Интриган. Новый Петербург

Глава 31

— Вы в порядке? — спросил Генрих с порога.

— В полном, — ответил я, без разрешения ступив за порог — время на этикет кончилось. — Нужно связаться с Распутиной. Срочно.

Рита подошла к аппарату и попросила телефонистку соединить с Академией.

— Что-то узнали? — в глазу адмирала сверкнул азартный огонек.

— Это Земской. Сто процентов. Он знает, что мы дышим в затылок, и наверняка попытается сбежать. Нужно брать его прямо сейчас. Если получится — задействуем магистров. А нет — придется самим.

— Ну, — старик поправил пояс с зачарованной саблей, — к этому нам не привыкать.

— Нет связи, — «трубка» упала на рычаг. — Попробую по старинке.

Волшебница распахнула окно и поднесла к губам сложенную лодочкой ладонь, а вторую приставила к уху. И зашептала, точно заговор:

— Госпожа Распутина, это Рита. Пожалуйста, ответьте.

Присмотревшись, заметил струю сгустившегося воздуха, волнообразной плетью устремившуюся вдаль. Через пару минут направляемые магией вибрации принесли отдаленное, но вполне различимое эхо:

— Слушаю. Что случилось?

— Земской у вас? Если да — задержите его любой ценой. Вопрос государственной важности.

Томительные секунды ожидания показались часом — все-таки невидимому воздуховоду еще далеко до проводов.

— Нет, недавно ушел. Причем в такой спешке, будто у него все шахты разом загорелись.

Не все. Только одна.

— А в чем дело? — продолжила София.

— Передай, пусть созывает Совет, — подсказал я. — Нужны все, кому мы можем доверять. Орест, Юстас… — я хмыкнул, осознав, что в нашем отряде по спасению колонии так мало доверенных лиц, да и то их надежность под небольшим вопросом. Но что поделать — других колдунов у нас нет. — А мы сейчас подскочим.

Сейчас растянулось на сорок минут — все из-за бесконечной вереницы блокпостов. Документы у нас, конечно, не проверяли — такую колоритную делегацию сразу узнавали в лицо, но пока остановишься, пока поднимут шлагбаум, пока тронешься… А машина и так не гоночная — в общем, в зал заседаний прибыли последними.

Все успели выпить по чашке чаю, а Орест, судя по покрасневшим брыльям и носу, чаем не ограничился. И почему-то явился не один, а вместе со своим ворчливым папашей, который еще с порога приготовился наложить вето на все мои предложения.

Да и сама посадка намекала на противоборство фракций. Софья, как и положено принимающей стороне, заняла кресло напротив входа. И хоть стол круглый, такое расположение немного выделяло женщину среди остальных.

По левую руку от нее разместились Пушкины. Напротив — Юстас, как бы подчеркивая свою нейтральность и непредвзятость. Нам же предложили сесть справа — аккурат напротив хмурого бульдога с встопорщенными бакенбардами.

— Господа, — я не стал садиться, а встал рядом с креслом и положил ладонь на изголовье, — у нас серьезная проблема. Боюсь, я раскрыл заговорщиков. И что еще страшнее, они улизнули от ареста. И я знаю, куда они направились. Мне нужно ваше полное содействие для поимки. Эти люди — крайне опасны и обладают оружием, которое превосходит все наши ожидания. Всего несколько часов назад я и Рита столкнулись с манородным, который едва не убил нас обоих. Это — уже не живая бомба. Это — полноценный чародей уровня младшего магистра. И это, как я полагаю, далеко не предел. Возможно, предатели натаскали целый отряд архимагов. А может, и целую армию.

— Довольно пафоса! — буркнул Пушкин-старший. — Кто эти люди? Назовите фамилию!

— Вы можете ответить и сами, — улыбнулся, не отказав себе в удовольствии насладиться гневом старика. — Однако на всякий случай дам две подсказки. Первая — никого из них сейчас нет на Совете. И вторая — это не Хмельницкие.

— Земские? — Софья приподняла брови, что выражало крайнюю степень удивления, ведь обычно эта хладнокровная колдунья ограничивалась лишь одной. — Это шутка?

— Нет, — сунул руку за пазуху, где лежал загодя приготовленный конверт. — Не шутка.

— Это крайне серьезное заявление, — фыркнул Орест. — И нам нужны крайне серьезные доказательства. А то что ж это получается — половина семей замазана в предательстве?

— Не удивлюсь, если больше, — с ухмылкой произнес Генрих.

— Это что за намеки?! — Николай Григорьевич встал — красный и сопящий, точно бык.

