Идем на Восток

14. СЛЕДЫ ШАМАНА И КНЯЖЕСКОЕ СЛОВО

ЗВЕРЮШКА С РАСКРЫВУШКОЙ

Новая Земля, вечер, где-то далеко на север от Столицы, 11. 07(декабря).0027

Поисковый отряд

Бескрайние поля перемежались лесополосами и редкими группами кустов, заметёнными снегом щедро — в иных местах можно было ухнуть по самую макушку. Княжеские земли остались далеко на юг; до последней деревни, в которой они останавливались на поздний обед, было километров двести, не меньше.

— Скажи-ка, Галина, а тебе по зиме не холодно? — Кадарчан, сидевший на соседнем коврике, чинно отхлёбывал из кружки.

Рейнджеры расположились у походного костра, собираясь ужинать. Семь банок тушняка, лембас и горячий сладкий чай. Курорт!

— Да нет. Я ж теплокровный дракон. Шкура толстая, холод не пропускает.

Они нашли хорошее место — в большом кольце боярышника, разросшегося непролазной стеной. Хоть какое-то укрытие на ровной, как столешница, ладони степи. И наметено в середине было не так толсто. На горизонте чернел лес, но на ночь глядя в него соваться не хотелось. По сумеркам они успели сделать над краем пару кругов, заметили множество странных незнакомых следов и решили не рисковать.

— Движение на одиннадцать часов! — Нифредил предупреждающе вытянул руку, — Внутри крупное теплокровное, кто — не узнаю́.

Рейнджеры поднялись, вглядываясь в указанном направлении. Да, иначе как движением это было и не назвать. Снежная волна, возвышающаяся над остальным гладким, нетронутым полем снега где-то на метр, целенаправленно катилась от леса в их сторону, оставляя за собой неглубокую ложбинку с двумя рассыпчатыми валиками по краям. На контрасте между белым снегом и чёрным усыпанным звёздами небом всё было видно очень чётко.

— Никак, нас проверять пришли? — Кирилл размышлял: топор, меч или копьё?

— А ты как хотел? Экскурсию с прохладительными напитками? — Долегон тоже смотрел на разложенное на куске брезента оружие, — Копья берём. Пока оно сквозь кусты продерётся…

«Оно» тем временем приближалось довольно бодро, со скоростью километров, наверное, тридцать в час, что для «подснежного плавания» представлялось весьма нехилым. Вал докатился до боярышникового круга, ткнулся в него и с недовольным режущим уши сиплым скрежетом сдал чуть назад, слегка помедлил и начал неторопливо обходить кольцо справа, отыскивая проход.

— Галина! — следопыт свернул свой коврик, — Однако, кидай-ка шмотки в люльку! Предчувствие у меня плохое! — когда Кадарчан говорит что-то подобное, слушать надо сразу, однозначно.

Не только Галина, ещё пара парней начали спешно сворачивать лагерь. Остальные настороженно следили за снежным движением. Что бы это ни было, оно сделало полный круг, поняло, что прохода нет, и начало сердито сипеть и шипеть из-под снега. А потом оно вылезло. Существо сперва почти всем показалось похожим на зайца. На крупного такого зайца, с трёхметровый обеденный стол, с купированными (обкусанными?) ушами. Только двигалось оно как крокодил, расставив клочковатые ноги по бокам от туловища. А потом его морда раскрылась на манер челюстей чудовища из «Хищника». Или ещё вот в кино про Блэйда были такие чудные вампиры с башкой как раскладной комод — короче, зайка раскрылся цветочком, высунув что-то, больше всего напоминающее носик от лейки (честное слово, потом стало совсем не смешно) и херанул по боярышнику какой-то дымящейся фигнёй. Кусты начали издавать тихое «с-с-с» и растворяться. Кислота⁈

Заяц вполз в образовавшийся туннель и повторил манёвр. Пшикал он не особо далеко — на полметра, пожалуй — но неутомимо. Долегон ждал. Вот тварь оказалась в пределах досягаемости копья.

— Давайте парни!

Копьями среди густых колючих веток было орудовать не очень ловко. И выходило не очень быстро. Получив несколько чувствительных тычков, зверь заклацал своей раскрывушкой, сдал назад, втянул кислотную поливалку и выпустил обратно зубы. Причём, такое впечатление, что зубы у него тоже были цветочком — по кругу… Трое копейщиков пытались попасть по внезапно ставшей довольно вёрткой твари.

— Аргх! Замена! — один из рейнджеров отскочил назад, — Глянь!

Край листовидного наконечника был обкушен.

— С-с-сука, из чего у него зубы-то? — пробормотал Долегон.

— Ещё движение! — выкрикнул Хендалор, — Вижу шесть приближающихся целей, со стороны леса.

