Искра

Глава 11

Выплатил я строго оговоренную сумму, хотя Савелий и намекал на оплату доставки. Но я в ответ намекнул, что и без того бедный, а он у меня последнее выцыганил. Нет, если бы он хоть ненамного больше рассказал про постояльца, я бы расщедрился на чаевые, но в отношении интересующего меня вопроса мужик не сказал ничего полезного. А денег он и без того получил куда больше, чем я рассчитывал потратить.

Так что из дома я его выставил, калитку за ним закрыл и вернулся аккурат к тому моменту, когда Валерон подозрительно обнюхивал чемодан.

— Зачем тебе этакая бандура? — подозрительно спросил он.

— Положу туда подушку, будет тебе вместо корзинки.

— Значит, ты будешь спать на кровати, а я на полу? — неожиданно возмутился Валерон.

— Не захочешь — не будешь, — ответил я, доставая костюм из чемодана. — Продавали только набором, отказаться возможности не было. Нужно было костюм взять, остальное там бросить?

— Счас! — еще сильнее возмутился Валерон. — Уплачено же.

— Тогда не ворчи, а выплюнь мой саквояж, пожалуйста. У нас и без того проблемы появились.

Валерон скорчил обиженную физиономию, но саквояж выплюнул. Я достал артефактную вешалку и развесил на ней костюм, включая галстук, рубашку, перчатки и подтяжки. Не только для разглаживания и чистки, но и в гигиенических целях, потому что мне казалось, что артефакт не только чистит, но и обеззараживает, а вещи были чужими, да и валялись непонятно где.

— Ну? — нетерпеливо переступив лапами, спросил Валерон.

— Что ну?

— Ты говорил о проблемах. Рассказывай.

Я пересказал Валерону услышанное от Матвея и продавца чемодана. А в конце спросил:

— Ты говорил, артельщик возле дома крутится. Он с Михайловым крутится или отдельно?

Валерон задумался, потом неуверенно сказал:

— Вроде вместе, но кто их там знает… Поглядеть на мужика в голом виде, что ли?

— Погляди, чтобы отмести, что он из этих. Хотя, конечно, маловероятно, чтобы в таком мелком городишке сидел представитель такой редкой профессии.

— Они же не только убийствами промышляют. Подвернется возможность ограбить — думаешь, упустят?

Я вспомнил кучу денег в саквояже первого убийцы и пропавшие деньги у пассажира одного с ним рейса и признал:

— Не упустят.

Опять же не стоило забывать, что Дугарск ныне — столица княжества, где у любой организации могли быть свои интересы.

— Может, все-таки с ними радикально решить? — кровожадно ощерился Валерон. — Мы мир спасаем, а они на нас злоумышляют.

— Не факт, что они собираются нас убить, — заметил я. — Не хотелось бы разбрасывать за собой направо-налево трупы. Это, знаешь ли, слишком хороший след, чтобы на нас не выйти.

— Астафьева же мы убрали, — невозмутимо тявкнул Валерон. — Уберем и этих.

— Давай договоримся, что ты сначала выяснишь, есть ли у артельщика татуировка с солнцем, а потом решим…

— … как мы его будем убивать, — закончил за меня Валерон. — Так, дом без присмотра лучше не оставлять, поэтому я сейчас быстро сбе́гаю разведать, что и где, а на основное дело пойду, когда ты с ужина вернешься. План?

— План, — согласился я.

Валерон посчитал это согласием и на отбирание энергии, но то ли требовалось нынче под это дело энергии намного меньше, то ли у меня ее стало намного больше, но отъем больше не вызывал желания сползти по стеночке в обморок, как томная барышня. Даже небольшой слабости не наблюдалось, а вот желание что-то делать — очень даже появилось.

Первым делом я решил просмотреть записную книжку покойника. К сожалению, там не было указаний, кто и почему его убил, а были всего лишь записи по приходам и расходам с детализацией и по датам. Последним был приход, так что Савелий наверняка прибрал куда больше, чем пытался доказать. Хотя очень может быть, родственники покойного были убедительны не только в части артефактов, но и в части присвоенных наличных, и у хозяина жилища, где проживал погибший, остались только никому не нужные вещи в чемодане.