Пришлось словно фокусник выхватить улику и ударить по столу, как козырной картой.

Хлопок привел собравшихся в чувство, и все с любопытством уставились на фотокарточку со страницей из рукописи Парацельса.

На полминуты воцарилась тишина, разбавляемая лишь фырканьем и причмокиванием, а затем полицмейстер поднял глаза и спросил:

— Что еще?

Я пересказал эпизод в ломбарде. Советники переглянулись, и Орест развел руками.

— Это все?

— А вам этого мало? — с трудом сдержал гнев.

— Лично мне — да. Я бы назвал эти доводы косвенными. И требующими тщательнейшего доследования. Какой-то алхимик сотни лет назад упомянул какой-то кристалл, где-то что-то взорвалось, поэтому в заговоре виноваты Земские. Я бы такого детектива и в городовые не взял. Вот вспомните, что на Дмитро нарыли? И документы, и свидетели, и целый завод с уликами. А это… уж извини, но это чепуха какая-то.

— Чепуха или нет — надо проверить, — продолжил гнуть свою линию в надежде хотя бы убедить остальных, ведь в одиночку нам не справиться. — И я готов взять на себя всю ответственность. И понести наказание по всей строгости, если мои подозрения не подтвердятся.

— Чего именно вы хотите? — спросила Распутина. — Что конкретно нужно от нас?

— Маги, — произнес как можно спокойнее, хотя ладони словно засунули в сугроб, а в затылок воткнули ледяные иглы. — Мне нужны колдуны — самые сильные, самые опытные, и чем больше — тем лучше. Я хочу провести инспекцию шахты, пока предатель не замел следы, но Земской наверняка будет отбиваться. А в норе не только он сам, члены семьи и охранники, но и черт знает сколько манородных. Мы уже потратили преступно много времени на пустые разговоры. Пора запереть гада в его же логове. Ведь если вырвется — мало не покажется никому.

— Мы не можем просто напасть на шахту, — продолжил бухтеть Пушкин-младший. — Это — бандитский налет. Нужен ордер. А городского судью недавно выкинули из окна, и нового еще не назначили.

— А разве канцелярия не может помочь? — смерил Юстаса хмурым взглядом. — Или вас только взрывчатка волнует? Так манород посильнее динамита будет.

Особист медленно снял очки и протер линзы платочком.

— Понимаешь ли, какое дело. Если у тебя есть наемники — пожалуйста. Можешь действовать своими силами — как и раньше, — хитрый лис подмигнул. — Окажешься прав — получишь медаль. А то и орден. Ошибешься — примеришь пеньковый галстук. Как говорится, каждый сам кузнец своего счастья. Но чтобы задействовать чародеев, нужны более весомые обоснования. Иначе пострадать могут все соучастники. Если же тебе нужно разрешение на обыск — ты его получишь. Как только эскадра прибудет в порт, и я получу новые бланки и гербовую печать.

— Я выношу вопрос о проверке шахты на голосование, — поддержал меня адмирал. — Если Совет даст добро, обойдемся без бюрократии.

— Но если Гектор ошибся, вас всех ждут крайне печальные последствия, — напомнил Орест. — Не судят только победителей. Уверены ли вы в победе?

— Я — нет, — буркнул главный оружейник. — И потому голосую против.

— Дико извиняюсь, — Софья подняла ладони. — Но у нас нет кворума. И быть не может. Если только Гектор не уполномочен говорить за главу рода Старцевых. У тебя есть подобное разрешение?

— Да чтоб вас всех! — не выдержал и рявкнул от всей мятущейся души. — Пока мы возимся с бумажками, враг или сбежит, или нападет — и перебьет тут всех!

— Хватит молоть чушь! — настал черед Пушкина орать. — Считаешь, что какие-то выродки и мутанты сильнее нас — чистокровных потомственных чародеев?! Да за один такой намек я бы вызвал тебя на дуэль, да что толку драться с сопляком!

Я сжал кулаки и подался вперед, но Кросс-Ландау вскочили и обступили с двух сторон.

— Не надо, — с мольбой прошептала Рита. — Только не сейчас.

— Скоро для всех будет вдоволь дуэлей! — грозно бросил с порога и для пущей наглядности обвел заседателей указующим перстом. — Надеретесь досыта!

— Гектор, можно позвать твоего отца, — напарница едва поспевала за мной, когда я чеканил шаг по коридору.

— Он откажется, — махнул рукой. — Для него все, что опаснее игры в шашки — табу. А если и поддержит, Юстас и Пушкин проголосуют против, а Распутина просто примкнет к большинству.

