Изнанка прошлого

Глава 6

Я замер и подал знак Кассею. Но он сирина увидел уже и без меня. Как и она заметила нас. И теперь девичье красивое лицо настороженно глядело в нашу сторону сквозь голые ветви.

«Уши лучше тебе б закрыть», — с каким-то укором сказал Кассей.

«Будь здесь, я попробую с ней договориться», — сказал я, решив придерживаться стратегии Инесс, и вышел вперёд.

«Не советовал бы», — неодобрительно ответил Кассей.

Но я уже стоял перед лешим дубом, возле возвышался невысокий сугроб — без сомнения, в этой могиле и покоилась Инесс.

Сирин вспорхнула с ветки, огромные золотисто-бордовые крылья раскинулись так, что казалось, заслонили собою небо.

Вживую сирин выглядела весьма жутко: лицо, шея, грудь — всё было человеческое, но руки были покрыты перьями и переходили в огромные крылья, а ниже талии начинались массивные птичьи лапы. На лапе сирина поблескивал серебристый браслет, от него тянулась тоненькая блестящая цепочка, обвивающая толстый ствол лешего дуба. Но несмотря на видимую хрупкость цепочки, обманываться на этот счёт не приходилось — эта цепь усилена чарами и её прочность невероятно высока.

— Кто вы такие? Зачем вы здесь? — высокий пронзительный голос сирина был строг и величествен. — Убирайтесь прочь!

Глаза у священной птицы буквально горели золотым светом, и вертикальные зрачки не давали забыть, что перед тобой далеко не прекрасная девушка.

— Мы пришли с миром, — осторожно сказал я, выставив руки вперёд и демонстрируя, что я безоружен. — Я хочу помочь.

— Помочь? — нахмурилась сирин, сердито уставившись на меня. — А мне кажется, ты пришёл за тем, что я охраняю. И это существо с тобой — зло, от него веет смертью и болью. Убирайтесь прочь, иначе вам несдобровать!

Сирин сердито топнула когтистой лапой, цепочка звонко зазвенела. Птица с опаской взглянула на Кассея — она его боялась, чувствовала, что ему плевать на то, что она священная птица. Не стоило показывать ей Кассея, нужно было сначала договориться и отпустить её.

— Я помогу, — дружелюбно сказал я, отвлекая её от Кассея. — Я тебя освобо…

Я не успел договорить.

Сирин вскинула крылья, запрокинула голову и закричала. Оглушительный, тревожный визг вырвался из её горла и пронёсся по всему лесу, заставив меня зажать уши и упасть на колени. Я попытался заткнуть уши воздушными наушниками, но они только заглушили окружающие звуки, а визг сирина ещё больше усилился.

Но убийственное пение священной птицы было не самым паршивым. Она подала сигнал гвардейцам и вскоре все, кто охранял лес, будут здесь.

Я знал, что голос сирина способен свести с ума, но никогда бы не подумал, что его сила буквально парализует и заставляет корчиться в муках от невыносимой боли.

Кассей тоже валялся на земле. Он не кривился от боли и не корчился, а таращил остекленевший взгляд перед собой. Можно было подумать, что пение сирина на него не действует, но едва ли это было так. Просто древний вурд знал технику контроля боли и сейчас он был всецело занят этим. Но, видимо, это не сработало, потому что вурд схватил рядом валявшуюся палку и без раздумий вонзил себе сначала в одно ухо, а затем во второе. После, он как ни в чём не бывало преспокойненько поднялся. Кровь текла из его ушей и было ясно, что вурд попросту себя оглушил, но я себе такого позволить не мог, мои уши вряд ли восстановятся через несколько минут.

«Я оторву ей голову и заткну», — раздался злой голос Кассея, прорываясь через невыносимый визг.

«Нет, не нужно, ты только всё испортишь! — велел я мысленно, прижимая ладони всё сильнее к ушам, но это не слишком помогало. — Займись лучше Инесс, а сирина я беру на себя».

