Интриган. Новый Петербург

Глава 17

Полная Луна заливала прерию призрачным светом.

С такой подсветкой и прожекторы не нужны — все видно, как на ладони.

А ждать у неба погоды нельзя — может, Пушкины и попытаются скрыть налет от рядовой публики, но крупные семьи наверняка все узнают в числе первых.

И примут меры. Так что завтра, если повезет, луну скроют тучи. Зато гарнизон удвоят и подвезут еще больше пулеметов и пушек, а то и вовсе прикомандируют колдуна.

Нападать надо сейчас, несмотря на зверскую усталость и не самые благоприятные условия. Лучшего момента уже не будет.

«Ковбои» на стенах заметно нервничали, словно ожидая атаки.

Нервозность ощущалась в каждом движении, каждом жесте. Охрана старалась не задерживаться подолгу на одном месте, редко курила и почти все время держала оружие в руках, а не на плече.

В ночной тишине гул из форта слышался еще отчетливее — и это единственное, что хоть как-то маскировало наше приближение.

Я с отрядом из двадцати снайперов по-пластунски подбирался на расстояние прицельного выстрела.

Двигаться приходилось крайне медленно и по очереди — одно движение, глядишь, не заметят, но когда поползут все разом, тревоги не миновать.

Нам удалось беспрепятственно добраться до невысокого холма в трехстах метрах от цели. Идти дальше — нельзя, при такой видимости засекут в два счета.

Для винтовки же более чем эффективная дистанция — главное, чтобы разом поразить как можно больше целей и вывести из строя тяжелое оружие.

С этим я помогу. Да и шашки понесу к воротам тоже я. Начнут палить — прикроюсь воздушным щитом. Сил потрачу крохи, зато ни у кого не возникнет подозрений — попасть в горячке боя по шустрой мишени не так-то просто.

Как бы только выманить побольше врагов под обстрел, чтобы одним залпом лишить форт весомой доли защитников.

Я осмотрелся в поисках идеи (помните, что говорил про мысли во время действия?) и в голове точно щелкнуло. Вот же ответ — лежит совсем рядом, прижимая приклад к милой щечке. Да, задумка опасна, но мы все-таки не на шашлыки пришли.

Объяснил план действий индианке из отряда, и та после недолгих уговоров согласилась. Отложила оружие и достала из походной сумки бутылку самогона и бинты — и то и другое припасли сугубо для медицинских целей.

Смочив тряпицу, вытерла грим, после чего глотнула для верности и храбрости, и отползла далеко в тыл.

Убедившись, что нам ничего не угрожает, запела — сначала тихо, но с каждым шагом повышала громкость, тем самым имитируя приближение издалека.

Покачиваясь, нелепо пританцовывая и распевая развязную песенку, ильвас брела прямо на крепость, то и дело прикладываясь к бутылке (только прикладываясь, не размыкая губ).

Охранник сразу ее заметил и указал пальцем. Сосед отвлекся от раскуривания трубки и встал рядом. Две мишени готовы.

— Стоять! — рявкнули со стены, и девушка послушно замерла и вскинула руки.

— Не стреляйте, белый дьявол! — она потешно коверкала слова, хотя прекрасно изъяснялась на русском. — Я хотеть водка! Так хотеть водка, что готова ради нее на все! Даже показать свои сиська!

В доказательство соратница задрала пончо, обнажив красивые острые грудки.

— И делать много другой приятный вещь — руками, ртом и попа! Сжальтесь, белый дьявол — налейте хотя бы стопочку!

— Что там происходит? — подошел третий наемник и свесился со стены.

— Да опять местная алкашка приперлась. Говорит, что дает за водку.

— Ну-ка, дай-ка глянуть, — подошел четвертый. — Слушайте, а я бы ей налил.

— Эй, покажи жопу! — весело гаркнул пятый.

— Конечно, могучий хозяин! — соблазнительно покачивая бедрами, девушка повернулась и приспустила штаны, которые и так сидели как вторая кожа. — Показывать бесплатно! Трогать и совать — за водка-водка!

— Пустим ее внутрь?

— Ты че, у нас же режим, — с сомнением проворчал здоровяк в пыльнике. — До утра теперь ждать.

— Давайте скинем ей бурдюк, — предложил шестой дозорный. — А взамен пусть засунет его себе в…

— Огонь, — сухо произнес я.

Разом громыхнули десять ружей, и четверо противников свалились со стены.

