Идем на Восток

06. ЧЕ ЗА ДЕЛА?

СОГЛАСОВАНИЯ СО СТАРОЙ ЗЕМЛЁЙ

Про скорость работы государственной машины я как-то уже говорила. А теперь умножьте всё это на четыре — потому что наше время бежало вчетверо быстрее.

Новая Земля, княжество Восточное, май-июль 0027 года

Князь Иван Петрович

Восточный князь постарался сделать всё от него зависящее — благо, ездить далеко не надо было: выход к порталу находился в само́й Столице, посередине тех (самых первых) типовых особнячков руководства, в специальном хозяйственном дворе.

Секретарю, конечно, пришлось побегать. Когда количество вопросов, уточнений и пояснений перевалило за полсотни, Иван Петрович договорился о личной встрече с начальством, сходил и всё порешал. Нужные аргументы привёл, обоснования.

Не разбрасываются такими союзниками. Тем более что барон не халявы хочет, а всего лишь выгодных для себя поставок. И в ответ много чего интересного предлагает, в том числе для оборонной промышленности, государственной медицины и прочего. Два месяца уж прошло, а мы никак бюрократию утрясти не можем! А ну как барон других покупателей найдёт? Вон, агенты через день да каждый день шныряют: то китайцы, то англичане, то вообще не пойми кто…

Это, конечно, Иван Петрович для пущей убедительности краски сгустил. Не каждый день, само собой. И даже не раз в неделю. Но уже несколько раз под видом купцов и торговых представителей замечены были!

Начальство согласилось и дало отмашку на установление связи с Белым Вороном.

ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ ЧЕГО???

Новая Земля, Баронство Белый Ворон, 35.03 (июля).0027

Кельда

Письмо пришло с торговым караваном, идущим в Междуречье. Муж прочитал и сказал:

— Учитывая количество дураков с инициативой на местах, чего-то такого я и ожидал.

— Опять восемьдесят пять процентов?

— Нет… Семьдесят три. Но согласись, доля вероятности была очень велика.

На официальном бланке, в куче всякой бюрократической шелухи, значилось (если эту шелуху повыкинуть), что Воронов Владимир Олегович такой-то даты рождения, гражданин (между прочим) РФ, должен явиться такого-то числа ко стольки-то (дата и время, сука, были указаны только староземские!) для получения инструкций от куратора. Вот эта фраза меня просто убила. Что, бля???

— И ты пойдёшь?

— Конеш-ш-ш-но.

— Серьёзно⁈

— Абсолютно.

— Я тогда тоже пойду. Очень хочется посмотреть. Понимаешь ли — своими глазами.

— Да я быстро.

— Ничё, я прогуляюсь. Тут меня просто порвёт.

— Ладно. Как скажешь.

Новая Земля, Баронство Белый Ворон — Иркутский портал, 36.03 (июля).0027

Поехали мы верхом. Барону оседлали его Грома, а мне — спокойную гнедую Лиру.

— Зря ты со мной поехала, расстроишься только.

— Хочу лишний раз убедиться в точности твоих прогнозов.

Муж хмыкнул.

— Ну, смотри. Мы сейчас приедем — там какой-нибудь напыщенный индюк. Предполагаю, что он ещё и опоздает. Но секретарь — или помощник — придёт вовремя и будет стараться всячески прикрыть начальника: удостоверение личности проверять, втирать какую-нибудь хрень. Потом явится старший, попытается качать права, я его пошлю — и поеду домой. Всё.

— А чё мы ему тогда просто письмо не послали? Какое-нибудь краткое, но ёмкое, с советом и направлением?

— Потому, любимая, что мне нужны эти поставки — и я собираюсь их выбить. И это просто один из шагов м-м-м…

— Политического танца?

— Да.

Ладно. Посмотрим, что за марлезонский балет.

Вовка оказался прав не просто на девяносто сколько-то процентов, а на все, мать их, сто!

«Куратор» опаздывал. Зато за столом, широко разложив всяческие бумажки, прижатые к папкам резиночками и грузиками по причине ветра, сидел очень занятого вида типичный секретарь. Такой, знаете, который не сразу замечает ваше присутствие, а минут десять-пятнадцать что-то пишет и деловито перекладывает, пока вы стоите перед ним, как дурак.

