождение. Наверняка ты не вспомнишь ни слова из того, что я рассказал. Но моменты, не связанные с будущим ты запомнишь. Например, о том, что я помог сбежать Якобу, об Инесс и тайнике. Можно попробовать кое-что еще, — я подался вперед, а отец с любопытством покосился на меня.

— Мне удается сохранять чужие воспоминания, используя ложь, — пояснил я. — По крайней мере, несколько раз у меня уже так получалось обойти законы времени. Полагаю, что время не воспринимает ложь, как вмешательство в его ход. Правда, я пока и не пробовал преподносить с помощью лжи реальную информацию о будущем. Нам нужно придумать для тебя логичное объяснение всему происходящему, а также придумать, как я смогу преподнести тебе информацию об опасности, которая нам грозит в будущем.

— Та опасность, о которой ты все время талдычишь, и не опасность вовсе, — вздохнул отец. — Мы это уже обсуждали. Император получит, то что желает, ты отучишься в боевой академии и отслужишь положенные пять лет. Дальше сможешь вернуться домой и делать все, что пожелаешь. Думаю, этого предки и хотели от тебя, это ты и должен исправить. Когда я все забуду, все что от тебя будет требоваться — больше не своевольничать и не устраивать ничего подобного дуэли или дружбе с вурдами. Весной ты будешь еще дома, а летом уедешь гостить в императорский дворец. Мы почти не будем видеться, и я вряд ли стану снова подозревать в тебе слугу темного бога. И хорошо бы тебе придумать, как избавиться от воспоминаний о будущем. Это упростит жизнь не только нам всем, но и в первую очередь тебе. Не представляю даже каково тебе сейчас. И уж точно — я бы на твоем месте оказаться не хотел.

Я промолчал, не желая как-либо это комментировать. К тому же, что бы сейчас ни сказал отец, решение все равно принимать мне. Потому что в скором времени он обо всем забудет. И как бы я ни думал о решении, которое наверняка сможет уберечь нас от гибели — оно мне все больше и больше становилось ненавистно. Даже слова Инесс о том, что и умереть не жалко, зная, что император мертв — казались весьма заманчивыми.

Да, мне проще убить его, а после закончить жизнь на виселице, чем снова ему служить. Я даже невольно представил, как это будет: я обернусь волком на новогодние, когда он заставит меня сразиться с чудищем из запретного леса, и вместо чудища накинусь на него, вгрызусь в его горло, и буду рвать, пока не услышу последний удар его гнилого сердца. Его телохранители, конечно же, начнут атаковать чарами и стрелять, но они не успеют его спасти. Какие бы защитные артефакты ни были у императора, они его не уберегут от моей ярости и ненависти. Представив это, даже на душе стало как-то легче.

Но от этих кровожадных мыслей меня отвлек отец, словно бы услышав, о чем я думаю.

— Как только вернемся домой, напишу Михаилу Алексеевичу, что ты изменил свое мнение и мы с радостью примем предложенную им стипендию.

И снова я промолчал. Потом спросил:

— А если императора убьют?

Отец опасливо оглянулся, словно на заднем сидении мог быть кто-то еще, кто бы услышал, о чем мы говорим.

— Ты имеешь в виду Инесс? — вновь уставившись на дорогу, спросил он ироничным тоном, который мне не понравился.

— Может быть, и ее, ты ведь и сам не отрицаешь такой возможности.

— Только если ей будет что предложить нам взамен. Это должно быть что-то очень существенное. Например, зелье энергии. Но чувствую, что скорее всего у нее его не будет.

— Смерть императора тоже неплохая плата. Возможно, мы сделаем одолжение для всей Славии, избавив ее от такого правителя.

Отец поморщился, и я его понимал. За одни только подобные слова в адрес Его величества, можно лишиться жизни.

— Если не станет Михаила, его место займет цесаревич. Думаешь, избалованный мальчишка станет правителем лучше?

— Никто не позволит Есению править самостоятельно. Наверняка великий князь Григорий возьмет над ним неофициальное регентство и будет контролировать каждый его шаг. Это бы всех устроило.

