Инженер. Система против монстров – 3

Глава 5 Сердце зла

Сознание возвращалось неохотно.

Меня окружала темнота. Живая. Вязкая и густая, будто смола. Она обволакивала, проникала под кожу, шептала на языке, которого я не знал, но понимал каждой клеткой. Шептала о покое. О том, что борьба окончена. Что можно, наконец, отдохнуть.

И этот запах… Приторно-сладкий, дурманящий, как аромат миллиона гниющих роз. Он был повсюду. В лёгких, в крови, в самой основе мыслей. Он обещал забвение. Сладкое, безмятежное, окончательное.

Я попытался открыть глаза. Веки были свинцовыми, но не из-за усталости. Просто… не хотелось. Не хотелось нарушать эту блаженную полудрёму.

Так не пойдёт. Совсем, мать вашу, не пойдёт!

Я вцепился в эту мысль, как утопающий в соломинку. Это не покой. Это анестезия перед тем, как тебя сожрут. Я заставил себя вспомнить, что было до этой темноты. Взрыв? Бой? Гвоздь? «Гладиаторы»? Змея? Нет, нет, всё это случилось намного раньше.

Психушка. Чудовищное растение. Пыльца.

Вот эта дрянь меня сейчас и травит, дурманит разум.

Так, сосредоточимся.

Сопротивление материалов. Вот что мне нужно. Что-то твёрдое, реальное, подчиняющееся законам физики и логики, а не этому сладкому бреду. Я заставил свой вязкий, расслабленный мозг работать.

Простая балка. Лежит на двух опорах. Шарнирно-неподвижная и шарнирно-подвижная. На неё действует равномерно распределённая нагрузка…

Сладкий туман сгустился, пытаясь убаюкать. «Отдохни, Лёша, зачем тебе эти балки? Посмотри, как здесь хорошо…»

Нет! Формула… нагрузка на длину в квадрате, и всё это поделить на восемь. Да, точно, на восемь. Каждое слово, каждая цифра давались с трудом, будто я тащил их из болотной трясины. Но с каждым вытащенным словом тумана в голове становился чуть меньше.

Этого недостаточно. Слишком просто.

Теоретическая механика. Движение точки по криволинейной траектории…

Запах стал настойчивее, он лез в ноздри, в мысли, пытаясь превратить формулы в бессмысленный набор знаков. «Какая разница, как она движется? Здесь нет ни верха, ни низа. Только покой…»

К чёрту твой покой! Расчёт сварного шва…

Я чувствовал, как что-то внутри меня, что-то твёрдое и логичное, начинает выстраивать баррикады. Цифры и законы физики становились кирпичами, а формулы цементом. Я строил в своём разуме крепость.

Критическая сила Эйлера…

Сладость начала отступать, сменяясь привкусом горечи. Запах гниющих роз обнажал свою истинную суть. Запах тлена.

Я вцепился в очередную формулу. Модуль упругости для стали…

Туман в голове рвался клочьями. Я чувствовал, как возвращается контроль. Холодная, злая ясность инженера, решающего сложную задачу, выжигала из сознания липкую эйфорию.

Мне удалось открыть глаза.

Сквозь ресницы я увидел источник света. Один-единственный. В центре огромного, похожего на подвал помещения, на куче мусора возвышался тот самый мутант. Огромный, мясистый, багровый бутон, размером с пару шкафов. Он слабо пульсировал, излучая мягкий, фосфоресцирующий свет. И именно от него исходил этот одуряющий аромат. Перед глазами вспыхнула системная надпись:

Кровавый Цветок — Уровень 30

Тридцатый уровень. Как у Мутировавшей Змеи. Только этот монстр не крушил всё вокруг и не поливает кислотой, он действовал куда тоньше. Изящнее. И оттого страшнее.

Заодно это ещё и первое мутировавшее растение, которое мы встретили. Если теория Сумрака верна, то растительное царство почти не пострадало от вторжения энергии Бесформенного. Собственно, всё сходится.

Запах гнили ударил в нос, вызывая рвотный спазм. Я попытался пошевелиться и понял, что не могу. Толстые, упругие лианы, похожие на переплетение кабелей, оплетали меня, не давая подняться с холодного бетонного пола.

Рядом, в нескольких метрах, виднелись неподвижные силуэты моих товарищей. Этот проклятый сорняк скрутил всех. Борис валялся, с блаженной улыбкой на лице, какой я не видел даже после бутылки самогона у кладбищенского сторожа. Искра дремала с безмятежным, почти детским выражением. Варягин, Медведь, Фокусник, Сокол… все они были здесь, с одинаково отсутствующими, счастливыми лицами. Захвачены. Убаюканы.

Короче, жопа полная!