Но Кассей даже не подумал сделать то, о чём я сказал, он повернулся к сирину спиной и теперь с хладнокровием наблюдал за лесом.

На миг визг прекратился. Но лишь на то время, которое сирину понадобилось, чтобы набрать в грудь воздуха и завизжать пуще прежнего.

— Стой! — воскликнул я, пытаясь её перекричать. — Стой! Я пришёл помочь! Я не враг! Прекрати! Я хочу освободить тебя! Ты будешь свободна! — Последнюю фразу я проорал со всей неистовостью, на которую был только способен.

Визг прекратился. Недоверчивое лицо сирина уставилось на меня.

— Я не враг, я ведь сказал, — как можно спокойнее начал я. — Я тебя отпущу, ты сможешь улететь к своим и больше не придётся служить императорской семье.

Сирин нахмурилась:

— Это какой-то обман? Ловушка? — она опасливо отступила на шаг.

— Нет, я честен с тобой. К тому же ты сильнее меня, мне с тобой не справиться, ты ведь видишь. Да и я не желаю тебе зла, я хочу помочь.

— Тебе не справится со мной — это верно, а вот кровосос, которого ты притащил… У него нет души, он служит тёмным богам, ему плевать на мою неприкосновенность.

Кассей повернулся и взглянул на неё. Слух, похоже, к нему уже вернулся и её словам он холодно улыбнулся, заставив сирина отступить на шаг и снова пронзительно заверещать.

Визг снова заставил меня согнуться и закрыть уши.

Но в этот раз сирин как-то резко замолкла и торопливо взмыла обратно на леший дуб — на самую высокую из его раскидистых ветвей.

Со всех сторон слышался топот, хруст ломающихся ветвей и поскрипывающий под тяжёлыми ботинками снег. К нам приближались гвардейцы.

Запретный лес охраняют шестьдесят боевых чародеев, и дюжина из них обязательно были родовыми с силой не менее средней категории.

И если бы не страх сирина перед Кассеем, план Инесс бы удался, я видел промелькнувшую надежду в её глазах, она бы согласилась. Если бы здесь был не древний вурд, а отец, мы бы сумели её уговорить, успокоить и освободить. Она бы не подняла тревогу.

Сейчас же всё шло далеко не по плану.

«Ты говорил, что нельзя никого убивать, — голос Кассея снова зазвучал в голове. — Так вот, спешу тебя огорчить, без убийств не получится, их слишком много и подчинить своей воле всех я попросту не успею, мне легче их убить».

Я активировал артефакт морока, надеясь только на то, что наше зелье невосприимчивости ещё не поступило в распоряжение имперской гвардии и артефакт меня спрячет.

«Нет, никого не тронь, — сказал я. — Меня они не увидят. А ты подчини кого сможешь и заставь их увести остальных».

Вурд бросил в мою сторону неодобрительный взгляд, я вдруг понял, что он видит меня несмотря на артефакт морока

«Это третье желание, Ярослав?» — холодно поинтересовался он.

«Нет, и ты это знаешь».

«Тогда не смей отдавать мне приказы, я не твой слуга», — отчеканил он и со скоростью ветра рванул вглубь леса.

По лесу пронеслись крики ужаса. Раздался характерный треск молний громовых жезлов. Полетели молнии в небо, разрывая небо раскатами грома и вызывая подмогу.

Взрывы, удары, кирки, крики, крики… Они вспыхивали по кругу, против часовой стрелки — неистовая кровожадная тварь сметала всех гвардейцев, что попадались ей на пути.

На поляну у лешего дуба выбежало трое гвардейцев. Каждый из них держал жезл Перуна, у каждого наготове имперское ружьё. Я стоял от них в нескольких метрах, но никто из них меня не замечал — артефакт морока работал.

А вот сирин — она, как и Кассей видела меня, сирины видят и чувствуют любые чары. Но если меня выдаст сирин… И стоило мне только об этом подумать, как она сдала меня с потрохами:

— Один здесь, под дубом!

