Институт благородных отбросов

Глава 16. Не суетись. Береги. Не буди!

"Никогда не надо недооценивать пользу вечеринки", — сказал герой любимого мультфильма Виктории. Вечеринка в бинтах и пижамах оказалась невероятно полезна: Тори узнала, как много у нее друзей. И еще — как мало шансов дожить до конца учебного года — если, конечно, рассуждения юного детектива Лебедки были верны.

"А давай жить каждый день как последний? — предложил ее фирменный оптимизм с нотками юмора висельника. — Пора намекнуть одному вислоухому балбесу, чего он может лишиться!"

"А давай!" — решилась Виктория и окликнула лепрекона, которого доктор пытался прогнать из палаты. Карьера охотника за головами почтенному гоблину не грозила: с тем же успехом он мог пугать стаю выдр метелкой для пыли.

— Иду, куколка! — лепрекон юркнул между ног доктора и через миг уже сидел на спинке кровати Тори. Она невольно вздохнула: ей не хотелось огорчать друга. Но, если уж решено жить без оглядки, придется сжечь кучу мостов и расставить столько точек над "i", чтобы хватило на всю азбуку Морзе.

— Прости, — Тори вручила Пейдину музыкальную ракушку. — Я не могу это принять.

— Дешево же… — удивился лепрекон. — Ладно, хочешь рассрочку на два года?

Наверное, в переводе на человеческий это значило "Любимая, я подарю тебе эту звезду!" Он явно не понимал, к чему клонит Виктория. Меньше всего в такой скверный момент она ожидала, что птица-подросток все поймет правильно и поддержит ее.

— Бро, смирись! Вы — не пара! — с деликатностью гильотины объяснила Сильвия Пейдину. — Не горюй — это не конец света. Есть еще я и куча других девчонок…

Что помогло: грустная честность Тори, или зловещий оптимизм ферпии, не сказало бы даже здание ИБО. Так или иначе, лепрекон забрал ракушку и не выглядел убитым несчастной любовью — лишь слегка разочарованным.

— Ладно, — беззлобно усмехнулся он. — Попытаться-то стоило. Без обид, детка, — обернулся он к Сильвии. — Предпочитаю девиц постарше.

Сильвию и Чарли доктор в ту ночь так и не смог прогнать. Бестолковый убийца, кем бы он ни был, тоже сдался и не пришел добивать Викторию.

А на утро после завтрака в окно палаты снова ввалилась Сил и вместо "Здрасте" завопила:

— Угадай, кому Пейдин подарил "завиток"?!

Тори не стала гадать: у ее подопечной была масса достоинств, но терпение среди них не значилось.

— Лебедке! — выпалила птица и захихикала. — Видела бы ты лицо гномки, когда она услышала про рассрочку на два года.

Тори промолчала. Там, где другой, возможно, съязвил бы, она просто порадовалась за друзей.

— Никаких физических нагрузок! — строго сказал Виктории доктор.

— Никаких нагрузок на голову, — не менее строго добавил Сангатанга Энжей и попытался отнять у Тори учебник. Она демонстративно спрятала книгу под ночную сорочку. Ответила ректору скептическим взглядом:

— Бережем Вечного Студента?

Йети тяжело вздохнул и опустился в кресло у кровати Виктории. Кресло затрещало, но выдержало. Тори поморщилась: она была сердита и не отказалась бы увидеть ректора в глупом положении.

— Когда вы планировали мне рассказать? — спросила она как можно небрежнее. — Только не отвечайте, пожалуйста, вопросом на вопрос: от кого я узнала, не имеет значение.

— Гм-м… — протянул ректор. — А как вам вариант: "Это — ложь, можете уйти, когда захотите"?

— И стать причиной закрытия института? Начинаю думать, что зря не соглашалась с орком: предыдущие люди ИБО были эгоистичными говнюками.

— Компромисс? — усмехнулся йети. Ему нравилась эта человеческая особь: она мало походила на местных сородичей. Никто из людей ИБО не водил тесную дружбу с другими народами. С другой стороны, сравнивать ее с местными вообще не имело смысла: другой мир, другие правила… и полное отсутствие магии. "Все еще думает, что попала в сказку, — вздохнул ректор. — Даже после двух покушений. И может не дожить до осознания реальности".

— Компромисс — это хорошо, — кивнула Виктория. — Для начала: не считайте меня дурой. Я — не в сказке, и — нет: вы не думали вслух. Просто смотрели на меня о-о-очень жалостливо, прямо как директор моего детдома — на детей с задержкой в развитии. Таких, знаете, с пустотой в глазах и вечно текущей слюной. Устройте-ка мне, пожалуй, репетитора по языкам. Какой на континенте годится для межрасового общения?