Мы подъехали к столу, не спешиваясь. Барон кинул парнишке под нос не очень аккуратно вскрытый конверт от письма с воткнутым в него собственно письмом и с высоты своего рослого жеребца спросил:

— Твоё?

Видимо, этот сценарий не соответствовал запланированному мальчиком, потому что он некоторое время тупил, глядя на письмо, потом уставился на баронский сапог, и только потом задрал голову вверх, стараясь при этом сохранить значительный вид.

— Вы э-э-э… — он сделал вид, что ищет имя в бумагах. Ага, каждый день тут очередь стоит из желающих получить ваши инструкции! —…Владимир Олегович Воронов?

— Да.

— Вы присаживайтесь, присаживайтесь!

Секретарь махнул узенькой ладошкой на лавочку, но Владимир Олегович всё так же немногосложно ответил:

— Я не хочу.

— И всё-таки я бы попросил…

— Говори или я уеду.

Такого господин секретарь, видимо, не ожидал, и несколько сбился:

— Мнэ-э-э… Видите ли, Артём Францевич ещё не подъехал…

— Письмо открой.

— Что?

— Что слышал.

По опыту давления на людей барон явно обставлял этого мальчишку в разы. Секретарь поёжился и развернул конверт.

— Время читай.

— Э-э-э… Пятнадцать тридцать.

— А сейчас? Ты в телефон-то загляни. Ну?

Неудобно, правда?

— Пятнадцать тридцать две.

— Так. Сейчас ты набираешь номер своего шефа и выясняешь: как скоро будет эта жирная жопа? — мальчик ощутимо сглотнул, — У него есть десять минут.

Барон развернул коня и выехал за временно́е кольцо.

— Ну как? Говорил я тебе — зря…

— Ну, почему же? Пока совпадения сто процентов.

— Документ он у меня не спросил.

— Да он просто не успел!

— М-м…

Мы зашли в книжную лавку и мило провели там время. Хозяин, Соломон Моисеевич, милый молодой (теперь молодой!) человек еврейской наружности, сразу оживился, напоил нас чаем с булочками, радостно сообщил, что новые книги пришли! Ну и…

— Солнце моё, время!

— Ничего, подождут.

Отсутствовали мы по итогу (для староземской стороны) не десять минут, а все двадцать. А может и тридцать. Или дольше. К моменту нашего возвращения «нащальнике» уже пришёл. И он действительно был жирным! И уже даже устал ждать, перенервничал и был потому красен и надут. Стоящий рядом в позе «я успокаиваю начальство» секретарь, завидев нас, поспешно начал что-то говорить. «Куратор» злобно уставился на барона:

— Вы Владимир Воронов? Почему не предъявили удостоверение лич…

— Ты кто? — мрачно и слегка брезгливо перебил его барон.

Так. Режим «сёгун» включён!

— П… ф… вы что, письма не читали⁈

— Я не умею читать, — с той же интонацией выдал Вова.

Оба «лица» впали в некоторый ступор. Я начала тихо, но неудержимо ржать.

Со стороны мы, должно быть, выглядели как двое психических. Ещё и верхами.

Старший несколько раз открыл и закрыл рот, схватил свою папку — и это, видимо, вернуло ему душевное равновесие:

— Вот перечень мероприятий, — он раздражённо кинул папку на наш край стола, — которые вы должны выполнить с целью обеспечения безопасности Восточного К…

— На х*й иди! — Вова слегка наклонился в седле. Чёрная фигура на чёрном жеребце, нависающая над столом, вызывала неприятную ассоциацию с готовой вот-вот оборваться скалой. Барон ткнул пальцем в секретаря, — Ты! Передашь наверх, чтобы я этого урода больше тут не видел! Пусть пришлют адекватного человека — иначе мирный договор с Восточным Княжеством будет расторгнут! — развернул коня и поехал из круга. Я, естественно, ехала за ним. Вслед нам что-то кричали. Пофиг.

Мы там себе книжек навыбирали для библиотеки, надо забрать.

У рамки портала разыгрывающуюся сцену флегматично наблюдал дежуривший с этой стороны стражник. Наш стражник, с белым вороном на груди. Я слегка притормозила:

— Папку со стола возьмёшь — принеси к книжной лавке, хорошо?

