Импровизация в тональности форс-мажор

Глава 4, в которой герои мучаются заразной болезнью, поражающей мозг ​

Дата неизвестна

Вернулся из пятидневного похода. Видел светлячков. Правда, пришлось долго лежать в засаде на берегу озера. Терпел сырость и острые камни. Нужно было не потревожить светлячков, они умнее, чем земные насекомые, и начали бояться людей.

Впрочем, оно того стоило. Невероятное зрелище! Светлячки Натальи не желтые, как их земные собратья: они вспыхивают алыми, фиолетовыми, зелеными и синими искрами разного размера, самые большие — почти с куриное яйцо. В ночной темноте кажется, что звездное небо спустилось на землю.

Увы, страх человечества у этих созданий абсолютно обоснован: от проводников я узнал, что этот озерный край готовят под новый полигон. Естественные озера, видите ли, очень удобно использовать для охлаждения кристаллов! И куда дешевле, чем выкапывать искусственные водоемы с другой стороны от поселения.

Я уже говорил, что мне хочется убивать?

___

Производство и калибровка кристаллов на Наталье — процесс не полного цикла. Основное сырье добывают на Эжени, присадки довозят со всей Окраины, а калибровочные печати — вообще с Земли.

Это, теоретически, открывает простор для саботажа.

Если бы кто-то — теоретически — нарушил этот сложносочиненный процесс — качественно нарушил, без возможности быстрого восстановления — чтобы у планеты появился хотя бы год передышки, это могло бы спасти некоторые эндемики от полного вымирания. Например, светлячки, если верить Аттенборо-младшему, проходят два цикла размножения за лето. Значит, отсрочка если и не восстановит их популяцию, то хотя бы отодвинет ее от края исчезновения.

Итак, где именно в цепочке — теоретически — действия одного человека могли бы нанести наибольший вред, при условии, что этот человек обладает примерно моими возможностями?

____

Сашка не сказал бы, что в этот раз предстартовая подготовка и сам старт дались ему легче.

Казалось бы, уже в третий раз, пора привыкнуть — но снова обнаружились уникальные обстоятельства, которые не давали расслабиться и сконцентрироваться только на старте!

В этот раз виной были данные сотника Эдмундсена, который зашел на «Блик» лично и передал информацию о маршрутах всех заходивших в порт кораблей, как и было обещано.

— Не знаю, зачем они вам нужны, капитан Белобрысов, — сказал он, — и как это связано с тем фактом, что ваш экипаж преследует эфирная тварь, но желаю вам удачи.

Сашка искренне его поблагодарил.

— Не за что, — ответил Эдмундсен, — я не только не смог предотвратить нападение этого чудовища на ваш экипаж, но даже и с вашей помощью поймать его не сумел.

— Ведь убийств больше не было? — спросил Сашка.

— Не было. Но тварь могла затаиться…

— Когда я с ней дрался, то почувствовал такую сильную ненависть, что, мне кажется, затаиться она физически бы не смогла, — покачал Сашка головой. — Скорее, не смогла найти, в кого вселиться и издохла. Или вы ранили ее холодным железом.

Сотник смерил Сашку внимательным взглядом.

— Вы не все говорите мне, — проницательно заметил он. — Вы что-то знаете.

— Даю вам слово, — Сашка решил сделать уклон в старомодную этику, — что не знаю ничего, что могло бы повредить Порт-Суглату!

Эдмундсен чуть улыбнулся.

— Возможно, вы так думаете, молодой человек. Но мне было бы спокойнее, если бы вы позволили мне судить самому. У меня, знаете ли, несколько больше опыта.

— Да я все и рассказал! — воскликнул Сашка, делая как можно более честные и глупые глаза. — Ну, просто… тут выяснилось кое-что про эксперименты на «Присцилле». Но это не моя тайна!

— Допустим, — сотник довольно долго смотрел на него, но, вроде бы, поверил в Сашкину искренность.