Почему-то при взгляде на чемодан начинало казаться, что тот хранит еще какие-то секреты. Я поддался желанию, вытащил оттуда всё, но никаких мест для тайников не обнаружил. Возможно, пригодился бы навык поиска таковых, а возможно, мне просто казалось, что там что-то есть. В любом случае разбирать по частям, которые пойдут только на выброс, честно купленный чемодан я не собирался. Как и заниматься несвоевременными поисками, в то время как вытащенная из чемодана пара ботинок была не слишком чистой.

Для обуви артефакта у меня не было. Не было его, похоже, и у бывшего владельца этой пары, потому что в чемодане нашлась жестяная коробка с набором для ухода, которым я воспользовался. Почистил ботинки, нанес на них гуталин и отполировал прилагавшейся к гуталину тряпкой. Костюм уже фактически разгладился, так что можно было не переживать об одежде для княжеского ужина.

Я глянул на часы и решил, что успею позаниматься пауком. Во всяком случае, каркас соберу. За необходимыми деталями пришлось несколько раз сбегать в сарай. Но не успел я всё разложить, как заявился Валерон и разочарованно протявкал:

— Артельщик в зону ушел, а на Михайлове татуировки нет.

— А скрывающего татуировку артефакта?

— На нем вообще ничего не было, когда я его разглядывал, — брезгливо бросил Валерон. — Кроме собственной кожи, и та некачественная. Причем везде.

Спрашивать, как помощник оценивал качество человеческой кожи, я не рискнул, решил принять его выводы без уточнений. Тем более что я сам считал Михайлова маловероятной фигурой для принадлежности к Черному Солнцу. Не тянул он на заказного убийцу. Нет, в том, что полицейский способен на убийство, в этом я как раз не сомневался, а вот в том, что кто-то захочет его нанять под это дело, — уже да.

Следующий час я занимался подбором деталей с механизмусов, которые можно было бы вписать в схему, и невольно думал, что Кузнечное дело мне бы при этом очень сильно помогло: единственное, что я мог сейчас сделать, — это укоротить детали, да и то только артефактным боевым топориком, которому такое использование не рекомендовалось. Топорик было откровенно жалко.

Вставал вопрос с двигателем. Схема предлагала чисто механический с подзаводом, но я решил эту деталь заменить артефакторной, тем более что книга по артефактным двигателям у меня была. Вечером после ужина посмотрю, что можно будет подобрать оттуда.

Контроллер тоже был, но в нем нужно было прописать как движения, так и голосовые команды. И опять же — из-за отсутствия ковки я мог это сделать только нанесением алхимического состава, а после изучения ковки — уже проволокой из металла механизмусов. Рисунок будет находиться внутри, не должен быстро стереться, так что на первых порах можно и алхимией. В зону я бы паука с таким контроллером в качестве помощника взять не рискнул бы. Хотя… пишут, что если в зелье добавлять толченые кристаллы перед нанесением, оно лучше схватывается с поверхностью и дольше держится. Кристаллический лом у меня имелся, оставалось довести его до состояния кристаллической пыли. Я потянулся за мешочком с ломом, лежащим на полке.

— Ты про ужин не забыл? — неожиданно поинтересовался Валерон. — Мне на нем, конечно, ничего не перепадет, но это не причина, чтобы тебе не идти.

Я очнулся, глянул на часы и понял, что еще немного — и я бы уже жестоко опаздывал. Принялся собираться.

Чужая одежда сидела непривычно, но движений не сковывала. Вставал вопрос с оружием — без топорика я уже чувствовал себя голым, но к костюму он никак не подходил, вызывал диссонанс. Пришлось обойтись артефактами и клинком с креплением на ноге. На последний, после того как узнал о привязываемом оружии, я надеялся куда меньше, чем на собственную магию. Вот она точно всегда со мной.

Валерон дернул носом, метнулся и притащил часы Фырченкова.

— Ворованные, — намекнул я.

— Кто это знает? — парировал Валерон. — Без часов ты будешь выглядеть недостаточно аристократично. Вот здесь должна висеть цепочка, хочешь ты того или нет. А сами часы можешь даже не вытаскивать. Кому там нужно будет твое мнение по поводу времени? А если и понадобится — вероятность того, что конкретно этому типу Фырченков жаловался на пропажу часов, стремится к нулю.