— Сделаю, матушка кельда!

Парень догнал нас буквально через минуту:

— Господин барон! Госпожа баронесса! Погодите!

Вова всё ещё хмуро обернулся:

— Что случилось?

— Папочку госпожа велела забрать!

Барон взял папку — нет, даже планшетку с шевелящимися от ветерка прижатыми зажимом листочками — и с недоумением уставился на меня.

— А что? Зато князю чёткие предъявы кинешь, а не просто так: «чё за дела?»

— Тоже верно!

Нет, «чё за дела?» в письме тоже было. В длинном, гневном письме, с которым в тот же вечер умчались аж трое почтовых княжеских голубей. В одно послание всё баронское возмущение не влезало — слишком тяжёлым получалось, даже на папиросной бумаге. Там ещё много всяких вопросов было, начиная с самых общих, типа: «Вы там не ох*ели ли все?» и заканчивая конкретными: «Может, мне вместо Борай-хана приехать и поговорить там с вами за жизнь?»

И это была следующая фигура нашего политического танца.

ВСЁ ВЫШЛО ВЕСЬМА УДАЧНО!

Старая Земля, город Иркутск, день первого приезда Воронов за «инструкциями», поздний вечер // Новая Земля, Баронство Белый Ворон, 38.03 (июля).0027

Иркутский куратор

Артём Францевич Скриновский пребывал в чрезвычайно приподнятом расположении духа. Сделка получилась со всех сторон выгодная! Приказ начальства об установлении сотрудничества выполнен буквально: все документы, предписывающие Воронову обеспечить безопасность Восточного княжества — в порядке, с его лично стороны никаких недоработок нет. А уж то, что этот самонадеянный переселенец отказался от сотрудничества — так это уже другие структуры должны его за такую наглость покарать, майор Скриновский так в рапорте и написал: отказ от предварительных договорённостей, хамство сотруднику при исполнении, неисполнение обязательств и прочее. На полторы страницы подробностей хватило!

А то, что документы о поставках куда-то «затерялись», так это всегда можно на секретаря спихнуть. В случае чего — любимый дядюшка прикроет.

И сумма получилась весьма приятная, как это сегодня модно — наличкой. Портфель бонусом!

Артём Францевич раскрыл дверцу своего служебного автомобиля и приказал водителю:

— В «Седьмое небо»!

«Седьмое небо» в последнее время стало особенно популярным по ночам: после того, как хозяева переделали остекление, с высоты шестнадцатиэтажки можно было наблюдать не только набережную в огнях, но и мерцающую внизу голубоватую арку портала. Со «спины», конечно — хотя, с другой стороны, не было видно всю эту трущуюся вокруг шушеру…

Водитель кивнул бритым затылком, и порш резко сорвался с места, пугая прохожих выбитой через дядюшку мигалкой. Здесь, в иркутской глухомани, это было вовсе не так популярно как в Москве, но младшему Скриновскому хотелось потешить самолюбие. Машина, завывая, неслась по полупустому городу. На подъезде к ресторану, расположенному на самой окраине, автомобиль отрубил мигалку и свернул не направо, а налево — на лесную дорогу — и затормозил настолько резко, что Артём Францевич ткнулся лицом в переднее сиденье и хотел гневно закричать — но не успел. Распахнулись обе задние дверцы:

— Он?

— Точно!

В шею что-то кольнуло, и «всё стало вокруг голубым и зелё-о-оным!» Модная ретро-песенка заиграла в голове.

— Всё, Маш, давай!

Потом он пил, ел, даже танцевал в обществе ярко накрашенной девушки с радужными волосами. Потом она велела ему отпустить водителя — это было так смешно! — и он с балкона ресторана орал Вадиму, чтоб тот ехал домой — и чуть не упал, официанты назад затащили. Потом девушка, которая была Кристина, а иногда, почему-то — Анджела — позвала его гулять в парке и кататься на квадроцикле. Так смешно! Потом они гуляли. Потом она уронила сумочку и попросила: «Подними!» он наклонился, а встать не смог. Смешно ужасно. Так он и хохотал, пока не подошёл мужик в кольчуге с белой птицей на груди — ваще угар! — и не дёрнул его так, чтобы он упал на землю. А Кристина стояла с другой стороны и смотрела на него. Дура!

