Истинная: Яблоневый Сад Попаданки

Глава 34

Рассвет в моем саду никогда не был просто сменой тьмы на свет. Он был таинством. Первые лучи пронзали утренний туман, цеплялись за кристаллы инея на колючих ветвях моего барьера, заставляя их вспыхивать мириадами холодных искр.

Воздух был чист и неподвижен. В этой тишине я впервые за долгое время проснулась не от тревоги, а от ощущения глубокого, почти забытого покоя. Я лежала на своей грубой лежанке и смотрела на спящего рядом дракона.

Он спал на спине, откинув голову на свернутый плащ, одна рука покоилась у него на груди, другая — лежала рядом с моей, почти касаясь. Его лицо, лишенное властной маски, было безмятежным и уязвимым. Тени от догорающих углей в очаге плясали на его скулах, смягчая жесткие линии подбородка.

Прошлой ночью я рассказала ему все. Вывернула душу наизнанку, выложила перед ним осколки своей прежней жизни, ожидая насмешки, недоверия, отчуждения. А получила… тишину. И его объятия. Он не сказал почти ничего, но его молчаливое принятие, его простое «Больше нет» значило больше, чем тысячи слов.

Я осторожно высвободилась, стараясь не разбудить его, и на цыпочках вышла из домика. Утро было пронзительно холодным. Мой сад, моя маленькая крепость, спал под тонким слоем снежной пыли. Все казалось таким же, как вчера, но я знала — все изменилось. Пропасть между мной и Каэленом не исчезла, но через нее был перекинут хрупкий мостик — мостик из общей тайны и общей беды.

Я приготовила простой завтрак — горячую кашу из толченых кореньев с добавлением сушеных яблок для сладости и густой, ароматный отвар из трав. Когда Каэлен проснулся, он уже мог сидеть сам, прислонившись к стене. Мы ели в неловком молчании. Я не знала, о чем говорить, а он, казалось, был погружен в свои мысли, переваривая ночные откровения.

— Твоя… Земля… — наконец произнес он, его голос был все еще хриплым. — Там действительно нет никакой магии? Совсем?

— Совсем, — кивнула я, разглядывая узоры на своей деревянной миске. — Мы полагаемся на науку. На то, что можно измерить, доказать, повторить в лаборатории.

Он криво усмехнулся.

— Скучный мир.

— Иногда… я тоже так думаю, — призналась я, и наши взгляды встретились. В его глазах больше не было льда. Только глубокая задумчивость и… любопытство? Уважение?

Это хрупкое перемирие было прервано появлением Бьорна. Он буквально ворвался в проход в моей изгороди, его лицо было бледным и взволнованным. Он ворвался в домик, не обращая внимания на мой удивленный взгляд, и рухнул на одно колено перед Каэленом.

— Лорд! Беда!

Каэлен мгновенно преобразился. Усталость и уязвимость исчезли, сменившись стальной твердостью правителя.

— Говори, Бьорн. Что случилось?

— В крепости переворот, милорд, — выдохнул Бьорн. — Леди Изольда и ее отец, Лорд Эреван, созвали Совет. Они… они объявили вас тяжело больным. Недееспособным из-за влияния… — он запнулся, бросив на меня быстрый, испуганный взгляд, — темной магии.

— Продолжай, — голос Каэлена был спокоен, но я видела, как побелели костяшки его пальцев, сжавших край лежанки.

— Они взяли власть в свои руки как регенты, до вашего «выздоровления». Всех, кто остался вам верен, арестовали или заперли в казармах. Крепость фактически под контролем воинов Скалистых Водопадов. И… и они объявили леди Элару темной ведьмой, которая похитила и одурманила вас. За ее голову назначена награда.

Я замерла, миска выпала из моих рук и с глухим стуком покатилась по полу. Ведьма. Награда. Это было объявление войны. Открытой и беспощадной.

Каэлен слушал, его лицо окаменело. Когда Бьорн закончил, он медленно поднялся на ноги. Он все еще был слаб, но теперь в нем чувствовалась ярость — не та вспыльчивая, огненная ярость дракона, что я видела раньше, а холодная, расчетливая ярость стратега, зажатого в угол.

— Ведьма? — переспросил он так тихо, что я едва расслышала. Он посмотрел на меня, и в его глазах полыхнул такой гнев, что я невольно отшатнулась. Но гнев этот был направлен не на меня. — Она назвала тебя ведьмой? После того, как ты спасла меня?

Он начал ходить по тесной комнате, как зверь в клетке. От стены к стене. Его тень металась в свете очага.

— Они отрезали мне все пути. Захватили крепость, изолировали моих людей, очернили мое имя. Силовой штурм невозможен, у нас слишком мало сил, — он говорил отрывисто, анализируя ситуацию вслух. — Они ждут, что я буду сидеть здесь, пока они укрепляют свою власть, а потом придут и добьют меня.

Он остановился, посмотрел на меня, на Бьорна, на стены моего маленького дома.

— Но они просчитались. Они думают, что загнали меня в ловушку. А на самом деле… они просто не знают правил игры на твоей территории.

Я смотрела на него, не понимая. Но он уже не был тем растерянным, уязвимым мужчиной, которого я кормила с ложки. Передо мной снова был Лорд Вэйр, но другой. Более опасный. Более непредсказуемый. И он смотрел на меня не как на свою проблему, а как на свое главное оружие.

— Вы не можете взять крепость силой, — сказала я, обретая голос. — Но, возможно, ее и не нужно брать.

Он вскинул бровь, ожидая.

— Изольда объявила вас больным, а меня – ведьмой, — я сделала шаг к нему. — Давайте сыграем по ее правилам. Вы – слабы и одурманены моим колдовством. А я… я буду ведьмой. Настоящей. Мои яблоки могут не только лечить и давать силу, Каэлен. Они могут сеять хаос. Вызывать смятение. Показывать правду. Мы не будем штурмовать их стены. Мы разрушим их ложь изнутри.

Я смотрела ему прямо в глаза, и впервые не чувствовала страха. Только азарт опасной игры. Я видела, как в его глазах удивление сменяется пониманием, а затем – хищным, одобрительным блеском. Он, дракон, мысливший категориями огня и стали, увидел красоту иного, более тонкого и коварного плана.

— Рассказывай, Элара, — сказал он, и в его голосе прозвучали нотки восхищения. — Рассказывай свой план.

Я подошла к столу, смахнула на пол свои записи о рунах и начала выкладывать на его поверхности яблоки – алые, зеленые, иссиня-черные. Мои солдаты. Моя армия.