— И что теперь? — спросил адмирал, бодро маршируя рядом с заведенным за спину предплечьем.

— Попробуем добыть доказательства. Своими силами все равно не справимся. Ваша дочь не даст соврать — обученные манородные крайне опасны.

— Тогда я пойду с вами.

— Не вижу смысла. Лучше останьтесь и как следует подготовьтесь. Корабли, морпехи, наемники — понадобятся все силы. И постарайтесь уговорить Ореста укрепить заставы и ускорить производство оружия. Возможно, придется ставить под ружье весь город.

— Все настолько серьезно?

— Увы, все гораздо серьезнее. Я не знаю, сколько у врага колдунов. Десяток — это уже конкретная проблема. А если сотня? Поэтому мы с Ритой немедленно вылетим на разведку. Если повезет, все же получится убедить Совет до того, как станет слишком поздно.

Генрих не стал возражать против участия дочери. Лишь взглянул на нее, тихонько вздохнул и сказал:

— Будьте осторожны.

— Будем, — ответил благодарным кивком. — Иначе сейчас нельзя.

Мы вернулись в резиденцию и сразу поднялись на борт дирижабля, которому давно пора дать имя — без малыша пришлось бы гораздо сложнее.

Ведь безобидная рабочая лошадка с обтекаемой гондолой в половину трамвайного вагона и оболочкой с три железнодорожные цистерны оказалась столь же полезна, как и усеянный пушками крейсер.

Перед отлетом адмирал поднял пару любопытных документов, позвонил паре доверенных лиц и отметил на карте шахту, откуда в огромных количествах вывозили наждак.

Этот абразив — одна из разновидностей корунда. Причем порода шла с большой примесью красной пыли, что намекало на солидные вкрапления рубинов. Значит, Земской добывает каменья именно в том месте. Значит, там же нашел и манород.

И пока моя храбрая рыжая летчица прокладывала курс, я внимательно наблюдал за горной грядой из телескопа.

— Как думаешь, что это такое? — спросила спутница, пристально глядя в обзорное окно.

— Что именно? — уточнил, не отнимая глаза от окуляра.

— Манород. Если это не кровь чародеев, то что? Просто волшебный камень? Никогда о таких не слышала. Неизвестное науке вещество? Тоже странно.

— Чего гадать? — пожал плечами. — Скоро все тайное станет явным. Так, глуши моторы — мы на месте.

Как оказалось, рудник находился всего в десяти километрах от пещеры Аррана, только значительно ниже и на более ровном участке.

Подножье приплюснутой горы полностью заросло непроходимым лесом, через который желтела видимая лишь с высоты просека с железной дорогой — причем не узкоколейкой для вагонеток, а полноценной веткой.

У входа построили самый настоящий форт с каменными стенами, башнями и пулеметными гнездами. Охраны насчитал под сотню — Земской явно учел незавидный опыт Хмельницкого и двукратно увеличил гарнизон.

Но это — лишь те, что снаружи, а сколько внутри — неизвестно. Более того, среди хмурых типчиков в картузах и потертых тройках попадались и ковбои.

Оставшись без покровителя, наемники быстро нашли себе нового. Резкая смена стороны вполне обоснована — после всех зверств надсмотрщиков ждала или виселица в городе, или содранный заживо скальп в прериях.

Сам туннель перегораживали толстенные стальные створки — ни дать ни взять гермодвери. Снаружи не заметил ни котельной, ни генератора — значит, основные коммуникации находились под землей.

Что логично — мало ли кому взбредет в голову полетать на цеппелине да поглядеть в подзорную трубу на красивые лесистые горы.

Предателю долго удавалось держать базу в тайне, да еще и превратить ее в настоящую крепость.

Но это — все равно не доказательство. Укреплять свои владения — не преступление.

Нужны куда более весомые улики, и добыть их издалека невозможно. Придется пробраться в шахту — вот только как?

Через главный вход не вариант, но как показала практика, горы пронизаны пещерами и лазами, как муравейник.

Возможно, удастся зайти с тыла, но для этого нужен надежный проводник. А лучше ильвас местность не знает никто. Но согласятся ли они помочь после всего, что было?

Придется рискнуть, ведь иного пути нет, как и времени на раздумья и планирования.

Я попросил облететь шахту широкой дугой и зависнуть над резервацией. Но индейцы не просто покинули опостылевшие трущобы, но и сожгли их дотла, и об их былых страданиях напоминало лишь черная проплешина посреди полей.

Следующая остановка — подножье. Лететь прямо к пещере слишком опасно. Покинув дирижабль, я первым делом сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул, а затем позвал:

— Снежок!