Артём ей крикнул ещё:

— Дура! Иди сюда, тут так смешно!

Последнее, что запомнил майор Скриновский перед отключкой — как Анджела (или Кристина?) передала парню в блестящем костюме кейс с его гонораром — толкнула через стол. Наверное, чтобы он, Артём, ни в чём себе не отказывал. Картинка замигала — и погасла.

НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ НАЗАД

Новая Земля, Княжество Восточное, 37.03 (июля).0027 // СтЗ, закрытый объект, тот же день первого приезда Воронов за «инструкциями», несколькими часами раньше операции с «залипанием»

Князь

Посыльный из канцелярии не успел спуститься на два лестничных пролёта, когда дворец словно вздрогнул от бешеного вопля:

— Да они что там все, ох*ели?!!!

Дверь в княжеский кабинет распахнулась, тяжело грохнув в стену:

— Григорьича ко мне!!!

Эхо раскатилось по коридорам. Молодой лейтенант решил, что себе дороже будет объяснять, что это не по его части, и побежал в крыло к гэбэшникам.

Владимир Григорьевич, человек среднего роста, со средним незапоминающимся лицом, средне-русыми волосами, неярким цветом глаз (то ли серых, то ли карих), спокойными, не бросающимися в глаза манерами и сдержанными жестами, сидел напротив Восточного князя за широким письменным столом, перебирая мелко исписанные листки тонкой папиросной бумаги.

— Нет, ты видел⁈ — Иван Петрович гневно потыкал в листки растопыренной пятернёй, вскочил, дёрнул ворот рубахи, добежал до раскрытого окна. Во дворе была мёртвая зона, как, впрочем, и во всём дворце. Все предусмотрительно затаились, и даже стража усиленно изображала статуи, — Кто этот, с-с-с-сука… — князь пронёсся обратно, плюхнулся в жалобно скрипнувшее кожаное кресло и дёрнул к себе тщательно рассортированные безопасником бумажки… не с первого раза нашёл, — Скриновский… Тварь, бл*дь!!! Мог бы — своими руками задушил паскуду!!! Пи*ор кабинетный!!! — князь в бешенстве сжал кулаки и выдал такой матерный загиб, что сам царь Пётр отнёсся бы к подобному образчику инфернальной лексики с уважением. Самую малость полегчало.

Григорьич снова вернул себе несколько измятые тоненькие листки, потёр подбородок:

— Петрович, не психуй.

— Да как бл*дь⁈ Как не психовать! С северных покосов аж десяток девок пропал! На этой неделе только! В лес зашли, в малинник — и как корова языком! А следы-то не орочьи! Звериные! Но — ни крови, ни тел. Что это⁈

Григорьич выжидательно молчал.

— Нюхом чую — шаман вернулся, сука зелёная! Ур-р-р-род припадошный, не мог в лесах сдохнуть! — князь снова подскочил и заметался по кабинету, как раненый медведь, — Кроме наших, на восток одиночных посёлков пруд пруди! Хрен знает, шесть лет кого они шерстили? Если бы эти огурцы еб*ные одни были — ладно. А тут тебе Степь! Борай-хана свалили, там пока каша, а к зиме-весне они оклемаются — пойдут доказывать, чей улус круче. На ком, скажи? Голландцев малохольных грабить? Людоедов гуталиновых? Да щас!!! Было бы там что брать! С востока эти… твари черномазые. Да ещё китайцы! Попрут на нас все разом — что делать будем⁈ Если ещё и Ворон злой заявится — тут уж впору сразу в гроб залечь да помереть!

Князь плюхнулся обратно в кресло, распахнул левую, «неофициальную» дверцу письменного стола и порылся, брякая бутылями. Смаковать не хотелось. Хотелось нажраться в хлам по-быстрому. Достал бутылку водки и два стакана, набулькал в оба до краёв, один подвинул безопаснику, второй опрокинул в себя, занюхал кулаком. Посидел.

Ни хрена не пьянелось.

Григорьич покосился на стакан, но пить не стал. Повторил:

— Не психуй. Сам к нему поеду. Но сперва — давай-ка с нашими переговорим. Поэтому, уж извини, пить не буду.