— Может, пожечь их? — деловито предложила Галя.

— И дальше что предлагаешь? — командир думал, — Посреди снежной каши и угольев в чистом поле сидеть?

— А если у него этой едкой жижи запас приличный — может внушительно бомбануть, — внёс инженерное соображение Коле.

— В нашей ситуации — на́хер!

Да, иной раз «нахер» — очень здравая стратегия.

— Ещё три цели! — подал голос Хендалор, — Визуально бугры крупнее!

— Можем не вывезти, — Долегон принял решение, — Грузимся! Галя — дракон!

— Ага!

Дракониха замерла над люлькой, ожидая крепления ремней.

Заяц тем временем откусил ещё пару копий и, пользуясь заминкой, (или подгоняемый ещё чем-то?) начал усиленно ломиться сквозь кусты, не обращая внимания на выдирающиеся клочья шкуры.

— Живее! Все в люльку! — Долегон орудовал топором, не давая монстру вылезти на оперативный простор, — Поднимайся, крылья пожжёт!

Дракониха подпрыгнула, начала набирать высоту, разгоняясь, заложила вираж и пронеслась над неудачным становищем в тот момент, когда ещё две таких же твари вломились в боярышниковое кольцо. Четверо бойцов, свесившихся через борт, втянули своего командира в люльку. Заяц успел подпрыгнуть и с лязгающим звуком обкусить топор аж по середину топорища. И не подавился, гад!

Рейнджер метнул в него обломок бесполезной деревяхи и окончательно втащил себя на борт.

— Дол, сапог!

Сапог Долегона растворялся. Точнее, пока растворялся каблук, но всё шипело довольно агрессивно.

— Твою мать! Отойдите!

В тесной люльке отойти было сложновато, но они постарались прижаться к противоположным бортам.

— Ах, сука! — сапог полетел через борт, — Руби!

— Что?

— Руку руби, скорей, пока в кровь не попало!

Отхваченная кисть полетела в проносящийся внизу снег. Долегон пережал вены, глаза у него были бешеные, — Смотрите, нет больше нигде⁈ Растаем к едрене фене!

Вслед за рукой полетели подозрительные клочки одежды, обкусанные зверюгой копья…

— Дно!!!

— Ё*аный компот! — посреди дна люльки дымилось серповидное пятно, оставленное, видать, отпечатком каблука.

— Спокойно, пока летим! Галя, по дуге на восток заворачивай! Ниф, кровь мне останови…

— Ты извини — знаешь же, отрастить не смогу, — Нифредил превратил руку командира в аккуратную культяшку.

— Ничего, два дня потерпит.

Снежные борозды развернулись вслед за ними, словно по маячку, но спустя километр отстали и повернули к обратно лесу.

— Кадарчан, что думаешь?

— Что тут думать? — эвенк внимательно вглядывался в лес, — Его это звери. Метка на них его, шаманская. Шибко сумасшедший, однако, мужик…

НОЧЁВКА В СКАЛАХ

Ночь с 12 на 13 декабря, где-то далеко на север от Столицы

Поисковый отряд

Ногу командиру упаковали в подручные материалы. Креативно получилось.

За час дымящееся пятнышко в дне люльки разрослось до неровной дыры с полметра в поперечнике и вроде как остановилось.

— Интересно, до конца выгорело или как? — Кирилл вытянул шею но соваться к обугленному краю предусмотрительно не стал.

— Хер его знает. Алхимик нужен, — Долегон, как и все, вглядывался во тьму, отыскивая укрытие на ночь. Люльку качнуло: Галя чуть сменила направление. А! Ясно!

Прямо по курсу показались скальные столбы, огромные, словно остатки домиков, сооружённых из гигантских булдыганов детьми великанов, щедро присыпанные снегом. Чуть ниже одной из вершин виднелась небольшая площадка, прикрытая с одной стороны поднимающимся вверх каменным гребнем, а с остальных обрывающаяся пятидесятиметровыми отвесными стенами. Зато никто внезапно не подкрадётся. Сойдёт.

Все вглядывались в приближающиеся скалы. Пейзаж казался совершенно безжизненным.

— Ниф, что видишь?

— Пока ничего, — эльф сощурился, словно настраивая магический тепловизор, — Галь! Вокруг облетим для надёжности?

Они облетели площадку, но Нифредил со своим даром никого кроме двух то ли лисиц, то ли молодых волков, ночующих в логовище у основания скал, не рассмотрел, и они решили сесть.

Галя несколько раз дыхнула огнём, растапливая снег и испаряя остатки влаги, и приземлилась на разогретый ещё камень, заняв добрую треть площади.

— Костёр жечь не будем, — решил Долегон, — Мало ли кто тут ещё в округе шарится.