Хотя бы дальше расспрашивать не стал, и Сашка вздохнул с облегчением. Местная стража запросто могла помешать отлету «Блика». На их месте Сашка бы, пожалуй, задержал почтовик — просто на всякий случай. Однако, как объяснила ему Людоедка, на Порт-Суглате очень строго соблюдались правила относительно допустимых полномочий стражи. Даже будь «Блик» приписан именно к этому порту, стражники и то не могли бы приказывать экипажу и грозить санкциями — только рекомендовать. А поскольку Сашка и компания являлись гражданами другого государства, то, покуда их соучастие в каком-либо преступлении не было доказано, стража не имела права ни ограничивать их в передвижении, ни принуждать к откровенности.

Другим фактором, осложнявшим Сашкину жизнь, стал Володька Крестоносец. Тот так и не смог свыкнуться с кандалами и накануне старта пришел к Сашке с заявлением, что придумал, на каких условиях их можно снять.

— Вот, — Володька показал Сашке печать, нарисованную в блокноте куда менее аккуратно, чем обычно. То есть — как будто рисовал обычный человек, а не Крестоносец, у которого в пальцы, как иногда казалось Сашке, были встроены циркули. — Эта штука, по идее, должна сдержать демона… в смысле, спрута. Если нарисовать ее на стенах моей каюты, я смогу ходить без кандалов. Ну и вообще… если в рубке нарисовать, то смогу, наверное, даже обязанности штурмана исполнять.

— Классно придумано, — сказал Сашка без улыбки. — А вместе с тобой корабль будет пилотировать спрут?

Володька напрягся.

— Я же говорю — я его контролирую в кандалах и буду контролировать с печатью!

— Допустим. А ты уверен, что он щупальце к печати не приложил? Как-нибудь исподтишка?

— Если сомневаешься, дай Сандре на проверку! — взъерошился Володька. — Она тоже неплохо разбирается в графической магии!

Сашка подавил вздох.

До того, как Володька нанялся на корабль, он думал, что Сандра понимает более чем «немножко». Честно говоря, он думал, что Сандра в этом прекрасно разбирается: во-первых, это необходимый навык для кормчего, во-вторых, она еще и под руководством Княгини разучила кое-что новенькое — маскировочными заклятиями, которые так пригодились им на Мирабилис, дело не ограничилось.

Однако до Володькиной одержимости рунами и печатями ей было далеко.

— В графической магии много кто разбирается, — сказал он. — Я, например. Чуть-чуть. И Бэла — тоже чуть-чуть. И Катерина, она много где понахватала по верхушкам. Я с ними уже об этом говорил. Но даже если мы все объединим наши познания, все равно ты будешь на голову выше. И потом, все упирается в то, что мы толком ничего не знаем об этом демоне… тьфу, спруте.

У Володьки на лице появилось ошарашенное выражение.

— Уже говорил?

— Ага, — кивнул Сашка. — Мне тоже пришло в голову, что ты попытаешься избавиться от железок, придумав какую-нибудь специализированную печать. И мы совещались, сможем ли мы все вместе проверить, нет ли в этой печати подвоха.

— У меня за спиной? — нахмурился Володька.

— А как ты хотел, друг? — Сашка воспользовался методикой, так хорошо зарекомендовавшей себя с Людоедкой: положил руку ему на плечо. — Ты теперь — уязвимая сторона, нам нужно не допустить кровавой бани на борту!

Володька сердито стряхнул его руку. Кандалы зазвенели.

— Ладно, — буркнул он. — Я так и понял. Ходить мне в железе до самой Рохли-Колбасы.

Сказал он это название так буднично, что Сашке было даже не смешно.

— Отлет послезавтра, — сказал Сашка. — Завтра на борт поднимется кузнец-лишенец, Людоедка с трудом такого нашла и договорилась на срочный заказ. Он подгонит тебе железные наручи на руки и утяжелители на ноги, а также сделает цепь на шею. Неудобно, но не так, как с кандалами. Заодно мышцы подкачаешь.

Володька, кажется, растерялся и открывал и закрывал рот, как рыба. То ли Сашкин подход его удивил, то ли сам факт, что о нем заранее побеспокоились.

— С-спасибо, — наконец нашелся он.

— Не за что, — ответил Сашка. — Мы твои друзья, в конце концов.

«А еще я твой капитан, и мне совершенно не нужен член экипажа с нервным срывом… а вот запасной штурман на крайний случай очень даже нужен — в рабочем состоянии… Хотя ко взлету и посадке я тебя, конечно, не допущу».