Я, не раздумывая, пригнулся и лёг на землю. Над головой со свистом пролетели пули. Одна ударила в плечо, но амулет-щит ослабил выстрел наполовину и меня не ранило, а только пребольно жахнуло.

Я попытался бросить в сторону гвардейцев ледяную мантию, но не успел, один из гвардейцев направил в мою сторону громовой жезл и ударил. Я едва успел перекатиться и увернуться от молнии.

Я запоздало понял, что артефакт морока не слишком меня скрывает. Во время передвижения подо мной на снегу остаются следы, и гвардейцы точно знают где я.

В мою сторону градом посыпались выстрелы. Я попытался прикрыться дополнительным воздушным щитом и начал отступать в чащу леса. Но мои чары оказались так слабы, что едва ли сдерживали атаки. И если бы не амулет-щит, я бы давно валялся и истекал кровью.

Мне удалось запутать следы и уйти от обстрела. Я застыл между голых кустов, готовясь обернуться волком, но всё ещё сомневаясь, стоит ли это делать.

Гвардейцы тем временем, простреливая пространство молниями, отдалялись от меня.

А вокруг продолжали разноситься крики ужаса и боли.

— Он всё ещё здесь? — обратился один из гвардейцев к сирину.

Она сердито смотрела прямо на меня, но почему-то мешкала.

— Нет, он убежал в лес, — наконец, как-то нехотя сказала она, продолжая недовольно смотреть и всем свои видом демонстрируя, какое одолжение она мне делает.

Но один из гвардейцев проследил за её взглядом, явно уловил эти неуверенные нотки в голосе, и шагнул в мою сторону. Он не успел поднять жезл Перуна. Рядом мелькнула долговязая чёрная тень, и зловеще застыла за спинами гвардейцев.

Первый упал на землю со свёрнутой шеей.

Второго пробила насквозь большая рука вурда и выдернула сердце, швырнув его на снег.

Третьего Кассей стиснул сзади, словно бы решил обнять, послышался крик ужаса и боли, хруст костей и пока гвардеец умирал, вурд впился в его горло и пил кровь.

Сирин снова завизжала.

— Не нужно было этого делать! Зачем ты их убил? — заорал я на него, пытаясь перекричать пронзающий до мозга визг.

«Ты не дал мне нормально поесть, — невозмутимым тоном заявил Кассей, отпуская обмякшее тело гвардейца. Оно безвольно опало наземь к остальным мёртвым сослуживцем. — Мне необходимо восстановить силы».

— Ты мог их просто подчинить.

«А ты мог использовать желание, и они бы остались живы. Но ты предпочёл оставить его для себя», — Кассей холодно и одновременно саркастически улыбнулся, затем поднял глаза на сирина. — Вини лучшее её, это она всех сюда созвала, и ведь знала, что я их убью, трусливая дрянь. И всё равно это сделала. Я же просто подчинялся своим инстинктам«.

Сирин не могла слышать наш ментальный разговор, но всё же что-то почувствовала. Она резко прекратила верещать и вспорхнув, с яростью набросилась на Кассея и впилась когтями в его лицо. Странное, жуткое это было зрелище. Она била, неистово царапала, выдирая глаза, сдирая клочки кожи с его лица, а Кассей стоял неподвижно, не шевелясь, словно бы ничего ровным счётом не происходило.

— Прекрати! — крикнул я. — Мы не собирались тебя убивать! Перестань это делать!

Сирин разъяренно сверкнула золотыми глазами и упорхнула обратно на леший дуб, боязливо таращась на Кассея, явно ожидая от него ответного удара.

Но вурд даже не подумал нападать, а продолжил стоять неподвижно. Его лицо было жутко изуродовано, но недолго. Тяжело, устало вздохнув, он поправил вывалившийся глаз, засунув его обратно в глазницу. Вторая, пустая с разодранным веком глазница в доли секунды налилась, заплыла, отрастила новое веко, под которым наверняка начал вырастать новый глаз.

