Император Пограничья 12

Глава 9

Я встал перед грудой металлических слитков, сложенных на берегу. Михей с плотниками уже расчистили площадку, установили деревянные подпорки для будущего каркаса. Пора было начинать.

Закрыв глаза, я протянул руки к металлу. Дар откликнулся мгновенно — каждый слиток ощущался как продолжение моего тела. Последние два дня всё свободное время я проводил в Эфирнете, изучая чертежи речных барж, грузовых судов, даже военных транспортов. Корпусная обшивка, шпангоуты, стрингеры, балластные отсеки — десятки терминов, которые раньше были для меня пустым звуком. Пришлось разбираться в толщине металла для разных участков, распределении нагрузки, центре тяжести. В прошлой жизни я ходил на драккаре, но те держались на воде за счёт дерева и мастерства корабелов. Здесь требовался иной подход.

Конечно, можно было заказать готовые баржи в Астрахани или Казани — там речное судоходство развивали веками. Но сколько времени ушло бы на переговоры, изготовление, а потом транспортировку? Везти речные суда вглубь Содружества, за сотни километров от крупных рек — безумие. Пришлось бы разбирать их на части, складывать в грузовые конвои, тащить по разбитым дорогам, платить за охрану. Месяцы работы, тысячи рублей расходов. А здесь я за день создаю три металлических каркаса из местного сырья, Михей с плотниками обшивают их досками — и баржи готовы. Никакой логистики, никаких посредников, никаких рисков при перевозке. Мой магический дар превращал недели ожидания в часы работы, а тысячи рублей затрат — в стоимость нескольких слитков металла и досок.

Первый слиток потёк, словно ртуть. Металл послушно тянулся, образуя килевую балку — основу всей конструкции. Я направлял его движение, формируя изгибы, утолщения в местах будущей нагрузки. Второй и третий слитки влились в первый без единого шва, словно всегда были единым целым.

От киля пошли рёбра — шпангоуты. Металл поднимался вверх симметричными дугами, создавая скелет будущей баржи. Зрелище завораживало даже меня. Серебристые струи текли по невидимым линиям, застывая в нужных местах, образуя идеально ровные грани. Как скульптор лепит из глины, я лепил из стали, только вместо рук использовал чистую волю.

— Красиво, ёшки!.. — выдохнул кто-то из рабочих.

Я не отвлекался. Теперь шли продольные связи — стрингеры. Они соединяли шпангоуты, превращая отдельные рёбра в единую конструкцию. Металл переплетался, создавая ажурную, но прочную сеть. В носовой части я усилил каркас — там будет максимальная нагрузка при движении. Корма получила дополнительные распорки для рулевого управления.

Обшивка потребовала особой концентрации. Листы металла должны были быть достаточно толстыми, чтобы выдержать давление воды и груза, но не слишком — иначе чрезмерная толщина утяжелит корпус, увеличит осадку и снизит манёвренность. Я растягивал сталь, как тесто, покрывая ею каркас снаружи. Металл тёк волнами, заполняя промежутки, сглаживая углы. Через полчаса передо мной стоял готовый металлический корпус — бесшовный, монолитный, отполированный до зеркального блеска.

— Ваш черёд, — кивнул я Михею.

Плотники принялись за работу с энтузиазмом людей, увидевших чудо. На металлический каркас легли массивные доски палубного настила. Трюм получил деревянную обшивку изнутри — защита груза от металла и дополнительная прочность. Крышки люков, усиленные железными полосами, встали на свои места. Борта сверху укрепили дубовыми брусьями — защита от ударов при швартовке.

Я отошёл в сторону, наблюдая за слаженной работой. В прошлой жизни, в детстве мне доводилось наблюдать, как корабелы моего отца месяцами строили драккар. Здесь же основа баржи была готова за утро. Магия меняла всё.

Вторую баржу я создал быстрее — руки уже знали нужные движения. Металл тёк увереннее, формы получались чище. К полудню на берегу стояли два серебристых корпуса, которые плотники спешно обшивали деревом.

Третья баржа далась легче всего. Я уже не думал о толщине металла или расположении рёбер — металломантия, словно сама по себе, находила оптимальные решения. Сталь танцевала в воздухе, создавая изящные изгибы, которые были одновременно красивыми и функциональными. Вскоре три готовые баржи выстроились вдоль берега.