Из палаты Сангатанга Энжей вышел с занозами и недоумением. Хотел приструнить студентку, в итоге как будто с родней встретился: такой же осадочек. И ведь это была лишь часть дела, впереди — расследование. Два покушения подряд, оба — с участием эльфа. Только претензий от Первородных ему не хватало…

У Энжея было всего два проректора, оба — профессиональные маги. В кои-то веки они оказались кстати: обычные покушения на бастардов не отличались замысловатостью. Время от времени ИБО терял студентов: печально, но — что поделать! Падали статуи, лошади сбрасывали наездников, отравители портили шедевры поваров… Классика. Нет, иногда, конечно, встречались интересные варианты, взять хотя бы традиции семьи лорда Грегори. Шесть веков убивают друг друга картошкой! Тем же дроу до них — как до неба: вечно устраивают резню, а у домовых-уборщиков после истерика. Нет чтобы подстилать под жертву газетки!

Ректор вздрогнул и потер переносицу: скверная штука — профдеформация, один шаг до равнодушия и цинизма. А ведь каких-то полвека назад он горевал из-за каждой смерти… Но довольно! Прочь цинизм и сантименты, время сосредоточиться на проблеме!

Проблема оказалась престранная. Сангатанга Энжей ничего не знал о рассуждениях детективного братства, но его посетили похожие мысли. Цель, мотив, подозреваемый — все непонятно, при этом вариантов — пруд пруди. Еще и Безымянный Гоблин подлил масла в огонь своими методами расследования.

Первый проректор взял кусочек метательного диска и засунул его в рот. Пока Энжей и второй проректор Сохви Туула хлопали глазами, старик выплюнул обломок.

— Новый, — задумчиво сказал он. — Торчал в камне недолго. Горгулью точно сбил он. Бросал любитель, но достаточно опытный.

Йети и гарпия переглянулись.

— Может быть, вы заодно скажете имя убийцы, его дату рождения и размер обуви? — не удержалась профессор Туула.

— Не скажу, — отрезал Безымянный Гоблин. Помолчал и все же снизошел до объяснений. — Потому что он — не убийца. Планировал не убить — покалечить.

Сангатанга Энжей задумчиво потер подбородок:

— А ведь в случае с отравлением та же история: аллергическая реакция, конечно, скверная штука, но совсем не смертельная…

— …если жертва — эльф или гоблин, — закончила гарпия. Для человека сочетание ингредиентов давало очень опасную смесь. Думаю, Викторию спасло то, что она — человек не отсюда. Но даже ей грозила кома, а это — без пяти минут смерть.

Стены здания института охватила мелкая дрожь.

В белоснежной кухне белоснежная штукатурка сыпалась в белоснежную глазурь тортов, отчего Морис ругался такими черными словами, что два поваренка упали в обморок.

В библиотеке госпожа Пхарататхра Энжей надела каску и взялась за лавинную лопату. Предстояла большая уборка: три полки орочьих военных хроник смешались с двумястами томов тролльего словаря оскорблений. Если учесть, что все книги были в одинаковой бурой коже с истертым тиснением… Попытка написать работу по истории в ближайшее время даст забавные результаты.

В спортивном зале на радость ленивым студентам отвалились почти все турники. Полковник Брунс зло ухмыльнулся, и ленивые студенты получили два наряда ремонтных работ.

В приемной ректора дриада Виллоу рассыпала кучу бумаг. Стены тут были не при чем, просто ива поругалась со своим парнем, а досталось ни в чем не повинным личным делам.

Невезучая сипуха, дремавшая подле одной из труб, и несколько чаек получили от здания оплеухи. В этот раз дрожь оказалась последней каплей: институт терпеть не мог тех, кто гадил ему на крышу.

Наконец Энжей и проректоры отняли руки от стен. Здание ИБО перестало хихикать и успокоилось. Магическая щекотка не только повеселила горгулий — они получили новые инструкции. Отныне каждый шаг принца и человеческой девушки был под неусыпным надзором. В экстренных ситуациях горгульям разрешили пускать в ход водометы и слезоточивую пыль.

В детстве освобождение от физкультуры каждый принимал по-своему, но чаще все-таки радовался. Можно было сделать домашку, пройти игру в телефоне, почитать книгу… каждому — свое. Викторию освобождение огорчало в школе, не обрадовало оно и теперь.

Еще и доктор-зануда не желал отпускать из больницы.

Но для того и существуют друзья, чтобы выручить в трудную минуту, поделившись конспектами лекций.

— Я не поняла, это что: мне теперь на все лекции ходить, что ли?! Вообще отстой! — сказала ферпия и прикинулась от огорчения страусом, спрятав голову под подушку Тори.