Князь поднялся.

— Тогда прямо щас пошли. Пока они растележатся! Протянем — Белый Ворон со своей дружиной к нам под стены явится… Как, бл*дь, предписано! — Князь всё-таки не удержался и от всей души долбанул по дубовой столешнице.

На княжеском портале будки МФЦ не было. Был специальный пункт, устроенный на манер КПП, с двумя дежурными по обеим сторонам.

Завидев сразу два «уполномоченных лица», дежурные с обеих сторон портала засуетились. Новоземельского Григорьич из помещения сразу выгнал, велев внутрь никого не впускать до особого распоряжения, а староземельскому сказал какой-то код, после чего лейтенантик запрыгал как ошпаренный, начал звонить по разным телефонам, нажимать кнопки. На здоровенной плазме, вделанной в заднюю стенку, за его спиной начали мигать какие-то сигналы и, наконец, проявился кабинет с серьёзным и уже немолодым полковником за почти таким же как у князя столом. Лейтенант отдал плазме честь и выскочил из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.

Полковник, видимо, поправил стоявший перед ним монитор, от чего его изображение слегка сместилось и спросил:

— Слушаю. Что случилось, мужики?

Иван Петрович пересказал давешний их разговор, сдобрив его подробностями. Посреди рассказа он снова не выдержал и начал бегать по переговорной, страшно ругаясь. Полковник задал Григорьичу несколько уточняющих вопросов и попросил:

— Иван Петрович, сядь, а? У меня камера пытается на тебя сфокусироваться, дёргается всё.

Князь сел, стиснул до побеления кулаки и заскрежетал зубами.

— Грачёв! — крикнул полковник, — Кто у нас по Иркутску работает⁈ А ну живо выясни, что у них там с Белым Вороном вышло, и все копии документов мне! В первую очередь предписание, которое они ему выдали. Пять минут!

— Подписывал Скриновский, — подсказал Григорьич.

— И на Скриновского досье!.. А что, Владимир Григорьевич, Ворон этот и впрямь настолько хорош?

Князь невесело хмыкнул, а безопасник пояснил:

— По Борай-хану информация у вас есть. Так вот, Ворон приехал, ног с дороги не отряхнув, явился на пир — на Борая же глянуть. Получил повод: тот про него и жену его с детьми слова нелицеприятные сказал — в тот же день встретил его на дороге в Степь, вызвал на поединок и убил. В один удар.

Полковник посидел, переваривая информацию.

— Слыхал историю, только без подробностей. Так Борай что — один что ли был?

— Да почему — сотня нукеров с ним. Да трое этих ихних… мудрецов. Ворон тоже, в принципе, не один был, с малой дружиной — человек, может, двадцать. Нукеры как увидели, что Бораю бо́шку срубили — все на Ворона бросились. Так по Степи теперь жуткие рассказы ходят, что он один всех в фарш перекрошил, дружинники его — так… в стороне стояли, глазели.

— Ты степнякам только волю дай! — усмехнулся полковник, — Они тебе такого сочинят!

— Возможно. Однако же мудрецов не тронули — ни сам Ворон, ни люди его. Специально в живых оставили, чтобы они рассказали в своих аулах, чем дело кончилось. Так что, можно сказать, что это — информация, полученная от трёх свидетелей. Возможно, приукрашенная. И, тем не менее: тем же вечером Ворон уже вернулся в Столицу и труп Борая с головой в мешке с собой привёз. Я лично освидетельствовал.

— Мда, похоже мужик за словом в карман лазить не привык…

В поле зрения камеры показалась рука, протянувшая хозяину кабинета несколько распечатанных листков.

— Так… Это и есть предписание? — полковник полистал, — Да он что, совсем дурак⁈ Кто это составлял вообще — сам Скриновский или подсказывал кто? Это уже на диверсию тянет! Что? Чей племянник?.. Ах, вот оно что… Ясно, иди!

Послышался стук двери.

Полковник, хмурясь, листал принесённые документы.