В мгновения ока заживали раны на лице и шее вурда. Кожа, свисавшая лоскутами, быстро засыхала, рассыпалась прахом. Раны превращались в шрамы и затягивались. Белёсый глаз всё ещё не вернулся в прежнее состояние, но уже выглядывал из-под припухшего века. И вот, не прошло и минуты, как Кассей стоял передо мной словно бы ничего не произошло, и только кровь на лице и одежде напоминала о том, что он был ранен.

Кассей жутко улыбнулся, повернув лицо к сирину и повторил:

«Трусливая, никчёмная дрянь».

«Ты убил всех до единого?» — спросил я, понимая, что всё равно исправить уже ничего не смогу. Я сам его сюда привёл.

«Нет, не всех. Некоторых подчинил и отправил выполнять моё поручение», — заявил вурд, вытянул из нагрудного кармана одного из убитых гвардейцев белый платок и принялся вытирать кровь.

«Что за поручение?» — не ожидая от Кассея ничего хорошего, спросил я.

«Решил сделать что-то хорошее, чтобы восстановить равновесие», — его лицо приобрело по-детски заговорщицкое выражение, но отвечать прямо он явно не собирался.

Я зло выдохнул и направился к сугробу, под которым находилась могила Инесс.

Пора с эти покончить. Вскоре император пригонит сюда целое войско и едва ли мне хотелось, чтобы Кассей и их отправил к праотцам.

Но стоило мне приблизиться, как сирин тут же перегородила мне путь:

— С чего ты решил, что позволю тебе это сделать? — угрожающе спросила она и снова покосилась на вурда, его же, похоже, её страх только забавлял.

— Он не тронет тебя, — сказал я, Кассей снова жутко улыбнулся, растянув большой рот и обнажив крупные зубы, но ничего не сказал, а продолжил вытирать кровь с рук и лица.

«Почему ты её не убил?» — прежде чем продолжить, я должен был убедиться, что Кассей не сделает это сейчас, пока я пытаюсь освободить сирина.

Но он не ответил, печально взглянул на меня и продолжил вытирать руки, теперь уже снегом, а не платком.

«Ты тоже опасаешься гнева светлых богов», — внезапно пришедшая догадка удивила меня.

«Только дурак не опасается гнева богов», — ответил он.

Сирин продолжала перекрывать мне путь, переводя опасливый взгляд с меня на Кассея.

— Как и обещал, я освобожу тебя, — сказал я ей. Сирин испуганно встрепенулась и хотела было снова упорхнуть на дуб, но лишь взмахнула крыльями и, передумав, осталась стоять.

Я наклонился, поднял тонкую цепочку, обвивавшую большую птичью ногу, потянул, проверяя на прочность. Цепь, хотя оно и так было ясно, оказалась магическая и разорвать при всём желании у меня бы её не вышло.

Я с укором взглянул на бледное от страха девичье лицо сирина:

— Необязательно было поднимать тревогу, мы бы не причинили тебе вреда, я бы просто тебя отпустил и все бы остались живы!

Она зло сощурилась и сердито вскинула голову, всем своим видом выражая, что ей плевать на мои слова.

— Не думал, что священные птицы такие бессердечные, — я покачал головой.

— С чего бы мне жалеть кого-то из людей? Ни меня, ни мой народ вы не пожалели!

— Мне жаль, но не все люди такие.

— Раньше люди нас почитали и знали, что мы священные, что боги нарекли нас вестниками смерти и жизни, — с обидой и злостью сказала она. — Потом же люди возгордились, решили, что мы должны служить им. Моим братьям и сёстрам пришлось покинуть большой материк и поселиться подальше от вас. Вам запретили нас убивать, и вы решили, что вправе нас неволить и мучить.

