Истинная: Яблоневый Сад Попаданки

Глава 44 (Каэлен)

Тишина, наступившая после беззвучного взрыва, была хуже любого крика. Она была абсолютной, вакуумной, она высасывала звуки, цвета, саму жизнь. Там, где только что стоял Да'Кхар, окутанный коконом тьмы, теперь не было ничего. Лишь дымящаяся воронка в земле, жадно поглощавшая свет двух лун.

Битва кончилась. Аколиты Да'Кхара рассыпались в прах. Мои гвардейцы, ошеломленные, опускали мечи, оглядываясь по сторонам. Мы победили.

Но я не чувствовал триумфа. Мой взгляд был прикован к ней. К Эларе.

Она все еще стояла на ногах, хрупкая фигурка на фоне умирающего сада, ее рука была вытянута в том же жесте, которым она швырнула свое последнее, страшное оружие. А потом она начала падать. Медленно, грациозно, как подкошенный цветок, как сломанная кукла, чьи нити оборвали.

Мир для меня сузился до ее падающей фигуры. Я бросился к ней, расстояние в несколько шагов показалось бесконечным. Я успел подхватить ее прежде, чем она коснулась земли. Ее тело было обмякшим, легким, почти невесомым. Я опустился на колени, держа ее на руках, заглядывая в лицо.

Ее глаза были открыты, но пусты. Они смотрели сквозь меня, в серую пустоту. Из уголка ее губ стекала тонкая, алая струйка крови. Я прижал пальцы к ее шее, ища пульс. Ничего. Приложил ухо к груди. Тишина.

— Нет… — выдох сорвался с моих губ, превратившись в облачко пара в морозном воздухе. — Нет. Нет! Элара!

Я тряс ее, звал по имени, но ее голова лишь безвольно моталась из стороны в сторону.

— Лорд, мы победили… — начал Бьорн, подходя ко мне, его лицо было бледным от пережитой битвы, но в глазах светилась победа.

— Убирайтесь, — прорычал я, не глядя на него. Мой голос был чужим, сорванным. — Прочь. Все.

Они отступили, оставив меня одного в центре опустевшего поля боя.

Боль. Я думал, я знаю, что такое боль. Я чувствовал ее от вражеских клинков, от магических ударов, от предательства. Но все это было ничем по сравнению с этой пустотой, разверзшейся внутри. Там, где раньше вибрировала наша связь, теперь была черная, холодная дыра. Словно из меня вырвали жизненно важный орган, а я продолжал существовать по инерции.

Мой зверь, моя драконья суть, выл внутри меня – беззвучным, отчаянным воем, от которого трещали кости. Он потерял свою пару. Смысл своего существования. Все мои победы, моя власть, моя крепость, мой долг перед кланом – все в одно мгновение превратилось в бессмысленный прах. Без нее ничего этого не было нужно.

Первобытный шок сменился яростью. Отчаянной, слепой решимостью. Я не отдам ее. Не после всего, что мы прошли. Не теперь, когда я только-только нашел ее по-настоящему.

Я осторожно положил ее на землю у подножия Камня Хранителей. Сорвал с себя перчатки. Мои руки засияли огнем – чистым, концентрированным пламенем жизни, способным залечивать раны, сжигать любую хворь. Я направил эту силу в нее, вливая потоки магии в ее неподвижное тело.

Но это было все равно что лить воду в песок. Ее тело не принимало мою магию. Оно было пустым. Идеальной, но пустой оболочкой. Жизненная искра, душа, та самая уникальная сущность, что делала Элару Эларой, – ушла. Поглощенная ее собственным оружием.

Я пытался снова и снова, вкладывая в заклинания всю свою ярость, все свое отчаяние, пока мои собственные силы не начали иссякать. Я рухнул рядом с ней на колени, тяжело дыша, разбитый, побежденный. Я, Лорд Вэйр, повелитель огня, не мог зажечь одну-единственную, самую важную для меня искру жизни.

Отчаяние было холодным, липким, оно окутывало, душило. Я смотрел на ее бледное, безмятежное лицо и вспоминал. Древние хроники, которые я читал в детстве из скуки. Запретные разделы о магии истинной связи. Легенды о первых драконах. И в памяти всплыл образ, почти стертый, полумифический. Ритуал, о котором шептались, как о кощунстве и величайшей жертве. «Дыхание Жизни».

Дракон мог совершить его лишь однажды. Для своей единственной. Разделить свое внутреннее пламя, свою душу, отдав половину ей, чтобы вырвать ее из лап небытия. Легенды предупреждали: ритуал был смертельно опасен. Он мог убить обоих. Он навсегда ослаблял дракона, делал его уязвимым. Зверь мог не выдержать такого разрыва, сойти с ума.

Но альтернатива… Альтернативой была жизнь в этом мире без нее. Пустая, серая, бессмысленная вечность.

Выбор был очевиден. Его не было.

Я принял решение.

Я осторожно поднял ее, сел на холодную землю, положив ее голову себе на колени. Это было только наше дело. Мое и ее.

Я начал трансформацию, но не полную. Это был не взрыв ярости, а холодный, контролируемый процесс. Я чувствовал, как чешуя проступает на моей коже, как глаза вспыхивают внутренним огнем, как в горле рождается драконий рокот. Я собрал в груди всю свою жизненную эссенцию, все свое внутреннее пламя, все, чем я был.

Я наклонился над ее лицом. Ее кожа была холодна, как мрамор. Я приоткрыл губы над ее, не касаясь. Сделал глубокий, медленный вдох, вбирая в себя морозный ночной воздух, запах умирающего сада, запах ее волос.

И выдохнул.

Изо рта вырвался не огонь, не дым. Поток чистого, жидкого золота. Свет, сотканный из самой сути моей души, моей жизни. Он вошел в ее приоткрытые губы, наполнил ее тело призрачным сиянием.

Я почувствовал, как половина меня уходит. Не просто сила. Жизнь. Ощущение было чудовищным – словно меня разрывали надвое. Зверь внутри взревел от боли и протеста, но я заставил его подчиниться. Я отдавал. Все, что имел. Ради нее.

Поток света иссяк. Я откинулся назад, опираясь на Камень Хранителей, обессиленный, пустой. Меня трясло. Я смотрел на нее, не смея дышать.

Ничего.

Ее лицо оставалось таким же бледным, неподвижным.

Секунды растянулись в вечность. Отчаяние снова начало затапливать меня. «Не сработало. Я убил нас обоих. Я был слишком слаб…»

Но потом я увидел это. Едва заметное, почти неуловимое подрагивание ее ресниц. Потом – слабый, судорожный, рваный вдох. Румянец, как нежный рассвет, тронул ее щеки. На ее коже, там, где ее коснулся мой свет, проступила и тут же исчезла тончайшая золотая паутинка, похожая на узор драконьей чешуи.

Она была без сознания. Она была на грани. Но она была жива.

Я смотрел на нее, и по моим щекам, впервые с тех пор, как я был мальчишкой, потерявшим мать, потекли слезы. Не горя. Невыносимого, всепоглощающего облегчения. Я отдал половину себя, но я вернул ее. Я был слаб, уязвим, как никогда в жизни. Но я больше не был один.

Последнее, что я помню, прежде чем тьма истощения накрыла меня, было ее лицо, на которое падал свет исцеляющегося, оживающего Камня Хранителей. Она была жива. А значит, все еще было возможно.