— А если у Инесс не получится? Да что уж там! Я более чем уверен, что у нее не выйдет убить императора. Ее поймают, выпить зелье правды и тогда она расскажет, кто помог ей вернуться к жизни и с какой целью.

И я не мог ничего возразить, потому что отец был прав. Шансов убить императора у Инесс ненамного больше, чем у меня.

Довольно долго мы ехали в молчании, пока я не сказал:

— Но ведь существуют теперь и другие опасности. Например, твоя затея с дуэлью против Григанского. В будущем подобного не происходило, и теперь я опасаюсь, что это может ухудшить наше положение. Ты должен отказаться от этой идеи.

Отец зло усмехнулся:

— Григанский не представляет для меня опасности. И я его уже вызвал на дуэль, так что ничего отменить нельзя. Она состоится на новогодье, вскоре вся Славийская знать будет об этом судачить.

Я тяжело выдохнул, осуждающе закачав головой.

— Мама знает?

— Пока что нет, ты узнал первым.

— Ты вызвал его на дуэль по зеркалу связи?

Отец кивнул и снова усмехнулся:

— Григанский не слишком-то обрадовался вызову, он тот еще трус. Но и отказаться не мог, понимал, что я сделаю все, чтобы вся Славия узнала о его позорном отказе.

— Что ты от него потребовал, в случае его проигрыша?

— Три вопроса под зельем правды. Я заставлю его сознаться.

— А он от тебя? — я напряженно уставился на отца.

Он поджал рот, явно не слишком желая отвечать.

— Пап, — позвал я, напомнив, что я все еще жду ответ.

— Помилование. Родомир хочет, чтобы мы отказались от прошлых обвинений, вернули денежную компенсацию и публично простили Быстрицкого, а также вернули в школу его сына. Ну и еще он желает, чтобы мы извинились перед ним за ложные обвинения.

Я выдохнул, требования Родомира хоть и унизительные, но едва ли нам чем-то угрожают. Больше я эту тему решил не поднимать, отговорить от дуэли отца уже не выйдет, потому что наверняка уговор был скреплен родовой клятвой. К тому же если он победит, мы наконец сможем добиться справедливости.

Дорога вихляла впереди серой лентой, за окном мелькали леса, новые города и заброшенные деревни. Степные пейзажи быстро сменились лесными, хвойные леса перемежались с еще голыми лиственными, вдалеке замаячил новый город Шаранск. Он был куда крупнее Варганы, но очень ее напоминал своими архитектурными строениями и секторами круглого города, как, впрочем, и большинство новых городов.

— Купим скороходную лодку в Шаранске, а после уже отправимся в Дубарецк, — сказал отец.

— Неплохо бы еще купить водолазное снаряжение.

Отец покосился на меня, он, наверное, не ожидал, что нам придется купаться в холодном море, но только коротко сказал:

— Хорошо.

На повороте в новый город Шаранск я снова заметил вдалеке уже знакомый вишневый тетраход. И это уже едва ли походило на совпадение.

— Смотри, — кивнул я отцу, обращая его внимание.

— Таки догнали нас, — причмокнул от досады отец.

— Думаешь, Тайная канцелярия продолжает следить за нами?

— Скорее всего, — мрачно ответил он. — Да и больше некому.

— И что будем делать? Остановимся и выясним, зачем они нас преследуют? Или сделаем вид, что не заметили?

— Если остановимся, они наверняка проедут мимо. Будем запутывать следы и придется немного задержаться в Шаранске.

Я, соглашаясь, кивнул. Отец сбавил скорость, и мы въехали в ворота с большой яркой вывеской над ними «Добро пожаловать в славный город Шаранского княжества».

Вишневый тетраход тоже сбавил скорость, следуя за нами, но при этом выдерживая большую дистанцию.

— Нужно сменить транспорт, но первым делом снимем гостиницу, — начал озвучивать план дальнейших действий отец. — Затем будем действовать по обстоятельствам. Я прихватил с собой нашего нового зелья невосприимчивости морока. Достань из моей сумки в заднем отсеке есть две колбы.

Я поспешил развернуться к заднему сидению, где покоился мой рюкзак и отцовская сумка. Быстро нашел две колбы, одну выпил сам, а вторую отдал отцу. Теперь даже если в гостинице слежка за нами продолжится, по крайней мере, мы будем знать, кто именно за нами следит.