Владимир Григорьевич невесело спросил:

— Что, Василич, — похоже, казачок-то засланный? — брови у товарища полковника и вовсе сошлись к переносице, — Ты бы не тормозил, человечков к нему приставил. Это у нас тут больше суток прошло — а у вас часов шесть-восемь. В Иркутске, поди, и вечер ещё не наступил. Не дурак же он: счета сейчас все на раз-два проверяются. На́лом возьмёт. Смотри — не прошляпить бы…

Хозяин кабинета резко встал и вышел из кадра. Пару минут были слышны приглушённые звуки выдаваемых ЦэУ. Вернулся он ещё более смурной, чем раньше:

— Нехорошая каша, мужики. Отмажут его, как пить дать. Гляньте, ловко как составлено — вроде и нет злого умысла, ну, скажут — перестарался человек. Переусердствовал.

— Ага, — согласно покивал князь, — Да ещё предложат поощрить за усердие. Премию выписать! А денежки, даже если мы его за руку поймаем, волшебным образом потеряются! — Иван Петрович с досадой сплюнул.

— Погоди, не клопочи… — остановил его Григорьич, — А ты, Василич, не менжуйся — или на хозяйственной работе совсем хватку потерял? Не надо хода делу давать. Он же в Иркутске? Как денежки получит — устройте ему залипон, и все дела. Несчастный случай. Пьяный провалился в портал. Места у нас пока дикие. Зашёл пассажир — да и потерялся. А деньги… — он наставительно поднял палец, на который уставились оба его собеседника, — Во́рону отдай, не жадничай. В качестве извинения. Очень мне не хочется с ним военного конфликта.

— Да! — согласно почти выкрикнул слушавший со всем вниманием князь, — Не жадничай, Василич! Мне этот военный союз во́ как нужен! Иначе вместо госпрограммы придётся тебе для нас оптовый груз цинковых гробов засылать.

ПОСЫЛКА

Новая Земля, Серый Камень, 38.03 (июля).0027

Кельда

За завтраком нас порадовали новостью, что посреди ночи от городской стражи прибыла «посылка».

— И где она? — поинтересовалась я, — И что за спешка по ночам посылки посылать?

— Должно быть, чтобы эта пьянь людям глаза не мозолила, — предположила подававшая на стол горничная.

— Так там человек что ли? — барон нахмурился.

— Да какое там… Как дрова… Связанный, так до сих пор и спит.

Мы рассудили, что раз спит — ещё поспит, и спокойно допили чай.

Тело действительно было. Храпело на весь двор. За стягивающую руки-ноги верёвку была затолкана свёрнутая трубочкой бумага. Рядом стоял чемоданчик. Весь этот натюрморт охранял дежурный стражник, при виде нас выпятивший грудь колесом:

— Доброе утро, господин барон, госпожа баронесса! Вот, прибыло ночью, от Иркутского портала. Сказали — не срочное, так мы вас зазря будить не стали. Там в письме всё обсказано.

В письме было написано, что посреди ночи в портал ввалилось тело, в котором стражники опознали мудака, пытавшегося недавно оскорбить их барона. С ним была яркая девица, оставившая чемоданчик. Сказала, что в нём — записка для барона Белого Ворона. Чемодан проверили — опасности нет. Тело от греха связали, всё сложили в дежурную повозку и отправили в замок. Всё.

Вова хмыкнул, открыл кейс. Внутри лежали пачки пятитысячных купюр в банковской упаковке — беленьких бумажных поясочках со штампиками.

— Шестнадцать миллионов, — прокомментировал подошедший Мишка. Вова достал сложенный вчетверо листочек и негромко прочёл:

'Это взятка, полученная Артёмом Скриновским за действия, направленные на разрушение добрососедских отношений между баронством Белого Ворона и Восточным княжеством.

Контора глубокого бурения приносит барону Белого Ворона свои глубочайшие извинения и приглашает к сотрудничеству — через любой удобный вам портал, ведущий на территорию Российской Федерации. Дежурные на Иркутском и Восточно-княжеском порталах готовы встретить вас круглосуточно. Если вас интересует иная точка выхода — просим проинформировать о ней дежурных, и сообщение будет незамедлительно налажено' — подписи не было.

Амбре было… было амбре, короче. Барон поморщился:

— Петька! Воды холодной ведра четыре, живо!

— Сей момент!

Конюшенные бодро припёрли воду. В лошадиных вёдрах. Ну, то есть, в вёдрах для лошадей. Больших таких, литров по двадцать.