— Это несправедливо, — согласился я. — А сейчас позволь мне тебя отпустить.

— Ты не сможешь, это чародейская цепь, — сирин печально окинула взглядом браслет на лапе. — Я вижу твою силу, и тебе не хватит чар, чтобы освободить меня.

— А если я скажу, что у меня есть мёртвая ойра? Она разрушит чары.

Сирин с недоверчивой надеждой уставилась на меня.

Я достал из-за пазухи подпространственный карман, извлёк оттуда пузырёк с мёртвой ойрой, вопросительно взглянул на Кассея и мысленно спросил:

«Много нам нужно, чтобы оживить Инесс?»

Он скептично поджал рот:

«Не знаю, может быть, и этого не хватит. Если пожелаешь, я разорву цепь, и это будет твоё последнее желание».

«Чары на тебя не действуют?» — проигнорировал я очередную его попытку склонить меня к желанию, а заодно и решил узнать давно беспокоящий меня вопрос.

«Нет, абсолютно не действуют. Ни ментальные, ни тёмные, ни стихийные. Если хочешь, можешь попробовать».

Пробовать я, конечно же, не стал, как использовать последнее желание.

— О чём вы там договариваетесь? — нахмурилась сирин. — Я вижу, что вы общаетесь мысленно. Может, договариваетесь, как меня убить? Так знайте, если пожелаю, вмиг убью тебя, а его…

Сирин осеклась, так и не придумав, чем пригрозить Кассею.

— Нет, мы не желаем тебе смерти, я же сказал, — я неодобрительно покачал головой, открыл пузырёк с мёртвой ойрой и осторожно капнул чёрную тягучую жидкость на одно из звеньев цепи.

Невооружённым глазом невозможно было что-то заметить, для металла из которого была изготовлена цепь мёртвая ойра не принесла никакого вреда, мёртвая ойра вообще никак не действует на неживое, его с её помощью можно было разве что восстановить. А вот чары она уничтожала. И там, где капля упала на цепь, магической защиты больше не было.

Увидев это, сирин ошарашенно уставилась на меня, словно бы не верила своим глазам, затем неуверенно попятилась и резко взмыла в небо. Цепь из-за силы натяжения тут же разорвалась. А сирин, даже не подумав благодарить или прощаться, стремительно унеслась прочь, словно бы за ней кто-то гнался.

Я бросился откапывать Инесс, времени оставалось в обрез. Помимо гвардейцев и чародеев в запретном лесу ещё были и смотрители за животными или по-простому — лесники, они наверняка уже доложили в Китежград о вторжении. У нас есть не больше часа.

Моя чародейская сила практически иссякла, и использовать силу земли я не мог. Откапывать же руками сугроб, а после замёрзшую землю слишком долго. Я поднял глаза на Кассея, который все это время преспокойно наблюдал за происходящим со стороны:

«Может поможешь? Нам нужно торопиться».

«Тебе нужно торопиться. Я никуда не спешу. У меня впереди целая вечность», — ответил мне вурд, не давая понять, будет он мне помогать или нет.

Я мысленно выругался и продолжил разгребать снег, а после и землю руками, благо, она ещё не успела слежаться и была мягкой.

Но неожиданно в голове снова раздался голос Кассея:

«Отойди».

Я поднял глаза, передо мной стояли два лесника с лопатами, они таращили перед собой стеклянные глаза, и стоило мне только отодвинуться от ямы, как они принялись усиленно копать.

Кассей довольно улыбался, наблюдая за этим, потом сказал:

«В твоих мыслях я прочёл, что ты не собираешься загадывать желания так быстро, как мне бы этого хотелось».

Я кивнул в подтверждение его слов.

«Что ж, я подожду. И я готов принять то желание, с которым ты уже определился. Оно совпадает с моими планами и по нраву Сативрату».

«С твоими планами? Ты собираешься вернуться к прежней идее о захвате мира?»