Подушка начала дымиться.

Крикнув: "Горим!", ближайшая горгулья окатила водой полкомнаты. На шум вбежал доктор, задергал глазом, схватил полотенце и попытался выгнать Сильвию вон. Именно в этот момент явилась пожилая гоблинша-репетитор, приставленная к Виктории.

Старушка пискнула: "Зайду позже" и ретировалась. В дверях она столкнулась с Пейдином, который уронил полные сумки тяжелых предметов — предсказуемо себе и ей на ноги.

— … вот так все и произошло, — закончила свой рассказ Виктория. Сангатанга Энжей окинул разгромленную палату скорбным взглядом. Вздохнул. Покачал головой: у спасительницы института был настоящий талант создавать кипиш практически на пустом месте.

— Я понимаю, — повернулся он к лепрекону, — одну пару гантелей для друга, не способного посещать спортзал. Даже две пары гантелей могу понять. Но зачем вам два мешка этого барахла?!

— Так по дешевке взял, — развел руками Пейдин. — Хотел продать остальное дроу и оркам…

— Сил моих больше нет! — простонал доктор.

— Идея! — воскликнула Тори. — Давайте уже меня выпишем!

И все ее старания оказались напрасны.

Почти все.

Студенту с дивным золотым переводчиком не грозили ни основы магии, ни артефакторика. Госпожа Туула выгнала Тори с порога — развернула со словами: "Нет языка — нет заклинаний. Сильвия не простит, если ты здесь убьешься!".

"Нет ножек — нет мультиков!" — проворчала Тори и пошла пытать счастья в другом месте.

Маленький, кругленький и очень пугливый гоблин-артефактор дважды спасался от Виктории бегством. Загнанный в угол в одном из Эшеровских коридоров, сказал то же, что и гарпия прежде: без понимания предмета головой на этом самом предмете делать нечего.

Оставалось зубрить гоблинский, мечтать о волшебстве, и сожалеть, что на свидания с Чарли нет ни сил, ни времени. К счастью, Тори открыла для себя религиоведение.

Если чуть-чуть подумать, для землянина этот предмет был не менее уникален, чем магия. Никаких шуточек на тему: "Когда бог говорит с тобой, это шизофрения" — в мире Энзэ пообщаться с богом оказалось так же реально, как с членом парламента. И примерно так же накладно: пока договоришься о встрече, пока заплатишь все налоги-пошлины-взятки, пока дождешься очереди… проблема уже либо отпала, либо переросла в другую.

Приходилось вставать в очередь снова.

Постояв раз-другой, вопрошающий уходил разбираться с проблемой без божьей помощи. Иногда это кончалось войнам и революциям, но редко. Жрецы клялись, что боги придумали бюрократию и волокиту потому что ожидали от паствы самостоятельности. К тому же, у главного по бытию — Великого Космоса — на все был один ответ: "Не суетись!". А пацифистка Мать-Природа говорила: "Всем добра!" и советовала беречь друг друга.

Об этом Тори узнала на первой лекции, пережив ради нее настоящую битву. Преподавательница не верила, что к ней пришел всамделишный живой студент.

В аудиторию она забрела случайно: шла в столовую и увидела синюю дверь. Виктория просто решила узнать, что там внутри — огромное пространство или крошечная кладовка.

Внутри оказалась скорее кладовка, чем почти бесконечный зал. Пахло старыми книгами, сушеными травами и восковыми свечами. Окна были слегка задрапированы паутиной, столы припорошило пылью достаточно, чтобы на ней писать, плакат на доске выцвел до полной неузнаваемости.

Хотя что-то знакомое на нем все-таки было.

Тори подошла ближе и пригляделась: "Офигеть! Это же…"

— Вон! Хулиганье! Шляются тут всякие… Вон!

То, что Виктория сочла кучей пособий, прикрытых от пыли тканью, распрямилось, вылезло из-за кафедры, да еще и серпом размахивало! Натуральнейшим острым серпом, но позолоченным. Впрочем, менее опасным от красоты он не стал.

Вариантов спасения было не так уж и много. Виктория выбрала самый гуманный: изо всех сил дунула на ближайший стол. Утонув в пыльной туче, нападавший выронил серп. Тори пинком отправила его далеко под мебель. Дождалась, когда пугало в балахоне перестанет чихать, и вежливо улыбнулась:

— Я — не хулиганье, я — студентка. А это у вас на плакате Ктулху, да?

— Тс-с! Тихо! Не буди! — пугало нервно огляделось по сторонам. При ближайшем рассмотрении оно оказалось высокой дамой, в роду которой, судя по зубам и оттенку кожи, точно встречались орки. И, возможно, вервольфы: очень уж тщательно она принюхивалась к Виктории. Довершал образ балахон из дерюги, который вполне одобрили бы земные друиды.