Для полноты картины я почувствовал, как что-то утекает из меня. Не кровь, что-то совсем другое. Похоже, эта дрянь тянула из меня ману. Я перевёл взгляд на лиану, обвившую мою грудь. В том месте, где эта дрянь касалась тела, она светилась чуть ярче. Она высасывала мою энергию. Медленно, методично, как насос.

Похоже, этот цветочек ещё и паразит. Вместо того, чтобы сожрать человека и получить очки за него, он сперва тебя опустошает. Ведь мана восстанавливается. Можно качать, качать и качать… Пока человек тупо не сдохнет от обезвоживания, а там уже и очки приложатся.

Нужно действовать. И действовать быстро, пока эта дрянь снова не усыпила меня.

Мой взгляд скользнул дальше. За кругом моих товарищей, в полумраке, виднелись другие тела. Десятки. Ссохшиеся, мумифицированные, они лежали в тех же позах, что и мы, но побеги этого чудовищного растения их уже отпустили. Лица мертвецов тоже застыли в блаженной эйфории.

И тут я заметил ещё кое-что. Среди мёртвых тел лежала девушка. Чёрные, спутанные волосы, практичная тёмная одежда, плотно облегающая стройную фигуру. Она была без сознания, но жива. Об этом отчётливо свидетельствовала вздымающаяся и опускающаяся в такт дыханию грудь. Над её головой мерцала надпись:

Алина — Уровень 4

Кто она? Как сюда попала? Ещё одна жертва, заманенная в ловушку?

Я начал шевелиться, пытаясь ослабить путы, и растение сразу же отреагировало на это. Дурманящий аромат стал гуще, волна эйфории нахлынула с новой силой, пытаясь смыть моё сопротивление. Голоса в голове теперь заговорили в полную силу. Голос матери, обещающий, что всё будет хорошо, что нужно просто закрыть глаза и отдохнуть. Голос отца, хвалящий за то, что я наконец-то перестал бороться. Смех сестры…

Это была самая мощная ментальная атака, с какой я сталкивался. Она не пугала. Она соблазняла. Она предлагала самое желанное для любого, кто прошёл через ад — покой.

Нет.

Я не для того выживал, чтобы стать удобрением для хищного сорняка.

Сопромат. Просто, холодно, неумолимо.

Сладкий дурман попытался превратить сталь в карамель, но ярость и упрямство оказались сильнее. Я строил в своей голове собор. Собор из холодной, безжалостной логики. Его фундаментом были законы Ньютона. Стенами уравнения Максвелла. Сводами принципы термодинамики. А шпиль, уходящий в самую черноту безумия, был выточен из чистой, кристальной математики.

Волна эйфории разбилась о первые же ряды этого ментального бастиона. Растение снова усилило напор, пытаясь найти брешь. Оно показало мне дом в Курске, живых и здоровых родителей, накрывающих на стол. Оно обещало, что все дни апокалипсиса — это лишь дурной сон.

Я ответил ему расчётом фермы покрытия промышленного здания. Узлы, стержни, нагрузки от снега и ветра. Растяжение, сжатие, потеря устойчивости. Я видел, как краснеют от напряжения самые нагруженные элементы, как система стремится к разрушению, но держится, потому что так было рассчитано. Потому что цифры не лгут.

Кровавый Цветок взвыл. Не физически, нет. Я почувствовал его ярость, его недоумение. Как этот маленький комочек мяса и костей, этот примитивный организм, смеет сопротивляться его воле? Его силе, которая подчинила берсерков и паладина?

Я ответил ему дифференциальными уравнениями в частных производных.

Эйфория отступила, сменившись тупой, ноющей болью во всём теле. Голова раскалывалась, но разум был ясен. Кристально ясен.

Я свободен. Мысленно.

Физически я по-прежнему оставался в плену. Лиана на груди сжималась сильнее, мана утекала с удвоенной скоростью. Растение, не сумев подчинить мой разум, решило просто высосать меня досуха и покончить с этим.

Нужно действовать ещё быстрее.

Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Но я мог призвать инвентарь. Это чисто ментальное усилие.

«Инвентарь!»

Перед глазами промелькнули знакомые иконки. Автомат АКС-74У, Инженерный Инструмент, Кровавый Рубин, аптечка… шокер.

Вот оно. Шокер, который я собрал для Веры, но забыл отдать.

План родился мгновенно. Дерзкий, болезненный, но, возможно, единственный. Лианы органические. Они пронизаны жидкостью. А жидкость — отличный проводник. Нас шарахнет обоих, но и хрен с ним!

«Материализовать. В правую руку».

Я почувствовал, как в моей ладони возникает знакомая ребристая рукоятка. Пальцы едва могли шевелиться, но этого хватило, чтобы нащупать кнопку. Лиана на моей груди сжалась с новой силой, вышибая из лёгких остатки воздуха. В глазах потемнело.