«О, нет. Это всё в прошлом. Больше мне это неинтересно. Я буду служить Сативрату, за это он дарует мне истинное бессмертие, и я стану богом. Но тебя это не должно беспокоить».

«Почему не должно? Ты сказал, что в мир придёт тьма, разве это не должно меня беспокоить?»

«Да. Она очень скоро придёт, — довольно заулыбался Кассей, словно бы я только что отвесил ему комплимент. — Но тебе не стоит переживать, эта тьма защитит твою семью и твой род, может быть, даже прославит его».

«Что ты имеешь в виду?» — нахмурился я.

«Я и так тебе уже рассказал слишком много. Не бери в голову, Ярослав. Ты выбрал свой путь, ему и следуй».

Слова Кассея озадачили меня, но он мне ясно дал понять, что больше ответов на свои вопросы мне не получить от него.

Инесс закопали не слишком глубоко и уже через полчаса загипнотизированные лесники извлекли наружу сколоченный из грубых необтёсанных досок гроб. Если бы Инесс ожила, такой бы ее точно не сдержал. Но император наверняка был уверен, что ей никогда не выбраться отсюда.

«Давай начнём», — сказал Кассей, молниеносно оказавшись у ящика, и одни движением сорвал крышку с гроба.

Сначала я не поверил своим глазам. Передо мной был кто угодно, но никак не красавица Инесс. Тощий, высохший старушечий труп, впалые щёки, костлявые пальцы, выступающие кости под серой в фиолетовых трупных пятнах кожей. И только красивые чёрные волосы, и красное платье, которое я уже видел на ней, выдавали в ней графиню Фонберг. Я знал, что без крови вурды быстро стареют и становятся похожими на мертвецов, но не думал, что они высыхают так быстро.

«Давай мёртвую ойру», — велел Кассей, требовательно протянув мне руку.

Я отдал ему пузырёк.

«Мёртвая ойра нейтрализует действие яда, которое она приняла», — пояснил мне вурд, затем пальцами раскрыл рот графини, показались неожиданно красивые белые зубки.

Кассей влил ей в рот весь пузырёк с мёртвой ойрой.

«Теперь живую», — потребовал Кассей, протянув руку и даже не взглянув на меня.

Я достал из подпространственного кармана второй пузырёк, его Кассей тоже влил ей в рот. Мне показалось, что я услышал вздох.

Кассей тем временем вытащил нож из кармана близстоящего лесника и полоснул себя по ладони. Он сжал кулак, занеся надо ртом Инесс, несколько капель крови упали ей в рот. Вурд ещё раз порезал запястье, которое за те несколько секунд уже успело полностью зажить, и снова дал свою кровь графине.

Следом вурд начертил несколько тёмных рун в воздухе — над головой Инесс, над сердцем и животом. Его губы беззвучно шевелились, руны вспыхнули сильнее сначала алым, затем чёрным, а после упали на Инесс, будто бы растворившись в ней.

Теперь стало понятно, что без вурда, о котором сказала Инесс, сам бы я не смог её оживить. Это под силу только тем, кто владел магией крови.

Инесс судорожно вздохнула, костлявая грудь тяжело поднялась и опала. Послышался стон. Процесс оживления начался.

Ее тело начало наливаться, очень быстро исчезли пятна и морщины, кожа стала красивой и эластичной как прежде. С каждой секундой она уже всё меньше походила на старушечий труп: пропал серый землянистый оттенок кожи, став привычным благородно-бледным, налились кровью сине-чёрные губы. Но несмотря на то что она больше не походила на труп, она всё ещё выглядела болезненно худой.

Инесс распахнула глаза, испуганно уставив взгляд в небо, словно бы пробуждение для неё оказалось большой неожиданностью.

Медленно она поднялась и села в гробу. Наши взгляды встретились, графиня слабо улыбнулась и одними губами произнесла:

«Спасибо».