— Ах ты сука! — пятый выхватил револьвер и пальнул от бедра.

В этот миг рядом взорвалась динамитная шашка, сметя изломанное тело с бастиона и разворотив пулемет.

Но пуля все же поразила цель, и бедняга рухнула с пробитым легким. Я мысленно пообещал, что ее жертва не станет напрасной — слабое, но все же утешение после того, как посылаешь подчиненного на смерть.

Второй подкалибер опрокинул с лафета полевую пушку. Капелька магии — и обе шашки угодили точно в цель. Теперь шансы уравнены, и спрятавшиеся за холмом индейцы могут спокойно перестреливаться с засевшими за каменными зубцами ковбоями.

— Трое — за мной! — крикнул и поднял соратников в атаку.

Это, считай, еще два трупа, но неуязвимая одиночная мишень вызовет слишком много вопросов.

Мы рванули к воротам — высоким, двустворчатым, сколоченным из расколотых надвое бревен.

Динамит лежал в моей сумке, но охранники наверняка догадались, что мы бежим не для того, чтобы сдаваться.

Несмотря на отвлечение, наше трио вмиг сосредоточило на себе плотный огонь.

Под грозные крики сержантов, стрелки палили в нас, не обращая внимания на свистящие с холма пули.

И даже когда очередной защитник падал, сраженный в голову или грудь, остальные и не думали огрызаться, а выцеливали именно нас.

Левого бегуна убили почти сразу, правый продержался до половины пути. Я же слышал лишь то, как пули с оглушительным ревом уходят в стороны, соскальзывая с конуса сгущенного воздуха, что держал перед собой, точно зонтик.

Видя, что проблема уже близко, а избавиться от нее не получается, почти половина смены собралась над воротами. И столь плотный огонь наверняка бы меня задел — никакая магия бы не спасла.

Я предпринял последний рывок, видя, точно в замедленной съемке, как не меньше дюжины винтовок медленно наводятся на меня.

Но за секунду до залпа грянул мощный взрыв — подкалибер угодил в зубец, и несколько человек серьезно посекло осколками.

Я не направлял снаряд — не до того было, но кто же бросился на выручку, несмотря на приказ?

Обернулся на бегу и увидел Эйру верхом на черном коне с тронутой серебром гривой — таком же матером, как и всадник.

Старый вождь зарядил новую шашку и с воинственным воплем ринулся прямо на ворота. Выстрел — и второй зубец раскрошился, утопив защитников в шрапнели.

Ковбои быстро смекнули, что всадник представляет не меньшую опасность, чем я, и перевели часть огня на него. Это позволило мне добраться до цели, вонзить кинжал в створку и повесить сумку чуть ниже центра ворот.

Поняв, что беды не миновать, охранники пошли ва-банк и принялись палить сверху вниз. Разумеется, в такой позиции ни о каком укрытии не могло идти и речи, и врагов расстреливали с холма, как куропаток.

Рядом грохнулось тело с расколотым черепом, следом — еще одно, после чего стрельба поутихла.

Враги ждали, когда брошусь восвояси, спасаясь от взрыва, вот только я рванул вдоль стены — к ближайшему бастиону, ромбом выступающему из угла форта, отчего сверху крепость напоминала угловатую черепаху с расставленными лапами.

Здесь я тоже попадал под обстрел, но все же не такой плотный, как если бы помчал через прерию.

И когда до спасения оставались считанные шаги, раскаленный штырь ударил в плечо — да так, что крутанулся волчком и распластался на земле.

Крупный калибр в мягкой оболочке навылет через мышцу — такое ощущение ни с чем не спутаешь.

От дикой боли закружилась голова, и магический щит вмиг иссяк — поддерживать его при таком ранении невозможно.

Тут-то меня бы и добили, если бы Эйра снова не кинулся на выручку.

Невзирая на смертельную опасность, старик на ходу спешился, закинул меня на круп и по-молодецки запрыгнул следом — и все это без седла и стремени. Пожалуй, вождь слишком рано зарыл топор войны.

Ударив верного скакуна пяткой, он вцепился в гриву и под грохот выстрелов помчал к холму.

А миг спустя догорел взятый с запасом бикфордов шнур, и раскрошенные в щепу ворота вдавило во двор.

Арка над ними не выдержала, и дюжину ковбоев похоронило под крупными камнями.

И сразу после этого земля дрогнула от сотен копыт, а серо-зеленый ковер травы стрелой пронзила клиновидная тень.