— Господин барон, куда?

Вова мотнул головой:

— На жирного лейте!

Парни заглянули в телегу и щедро окатили храпящего мужика. Храп мгновенно трансформировался в хриплый визг:

— Вы!.. П-ф-ф-бль… вы чё творите!

Гражданин Скриновский визжал и бился на дне повозки, кузов которой оказался герметичным и обеспечил вновьприбывшему не очень глубокую (сантиметров пять-шесть), но очень бодрящую ванну. Трепыхающийся в луже «куратор» сильно походил на кусками застывший холодец. Или на брейкданс-экстрим-шоу.

— Да вы чё бля!.. Что за шутки на х*й!.. А ну убрали это! — после серии особо впечатляющих рывков он всё же перевернулся и встал на стреноженные четвереньки (не переставая орать), а потом, упираясь связанными руками — на колени, — Уроды бля!.. Найду — убью!.. — и всё в таком духе. На разыгрывающееся представление уже стягивались посмотреть за́мковые работники. Артёмушка отплёвывался и грозил неведомым врагам. Содержательно грозил, поминая дядю и влиятельных знакомых.

Наконец он достаточно пришёл в себя, чтобы оглянуться и осознать что это — вовсе не Иркутск. Челюсть любителя лёгких денег отпала, но мозг внезапно проснулся и выдал пару свежих идей:

— Это чё бл*дь — Тальцы?* Или парк аттракционов?

*Архитектурно-исторический комплекс

недалеко от Иркутска.

С настоящими теремами,

фрагментами Илимского острога,

старинными мельницами и прочим.

— Ага… цирк приехал… — с полным бесчувствием к страдальцу флегматично выдал барон.

Конюшенные с энтузиазмом подхватили:

— Сегодня как раз завезли этих… морских котиков!.. Говорящих!

Вокруг радостно заржали.

Не знаю, чем это тело было вчера обдолбано, но мозги у него работали ме-е-е-едленно, мне всё казалось, что я слышу ментальный скрежет. В конце концов до него дошёл смысл сказанного. Да и холодная вода способствует — должен же у человека механизм выживания включиться. Ну вот. Механизм выживания, может, и включился, а самосохранения — нет, потому как своей стратегией он выбрал привычную — угрозы. Да я, да вы, да вот мой дядя (самых честных того…), да у меня связи, и вообще — вы все пожалеете. Обо всём пожалеете, короче. На этом месте Вова попросил поконкретнее: явки, пароли, клички или что там современные шпионы и предатели используют в своём непосильном труде.

Артём Францевич начал уж вовсе заходиться криком, тогда барон вытянул его за шкиряк из повозки и легонечко встряхнул:

— Петька! Кнут неси!.. Дежурный! Серёга, выбей-ка из этого мудака: кто велел ему поссорить нас с Восточным княжеством? Зачем? И за сколько? Какие ещё поручения были?

— А если не скажет?

— Не скажет — сдохнет. Мне пох*й. Игорь, проследи чтоб вопросы правильные задали! Может по ходу дела ещё что интересное узнаете.

Скажете — жестоко пацану двенадцатилетнему такое поручение давать? Может быть, может быть… Но если он лис — дар должен расти, дару нужен толчок, встряска — иначе будет еле тлеть, продвигаясь муравьиными шагами. Такой вот у нас суровый мир.

Мужики потащили гражданина шпиона на свинский двор. Потому как центральный марать никак не можно, к коням тоже нельзя — нервные и нежные животи́ны. А вот свиньям чужие вопли по барабану…

ОТВЕТНЫЙ ШАГ ВЕЖЛИВОСТИ

Новая Земля, Серый Камень — Иркутский портал, 03.04 (августа).0027

Кельда

Выдвинулись к порталу мы, по своей любимой привычке, в ночь — чтобы светлое время не терять. По Иркутскому времени наше прибытие должно было прийти на начало седьмого утра. Муж съехидничал: «Вот и хорошо! Проверим — точно ли круглосуточно нас ждут?»

Ну, проверим.

Сегодня с нами были не только постоянные телохраны и Мишка (торговые отношения же будем завязывать), но и Игорёха. Отец сказал: раз уж он — лис, то любую возможность дать пищу растущему дару надо использовать. Так что теперь Игорю предстояло участвовать во всех переговорах, политических сделках, обсуждениях и всяком таком.