Когда последний элемент каркаса встал на место, среди рабочих прокатился одобрительный гул. Михей хлопнул себя по бедру, вытер лоб и широко улыбнулся:

— Едрить-колотить! За день — три баржи!

Плотники переглядывались с восхищением, кто-то даже звонко свистнул. Один из молодых парней воскликнул:

— Да на таких хоть весь карьер перевезём!

— Не весь, но достаточно для университета, — усмехнулся я, чувствуя приятную усталость от магической работы.

Через день я стоял на последнем участке канала, где искусственное русло должно было соединиться с речкой. Восемь километров выкопанной земли, укреплённых берегов, установленных мостов — всё готово принять воду.

— Начинаем! — скомандовал я, и Полина нервно улыбнулась.

Эту часть проекта она во многом тянула на себе — координировала гидромантов, рассчитывала уклоны, спорила с геомантами о глубине русла. Сейчас станет ясно, увенчались её труды успехом или где-то закралась ошибка.

Гидроманты выстроились цепью вдоль временной дамбы, отделявшей канал от реки. По знаку Белозёровой они подняли руки. Вода задрожала, забурлила. Земляная преграда начала размываться — не хаотично, а ровно по центру, образуя аккуратный проход.

Первая струя хлынула в сухое русло канала. За ней — вторая, третья. Поток нарастал, заполняя выкопанное ложе. Я следил за уровнем — вода поднималась равномерно, без водоворотов и застойных зон. Расчёты оказались верными.

— Протечка на третьем километре! — через несколько минут крикнул прибежавший гонец.

Белозёрова побледнела, но тут же взяла себя в руки:

— Никита, Маша — выручайте!

Геоманты уже спешили туда. Через четверть часа вернулись — устранили. Вода продолжала заполнять канал, метр за метром продвигаясь к Угрюму.

Когда поток достиг конечной точки, среди рабочих пронёсся гул одобрения. Землекопы опустили лопаты, геоманты расслабили плечи. Слышались усталые, но довольные голоса: «Наконец-то», «Вышло ведь», «А я думал, размоет всё к чертям собачьим».

Восьмикилометровая транспортная артерия была готова. Я стоял на берегу, глядя на ровную водную гладь, отражавшую закатное небо. От речки у каменоломни до Угрюма теперь можно было пройти на барже за несколько часов вместо половины суток пути по разбитой дороге.

— Мы сделали это! — Полина подпрыгнула от радости, забыв про аристократическое воспитание. — Прости, я просто…

— Радуешься успеху? Нормальная реакция, — усмехнулся я. — Ты заслужила право праздновать. Не каждый день молодая аристократка превращает восемь километров сухой земли в судоходный канал.

— Молодая аристократка? — фыркнула она. — Я теперь больше похожа на землекопа. Посмотри на мои руки!

— Зато это руки, которые создали что-то настоящее. Лучше мозолей от работы, чем от вышивания.

— Моя гувернантка получила бы апоплексический удар от таких слов.

— Хорошо, что её здесь нет. Иначе она помешала бы тебе стать тем, кем ты стала. Я горжусь тобой.

Белозёрова смутилась и благодарно кивнула.

— Спасибо, что веришь в меня больше, чем я верю в себя.

— Для того и нужны друзья, — мягко улыбнулся я.

Уже следующим утром я прибыл на импровизированную верфь. Первая баржа покачивалась у деревянного причала, готовая к испытаниям. Михей с помощниками уже суетились вокруг, проверяя крепления.

— Готовы грузить, воевода, — доложил плотник, похлопав по борту. — Конструкция вроде крепкая, но проверим на деле.

Вельский руководил погрузкой. Рабочие, усиленные эликсирами выносливости, подкатывали массивные каменные блоки на деревянных катках. Пятнадцать тонн пробного груза должны были показать, выдержит ли конструкция созданных нами судов.

Я следил, как баржа оседает под весом камня. Металлический каркас держался уверенно, деревянная обшивка не скрипела. Когда загрузили последний блок, осадка вышла в пределах расчётного.

— Цепляйте упряжь! — скомандовал я.

К бечевой дороге вывели три пары тяжеловозов — могучих битюгов с лохматыми ногами. Канаты от баржи закрепили на специальных хомутах. Возницы заняли места, ожидая команды.