Рыча, свистя, улюлюкая и неистово вопя, конница хлынула в образовавшуюся брешь, а гром и грохот слились в непрерывную симфонию смерти.

С высоты мы наблюдали, как кони топчут и сминают защитников, как сбрасывают со стен, как гонят к главному зданию.

Не помогла ни пушка, ни оставшийся пулемет — да, многих сразили очередями и картечью, но ильвас было слишком много для двух расчетов.

Их быстро подавили, и крепость пала, осталось лишь пробиться в подвал, спасти сестру и найти лабораторию манорода.

— Это победа, — я сжал кулак, несмотря на снедающую муку. — Мы победили!

— Поздравляю, авели, — Эйра завязал края бинта и смочил окровавленную тряпицу спиртом.

От новой вспышки боли сознание на миг помутилось, а когда пришел в себя, увидел, что старик едва держится на коне, а по спине растекается темное пятно.

— Ты ранен! Слезай, живо!

— Эту рану уже не залечить, — ильвас улыбнулся окровавленными губами. — Здесь наши пути расходятся, авели. Присмотри за моими детьми, не дай их в обиду.

— Не дам, — выпрямился, несмотря на мучительную тяжесть в плече. — Обещаю.

— Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь. А мне пора. Хэй-хэ!

Вождь крикнул в последний раз, вцепился покрепче в шею, и мустанг понес его навстречу Луне, пока не растворился в ночи. Моя же война только начиналась.

Свистнул Снежка и пока ждал подготовился к драке в замкнутом пространстве — так называемом close-quarters combat.

Мое заранее припасенное снаряжение состояло из двух патронташей крест-накрест через грудь с четырьмя револьверами — перезарядиться в горячке боя никто не даст, а так готовое оружие всегда под рукой.

Закинул за губу мясистый лист местного кактуса, который притуплял боль, и взял рычажный карабин с трубчатым магазином на десять патронов.

К ремню с дополнительными патронами вместо кобур приторочил два колчана, но не со стрелами, а сплошь набитые динамитом.

И как только белоснежный мустанг примчал из леса, скомандовал снайперам двигать в крепость, а сам рванул на помощь кавалерии.

Всадники вырезали всех во дворе, но большинство охранников успели спрятаться в двухэтажном каменном здании, рядом с которым и стояли огромные цистерны.

На помощь подоспели сменщики, а толстые стальные ворота оказались непреодолимой преградой для легковооруженных воинов.

В этих воротах, как и в защищенном вагоне, прорезали лючки с бойницами, и взять такую преграду нахрапом не получилось — все пространство от стены до фасада усеивали трупы лошадей и всадников. Остальные же спрятались за баками, не решаясь приближаться.

Я швырнул перед собой шашку, и сразу после взрыва миновал опасный участок под завесой дыма. Огляделся, и нашел решение проблемы — на левом от входа бастионе все еще стояла полевая пушка.

Разобравшись с казенником, зарядил снаряд с болванкой, нацелился прямой наводкой и дернул за трос. Пушка подпрыгнула, изрыгнув пламя, а в воротах осталось аккуратное отверстие диаметром с чайное блюдце.

Нет, тут болванка не годится — надо бить фугасом. В попытке найти нужный припас, склонился над устланным соломой ящиком и заметил, что на всех гильзах стоят клейма в виде колосков, сложенных в виде венка римских императоров.

Это показалось странным, но разбираться в особенностях маркировки было некогда. Взял снаряд с красной окаемкой, зарядил — выстрелил.

Ворота накрыл огненный шар, а когда развеялся, левая створка ощутимо прогнулась внутрь. То, что нужно — заодно и людей покрошу уйму.

Но как вскоре выяснилось, охранники смылись сразу, как только по ним в первый раз отработали из пушки.

Поняли, что наверху ловить нечего, и заперлись в подземелье, вход в которое защищала установленная под наклоном дверца оружейного сейфа.

Неудивительно, что Пан всеми силами старался скрыть свои делишки, но впопыхах не учел кое-какие нюансы.

Дверь, быть может, и прочная, однако вмурована в те же самые камни, что и стены. Не мудрствуя лукаво, я обложил преграду шашками по периметру и, слегка поколдовав, разом запалил все фитили.

Лист стали весом под тонну просто выбило из кладки, и он грохнулся на ступени, открыв путь на нижний ярус. Большинство ильвас остались наверху — разграблять крепость, а я с дюжиной стрелков отправился в подземелье.