Сейчас или никогда.

Боль — это тоже реальность. Боль — это то, что отрезвляет. То, что доказывает, что ты ещё жив. И сейчас я собирался подарить себе очень щедрую порцию реальности.

Собрав остатки воли, я сжал пальцы.

ТРРРЩЩЩЩЩЩЩЩЩЩЩ!

Мир взорвался болью. Острой, яростной, живой. Электрический разряд пронзил не только лиану, но и моё собственное тело. Мышцы свело судорогой, зубы клацнули так, что я едва не откусил себе язык. Запахло озоном и палёной травой.

Цветочек завизжал! Растение-мутант задёргалось, шевеля лианами, как щупальцами.

Связывавшая меня лиана, к которой я прижал контакты шокера, дёрнулась и стиснулась сильнее, едва не сломав мне рёбра. Я не отпускал кнопку. Просто не мог. Нас обоих продолжало бить током. Лиана почернела, задымилась. И ослабла. Все побеги, оплетавшие меня, конвульсивно сократились и отпрянули, словно от огня.

Свобода! Боже, как же здорово, когда тебя больше не шарахает электричеством! И не душат побеги мутировавшего тюльпана! Есть в жизни счастье!

Перевернувшись на живот, я опёрся на дрожащие руки. Кашель разрывал грудь. Тело ломило, каждый мускул протестовал. Но я освободился. Я стоял на четвереньках посреди этого склепа, тяжело дыша и глядя на своего врага.

Кровавый Цветок, вроде как, был в замешательстве. Его пульсирующий свет стал неровным, а побеги, отпрянувшие от меня, извивались на полу. Я причинил ему боль. Я показал, что его ужин может дать сдачи.

Я поднялся на ноги, пошатываясь. Тело гудело, как трансформаторная будка. Мышцы свело, в глазах плясали чёрные точки.

«Инвентарь!» — скомандовал я, сунув шокер в карман.

В правой руке материализовался мой верный Инженерный Инструмент, тут же принявший форму увесистого топора с идеальной балансировкой. В левую я вызвал склянку со «Стимулятором Усердия». Сорвал пробку и залпом осушил содержимое, надеясь, что четыре часа с прошлого применения уже прошло.

Вы использовали: «Стимулятор Усердия».

Эффект: Снятие усталости на 4 часа. Концентрация +50 %. Скорость крафта +50 %.

Сработало. Мир вокруг стал резче. Боль в мышцах притупилась, сменившись звенящей энергией. Мысли, до этого едва ворочавшиеся, теперь неслись с бешеной скоростью, выстраивая тактические схемы и просчитывая варианты.

Готов рвать и метать, блин!

Кровавый Цветок издал низкий, вибрирующий рёв, который прошёлся по полу ощутимой дрожью. Десятки лиан, до этого оплетавшие помещение, пришли в движение. Две из них, толщиной с мою руку, со свистом метнулись ко мне.

Я видел их. Благодаря стимулятору, их движение не было размытым пятном. Я видел, как напрягаются волокна, как изгибается траектория. Первый удар шёл наперерез, целясь мне в ноги. Я подпрыгнул, пропуская его под собой. Второй хлестнул по воздуху там, где только что была моя голова. Как же здорово, что я качал ловкость! А ещё силу и выносливость!

Переходим к плану эвакуации!

Ближе всех лежал Борис. Его огромное тело опутывали сразу три толстых побега, а на лице застыла идиотская, блаженная улыбка.

Ещё одна лиана, тонкая и быстрая, как хлыст, метнулась к моей шее. Я увернулся, сделав резкий шаг в сторону, и вложил всю ярость в удар топора.

ХРЯСЬ!

Лезвие вошло в упругую плоть побега, оплетавшего Бориса. Тёмно-зелёный сок брызнул во все стороны. Лиана дёрнулась, как перерубленная змея, и начала извиваться… отрастая… Да твою мать! У этого проклятого растения такая же регенерация, как у Мутировавшей Змеи! Ладно, не отвлекаемся.

Борис продолжал улыбаться своему личному раю.

Я достал шокер из кармана. Наклонился и ткнул контактами в берсерка.

ТРРРЩЩЩЩ!

— АААРРРГХХХ! ЛЁХА, ТВОЮ МАТЬ!

Рёв Бориса сразу же огласил подвал. Очухался он быстро, мне хватило просто ткнуть пальцем в сторону разбушевавшегося сорняка, как адреналин тут же привёл берсерка в полную боеготовность. Он подскочил, срывая с себя оставшиеся лианы, словно гнилые верёвки. Блаженная улыбка сменилась гримасой ярости.