Но последнюю мысль Сашка озвучивать не стал.

За всеми этими хлопотами, разумеется, сам взлет прошел почти так же тяжело, как предыдущий. Разве что без аврала.

Когда Сашка упал на кровать в своей каюте после старта, ему неожиданно приснилась Княгиня.

Он проснулся с такой тоской на сердце, словно узнал, что она умерла. Минуты две таращился в темноту, прислушиваясь к ровному гудению кристаллов и поскрипыванию деревянного корпуса «Блика». Потом перевернулся на другой бок и снова провалился в сон.

***

Взлет с Порт-Суглата дался Сашке непросто — это видели все. Как только бригантина удалилась от планеты на приличное расстояние в эфире, он упал на кровать в своей каюте и проспал трое суток. Только поесть в кают-компанию выползал.

Сутки — ладно, было такое и раньше. Двое… ну, Сандра готова была поверить, что и такое возможно. Но трое?

Причем даже на четвертые и пятые сутки, когда Сашка таки начал стоять вахты, он все равно выглядел не очень. Общался с Сандрой и Бэлой подчеркнуто ласково, с Людоедкой и Катериной — уважительно, с Володькой дружелюбно-сердечно, но это все выглядело как хорошо отрепетированная маска. По крайней мере, для Сандры.

Люди, знавшие Сашку поверхностно, вообще не поверили бы, что этот жизнерадостный обалдуй способен носить маски.

Люди, знавшие его близко — правда, таких было немного, Сандра поручилась бы только за себя и Галину Васильевну, Сашкину «тетю Галю» — понимали, что «жизнерадостный обалдуй» — это во многом маска и есть.

И сейчас через эту маску просвечивали тревога, усталость, а может быть, и начало депрессии.

Причины были Сандре понятны насквозь: Сашка полностью выложился, выжался, показал себя настоящим капитаном. Ему это было трудно: кто-кто, а Сашка не привык брать на себя ответственность. И теперь наступил откат.

Кроме того, он всерьез беспокоился о Княгине.

Сандре тоже нелегко пришлось на Порт-Суглате. Но ей очень помогла Бэла (не столько своими действиями, сколько сопереживанием), и вообще, как только они оставили эту долбаную лицемерную планетку за кормой, Сандрино настроение начало выправляться не то что с каждым днем — с каждым часом.

А вот Сашке помочь было некому. Кроме нее.

Увы, Сандра не очень-то умела утешать и развлекать. Пару раз она попыталась раскачать Сашку на совместные репетиции, но он отказывался.

Однажды она застала его сидящим в кают-компании с Абордажем на коленях. Кот мирно спал, а Сашка листал томик Володькиного комикса, пристроив его прямо на черную пушистую спину. Это само по себе говорило о многом — Сашка терпеть не мог истории про Белобрысого. По вполне понятным причинам.

Сандра плюхнулась рядом с ним на диван. Поглядела, как он лениво перелистывает страницы. Потом сказала:

— Знаешь что? А ты не пробовал писать музыку?

— Музыку? — Сашка резко закрыл томик, от чего Абордаж вздрогнул и проснулся. Оба, и кот, и человек, поглядели на Сандру как на сумасшедшую. — Мне? Не-не, это ты пробовала, а я-то…

— Да ладно, некоторые вон умудряются сочинять, даже нотной грамоты не зная! — Сандра решительно отмела его неубедительные возражения. — У тебя наверняка получится…

Абордаж испытывающе посмотрел на нее, как бы пытаясь понять, зачем она несет такую чушь, затем широко зевнул и снова прикрыл глаза, устраиваясь на Сашкиных коленях поудобнее.

— Не сказать, что я ее очень знаю… — пробормотал Сашка, для которого до сих пор проблемой было прочесть нотную запись с листа.

— Ну все равно у тебя здесь уже преимущество.

— Да я и стихов даже в школе не писал!

В этот момент Сашка меньше всего походил на утомленного ответственностью капитана Белобрысова и больше всего — на растерянного подростка. Словно лет пятнадцать скинул.

Вот и ладушки. Его капитанская ипостась Сандре нравилась больше, но носить ее, не снимая — это же рехнуться можно.