И то, что мы на правильном пути, понял сразу. Внизу находился предбанник, где на стенах висели прорезиненные плащи с капюшонами, тяжелые сапоги, перчатки, противогазы с гофрированными «хоботами» и каски с налобными фонарями.

Пока все билось с показаниями бомбиста. И жуткий гул внизу, и защитные костюмы. Значит, где-то здесь производят проклятые кристаллы.

Хмельницкий уже может мылить шею, ведь на него обязательно повесят и дирижабль, и нападение на наследников, и подготовку сепаратистских настроений.

Каждый из этих пунктов — государственная измена с единственно возможным приговором — смертная казнь. Так что жирного ублюдка повесят раза три минимум, а для верности еще и расстреляют.

Предбанник запирался корабельной переборкой с круглым окошком. За ним увидел узкий коридор, стены которого сплошь покрывали разнокалиберные трубы.

Железные «кишки» и «артерии» тянулись от пола до потолка и исчезали во мраке, чадя, лязгая и свистя паром в стыках.

Дверь, разумеется, заперли — видимо, предчувствуя возможную облаву, все запорные механизмы находились снаружи, и ни одного — внутри, чтобы до забаррикадировавшихся в подземелье дельцов никто не добрался без боя.

Меня же порядком утомило возиться с динамитом. Таиться смысла нет — Хмельницкий попался с гарантией, и за этот налет меня если и накажут, то исключительно медалью.

Поэтому просто пережег петли, взял в каждую руку по револьверу, повесил на портупею фонарь, прикрылся воздушным щитом и шагнул в душный полумрак.

Благодаря наученному шаманом заклинанию, я мог бить через собственный заслон без необходимости снимать его перед выстрелом.

И я пер как танк, встречая лишь редкое сопротивление. Поначалу на меня выскакивали ковбои в пыльниках и шляпах, но как только увидели вспыхивающие на стволах фиолетовые руны, быстро смекнули, кто вышел против них, и зарылись еще глубже, точно крысы.

Те же немногочисленные смельчаки, что пытались сопротивляться, быстро падали от пущенных в упор пуль.

Миновав коридор, мы оказались в просторном помещении с низким потолком, половину которого занимали закрытые кипящие чаны — вроде тех, в которых варилось пиво. Вот только внутри бурлило не сусло, а буро-серая масса, химическая вонь которой ощущалась даже сквозь герметичные люки.

В соседнем помещении стояло еще больше непонятных емкостей, напоминающих громадные змеевики. За их коленами прятались последние защитники, держа дверь на прицеле. Мне надоело тратить силы и патроны на каждого, вот и решил просто спалить их внутри.

Но стоило поднести пламя к окошку, как из-за двери донеслись приглушенные крики и лязг — бойцы бросали винтовки и вставали на колени с поднятыми руками.

— Уберите огонь! — наконец разобрал среди гула и воплей. — Пожалуйста, мы сдаемся!

— Откройте дверь!

Они подчинились. Мы вошли, отогнали пленников в угол и взяли на мушку.

— Не надо огня, — пробормотал самый старший, кашляя и надсадно дыша.

— Я ищу девушку в красном платье. Где она?

— Там! — указал на еще один отсек — а ведь слухи не врали, подземелье под фортом действительно огромное.

Оставив соратников на страже, вошел в небольшую комнату с россыпями электрощитов и переключателей. Похоже, именно отсюда управляли всем заводом. Здесь же испуганно жались друг к другу трое мужчин в прорезиненных костюмах и противогазах, а за ними мелькали светло-рыжие пряди.

— Господин, пощадите! — прогудело из-под маски. — Мы во всем сознаемся. Только не убивайте.

Поймал говоруна за «хобот» и подтащил к себе. За ним действительно пряталась красавица в красном платье, вот только не Афина, а незнакомая ильвас в парике.

— Кто ты?! — прорычал так, что все пригнулись, как от взрыва. — Откуда у тебя это платье?!

— Простите, простите! — защебетала пленница, кланяясь и неумело приседая в книксене. — Это платье принес один охранник. Он хотел брать меня, как женщину, но брезговал моих дикарских нарядов и волос. Поэтому он принес платье и парик. Я ни в чем не виновата. Если это ваше — я немедленно верну, пожалуйста.

— Тихо, — подтянул мужика еще ближе и зашипел прямо в лицо, аж окуляры запотели. — Где клетки с пленниками? Где вы их накачиваете манородом?