Мы въехали в Шаранский элитный сектор, который в отличие от Варганского, имел большую часть развлекательную, чем жилую. Повсюду пестрели всяческие парки аттракционов, которые имели спрос даже в зимнее время года. Здесь было все, что обычно бывает в курортных городах: нескончаемые ряды дорогих магазинов и лавок, элитных борделей, игорных домов, и салонов отдыха и красоты, а также маленьких и больших гостиниц.

Правда сейчас был далеко не курортный сезон, потому большинство заведений пустовало, а на дорогах не пестрело от разномастного транспорта. В сезон же здесь обычно не развернуться. Мы подъехали к одной из небольших гостиниц. Привратный тут же открыл ворота, ведущие на гостиничную стоянку. Мы въехали на нее, а вишневый тетраход, как мы и ожидали, уехал дальше, не остановившись ни на миг.

Мы с отцом переглянулись.

— Наверняка оставят тетраход дальше и вернутся сюда пешком, — предположил я.

Он кивнул:

— Приглядывайся к окружающим, может, кто-то покажется знакомым или подозрительным, или зелье невосприимчивости покажет того, кто использует морок.

Возле парадного входа в гостиницу был только служащий-дверной. В маленьком уютном холле тоже никого, кроме приветливой симпатичной женщины портье. При нашем появлении она выпрямилась по струнке, натянула дежурную улыбку:

— Рады приветствовать вас в гостевом доме «Южный бриз». Желаете комнату на двоих? Наши лучшие покои не заняты и готовы к заселению. Если желаете что-то подешевле…

— Нет, ваши лучшие покои, пожалуйста, — вежливо перебил ее отец, доставая кошелек.

— Хорошо, конечно, — радостно заулыбалась она, открыла большой увесистый журнал и с готовностью уставилась на отца, ожидая, когда тот представится.

— Матвей Забугорный, — отец улыбнулся, женщина поспешила записать, и пока она вносила имя, отец спросил: — Полагаю, гостей в это время у вас здесь немного?

— К сожалению, вы правы, господин Забугорный, — вздохнула портье. — Гости в такое время здесь редкость, в основном или местные, или прибывшие по делам.

— А сейчас? — еще шире улыбнулся отец.

— Только пожилая баронесса Женевью, она здесь постоянно проживает, ну и теперь вы. Но вам не стоит беспокоиться, у нас обычно тихо и вас никто тревожить не станет.

— Нет, шум нас не волнует. Но меня интересуют новые постояльцы, которые еще не заселились. Вы сообщите нам о них, если они вдруг появятся в скором времени?

Портье непонимающе уставилась на отца:

— Извините, господин Забугорный, но мне запрещено разглашать сведения…

— А я и не прошу разглашать, — перебил ее отец, продолжая вежливо улыбаться. — Просто скажете, какие покои они заняли сколько их. Ну и еще хотелось бы, чтобы вы поселили их подальше от нас, даже если они будут настаивать на обратном.

На лице портье возникло смятение.

Отец достал из кошелька несколько крупных купюр и положил на стойку, не торопясь ей отдавать. Но завидев деньги, лицо женщины тут же приобрело выражение готовности выполнить все, о чем бы ее ни попросили.

Пока они беседовали, я все это время поглядывал на дверь. Те, кто за нами следил, конечно могли тоже решить сюда заселиться, хотя это едва ли было бы разумно с их стороны. Но, скорее всего, нас будут или поджидать на улице или снимут комнату в гостинице напротив.

— У меня к вам будет одна просьба, — продолжил говорить отец с портье. — Даже не просьба, а скорее небольшая работенка.

Отец немного подвинул купюры вперед.

— Я вас слушаю, — с почтительной готовностью уставилась она на отца.

— Через час мы бы хотели отправиться к морю и порыбачить, но хотели бы выйти не через парадный выход, а через черный. А еще к этому выходу нам нужен водитель желательно неболтливый и на тетраходе попроще.

Какие-то доли секунды женщина обдумывала слова отца, он подвинул купюры к ней еще ближе, так чтобы она могла разглядеть их количество и номинал.