— Неправда, я помню твои опусы, — она двинула его локтем в бок.

— Это не стихи, это хрень какая-то! — да какой там подросток, тон как от десятилетки.

— Златовласка, такая самокритичность тебе не свойственна, — на радостях Сандра даже воспользовалась Сашкиным детским прозвищем, которое вспоминала в последнее время все реже и реже. — Говорю, тебе нужно какое-то хобби, чтобы стресс сливать.

— А того, что мы играем вместе, уже мало?

— Видимо, тебе мало.

— Глупости! Мне и так спать почти некогда…

— Может, в порту, но точно не тогда, когда мы идем в стриме на кристаллах.

Перепалка продолжалась еще несколько минут. Естественно, ничем конструктивным не кончилась, но Сандра была уверена: теперь Сашка не сможет избавиться от зароненной ею навязчивой идеи.

Сочинительство — это опасная психическая болезнь. Или паразит, пожирающий такой ресурс головного мозга, как «внимание», тут достаточно на Крестоносца посмотреть, чтобы в этом убедиться! Казалось бы, парень заражен иномирной сущностью, какое уж тут творчество — нет, марает листы, как заведенный, отвлекаясь только на еду и кухонные вахты, благо, от регулярных Сашка его освободил. И, кажется, только счастливее от этого.

Вот и Сашка обо всем забудет, если увлечется. А он увлечется как миленький. Песни писать трудно, Сандре ли не знать!

***

В нарушение привитых на флоте привычек, Сашка лежал на кровати прямо днем по корабельному времени — и не спал. Просто валял дурака. Ему предстояло стоять (то есть сидеть) ночную вахту, а потому следовало выспаться. Вот только заснуть никак не выходило.

Правда, ночная вахта обещала быть легкой: они двигались по более-менее спокойному Тринадцатому Фиолетовому стриму, переход в более бурный и узкий Стрим Эркхарт предстоял только через три дня. Поэтому Сашка не мог заставить себя с полной самоотдачей использовать известные ему техники засыпания — или вовсе прочитать какое-нибудь заклинание. Да, себя заклинать труднее, но Сашка научился усыплению еще в школе.

Не мог, потому что Санькино предложение занозой сидело в мыслях.

Написать песню… свою собственную песню.

Он сто лет не сочинял стихов, тяжело будет раскачать себя… Мелодия, наверное, придет легче: просто начать напевать стихи, она и сложится. Правда, Сандра как-то объясняла ему, что хорошую музыку так не напишешь, получится простенькая поделка на трех аккордах. Сашка забыл уже, почему. Но не с его музыкальным уровнем претендовать на шедевр.

Главное, написать что-то свое…

Сашка сам не мог понять, почему эта идея так его взволновала. Проблем ему мало, что ли?

Да к тому же — о чем писать?

О чем люди пишут вообще?

Сашка вспомнил такое выражение: «писать кровью сердца». Значит, люди пишут о том, о чем у них болит душа. Что само рвется наружу. По крайней мере, если они хотят именно выговориться, а не просто покрасоваться, интересно сложив слова и ноты.

А о чем сердце болит у Сашки?

О корабле — пусть даже корабль не совсем его, но Сашка его капитан. О девчонках. О Катерине (Сашка мысленно усмехнулся, что не включил ее в «девчонки» отчего-то — все-таки есть между ними водораздел, который никак не получается преодолеть, несмотря на все совместные передряги). О Володьке Крестоносце — причем, к Сашкиному удивлению, это беспокойство стало не просто «должностным», а таким… душевным, как будто Володька ему давний хороший друг или даже родственник. Не брат, конечно, до этого еще далеко (хотя у Сашки никогда не было родного брата, он судил по Саньке), но, скажем, кузен или племянник. Даже о Людоедке, хотя уж вот кто, казалось бы, может сам о себе позаботиться! Но это только кажется, ей тоже нужна поддержка…

Однако все это никак не тянуло на сердечную боль.

Сердечная боль носила другое имя.

Лежа на кровати Княгини в каюте, которая принадлежала ей, Сашка думал о том, что найдут они ее или не найдут — у них двоих ничего не получится. Не потому даже, что она старше или вампирша (считается, что союзы меншей и вампиров бывают крепкими, только если менш — женщина, а вампир — мужчина, не наоборот). Нет, просто Княгиня не доверяет ему. Даже и не подумала посвятить в свой план, попросить помощи… или подумала, черт ее знает, но все равно не посвятила.