— Пошли!

Лошади дружно взяли с места. Канаты натянулись, баржа качнулась и медленно двинулась вперёд. Первые метры давались тяжело — инерция колоссального груза сопротивлялась движению. Но постепенно ход выровнялся. Баржа скользила по каналу со скоростью пешехода, оставляя за собой расходящиеся волны.

Я ехал верхом вдоль канала, наблюдая за движением. На поворотах рулевой умело работал румпелем, удерживая судно по центру русла. Лошади шли ровным шагом, возницы время от времени покрикивали на них. Всё выглядело штатно.

Через два с половиной часа баржа причалила у разгрузочной площадки в Угрюме. Здесь канал расширялся в искусственную заводь — Полина предусмотрительно спланировала место для манёвров. Три баржи могли спокойно разойтись, не мешая друг другу производить разгрузку. Собравшиеся зеваки встретили появление первого судна восторженными криками. Ещё бы — впервые за историю поселения сюда прибыл водный транспорт с грузом.

— Разгружаем! — распорядился ожидавший нас Захар.

Рабочие принялись за дело. С помощью деревянных катков и рычагов блоки один за другим сгружали на берег. Полная разгрузка заняла час. Как только последний камень оказался на берегу, рулевой отвёл баржу в сторону заводи, освобождая причал для следующего судна.

Нужно было подумать насчёт оптимизации и привлечь к этому наших умников…

— Умно придумано с расширением, — заметил один из грузчиков, наблюдая за манёврами судов. — Разгрузился, отошёл в сторону, дождался пока другие пройдут, и снова вверх по каналу.

Именно так. Настоящий конвейер.

По моим прикидкам, баржи выдержат и двадцать тонн груза. Это сейчас решили не рисковать и начали с малого.

«Система работает, — мысленно констатировал я, довольный результатом. — Завтра запускаем все три баржи. По три ходки в день — это сто восемьдесят тонн камня».

К полудню я вернулся в каменоломню. Изменения были разительными. Вместо полусотни человек здесь трудилась добрая сотня. Арсеньев стоял у новой конструкции из массивных брусьев, блоков и канатов, объясняя что-то Вельскому.

— А, Прохор Игнатьевич! — заметив меня, воскликнул изобретатель. — Как раз вовремя! Сейчас покажу, как решить проблему с подъёмом блоков.

Конструкция напоминала журавль для колодца, только в десять раз больше. Вертикальная мачта из трёх связанных брёвен, горизонтальная стрела с противовесом, система блоков на конце.

— Принцип простой, — Максим похлопал по мачте. — Четыре человека крутят лебёдку, канат через блоки поднимает груз. Противовес компенсирует часть веса. Стрела поворачивается, перенося блок к месту погрузки.

— Покажите в деле.

Арсеньев махнул рукой рабочим. Четверо мужиков подошли к лебёдке, зацепили канатом тонный блок. По команде начали вращать рукояти. Камень оторвался от земли и плавно пошёл вверх. Никакого надрыва — механизм превращал усилие четверых в подъёмную силу, достаточную для тонны камня.

— Великолепно! — Вельский сиял. — С такими кранами мы увеличим добычу впятеро!

— Сколько можете построить? — спросил я у Арсеньева.

— Сколько скажете, но лучше сразу заложить пяток, чтобы организовать поточную систему.

Валентин уже строил планы:

— Первая группа откалывает блоки, вторая обтёсывает, третья поднимает краном из карьера на салазки… Правда, у причала придётся пока вручную грузить на баржи — ждём второй кран. Да мы озолотимся! То есть, воевода, мы обеспечим стройку камнем с избытком!

Рабочие между тем освоились с механизмом. Блоки один за другим поднимались из карьера, укладывались на катки. То, на что раньше уходило полчаса и десяток человек, теперь делали четверо за пять минут.

Уже через полчаса я спешился у первой партии доставленных в Угрюм блоков. Известняк был качественный — плотный, без трещин, хорошо поддающийся обработке. Архип, седоусый широкоплечий глава нанятой мной когда-то артели плотников, ходил вокруг камней, почёсывая бороду.

— Что скажешь? — спросил я.

Мужик развёл руками:

— Воевода, я могу сруб поставить с закрытыми глазами, стропила рассчитать, даже резьбу затейливую вырезать. А из камня класть не умею. Не учили нас такому.