— Это что за капуста-переросток⁈ — взревел он, призывая свой боевой молот.

— Разберёшься! — крикнул я, уворачиваясь от нового града ударов.

Теперь я был не один. Цветок это тоже понял. Он сосредоточил на мне большую часть своих атак, но несколько лиан метнулись и к Борису. Берсерк с радостным уханьем начал превращать их в зелёную кашу. Но они отрастали с пугающей скоростью, заставляя его работать без передышки, просто чтобы сдерживать их напор.

Моя следующая цель — Искра. Она лежала ближе всех к стене, хрупкая и беззащитная. Если эта тварь решит стиснуть объятия покрепче, от рыжей останется только мокрое место.

Я нырнул под хлещущий удар, проскользнул мимо Бориса, который как раз оторвал очередную лиану голыми руками, и оказался рядом с девушкой. Удар топора. Второй. Третий. Побеги, оплетавшие её, лопнули.

Шокер в дело! ТРРРЩЩЩЩ!

— АЙ! САДИСТ! — взвизгнула Искра, подпрыгивая на месте. Её глаза тут же сфокусировались на монстре. — Ого! Ни черта себе!

Она немедленно призвала свою палочку, и в сторону цветка полетел первый огненный шар. Вялый, слабенький. Монстр успел выкачать из рыжей слишком много маны.

Теперь Варягин. Его необходимо вернуть в строй как можно скорее. Я подбежал к нему, перерубил несколько побегов, опутавших его, и приготовил шокер.

ТРРРЩЩЩЩ!

Паладин не закричал. Он издал глухой, сдавленный стон, его тело выгнулось дугой. Он резко сел, и я увидел, как в его глазах вспыхнула холодная ярость. Он не стал задавать вопросов. Просто тяжело вздохнул, посмотрел на монстра и стиснул челюсти. Затем протянул руку, и в ней материализовался «Священный Клинок», заливая подвал мягким золотым светом… который почти сразу погас…

— Что? — паладин с недоумением покосился на оружие.

— Цветок сожрал ману! — резко выкрикнул я, переходя к следующему.

Им стал Медведь. Его реакция походила на реакцию Бориса: первобытный рёв и немедленное желание крушить.

Фокусник, получив свою дозу электричества, просипел:

— Чёрт, как же больно…

Сокола я оставил напоследок.

— Ты, ублюдок! Я тебя… — сдавленно выругался он.

Но договорить не успел. Его взгляд наткнулся на Кровавый Цветок, и ненависть сменилась животным ужасом. Он понял, что я только что спас его от участи стать компостом.

Ну вот, вся группа в сборе. Все злые, полные адреналина и жажды мести.

Осталось вытащить только ту брюнетку. Не бросать же на съедение?

Кровавый Цветок немного загрустил…

Теперь ему противостояла слаженная, разъярённая команда. Совершенно не настроенная ещё немного подремать. Его рёв стал громче, атаки лиан — яростнее. Но теперь они разбивались о щит Медведя, встречали ярость молота Бориса. Варягин, как ангел мщения, двигался между нами, его клинок отсекал побеги. Без золотого свечения получалось не так легко и чисто, но стиль мечника-садовода он быстро освоил. Осложнялось дело только тем, что на месте каждого отсечённого побега почти мгновенно вырастал новый, превращая бой в бесконечную и изматывающую мясорубку… ну, в лианорубку.

Мы теснили монстра. Он отступал, втягивая лианы, подтаскивая своё огромное тело ближе к противоположной стене.

И тут он начал меняться.

Огромный багровый бутон задрожал. Лепестки, плотно сомкнутые до этого, начали медленно распускаться. Изнутри вырвался сноп тусклого, болезненного света, а запах гнили и сладкого дурмана стал почти невыносимым.

— Что за хрень он задумал? — прорычал Борис, отбивая очередной удар.

Лепестки раскрылись полностью. И мы все замерли.

Внутри, в самом сердце этого чудовищного цветка, находилось… лицо.

Недоразвитое, уродливое, но без сомнения человеческое. Натянутая, полупрозрачная кожа, как у эмбриона. Нос едва угадывался, глазницы были пустыми и тёмными, но рот… вот он выглядел сформированным. Пухлые, неправильной формы губы, которые кривились в некой пародии на улыбку.

— Охренеть… — выдохнул я.

— Похоже, у кого-то пластическая хирургия пошла не по плану, — нервно хохотнула Искра, хотя на её лице отразился жуткий шок.

Лицо дёрнулось. Губы растянулись ещё шире, обнажая вместо зубов ряд мелких, острых, шипов. Оно было живым. Оно смотрело на нас пустыми глазницами. И оно готовилось что-то сделать.

— Бить по роже! — заорал я. — Не дать ему…

Но поздно.