Иногда люди поступают так, когда хотят защитить возлюбленного от какой-то опасности. Может быть, Княгиня промолчала и исчезла именно по этой причине.

Если так — достаточно ли ее добрых намерений, чтобы восстановить хрупкую связь между ними, не имеющую ничего общего с магией крови? Захочет ли Княгиня ее восстанавливать?

А захочет ли сам Сашка?

Почему он даже в мыслях называет ее «Княгиня», а не как-то иначе?

— Марина… — проговорил Сашка, глядя в потолок.

Имя показалось чужим на языке.

***

Полет до Роовли-Кообас проходил примерно так же, как отрезок пути до Порт-Суглата — в тренировках и нервном напряжении. По крайней мере, Сандре и того, и другого хватало.

Она занималась кристаллами (в одиночку, потому что мысль нанять ей помощника была за всеми треволнениями благополучно забыта), училась драться в освобожденном трюме, дежурила по камбузу и в редкое свободное время музицировала — в основном, с Белкой и Катериной, потому что с Сашкой они как-то фатально не совпадали по времени.

Как ни странно, скрипка, гитара и барабан звучали вместе более-менее гармонично, хотя им очень не хватало флейты или хотя бы губной гармошки Людоедки. Но та и раньше участвовала в репетициях редко, а теперь почти совсем перестала. Хотя послушать приходила.

Иногда присоединялся Крестоносец, однако его гармошка звучала откровенно ученически, и это было все-таки не то.

Но Сашка, видно, решил, что свободного времени у Сандры все равно многовато. Потому что однажды заявился к ней в каюту в непривычно — ну, для нынешнего Сашки — хорошем настроении и приволок стопку книг, некоторых явно скопированных с каких-то фолиантов или переписанных от руки.

— Нашел тайник в капитанской каюте, — пояснил он, сгружая стопку на пол перед Сандриной кроватью.

Сандра как раз протирала скрипку, сидя на койке. Она отложила ватную палочку, которой чистила завитки деки от канифоли, и поглядела на Сашку в тревоге.

— Отлично, нашел, а я-то причем?

— Я написал песню, как ты просила…

— Ничего я не просила! Но рада за тебя.

— Так что теперь ты мне должна. И долг возвращаться будешь работой!

— С чего бы?!

— Продолжай тренироваться в пустотной магии, — Сашка проигнорировал ее возмущение. — Я пролистал эти книги — тут всякие старые фолианты и копии методичек Гильдии, уж не знаю, где Княгиня их раздобыла. Но припасла явно для тебя. Так что давай восстановим справедливость.

Сандра уставилась на книги.

С одной стороны, в ней тут же всколыхнулось старое любопытство, которое когда-то заставляло ее всеми правдами и неправдами доставать пропуска в частные библиотеки, расшифровывать смутные подсказки в древних манускриптах и все такое — со школы этим увлекалась.

С другой стороны, взять эту стопку — значило признать, что она неотвратимо решает связать свою судьбу с пустотной магией… причем в обход Гильдии. Фактически, международное преступление совершить!

Но миг колебания был совсем коротким: Сандра осознавала, что Рубикон и так уже перейден. Да и разве могла она с чистой совестью отказаться от новых знаний, которые имели шанс спасти ее друзей на следующей планете?

И так на Порт-Суглате она показала себя почти бесполезной!

— Смерти ты моей хочешь! — она схватила верхнюю стопку рукописных листов, аккуратно прошитую синей бечевкой. — Я же и так сплю в два раза меньше, чем надо!

— Я слышал, что маги-пустотники могут подолгу обходиться без сна, черпая энергию прямо из вселенной, — любезно подсказал Сашка. — Меня же ты сна лишила!

— А, так это месть за сочинительство! — дошло наконец до Сандры.

— Догадалась, — усмехнулся Сашка. — Ладно, я пошел. Наслаждайся.

«Самое интересное, — подумала Сандра, раскрывая самодельную книжку, — что я, похоже, буду. Очевидно, у меня тоже мозговая болезнь».