— Конечно, все устроим, господин Забугорный, — многозначительно кивнула она, невольно покосившись на деньги, потом заискивающе улыбаясь, спросила: — Будут еще какие-то просьбы или пожелания?

Отец кивнул, затем достал еще одну купюру, теперь уже отдав их все портье, решительно к ней пододвинув. Женщина спешно смахнула их со стола, покосилась в сторону служащего-дверного, убедилась, что он ничего не видел, а после широко распахнув глаза, уставилась на нас с готовностью слушать.

— Если кто-то вдруг будет о нас спрашивать, мы никуда не выходили и отдыхаем в своих покоях. И еще, как назло, мы забыли наше снаряжение и одежду для рыбалки дома. Были бы очень благодарны, если бы вы купили для нас плащи и сапоги. А еще неплохо бы и снаряжение для подводного плавания.

Портье удивлено вскинула брови, конечно, подводное плавание в такое время года выглядело довольно странно, но она не решилась это комментировать. Мало ли какие бывают причуды у богачей?

— Это все тоже нужно через час? — спросила она, просьба ее явно озадачило. Но, видимо, мысленно решив и эту задачу, она закивала. — Хорошо, и это выполним, господин Забугорный. — Она снова растянула губы в улыбке, но уже едва ли радостной, скорее растерянной. Наверняка подумала, что мы ненормальные, раз у нас такие чудаковатые запросы.

Но выдавать свои мысли портье, конечно бы, не осмелилась, поэтому поспешила вручить нам два магических ключа от шестого номера, и мы отправились на второй этаж в свои покои.

Отец выбрал первую гостиницу, что нам подвернулась, поэтому лучшими покоями оказались две довольно скромных размеров комнаты, одна из которых была спальней с двумя простыми кроватями, а вторая тесной залой для отдыха: с театральным зеркалом, полупустым баром и большим, занявшим половину пространства, диваном. Скромно, но чисто. Впрочем, ночевать мы здесь все равно не собирались. Как только мы заберем то, за чем приехали, сразу же покинем новый город Шаранск.

Когда мы оказались внутри, первым делом, ринулись с отцом к окну. Они как раз очень удобно выходили на сторону парадного входа.

Вишневого тетрахода поблизости нигде не было видно. Зато стояло несколько тетраходов припаркованных у обочины вдоль улицы.

— Как думаешь, они могли сменить транспорт? — спросил я отца, на всякий случай запоминая те четыре тетрахода, которые были поблизости.

— Не думаю, что успели бы так быстро. Скорее остановились где-нибудь на соседней улице и бросили транспорт. А сейчас или придут сюда и снимут комнату, или остановятся в гостинице напротив, чтобы следить за тем, как мы входим и выходим.

— Скорее второе, — согласился я с отцом. — Не знаешь, зачем Тайная канцелярия продолжает следить за нами?

— Думаю, это все никак не угомонится тот ушлый дознаватель Крапивин. Почувствовал, что мы утаили правду, и теперь вцепился в нас как клещ. Вероятно, он здесь даже неофициально, просто надеется, что удастся что-то вынюхать.

— У Крапивина хватка, как у волкодава. В будущем он станет начальником Тайной канцелярии, можно сказать — нам не повезло, он весьма упертый.

— М-да, — скривился отец от досады, — действительно не повезло. Но у него против нас ничего нет, так что…

Отец недоговорил, задумчиво разглядывая окна гостиницы напротив, он явно ожидал кого-то там углядеть. Мне показалось, что я заметил мелькнувшую тень на крыше гостиницы, но как бы ни присматривался, больше не смог ничего рассмотреть.

Через полчаса к нам зашла портье, принесла одежду: плащи для рыбалки, высокие непромокаемые сапоги и два костюма для плаванья. Еще были две круглые упаковки с водными круглыми шлемами, оснащёнными простенькими воздушными артефактами, позволяющими дышать под водой не больше часа. Их она нам отдавала с плохо скрываемым недоумением.