— Ч-что? — работник в ужасе затряс головой. — Нет-нет-нет! Мы не делаем тут манород!

— Да? — приставил револьвер к виску. — А что это за баки и трубы повсюду?! Для пива? А ну отвечай!

— Нет-нет… Мы делаем тут нитроглицерин! И контрабандой продаем в Швецию — на фабрику Нобеля. А из остатков производим кордит для пушечных снарядов. Пан Хмельницкий хочет подвинуть Пушкиных на рынке тяжелого оружия. Простите ради Света…

Вашу ж мать. Вашу ж мать…

— Кто-нибудь видел настоящую девушку с рыжеватыми волосами? Ее зовут Афина.

Все закачали головами.

— Нет, ваше сиятельство. Здесь никогда не было такой госпожи. Клянусь!

— Хоган! — к нам подбежал Тульма. — К крепости идет отряд!

Этого, млять, еще не хватало. Я быстрым шагом вышел к воротам и увидел всадников в черных костюмах и галстуках — не меньше двух сотен. Во главе на гнедой кобыле гарцевал Юстас собственной персоной, держа ладонь на кобуре с тяжелым револьвером. Остальные агенты несли винтовки и карабины.

— Мне можно вас поздравить? — Ратников подъехал и приподнял котелок.

— Знать бы — с чем? — проворчал в ответ.

— С победой над коварными заговорщиками.

— Здесь нет манорода.

— Я в курсе, — старик улыбнулся. — Выгоните дикарей из форта — здесь нет ни еды, ни золота. Не хватало еще, чтобы они растащили все улики, а еще хуже — прикарманили взрывчатку.

— Так вы… знали? — брови взлетели на лоб, как подпружиненные.

— Знать — это моя работа, Гектор, — старый лис подмигнул. — Все, пошли вон отсюда! Проваливайте! И ничего не трогайте!

Треть агентов заполонила двор и под дулами выгнала из подземелья аборигенов.

Охранников и «противогазов» заковали в наручники и поставили на колени рядом с цистерной.

Ильвас ничего не оставалось, кроме как уйти не солоно хлебавши.

И как только последний воин покинул форт, Юстас мечтательно произнес:

— Только представь заголовки завтрашних газет! В ходе ночного налета случайно вскрылась подпольная лаборатория по производству нелегальной взрывчатки. Которая поставлялась за рубеж — в том числе и врагам короны. Завод принадлежал семье Хмельницких, и в настоящий момент Дмитро Степанович задержан и дает признательные показания. На грядущем совете графов будет решена судьба его имения и статуса главного поставщика продовольствия в императорскую армию.

— Но я ошибся… — нахмурился. — Здесь нет никакого манорода…

— Да ладно тебе, Петербург не сразу строился, — Ратников самодовольно ухмыльнулся. — Ты раскрыл одного предателя — раскроешь и второго. Без тебя бы мы не справились. Обычную инспекцию Пан послал бы куда подальше, а пока возились бы с ордерами и разрешениями, замел бы все следы. В тех же чанах можно спокойно гнать самогон — и пойди докажи, что там делали взрывчатку. А если бы не успел все вывезти, то просто подорвал — и концы в воду. Точнее, в небо. Техническая, понимаешь ли, неполадка, вот и вышла авария. И никто ничего не доказал бы. Но теперь… — старик хищно осклабился. — Да за такое медаль положена. Жаль, что официально тебя тут никогда не было.

Не успел и рта открыть, как в затылок прилетел кулак. Удар вышел жестким, но щадящим, и я отключился прежде, чем коснулся земли.

Очнулся на своей кровати в доме Старцевых — вымытый, в чистой одежде и со свежими бинтами на лбу и плече. Впечатление, будто это первый день в новом мире, и прямо сейчас на шею бросится Афина, а следом войдет излишне строгая к ней Дульсинея.

— Доброе утро, ваше сиятельство, — вошла горничная с подносом, на котором лежал конверт с почтовыми штемпелями. — Вам прислали это ранним утром. Наверное, как-то связано с тем, о чем сейчас трубит весь город.

— Да? — внутри что-то явно более плотное, чем сложенный лист. — И о чем же он трубит?

Дуся пересказала все то, что я уже знал сам или слышал от Юстаса. Пока служанка болтала, взял ножик и аккуратно надрезал конверт. Внутри лежала карточка размером с визитку с единственной печатной надписью:

ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

А под ней — светло-рыжая прядь в палец толщиной.