Инкуб

Рассвет

_________

Город тяжело дышал… задыхался, глотая туман и непогоду. Сам себе он казался чужим… Словно Инкуб, бросивший вызов привычным порядкам, искорёженной истине придуманных кем-то заветов, и непринятый теми, кто существует, следуя им. Похожий на людей, пленник событий и настроений, он мечтал о солнечном свете, закрывая небосклон облаками чужих закоптелых слёз.

На мгновение крошечный лучик скользнул сквозь трещину серого свода, но надежда разбилась о мёртвую кость. Пробежав, словно огненный блик на драгоценном металле, по бледному черепу утопленника, он скрылся вновь за занавесом театра пантомим, за кадром чёрно-белого кино.

Мёртвый рассвет… едва уловимый мазок мучительной смерти. Голые кости, мокрые лохмотья, иссохшие глаза… Её забросило сюда волной… сидя на гранитных камнях, безжизненно смотрит вперёд в немом ожидании. Кормит чаек с руки … они дерутся за кусочки кожи на пальцах…

- Вот они, белые пророки, упавшие с неба. Их крики ведут к неподвижным костям…

- Она словно Ассоль, потерявшаяся за горизонтом… разбитым зеркалом отражает последние хрупкие лучики света, пробившиеся сквозь крышки небесных гробов…

- Сегодня воздух снова пахнет формальдегидом[51]. Столкни её в воду, избавь от кошмаров…

- Расскажи мне потом, какой она была.

- Расскажу, если была красивой.

- Да…

Гэбриел с улыбкой наблюдал, как Харон разгонял багром круживших над гондолой чаек. Утро на реке приятно освежало, приводило в чувство. Ему хотелось закрыть глаза и забыться на какое-то время, отдавшись во власть прохладного ветра, покусывавшего лицо. И это было возможно, хоть и недолго, ибо снова продолжали шептать голоса…

- Да, на твоей лодке сложно расслабиться.

- Что, опять щебечут? А ну цыц, дайте передохнуть, и так постоянно в ушах звените! – прикрикнул Харон утопленникам в задней части лодки, - Катаю их задаром, а они даже посидеть тихо не в состоянии!

- Не кричи ты на них. Они умерли, а это сложно признать. Всё что им осталось – шептать.

- Но, Гэб! Они здесь повсюду плавают, словно мусор, и только мне одному есть до этого дело! Мало того, хоть бы кто-нибудь с цветком утонул! Безбилетники!

- В настоящей жизни редко умирают с цветами в руках. Такое чаще случается в книгах и фильмах.

- Я похож на одну из сестёр милосердия?

- Нет, но я угощу тебя грогом.

Харон только хмыкнул, повернув лодку навстречу очередному покойнику.

- Проклятый Стикс! Ты смотри, как сохранился! Видать совсем свежий!

- Ещё немного и я подумаю, что ты решил открыть ресторан…

- Ха-ха! Боюсь, инспекция меня прикроет! Но этот… - Перевозчик наклонился поближе к новому «безбилетнику», внимательно осматривая тело, - его убили несколько минут назад… Гэб, да открой ты уже глаза! Сама невозмутимость!

- А ты слишком эмоционален для сборщика трупов, Харон…

- Я бывший пират, чёрт возьми, к тому же испанец! Характер такой, неспокойный!

- Да-да… Что там у тебя?

- Юноша, смазливый, одет в тёмно-синий жакет… во внутреннем кармане есть блокнот… хм… тут вложен листок… ты знаешь этого парня, Гэб?

- Почему я должен?

- Здесь твоё имя…

На мокром листке бумаги Инкуб прочитал:

Смяв в руках, он бросил его в воду и ещё долгое время стоял, неподвижно, без звука, задумчиво глядя, как исчезает клочок промокших воспоминаний в недрах чёрной реки. Наблюдатель знал – смерть поэта была неслучайна. Впрочем, случайной она была… по людским меркам… даже шальной, как та пуля, что сгубила Поля. Неосознанно, человек убивает человека за обладание ложными ценностями, которые скорее приведут к новым смертям, нежели счастью. Все люди воюют за счастье. Но только счастье для всех – разное. Если бы существовал эталон счастья… кто знает, может, тогда и не велась бы эта вечная нелепая война.

Поль… глупый Поль… что понадобилось ему ночью на улицах города, в котором люди тоже давно сошли с ума. Гэбриел понимал: смерть поэта не являлась отмщением – лишь стечением обстоятельств, зачастую принятых называться судьбой.

Так сложилось в этом мире – раньше всех уходят те, кто видят больше других. Дряхлыми стариками умирают обычные – призраки во плоти, планктон времени… а ещё ¬– трусы, сующие носы в зазеркалье, но пугающиеся увиденного. Их можно узнать по фразе: «когда-то я был одним, но сейчас вырос, повзрослел и стал не таким». Конечно же, период взросления не определён. Некоторые достигают «зрелости» раньше, другие как раз поспевают к поминкам. На самом деле все они боятся, не желая верить в реальность того, к чему прикоснулись когда-то. И чувство противоречия терзает их до конца, не позволяя обрести себя и стать полноценными, настоящими. Таким людям остаётся жить по установленным законам и порядкам, и даже бунт, их редкий, едва слышный бунт отчаяния, всегда остаётся без внимания, ибо никем не воспринимается всерьёз.

- Ты ведь знал этого парня, Гэб… Может, хочешь с ним поговорить?

- Нет. Я знал его живого. Мёртвого же не желаю знать.

Судьба…

…странная насмешка на лице того, последнего, отражённого в твоих глазах.

Поль-декадент должен был умереть. Ещё тогда, на мосту, но Наблюдатель спас его. Казалось, сам Город просил спасти поэта… стервятники выползли из нор…

В ту ночь на мосту встретились трое: убийца, жертва, и тень. Чья тень? И кто актёры? И какую именно он, Гэбриел Ластморт, играет роль?