Мы натянули облегающие водолазные комбинезоны, а поверх рыбацкие плащи и сапоги. Вид у нас был, мягко говоря, нелепый. И если бы мы в таком облике решились на прогулку в городе, излишнего внимания точно бы было не избежать. Даже несмотря на то, что Шаранск находился на побережье и большая часть простого населения города весьма уважала рыболовлю, но в элитном секторе появление двух рыбаков вызвало бы изумление. Да и не походили мы с отцом на рыбаков, особенно отец с его копной боевых кос и горой мышц.

— До Дубарецка не поедем, — сказал отец, укладывая в рюкзак шлемы и фонари. — Возьмём скороплавную лодку на пристани и доплывем до места на ней. В море у нас больше шансов уйти от слежки, если она снова будет.

На том и решили. Единственное, что меня смущало, на улице уже давно стемнело, а ночь не лучшее время для морских прогулок, но отцу я ничего не сказал. Он торопился, потому что боялся, что уснет и забудет, зачем мы вообще сюда приехали. Хотя это и было не так, тайник Инесс никак ведь не относился к будущему.

Портье пришла за нами через пятнадцать минут и провела через служебную лестницу к черному выходу. Там нас уже ждал серый несуразный гексаход, похожий на вытянутый пирожок с большими шарообразными колесами.

— Другого транспорта быстро не нашлось, к сожалению, — увидев наше замешательство, развела руками и виновато улыбнулась портье.

Видимо портье предложила подработать кому-то из своих знакомых, которые в эту пору года зачастую сидят без работы. Подобные гексаходы рассчитаны на множество пассажиров — у них довольно высокая проходимость на бездорожье, а еще благодаря колесам они трансформируются в водоплавающий транспорт. Обычно гексаходы возят отдыхающих на удаленные пляжи и острова. Но вид транспорта для нас едва ли имел сейчас значение. Главное, добраться до Шаранской пристани.

Мы сели в гексаход и покинули гостиницу. Вишневого тетрахода нигде не было видно, а значит и слежки за нами больше быть не должно. До пристани добрались весьма быстро, водитель, как и просил отец, был совершенно неболтлив и за всю дорогу сказал лишь три слова: «Здесь вас высадить?»

Отец отпустил водителя, здесь на берегу было безлюдно, вдалеке пришвартовался большой корабль, с десяток разномастных лодок покачивались у причала и только одна из них была скороходной. Все эти лодки сдавались в аренду рыбакам и отдыхающим, а сейчас стояли без дела.

Мы нашли смотрителя за лодками в небольшой хижине на сваях. Он встретил нас небритым заспанным лицом и порядочным запахом перегара. Смотритель долго не соглашался продать нам лодку, ссылаясь, что они только в аренду. Хотя едва ли мы собирались отправляться обратно тем же путем и возвращать ее, когда у нас будут сапоги Инесс. Лодку наверняка мы попросту бросим. В конце концов, отцу пришлось оставить за нее залог куда больше, чем она стоила на самом деле и пообещать, что мы вернем ее завтра днем, иначе смотритель ее отдавать не соглашался.

На лодке вдоль берега до Дубарецка нам предстояло плыть не больше двух часов. И если все пройдет как надо, к утру мы будем в Шаранске, а к обеду уже вернёмся в Варгану. Единственное, что может нас задержать — это поиск входа в пещеру. Но приливы тут бывают довольно редко, поэтому, если я правильно понял Инесс, отыскать вход не составит труда.

На море был штиль, бескрайнюю водную гладь освещал ясный полумесяц. Пусть лодка и старенькая, но она бойко неслась в нужном направлении, безмятежно урча ойра-двигателем. С берега на нас смотрели ночные пляжи, скалистые берега, иногда виднелись вдалеке огни новых городов. От такой мирной однообразной обстановки и прохладного морского воздуха невольно клонило в сон.

— Расскажи мне о событиях будущего. Иначе боюсь, что море убаюкает и я усну, — зевнув, попросил отец, кутаясь посильнее в плащ. — Что именно графиня Фонберг собиралась исправить, ну помимо смены власти в Славии? Ты упоминал какую-то катастрофу — расскажи.

— Метрополия собирается устроить вулканическую зиму. Подорвут вулкан на Материке великих равнин. Затронет и нас, и всю Явь.