А затем Инесс увидела Кассея. Сначала она в замешательстве разглядывала его, но следом в ее взгляде отразился неимоверный ужас. Она было дёрнулась, желая вскочить, но Кассей положил ей руку на голову и глаза Инесс вмиг остекленели.

— Что ты делаешь? Зачем ты её гипнотизируешь! Прекрати! — велел я.

«Успокойся, я её не подчиняю, мы просто немного пообщаемся», — улыбнулся Кассей, даже не взглянув на меня.

Какое-то время Инесс таращила на Кассея неподвижный и по-прежнему полный ужаса взгляд, затем по застывшему лицу потекли крупные слёзы.

Кассей резко отнял руку от её головы, а Инесс заторможено вышла из гроба и рухнула на колени перед Кассеем.

— Прости меня повелитель, прости! Я не знала! Я не могла знать! — взмолилась она.

Эта странная картина невольно заставила почувствовать себя неловко. Словно бы я стал свидетелем чего-то слишком интимного. Мне даже думать не хотелось, почему Инесс просила прощение у Кассея и называла его повелителем.

А он тем временем с нежностью гладил Инесс по голове, успокаивал и бормотал что-то на старославийском.

— Табе надо йисты! Ты слабка, — ласково проговорил Кассей, и когда Инесс подняла на него полные слёз глаза, он указал ей взглядом и мягко подтолкнул к загипнотизированным лесникам.

И та быстро успокоилась, благодарно, почти благоговейно посмотрела на древнего вурда, улыбнулась, кивнула… И рывком бросилась на близстоящего лесника, впившись ему в шею.

«Ей нужно восстановить силы», — пояснил Кассей, остановив меня, когда услышал, как я в очередной раз зло выругался.

Но только я хотел остановить Инесс, не дать ей осушить лесника полностью, как вдалеке заслышался рёв приближающихся монолетов. Вот и помощь подоспела, нам пора было уходить.

Инесс я буквально силой оторвал от мужчины. Взгляд у неё был безумный и голодный, но ещё одной невинной смерти я не собирался допускать.

— Нам нужно уходить! — чеканя каждое слово, сказал я ей, протянув сапог.

Она непонимающе качнула головой, затем взяла сапог.

«Тебе тоже нужно уходить», — мысленно сказал я Кассею, оглянувшись на него.

«Обо мне можешь не переживать, — грустно улыбнулся он. — Уходите. До скорой встречи».

— Куда мы? — наконец, немного придя в себя, спросила Инесс, торопливо натягивая левый сапог, я к тому времени уже был в правом.

— Варгана, — ответил я. — Нам нужно перенестись в Вороново Гнездо.

Инесс не стала задавать лишних вопросов и с готовностью кивнула, взяв меня за руку.

Прежде чем закрыть глаза и представить Вороново гнездо, я в последний раз взглянул туда, где стоял Кассей, но от него уже и след простыл.

Солнце катилось к закату. Мы с Инесс сидели в полуразрушенной хижине, которая осталась после ромальского табора. В этой хижине умерла бабка Фрайда.

Перед Инесс стоял её распахнутый сундук, она скрупулёзно перебирала его содержимое, словно бы проверяла, что пропало, а что нет. Я сидел в углу на соломенном тюфяке и передо мной стоял активированный шар памяти.

Я уже закончил запись и выключил шар. Инесс всё это время вела себя тихо и не смела перебивать, пока я записывал, и поняв, что я закончил, повернулась:

— Мне очень жаль, что так произошло, — с сожалением произнесла она. — Сочувствую твоей утрате.

Я промолчал, протянул ей шар и сказал:

— Когда придёт время, ты мне его вернёшь.

Инесс с готовностью кивнула, весь план от и до мы с ней обсудили уже несколько раз.

Я вернул ей сапоги, артефакт морока, помешкал, не зная, возвращать ли подпространственный карман. Но Инесс попросту выдернула его из моих рук.

— Нет уж, Яр. Содержимое сундука мне нужно куда-то сложить. Мы договорились, тебе остаётся только дух Кассея.