А у портала нас ждали! Тот самый важный мальчик-секретарь. Только сегодня он был немножко… помятый, что ли? Бумаг вокруг разложено не было, а само ответственное лицо спало, положив лицо на портфельчик и даже немного пуская слюни.

Дежурный стражник при нашем появлении вытянулся во фрунт и хотел было гаркнуть, но увидев предупреждающий жест барона, вполголоса отчитался:

— Господин барон! Дежурный по порталу лейтенант Есименко, за время моего дежурства происшествий не было. Всё спокойно.

Владимир Олегович вопросительно кивнул в сторону спящей фигуры:

— Этот — что?

— Этот-то? Со вчерашнего дня тут. Вас ждёт. Ночью примчался, на служебной машине. Звонил кому-то, отчитывался о прибытии. Сидит. Вторые сутки уж пошли. Еду ему сухпаем привезли. Ну, раза два-три до ветру сносился. И то кажный раз нас предупреждает: мол — мигом. Портфельчик свой из рук не выпускает; вон, видите: спать захотел — наручниками к себе пристегнул.

— М-гм…

Барон спешился (и мы с мальчишками вслед за ним), сел напротив секретаря на лавку и гаркнул:

— Боец! Спишь на посту!

Секретарь вскинулся, сонно хлопая глазами, на щеке у него краснел чёткий отпечаток кодового замка. Что характерно, из полицейской будочки также мгновенно выглянули два слегка сонных лица. И из фургончика МФЦ тоже.

— Доброе утро… Извините, я на минутку только… — парень торопливо потёр лицо, запрыгал прицепленный наручниками портфель, — Ой! Одну минуту! — он сноровисто (тут молодец) отстегнул наручники и откинул клапан, — Со вчерашнего дня я назначен координатором торговых взаимоотношений вашего баронства со спецотделом по делам Новой Земли. Все документы прошли окончательную заверку, здесь ваши экземпляры, — он протянул Вове папку, которую тот тут же подвинул Мишке.

— Смотри, — а сам глянул на меня.

Я отрицательно покачала головой.

Сквозь границу портала я вижу хуже, однако злонамерение и попытку подставы могу разглядеть. Здесь не было ничего похожего. Парень очень сильно боялся, что Белый Ворон откажется — это да. А зла — нет. Муж кивнул, мол: нормально, и уставился на порученца:

— Координатор, говоришь?

Засланец густо покраснел, видать, припомнив давешний (а для него всего лишь позавчерашний) разговор.

— Если хотите, вы можете утвердить другое название для этой должности.

— Да по́хер мне, если честно. Звать как?

— Лейтенант Смирнов.

— Дурак ты, Смирнов! Имя у тебя какое?

— Э-э-э… Иннокентий, — пацан подумал, — Викторович.

— Кеша, значит. Хорошо. Для начала, вот тебе, Кеша, подгон. Передашь своим. Это твоего бывшего начальника показания, — барон положил в красный пластиковый лоточек, закреплённый на таких вроде рельсиках и с верёвочками с двух сторон (на манер парома) прозрачную намертво запаянную папку. Внутри лежали две мультифоры. А вот в мультифорах уже — пара листов, исписанных кривыми съезжающими строчками. Были они щедро изляпаны и кровью, и свинским дерьмом, и даже, судя по пробивающемуся запаху, человечьим. Поэтому и упакованы были так старательно.

Иннокентий ошалело оглядывал листки.

— Судопроизводство и дознание у нас средневековое, — спокойно пояснил барон, — принципами гуманности не отягощённое.

— А… он жив?

Вова смотрел всё так же бесстрастно:

— А тебе зачем знать? — мне сильно хотелось добавить «добрый мальчик», но я сдержалась; куратор смешался и суетливо спрятал папку в свой портфель, — Теперь это — не ваша печаль. Перейдём к нашим торговым соглашениям. Итак… — дальше пошли такие сложные вопросы про всякое, что я предпочла слинять. Тем более что вон, дамочка из МФЦ у фургончика мнётся, опасается, видать, что я ускачу, к ней не заглянувши.