— Вот же мерзавцы! — в сердцах воскликнул отец. — Разве это никак нельзя предотвратить?

— Полагаю, что можно, — вздохнул я. — И даже могу предположить, что император знает о том, что Метрополия готовится к чему-то глобальному. Милош Арнгейер у них, и наверняка его допрашивали и по этому поводу. Но Милош не знает, к чему именно готовятся его хозяева, поэтому…

Я недоговорил, мне показалось, что на берегу между кустарников мелькнула тень.

— Необходимо придумать, как рассказать об этом императору, — не обратив внимания на мою настороженность, сказал отец. — Он отправит туда наших людей, и они не позволят метрополоийцам провернуть подобное.

Я не заметил на берегу больше никакого движения, но продолжил следить на всякий случай. С другой стороны, мало ли кому приспичило гулять по ночному пляжу. К тому же мы были уже далеко от Шаранска и полагать, что за нами продолжают следить, да еще и с берега — глупо.

— Не уверен, что я вправе вмешиваться в ход времени настолько, — ответил я отцу. — То будущее, которое я знал, уже не является таковым. Из-за моего вмешательства и так уже многое пошло неправильно.

— Разве ты знаешь наверняка, как правильно? — удивленно вскинул брови отец.

Я закачал головой:

— Нет. И мне бы, как и тебе, хотелось бы избежать катастрофы, спасти тех невинных, которые погибнут из-за извержения Желтого глаза.

— Если ты говоришь, что уже изменил будущее, почему не сделать это снова? Особенно учитывая, что на кону.

— Из-за слов бабки Фрайды, — я говорил с отцом, но не сводил взгляд с берега, хотя в этом не было никакой необходимости.

— Фрайда была сумасшедшей, — мне показалось, что отец произнес это с сожалением.

— Она видела то, что не видят другие. Фрайда сказала, что я не должен менять ход времени. Что из-за этого тьма поглотит мир. А еще она сказала, что предки совершили ошибку, вернув меня.

Отец какое-то время молчал, потом сказал:

— А сам-то ты что думаешь? Зря ли?

— Не знаю, — закачал я головой. — Но из-за вмешательства уже погибло немало людей, которые в прошлом остались живы. Иногда я думаю: что бы я не сделал, делаю только хуже. Но и не вмешиваться я тоже не могу.

— Да, тяжелый груз взвалили на тебя предки, — задумчиво протянул отец. — Но неужели все настолько плохо и ничего хорошего не произошло совсем?

— Наверное, что-то хорошее все же есть, — усмехнулся я. — Например, у вас с матерью будет дочь, а у меня сестренка. В моем будущем ее не было. Или, например, у нас теперь есть источник с мертвой ойрой и теперь нашей семье не придется продавать земли.

— Вот видишь, значит, твое вмешательство не злое и не доброе — оно скорее нейтральное. Ты ведь не можешь отследить все изменения. К примеру, убил ты тогда чернокнижников, а они не убили десятки других людей — получается ты их спас.

Я ничего не ответил, но невольно улыбнулся. Как же хорошо, когда мы можем с отцом вот так просто поговорить по душам. Без лжи, без накала и недоверия. Когда он меня понимает и воспринимает именно тем, кто я есть на самом деле. Жаль только всему этому придет вскоре конец. Даже если Инесс и нашла безопасный способ не спать и помнить, раньше полнолуния она не сможет ко мне явится, а отец столько не продержится без сна.

Весь путь отец расспрашивал меня о будущем, а я отвечал. Мы уже миновали новый город Дубарецк, но нужной скалы все не было на нашем пути. Наконец, вдалеке, освещенный светом луны, появился большой раскидистый дуб. Он стоял на высоком утесе — величественный и одинокий, и не заметить его было попросту невозможно.

— Приехали, — сказал я к отцу, — нам к тем скалам.

Отец поспешил направить лодку туда, куда я указал.

— И еще, — вспомнил я, пока мы плыли к месту, — Инесс сказала ни в коем случае не трогать саркофаг и цепи внутри склепа. Там покоится некий древний вурд, царь Кассей.