Валерон настаивал, пришлось уступить. Часы встали как родные. Главное, не показывать никому ничего, кроме цепочки.

— Трости не хватает, — хихикнул Валерон. — И подстричься бы тебе не мешало.

Волосы действительно казались длинноватыми, но этот вопрос я решил просто — перевязал излишки на затылке кожаным шнурком, после чего стал выглядеть вполне прилично. Бриллиантином для укладки волос, который был в чемодане, пользоваться не стал — никогда не нравилась излишняя прилизанность. К ней не только тросточка нужна, но и усы, тонкие и загнутые на кончиках.

Я развесил на артефактной вешалке плащ, чтобы он почистился и расправился до моего прихода, после помещу в чехол и повешу где-нибудь. Можно было бы сказать, что проблема с одеждой на осень плащом была решена, но это не так — в костюме я разгуливать не собираюсь, а к моей обычной одежде нужна куртка попроще.

Последним штрихом стали перчатки, относительно новые, но еще хранившие память о бывшем владельце. Зеркала у меня не было, увидеть себя со стороны я не мог, пришлось полагаться на мнение Валерона, который внимательно осмотрел меня со всех сторон и вынес вердикт, что сойдет.

Чувствуя себя второсортным актером из исторического сериала, я отправился на ужин, где был настроен удовлетворить и собственный интерес.

Лакей в этот раз отнесся ко мне с куда бо́льшим уважением, когда я ему отдавал шляпу с вложенными в нее перчатками. Еще бы, теперь я выглядел как человек, имеющий право на пребывание в княжеском доме.

Кроме князя и его дочери, на ужине присутствовали Козырев, оба целителя, артефактор — конкурент Коломейко и отец Тихон. Насколько я понял, появился я последним и после меня уже больше никого не ожидалось, потому что вскоре после моего прихода всех пригласили пройти в столовую.

Честно говоря, столовая не потрясала. Было очень заметно, что ее рассматривают как нечто временное и не собираются вкладываться. Скорее всего, приличную мебель не успели вывезти, а потом — на что хватило, на то и хватило. Гостиная в этом плане выглядела намного представительней.

За молитву перед ужином отвечал отец Тихон — он загудел быстро и размеренно подходящую случаю молитву, и голоса остальных тонули в его зычном басе. Разве что голос артефактора выдавался. Федор Ильич Ганчуков обладал голосом под стать своему сложению — объемному, но не толстому. В его внешности все казалось чрезмерным: большая голова с крупными чертами лица, крупное туловище и широкие ладони, настолько напоминающие экскаваторные ковши, что вряд ли способные на тонкие манипуляции.

Перемены блюд подавали с неким пафосом — не абы кому прислуживают, а целому князю, а застольная беседа велась как в любом другом княжеском доме, если идет между приглашенными гостями, а не подчиненными или родственниками.

Не обошли вниманием и меня. Я думал, что первую шпильку отправит Мария Васильевна, но я ошибся.

— Как вас угораздило, Петр Аркадьевич, попасть на обучение к этому прохиндею Коломейко? — возмущенно прогудел Ганчуков. — Все знают, что он не способен создать что-то серьезней мухобойки. А туда же — учеников берет.

— На начальном этапе учителю не обязательно быть искусником, — заметил я. — Он дает заклинания из областей воздуха и огня, а у вас — упор на Землю.

— Разумеется. Настоящий артефактор никак не может обойтись без сродства к Земле. Только такой шарлатан, как Коломейко, может считать, что без Земли можно обойтись.

Внезапно мне стало обидно. Конечно, Коломейко — тот еще жук, но он свой, можно сказать, родной, а не этот трутень, который пыжится, пытаясь представить себя значительней, унижая других.

— Фрол Кузьмич — прекрасный учитель, — отрезал я. — Это отмечают все, кого он обучал. И я могу только присоединиться к их мнению. Он прекрасно обходится без Земли, объясняя нам принципы артефакторики.

— Вы просто очень молоды, Петр, — снисходительно сказал артефактор.

— Петр Аркадьевич, — подсказал я ему, потому что если Фролу Кузьмичу я давал разрешение обращаться ко мне только по имени, то этому типу — нет.

