Инкуб

Камера Пыток

_________

Надзиратель, закутавшись в плащ, шёл под факелом раннего света по подземным дорогам – туннелям под кожей фасадов и каменных титл масонских садов.[195] Шуршащей клокочущей массой за ним двигались стены – стервятники крысами призрачных переходов приветствовали своего господина, ложась острым праховым хвостом на гротескную тень: медным сфинксом седой мантикоры[196] Надзиратель, неспешно, лязгая связью чугунных ключей, пересекал мутные коридоры, вскрывая, как консервные банки, арки ветхих отсырелых дверей.

Неподалёку гремело метро – он слышал, как ползут поезда: трутся, вибрируя, словно шершавые тромбы об ограды кровеносных сосудов. Каждый день множество разных людей спускалось под землю, принося с собой ворохи рвущих, ревущих эмоций, от которых, как от сочных морфинов, кружилась голова, и Город пожирателем лотоса[197] млел от богатого вкуса невинных и грозных соблазнов. Но сегодня обычные люди не привлекали его, и проснувшийся царь всё шипел, подгоняя, зовя Надзирателя – точить лезвия камеры пыток.

Где-то извне, под Елагиным островом, за одной из сокрытых дверей анфилады дворца[198] расположился вход в тайную залу. В ней под мелодии Баха прожигались холсты, дробились колонны, ломались в коленах мосты, медные всадники клинками поражали сознания, растаптывали в пыль спрыгнувшие с парапетов львы. Сюда направлялся палач – городской Надзиратель.

Включив граммофон, он замер посреди тусклой залы, раскинув в стороны смуглые мощные руки, словно чёрные крылья, по которым пеплом заструились стервятники, разносясь по углам, впиваясь в орудия пыток, становясь их душой… под глухой переливный гобой[199]. Инквизитор над острием Бдения[200], дирижёр демонических ран – Надзиратель захлопнул глаза и, жонглируя болью, сквозь зубы пустил тихий ропот, с силой дёрнув за нить, поднимая на дыбу рассвет.

Ясный занавес утренних тюлей окрасился кровью.

Небо страсти и смерти потекло по купольным щекам.

_________