Я нахмурился и, обернувшись к собравшимся мастерам, спросил:

— Кто работал с камнем?

Молчание. Плотники переглядывались, пожимая плечами. Даже оказавшиеся поблизости приезжие преподаватели отводили взгляды.

— Я изучал теорию каменного строительства, — робко произнёс магистр Каменский. — Но на практике… только магией укреплял готовые стены.

— Теория без практики мертва, — отрезал я.

Ситуация была хуже, чем я предполагал. Камень добыли, доставили, но класть из него никто не умел. В Пограничье традиционно строили из дерева — быстро, дёшево, привычно. Каменные здания были редкостью, а мастера-каменщики — ещё большей.

Нам требовались специалисты…

Никита Акинфиевич Демидов откинулся в кресле, разглядывая потолок приёмной князя Владимирского. Лепные розетки, позолоченные карнизы — всё дышало показной роскошью, призванной внушать благоговение просителям, вот только этих двоих «просителей» было невозможно пронять подобным зрелищем. Всё же сами жили в условиях ничуть не хуже.

Рядом Мартын Потапович Яковлев нервно постукивал пальцами по подлокотнику, изображая спокойствие.

— Видел рекламу «Угрюмых Арсеналов» вчера? — негромко спросил Демидов, поглаживая шрам на шее. — В «Деловом часе» крутили, прямо посреди биржевых сводок.

Яковлев поморщился, словно от зубной боли.

— Видел. Два Кощея пали, десятки Стриг, сотни Трухляков… — старик передразнил интонацию. — Театральщина какая-то с этими тёмными искажениями вокруг оружия.

— Театральщина, которая работает, — Никита Акинфиевич усмехнулся без веселья. — Мой управляющий докладывает — очередь в его магазинах с утра. Люди готовы переплачивать втрое за «оружие, убившее Кощея».

— Дешёвый трюк с остаточной энергией.

— Дешёвый? — Демидов покачал головой. — Этот ролик обошёлся ему в копейки, а эффект… Вчера три торговых дома запросили контракты на поставку. Ростовское военное министерство интересуется…

Мартын Потапович дёрнул плечом, пытаясь скрыть раздражение. Никита видел, как побелели костяшки пальцев собеседника, вцепившегося в подлокотник. Старик нервничал не меньше его самого, просто лучше маскировал.

— Везение новичка, — процедил Яковлев. — Повезло с эффектом от битвы.

— Везение? Он убил двух Кощеев за полгода. Это не везение, совсем не везение…

Оба замолчали. В памяти Демидова всплывали цифры убытков — провальная операция с лихтенштейнской сталью, потерянные контракты, отток партнёров и инвесторов после скандала в Москве. А теперь ещё и эта реклама, которая делает из выскочки Платонова национального героя.

Магнат сжал кулаки. Каждый успех этого щенка бил по их монополии. Ещё год-два таких побед, и вековая система контроля над рынком Сумеречной стали рухнет.

— Сколько мы уже ждём? — раздражённо спросил Яковлев.

— Полчаса.

— Выскочка заставляет нас ждать.

— Он не выскочка, — тихо поправил Демидов. — Он убил Веретинского и захватил власть. Это требует… определённых качеств.

Мартын Потапович бросил на него острый взгляд.

— Намекаешь, что мы имеем дело с цареубийцей?

— Я констатирую факты. И предлагаю не недооценивать князя. Он опасен по-своему.

Дверь кабинета распахнулась. На пороге появился седой секретарь в строгом сюртуке.

— Его Светлость ждёт вас.

Демидов и Яковлев переглянулись, поднимаясь. Момент истины.

Кабинет князя встретил их полумраком — тяжёлые шторы пропускали минимум света. За массивным столом восседал Михаил Фёдорович Сабуров, по бокам замерли охранники-маги, у окна стоял советник Акинфеев.

— Ваша Светлость, — оба гостя поклонились ровно настолько, насколько требовал этикет, но роняя собственного достоинства

— Никита Акинфиевич, Мартын Потапович, — князь кивнул им по очереди. — Чем обязан визиту столь… влиятельных персон?

— Мы пришли с деловым предложением, Ваша Светлость, — усевшись в кресло, начал магнат издалека. — Предложением, которое может укрепить ваше положение и принести княжеству процветание.