Так Виктория нашла религиоведение. И заодно узнала, что плакаты на доске — не какой-то там артбук "Бестиарий", это нормальные портреты нормальных богов работы одного ненормального монаха. И что неправильно говорить "Ктулху", правильно — "Кафулу", а еще правильнее — не говорить вообще. Все равно никто не может выговорить, вот и нечего тут плеваться.

Разве может человек с планеты Земля пройти мимо такого?!

На вторую лекцию Тори пришла с друзьями и пирожными к чаю.

Осень на полуострове окончательно вступила в свои права. Фермеры завершали работы, зеленые одеяла полей и лугов выцветали, покрывались бурыми лоскутками-заплатками. В листве мелькало все больше золотых прядей, словно деревья решили подражать секретарше из института. Тори пришлось учиться разжигать камин в своей комнате, а еще — не пугаться каждый раз, когда домовенок-прислуга ранним утром являлся с дровами в охапке и ронял половину.

Пока она зубрила чужой язык, у прочих студентов заплетался собственный: наступило время пробовать напитки нового урожая. Переводчик упорно подсовывал Тори безобидное слово "настоечка". На поверку она оказалась подобием сидра, о котором ходила масса таинственных и не слишком аппетитных историй. Говорили, что для ферментации в него кладут дохлую крысу. Или жабу. Или змею. Или вполне живую гоблинскую ведьму-девственницу, которая прыгает в бочку при свете полной луны.

Пить настоечку Виктории расхотелось еще на пункте "змея". Вместо пабов они с Сильвией продолжали налеты на магазны. Лавка религиозных товаров преподнесла сюрприз, не менее приятный, чем лекции про Тех-Кого-Не-Следовало-Будить.

— Не думал, что ты настолько религиозна…

Чарли с удивлением наблюдал, как Виктория приколачивает к стене очередной плакат из лавки "Обряды и церемонии". Тори вздохнула. Она не рассчитывала на понимание, пожалуй, даже наоборот: надеялась, что никто ни о чем не догадается. Как объяснить местным, почему она не смогла пройти мимо постера в стиле поп-арт? Или демотиватора?!

С изысканной викторианщиной комнаты дешевые плакаты "в две краски" сочетались не лучше, чем кеды Тори — с пурпурной формой ИБО.

Зато они выглядели кусочком родины.

Принц заботливо придержал стремянку и помог Виктории слезть. Помочь с плакатами он тоже пытался — ровно до первого удара по пальцу. После этого Тори запретила ему прикасаться к инструментам.

Вдвоем они оглядели комнату: Тори — довольно, Чарли — задумчиво. Над кроватью Великий Космос В Квадрате советовал: "Не суетись". Над бюро расположилась кислотно-зеленая Мать-Природа. Черно-красный Кафулу со своим культистом напугал Сильвию, поэтому ими Тори украсила дверь, ведь дверь — последнее, на что смотрят друзья.

— Я понял! — уверенно заявил Чарли. — Они напоминают тебе знакомых!

Тори посмотрела на Кафулу и прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

— Ты скучаешь, да? Скучаешь по своему миру? — принц в отличие от нее был абсолютно серьезен. — Я тебе сейчас что-то скажу, обещай, что постараешься не сердиться, ладно? Это прекрасно, когда есть о ком горевать. У меня нет ни близких, ни родины. Да, общем-то, никогда и не было. Одни сплошные традиции. Ты знала, что у эльфов принято переодеваться восемь раз в сутки?

"Ну, встре-е-етились два одиночества… Cколько можно! Так и будем жалеть друг друга?!"

Внезапно Тори вспомнила то, о чем совершенно забыла за тяготами учебы — клятву "Жить каждый день как последний".

Оторопевший Чарли споткнулся о стремянку и упал на кровать. Кажется, Виктория оторвала от его замечательного шелкового жилета несколько пуговиц… Ее собственная блузка вообще превратилась в лохмотья.

Это уже было совершенно не важно.

Страсть уступила место спокойной нежности — точь-в-точь как советовал Великий Космос со своего постера. Мать-Природа смотрела на Чарли и Викторию одобрительно, а черно-красный плакат "Не буди!" загадочным образом переехал на другую сторону двери.

Чем был хорош Кафулу и прочие древние боги — они прекрасно отпугивали незваных гостей. Здание ИБО никогда не вмешивалось в жизнь своих подопечных, но присматривало за ними. За некоторыми — с большей заботой. Когда на подоконник в комнате Тори приземлилась сипуха, здание тут же дало ей щелбан руками горгульи.

Нечего тут орать и будить влюбленных!