Я не стал возражать, хотя и хотелось оставить карман себе. Яйцо же, в котором хранился дух я закопал в яму, в которой недавно прятал сундук Инесс.

Графиня торопливо принялась перекладывать артефакты и пузырьки с зельями в карман, надела на шею артефакт морока, вопросительно взглянула, почувствовав мой пристальный взгляд.

— Значит, отправишься в Метрополию? — спросил я.

— Я должна найти Якоба. Вурды должны объединиться. Такова воля повелителя.

— Почему ты зовёшь его так? Что происходило между вами в запретном лесу?

— Тебе не понять, Яр, — мотнула она головой, но увидев, что такой ответ меня не устроил, пояснила: — Кассей прародитель вурд, он, пусть и не косвенно, мой создатель. Вурды сделали ошибку, предав его. Он мне всё показал.

— Кассей собирается развязать войну?

— Нет, — Инесс покосилась на меня, словно бы сомневалась, стоит ли говорить, и всё же сказала: — Вскоре всё изменится. Для начала мы должны предотвратить катастрофу и не позволить Метрополии взорвать вулкан.

— А дальше?

— Дальше… — Инесс озадаченно уставилась перед собой, какое-то время медлила, потом ответила: — Это не твоя война, Ярослав. Тебе и твоей семье больше не будет ничего угрожать, если всё пойдёт по плану.

— Почему и ты и Кассей говорите загадками? Что значит — моей семье ничего не будет угрожать? По какому плану?

— Ещё рано, — Инесс грустно улыбнулась, стало ясно, что больше она не скажет ни слова.

Графиня выгребла остатки артефактов из сундука и бросила горсть в подпространственный карман, хлопнула крышкой, закрыв его, спрятала тканевый чёрный мешочек в лиф платья, а после подняла на меня полный решительности взгляд.

— Готов? — спросила она.

Я кивнул.

— Я не смогу стереть все воспоминания обо мне, — коснувшись холодными пальцами висков, сказала Инесс.

— Я понимаю. Но ты должна стереть любую информацию о Якобе, пещере, Кассее, артефактах, а главное, о том, что император убил моих родителей в прошлом. И ещё, прежде чем ты покинешь Славию я хочу тебя попросить кое о чём.

Инесс вопросительно вскинула брови.

— За твоё освобождение ты обещала убить императора. Но теперь этого не требуется. Ты должна убить другого человека.

Инесс закатила глаза, это явно не входило в её планы.

— Ты мне должна, — настойчиво произнёс я излюбленную фразу Инесс.

— Хорошо, я это сделаю для тебя. Но не потому что должна, — она ласково улыбнулась, погладила меня по щеке тыльной стороной ладони, — я хочу, чтобы у тебя и твоей семьи всё было хорошо.

Без предупреждения Инесс вторглась в мой разум, я не сопротивлялся, позволяя ей это делать. Графиня была очень сильна в ментальной магии, но далеко не так сильна, как Кассей.

Я чувствовал, какие она воспоминания вырывает из моего сознания, ощущал это практически физически. Это было больно. Словно бы кто-то вырезал их из разума раскалённым ножом.

От некоторых было избавляться особенно тяжело, от тех, которые и без того вызывали во мне душевную боль. Но когда Инесс их забирала, мне становилось легче.

Когда она добралась до воспоминаний о смерти отца, что-то во мне запротивилось, уцепилось в них мёртвой хваткой, не желая отдавать.

— Так надо, Ярослав, — послышался нежный, успокаивающий голос графини и я сдался.

Последними Инесс забрала воспоминания об императоре и о том, что она приходила ко мне призраком.

А затем я провалился во тьму, где не было ни боли, ни горя, ничего, что ещё мгновение назад терзало мою душу. Я просто уснул сладко и беззаботно, как получается только в детстве.

Продолжение истории будет здесь: https://author.today/work/152985/edit/content