Прошла минута, но белоснежный мустанг так и не появился. Это — очень плохой знак. Мать-Земля считает себя преданной, и на теплый прием можно не рассчитывать.

Ведь, по сути, я использовал ее детей в своих корыстных интересах, хотя до этого обещал исключительно благие цели. С другой стороны, теперь аборигены свободны, так чего же на меня дуться?

— Снежок! — я обращался не к нему, а к самой природе в его лице. Ведь если мы прибудем верхом, переговоры пройдут иначе. — В чем дело? Разве я вам не помог?

Снова тишина.

— Кого ты зовешь? — судя по тону, Рита засомневалась в моем душевном здоровье.

— Коня, — проворчал, внимательно разглядывая туманную даль — не мелькнет ли где могучий четвероногий силуэт.

— Коня? — девушка изогнула бровь. — Волшебного?

— С чего ты взяла? — настал мой черед удивляться — впрочем, опытная колдунья наверняка знала о магии древних шаманов.

— Ну, он же говорящий… Значит, волшебный.

— Я не утверждал, что он говорящий.

— Но ты спросил у него, в чем дело…

— Ты не поймешь, — махнул рукой — похоже, ответа так и не дождусь. — Идем.

Собрался уже топать несколько часов кряду (топать всегда рад, тратить драгоценное время — нет), как вдруг сквозь сгустившееся марево пробился приглушенный стук копыт.

Полупрозрачная волна хлынула нам навстречу, и я уже приготовился обнять скакуна, но тут из зыбкого клуба выскочил вороной жеребец, неся на спине юного воина.

Из собранных в тугой хвост волос торчали орлиные перья. В колчане покачивался лук, за спиной — перевязь с копьем, а в руке — легкий боевой топорик.

Я не сразу узнал во всаднике Аррана — хлипкий мальчишка сильно изменился за прошедшие дни. Глаза блестели злобой, от нижних век к подбородку шли черные линии, наверняка символизирующие траур.

От былой неуверенной нервозности не осталось и следа. Еще пару лет в том же темпе и получится вполне достойный претендент на власть, в отличие от почивавшего на лаврах самозванца.

Вслед за ним выскочили сестры — тоже при оружии и подобающем случаю «макияже». Последним из колдовской завесы показался Тульма, взявший на себя роль наставника для будущего вождя.

Ильвас окружили нас и нацелили копья. Уж не знаю, на что надеялись, выступая против двух чародеев, но юноша без сомнений и страха выехал вперед и произнес, с презрением глядя сверху вниз:

— Ну что, доволен? Получил, что хотел? Отец не зря отдал жизнь за твое вранье?

— Меня обманули самого, — поднял ладони, сразу давая понять, что не намерен сражаться. — Но вы свободны.

— Надолго ли? — наследник усмехнулся. — Люди в черном все чаще рыщут у подножья. Нас или убьют, или силой вернут на плантации. Нам некуда идти. Некуда бежать. Негде прятаться. Везде или смерть, или неволя. А теперь объясни, человек, почему я должен тебя пощадить?

— Потому что мне нужна ваша помощь, — спокойно произнес в ответ.

Аборигены аж переглянулись от такой наглости.

— Ты смеешь насмехаться надо мной? — с болью прорычал парнишка. — После всего, что уже сделал?!

— Я не смеюсь. Рядом с вашим убежищем есть шахта. Хорошо защищенная. С уймой охраны. Возможно, вы слышали лязг и грохот. Или видели серый дым над лесом. Мне нужно попасть туда. Тайными тропами, узкими лазами — неважно. Главное, не попасться на глаза.

С полминуты Арран молчал, а затем тряхнул головой.

— И что на этот раз? Решил снова избавиться от враждебного вождя чужими руками? Чтобы забрать его добычу, а нас выгнать под дулами ружей? В прошлый раз ты отдал за победу жизнь моего отца. А теперь решил забрать и мою?

— Арран, послушай…

— Нет, — он вытащил нож и метнул мне под ноги, после чего спешился. — Говорить буду я, а ты — отвечать. Скажи — где твой мустанг? Почему не ответил на зов? Не потому ли, что Мать-Земля считает тебя предателем и лжецом? — воин подошел ближе, на расстояние удара. — Я знаю, ты великий шаман. И можешь по щелчку стереть меня в пыль или сжечь дотла… Но если осталась хоть капля чести — сразись со мной без колдовства, согласно древним обычаям ильвас. Если они хоть что-то для тебя значат.