— Ты серьезно? — изумленно усмехнулся отец. — Сам Кассей? Бессмертный? Я думал, это все сказки?

Я вопросительно уставился на отца, потому что мне об этом Кассее почти ничего не приходилось слышать.

— От него вурды и произошли, — начал пояснять отец. — Он заключил сделку с кем-то из чернобогов, который даровал ему бессмертие. Взамен Кассей был вынужден приносить своему богу кровавые жертвы до конца своих дней. Он был кровавым царем, убивал без раздумий неугодных ему бояр, сажал на кол врагов и, пока они умирали, кормил ими новообращенных вурд. Кассей имел такую силу, которая превосходила своей мощью любого вурда, потому что он пил кровь не простых смертных, а вурд. В некоторых легендах говорится, что сильнейшие чародеи и могучие герои его не смогли убить ни огнем, ни обезглавливанием. Поэтому заточили его в камень и сбросили в морскую пучину.

— Но если разобраться, почти сходится, — усмехнулся я. — Правда, не пойму, как это возможно не убить, обезглавив? Голова жила отдельно от тела? Или вырастала новая?

Отец в ответ тоже усмехнулся, пожав плечами, затем задумчиво уставился на приближающийся утёс.

— Откуда ты так много знаешь об этом Кассее? — спросил я.

На лице отца возникла непривычно смущенная улыбка:

— В детстве я очень много о них читал. Вурды меня восхищали: сильные, бессмертны, быстрые, видят в темноте и не чувствуют холода. Я даже мечтал, что, когда выросту, тоже стану вурдом.

Слова отца меня рассмешили:

— Ты серьезно?

Отец тоже весело улыбался:

— Да, вполне. Но когда во мне начала расти родовая сила, я эту затею оставил. А еще мама сказала, что если я стану вурдом, то жажда крови будет такой сильной, что я могу не заметить и съесть ее, папу, Веселину, Дарьяну и Олега и даже маленького Святика, а затем останусь совсем один. Это почему-то тогда очень меня напугало.

Я продолжал улыбаться, но улыбка быстро сползла с моего лица. Резко привстал с места, снова увидев фигуру, только теперь отчетливее — в том, что там человек, сомневаться не приходилось. И стоило мне обратить не него внимание, как фигура исчезла, словно ее там и не было.

— Ты видел это? — указал я взглядом отцу на берег.

— Нет, ничего не видел, — насторожился отец, тоже привстал, вглядываясь туда, куда я указал. — И что там было?

— Мне показалось, кто-то стоял и смотрел на нас. И это уже второй раз.

— Думаешь, снова слежка? И кто бы мог так быстро передвигаться? Транспорта не было не видно и неслышно. Да и вряд ли Федор Крапивин способен бежать со скоростью скороплавной лодки, — отец усмехнулся, — ну только если у него нет тех сапог, за которыми мы пришли.

— Или если это не вурды, — мрачно произнес я.

Отец нахмурился:

— Зачем вурдам за нами следить? Думаешь, Каин Фонберг может знать, что нам известно про тайник?

— Маловероятно, но и все же я не исключаю такой возможности. Может нам лучше вернуться?

Отец отрицательно закачал головой, продолжая безотрывно следить за берегом.

— Даже если ты прав, это ничего не меняет. Мы уже выдали себя тем, что знаем где тайник, и считай, уже показали где он. Другой такой возможности не будет. Уехать — значить, просто подарить им его. Да и — здесь ведь явно никого нет, Ярослав!

— Да, наверное, мне просто показалось, — сказал я, шаря взглядом по берегу. Здесь и впрямь никого не было видно, сияние морока мы бы сразу заметили, а вурды…

На берегу не было лодок, да и сам скалистый берег едва ли был предназначен для плавания, чуть дальше он опускался, переходя в каменистый, но даже там не было никакого намека на жизнь. Здесь все вообще казалось тихим и безлюдным.

— В таком случае давай просто заберем тайник и будем убираться отсюда, — решительно сказал отец. В ответ я, соглашаясь, кивнул.

Если вурды здесь и пришли за тем же, чем и мы, как бы мы ни поступили, так просто нас не отпустят. И уж лучше нам уйти в сапогах перемещения и с артефактами.