— Петр Аркадьевич, — насмешливо пробасил Ганчуков, — поверьте знающему артефактору — без Земли артефакторика неэффективна.

— То же самое можно сказать про любую другую стихию, — заметил я. — Например, ваша любимая Земля не поможет поднять в воздух дирижабль.

— Если изучено достаточно количество рун, то все слабые места можно закрыть.

И он посмотрел на меня с видом победителя. Мол, съел?

— И много вы знаете рун, Федор Ильич?

— Три, — с гордостью сказал он. — А вы?

— Одну. Но к вашему возрасту думаю выучить хотя бы десяток, иначе буду считать, что бездарно прожил собственную жизнь, не заполучив к старости столь необходимые настоящему артефактору знания.

— Хам! Бездарь! — припечатал он меня. — К моему возрасту вам дай бог заполучить еще одну, да и ту при изрядном везении. Первую, небось, родственники презентовали?

— Выбил из пустотника, — коротко ответил я.

— Подумать только, отрок ходит в зону к тварям скверны и гордится этим, — неодобрительно сказал отец Тихон. — Не вы ли, Петр Аркадьевич, говорили мне о своем нежелании соприкасаться со скверной, коию несут в себе твари, созданные врагом Всевышнего?

— Увы, отче, не всегда наши желания идут в ладу с необходимостью, — вздохнул я. — Я не рискую больше необходимого. Но даже такой вклад в борьбу с потусторонними выходцами — тоже вклад, пусть он намного меньше большинства за этим столом.

— Глупости, — не преминул уколоть меня Ганчуков. — Оружие артефактора не сабля, топор или, прости господи, арбалет, а мозги и умения. К сожалению, у вас с этим не сложилось.

— К сожалению, у вас тоже, если вы позволяете себе оскорблять гостя на княжеском ужине, — парировал я. — Будь вы дворянином, я бы бросил вам вызов на дуэль. Но с происхождением вам так же не повезло, как с мозгами и воспитанием. Извините, Василий Петрович, — обратился я к князю, — не я это начал, но и позволять вытирать о себя ноги я не собираюсь.

— Вы в своем праве, Петр Аркадьевич, — заметила Мария Васильевна, не дав отцу открыть рот. — Фрол Кузьмич и Федор Ильич находятся в вечной вражде. Федор Ильич решил, что на вас отыграется, если уж не смог отыграться на вашем учителе, но перешел черту, отделяющую дружеские подколки от откровенного хамства.

— Увлекся, Мария Васильевна, уж простите старика, — льстиво сказал Ганчуков. — Я человек мирный, оружием владеть не обучен.

На старика он не тянул даже с большой натяжкой — видно, хотел создать впечатление более жалкого человека, чем являлся.

— Извинения вам нужно в первую очередь приносить Петру Аркадьевичу, — насмешливо сказала княжна.

Артефактор перевел взгляд на князя, но тот лишь молча кивнул, соглашаясь с дочерью.

— Простите, Петр Аркадьевич, — недовольно проговорил артефактор. — Не хотел вас оскорбить. Я человек увлекающийся, иногда говорю раньше, чем думаю.

— Не самая хорошая черта характера для артефактора, — заметил я. — Но да бог с вами. Считаю инцидент исчерпанным.

— Важный какой, — неожиданно хихикнула Мария Васильевна. — Где вам только удалось достать костюм, Петр Аркадьевич? Неужели в Гарашиху съездили?

— Здесь купил. Один из домовладельцев продал вещи покойного жильца. А вместе с вещами еще и историю рассказал. Что жильца здесь убил представитель Черного Солнца.

— Глупости, — поморщился князь. — Я понял, о ком вы говорите. После его смерти слухов ходило много, но она была естественной. Если, разумеется, так можно сказать о смерти от зубов тварей. Никаких убийц из гильдии Черного Солнца у нас не было, а если бы появились — расправа над ними была бы короткой.

Он хмуро посмотрел на меня, поэтому я не стал напоминать про артель покойного Астафьева, на деятельность которой закрывали глаза из-за механика в составе. Этак я настрою на ужине всех против себя. Разве что кроме целителей — эти ведут себя тише воды, ниже травы, спокойно едят, всем улыбаются, на любые вопросы отвечают коротко.