— Я слушаю.

Яковлев кашлянул, вступая в разговор:

— Владимирское княжество переживает непростые времена. Потеря Угрюма, уход ряда бояр под власть Платонова, падение налоговых сборов, весьма резонансная смерть недавно назначенного наместника Дроздова…

Лицо князя окаменело. Никита мысленно выругался — спутник слишком резко начал.

— К чему вы клоните?

— К тому, — Демидов перехватил инициативу, — что мы готовы помочь. Финансово. Существенно.

Сабуров откинулся на спинку кресла, изображая безразличие. Но магнат заметил, как блеснули его глаза. Жадность — универсальный рычаг.

— И что вы хотите взамен?

Никита Акинфиевич и Мартын Потапович снова переглянулись. Пора раскрывать карты.

— На территории Марки Угрюм, — медленно произнёс Демидов, — на землях, которые ещё недавно принадлежали Владимирскому княжеству, находится крупное месторождение Сумеречной стали.

— Существуют веские аргументы в пользу того, что де-юре эти земли по-прежнему ваши, Ваша Светлость — подхватил Яковлев. — Просто вы не успели предъявить претензию Сергиеву Посаду за самовольный захват ваших территорий…

Князь дёрнулся, словно его ударили. Советник Акинфеев подался вперёд.

— Откуда информация?

— Это не так важно, — отрезал Яковлев. — Важно другое. Платонов уже начал добычу. Нелегально. На ваших землях, Ваша Светлость, — каждую фразу он произносит громко и чётко, словно забивал гвозди в разум собеседника.

Демидов наблюдал, как меняется лицо Сабурова. Удивление, жадность, ярость — целая гамма эмоций промелькнула за секунды.

— Этот… выскочка добывает Сумеречную сталь на моих землях?

— Именно так. Платонов просто пользуется вашей… временной слабостью, чтобы грабить недра, которые по праву принадлежат Владимирскому княжеству, — подытожил Никита Акинфиевич.

— Мы предлагаем сделку, — Яковлев наклонился вперёд. — Вечная концессия на разработку месторождения для наших домов с оплатой щедрых налогов от добытого металла. Взамен — финансирование для укрепления вашей власти.

— Какое финансирование? — князь прищурился.

— Два миллиона рублей, — негромко обронил Демидов.

Тишина. Даже охранники не смогли сдержать удивления. Сумма была колоссальной — годовой бюджет небольшого княжества.

— Два?.. — голос Сабурова дрогнул, пустив позорного петуха.

— На вооружение армии, укрепление власти, подкуп союзников, — перечислил Яковлев. — Но есть условие.

— Какое?

Магнаты синхронно произнесли:

— Вы должны вернуть Угрюм. Военной силой.

Князь откинулся назад. Никита видел борьбу на его лице — жадность против осторожности.

— Вы предлагаете мне начать войну с Сергиевым Посадом? Оболенский — покровитель Марки.

— Оболенский хоть и близок с Платоновым, но воевать за захолустную деревню не станет, — уверенно заявил Демидов, хотя сам в этом сомневался. — У него хватает проблем с соседями. Да и к тому же, одно дело формально заявлять о патронаже, и совсем другое — отправлять армии на убой ради неведомой цели.

— К тому же, — добавил Яковлев, — формально вы просто восстанавливаете законную власть над мятежной территорией. Прецеденты есть.

Сабуров встал, прошёлся по кабинету. Демидов следил за ним взглядом, читая эмоции. Князь хотел денег, хотел власти, но больше всего — хотел отомстить Платонову. Это было написано в каждом жесте, в сжатых кулаках, в побелевших губах.

— Платонов публично оскорбил меня… — тихо произнёс князь, словно уговаривая сам себя.

— Тем больше причин действовать, — подтолкнул его Никита Акинфиевич.

— Но я не могу просто напасть на Угрюм! — Сабуров резко развернулся. — Что обо мне скажут? Что я такой же безумец, как Веретинский? Объявляю войны по своей прихоти⁈

Демидов хотел возразить, но князь поднял руку, останавливая его. На лице правителя появилась странная улыбка — холодная, расчётливая.

— Впрочем… — Сабуров потёр подбородок. — Есть одна мысль.