— Арран, — я шагнул вперед, и парнишка вздрогнул, но не отступил. Одно движение — и нож сам собой лег мне в руку. После чего я сжал лезвие в кулаке и вынул из него клинок, как из ножен. И пока на землю падали крупные темные капли, произнес, как присягу, глядя юнцу прямо в глаза: — Я клянусь всем, чем мне дорого, что никогда не замышлял против вас ничего дурного. Я не хотел смерти твоему отцу. Не хотел, чтобы вы стали пешками в чужой игре. Я видел, что с вами делали Хмельницкие. Они наказаны. Не в полной мере, но это только начало. Они получат сполна — и в этом тоже могу поклясться. Да, это не изменит картину в целом. Да, вас по-прежнему считают двуногим скотом…

Старшая сестра зарычала и потянулась к топору, но Тульма жестом велел угомониться.

— Для меня это — немыслимо. И я сделаю все возможное, чтобы это исправить — не сомневайся. Я знаю людей, которые готовы бороться за ваши права. Знаю человека, который донесет до всех ваш голос. Но сейчас самое важное — остановить войну. Войну, от которой пострадают все — а в первую очередь не благородные чародеи, а простые жители. Вот, собственно, и все. И пусть Мать-Земля будет мне судьей. Если я лгу — мой конь не придет. И тогда делай со мной, что хочешь, — обагренный нож с хрустом вонзился в грунт. — Даже сопротивляться не буду.

Я развел руки и замер, все еще глядя в темные злые глаза. Я сделал все, что мог — сказал правду, а остальное на откупе высших сил.

Арран шмыгнул, поджал губу и взял топорик двумя руками в ожидании неминуемой развязки. Наставник тяжело вздохнул и покачал головой, но вмешиваться не стал — в дела богов лучше не лезть.

Секунды потянулись, как резина — чтобы успокоиться, подсчитывал каждую, однако ни ржания, ни топота так и не услышал. Ни на тридцатой, ни на сотой, ни на сто пятидесятой.

Неужели я согрешил столь сильно, что уже не смогу искупить вину иначе, кроме как жизнью? Да, я косвенно виновен в гибели Эйры, но разве все остальное — абсолютное зло, достойное смертной казни?

— Его нет, — парень судорожно сглотнул — очевидно, ему не хотелось никого убивать, но раз уж дал слово — придется исполнять. Особенно, если ты ильвас. Особенно, если ты будущий вождь. — Он не пришел, верно?

Я бы тоже хотел подождать еще и понадеяться на удачу, но, похоже, это конец. Приговор вынесен, осталось лишь его исполнить.

— Не позволю, — предплечья Риты окутало пламя, и всадники в ужасе попятились. — Я вам его не отдам, поняли?

Огненные змеи сорвались с ладоней и окружили нас пылающим кольцом. И над сияющим обручем взмыли тонкие протуберанцы, готовые ужалить любого, кто осмелится напасть.

— Не надо, — сказал с медленным осознанием неизбежного. — Без помощи в пещеру не попасть. И врага не остановить. И лучше я умру здесь, чем увижу, что эти твари сделают с городом. С теми, кто осмелится им противостоять. С тобой…

— Мы что-нибудь придумаем. Найдем иной путь. Нельзя сдаваться.

— Ты поклялся! — парнишка занес топор над плечом, все еще держа одноручное оружие, как бейсбольную биту. — Так исполни свой долг! Ответь за слова хотя бы раз!

Повинуясь моей воле, из земли ударили водяные струи и с шипением потушили огненный барьер. Нас окутал густой пар, почти как в бане, и всадники отступили еще дальше — их лошадям магия нравилась не многим больше, чем рыщущие поблизости волки.

Воспользовавшись паузой, шагнул к оцепеневшей от ярости и страха подруге и бережно взял за подбородок. И отвернул хмурое лицо от Аррана, чтобы напарница увидела летящую к нам белую тучу.

Из которой миг спустя выскочил Снежок, а следом — прекрасная кобылица соловой масти — нежно-рыжая шкура и светлые, почти белые грива и хвост.

— Братишка загулял, — с улыбкой потер морду и случайно оставил на щеке кровавый отпечаток ладони — впрочем, раз уж собрались сражаться, то без боевой раскраски не обойтись. — А меня тут едва не убили.

Жеребец фыркнул — мол, не зазнавайся, и так помиловали в последний момент. А его подруга подошла к моей и как следует обнюхала волосы. И, кажется, осталась в целом довольна.

— Ну что — если все вопросы улажены, можем выступать?

— Да, — юноша кивнул с явным облегчением. — Мы покажем путь.