Искатель утраченного тысячелетия

НА АЭРОВОКЗАЛЕ В КАРЛОВЫХ ВАРАХ

Вот и Карловы Вары. Ресторан аэровокзала. Столик у окна, выходящего, на широкое взлетное поле. И за столиком — двое: молодой доктор Капка и я.

— …Словно все это случилось не сто лет назад, а вчера, — с воодушевлением рассказывает мне доктор Капка, играя маленьким ключиком от старинного объемистого портфеля, лежавшего у него на коленях. — В нашей семье вот уже свыше ста лет хранятся мемуары господина… нет, не так я сказал… не господина, а товарища Веригина. Прошу вас!

И он положил передо мной этот драгоценный портфель с медной застежкой.

— Доктор! Товарищ Капка! Не знаю, как выразить вам свою признательность!.. — начал я. — Однако какой тяжелый портфель!

— Не удивляйтесь. Сто лет назад мой предок Юлиус Капка перевел мемуары Веригина на чешский язык. Здесь, в портфеле, в двух папках все: и русский экземпляр и чешский. Мы, наша семья, иногда перечитываем этот труд и глубоко уважаем его автора. Дмитрия Веригина давно нет, но он как бы член семьи Капки. Вот. Возьмите.

И доктор Капка протянул мне медный ключик с затейливым узором. В нем были вплетены инициалы предка доктора Капки.

Я тут же открыл портфель.

В ресторан, где мы сидели с доктором Капкой, долетали слова о прибытии и отбытии самолетов… Слышался то приближающийся, то удаляющийся гул моторов. И под эти звуки доктор Капка прочел мне вслух листок, приложенный к русскому экземпляру мемуаров. Листок был написан рукой Веригина (я узнал его почерк)

Не сгубить народа,

Не сгубить и края

Там, где в род из рода

Речь звучит родная… — так словами нашего поэта Ганки начал Веригин свое обращение к моему предку, — пояснил доктор Капка. — А вот после этих слов… Ах, вы, конечно, не знаете, ведь мой прадед служил в тогдашнем маленьком пансионе «Черный лебедь», где жил Дмитрий Веригин. Они подружились.

«Дорогой мой Капка! — писал Веригин. — Уезжая в Пелисье на несколько дней, я оставил Вам на хранение свои записи — о моем бегстве и спасении в тайге и о дальнейших событиях моей жизни в Швейцарии и Карлсбаде.

Уезжал я в Пелисье на каких-нибудь пять-шесть дней. Но судьбе угодно было забросить меня по одному делу за океан. Я побывал в Гвиане.

Дорогой мой Капка! Мне посчастливилось. Меня постигла удача, о которой я даже боюсь говорить. Впрочем, Вы достаточно владеете русским языком и сами все узнаете из прилагаемых записей.

Я уже на пути к родине.

Знаю, меня, может, ждет там гибель. Но мне невмочь жить на чужбине. Завершать то открытие, которое я сделал в Гвиане, я должен только в своей родной стране. Но везти с собой свои дневники я не могу. Причины понятны.

Не забывайте наши беседы о судьбах чешского народа. Как и вы, верю: чешский народ сбросит цепи австрийского рабства и по-братски жить будет с русским народом».

— Обратите внимание на этот документ. — И доктор Капка указал на дату расписки почтовой конторы в Гавре. — Смотрите: письмо и рукопись Дмитрий Веригин послал моему прадеду уже по пути в Россию. Как только достиг берегов Франции.

— А дальнейшая судьба Веригина… Вам что-либо известно о нем?

— Нет. И никто никогда не спрашивал о нем. Вы — первый.