Они достали свои спальники и легли, прикрытые от ветра скалой, прижавшись к тёплому драконьему боку.

— Хорошо, что поужинать успели, однако! — бодро заявил Кадарчан и мгновенно уснул.

ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ ЛЕС

Новая Земля, где-то в северном лесу, 12.07 (декабря).0027

Поисковый отряд

Следующий день у них ушёл на облёт подозрительного леса. Встроенный Кадарчанов «компас» уверенно вёл их на северо-запад. Шли довольно низко. В редком лесу было натоптано много троп, больше напоминающих звериные, но движения особо заметно не было. Затаились?

— Вон, смотрите! — Хендалор махнул рукой, — Это что за неведома зверюшка?

— Ты расстояние-то прикинь, — охладил его восторг Колегальв, — Эта зверюшка поболее вчерашней будет.

Да-а-а, в отличие от некромантов, местный фантазёр очевидно питал пристрастие к покрытым шерстью тварям. Или холоднокровные просто спали по зиме? Они заметили ещё существо, копошащееся в буреломе. И ещё… Все создания были меховые и с трудом поддавались описанию. За основу, видимо, были взяты лесные зверюги, а уж что получилось потом, какие шаман понапихал в них секретики… тут предугадать было сложно. Должно быть, что-то вроде того распёртого зайца с раскладной челюстью, мда…

Лес проносился мимо, навевая уныние своим каким-то безрадостным однообразием.

— Проскочили! — удивлённо сказал Кадарчан, — Однако, просмотрели мы!

— Галя! Разворот давай! Проскочили!

Дракониха глухо булькнула и пошла на разворот, описывая вокруг предполагаемой точки большую окружность.

— По левому борту смотрите! — уточнил Кадарчан, — Коле, вычисляй! — эвенк закрыл глаза и начал рукой указывать направление.

— Вон там должно быть, — Коле ткнул пальцем, — Поляна между ёлок, получается как раз в середине.

— Под землю ушёл, чтоль? — вслух думали рейнджеры, — Тогда вход где-то в стороне замаскирован.

— Галя, чуть ниже возьми!

Теперь люлька неслась всего-то метрах в трёх над макушками тёмных елей.

— Орк! — Нифредил ткнул пальцем в небольшого, едва ли с человека, прилипшего к стволу высокой ёлки наблюдателя, пристально таращившегося на них — и в то же время всю команду так сильно резануло попыткой взятия под контроль, что она почувствовалась даже сквозь артефакты. Дракониха вздрогнула и тяжело, словно сквозь желе, пошла вверх и в сторону.

Домой возвращались зигзюгами, чтобы не выдать откуда явились и не привести орков в северные княжеские деревни. Хотя… надо бы зелёным было — давно бы в ноль всех вычистили, с такими-то зверюшками. Держат, как консервы. Да, наверное, не хотят, чтоб на них раньше времени сагрились. Точнее, шаман не хочет. Что-то в глазах того орчонка-наблюдателя было такое, что заставляло сильно сомневаться в наличии у него собственной воли.

ПОЛУЧИ́ТЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

То же 12.07 (декабря).0027, Новая Земля, Столица Восточного Княжества

Кельда

Утро началось внезапно.

Князь (как выяснилось), проводив нас с Вовой, спать не лёг. А понёсся в свои казематы и до полно́чи (именно до половины, а не до полуночи) разбирался с отступниками. Потом думал. Потом немного спал. А подорвавшись ни свет не заря, заслал гонцов с поручением собрать к десяти утра всех городских и близлежащих поселковых жителей для показательного оглашения приговора. Нет, приговорОВ.

Нам в гостевое крыло тоже официальное приглашение принесли. Мне — даже персонально, в женскую ложу. Как в театр, блин! Ладно, надеюсь показательного сдирания кожи не будет… Девки мои на площадь идти не захотели, так что попёрлась я одна (две собаки и четверо телохранов не в счёт). Ну и Вова тоже пошёл, естественно, только в мужскую сборную.

Место у меня было почётное — дальше некуда: между княгиней и Анной Дмитревной, Григорьичевой женой. С другой стороны от княгини сидела госпожа Жукова. Кроме нас на трибунке было ещё две молодых дамы — жёны княжьего адьютанта и капитана княжеской охраны. Только самые доверенные, значицца. И толпа телохранителей сзади и с боков. Спереди почти до подбородка мы были прикрыты прямо-таки стеной из дубовых мантелетов. Я так себе рассудила, что это тоже было своеобразное послание от князя (типа, пока доверяю только этим людям), забралась в парадное кресло и спросила княгиню:

— Ну что? До чего договорились?

— Да не знаю… — Татьяна нервничала, — Молчит…

— Как рыба об лёд?

Она слегка истерически хихикнула:

— Точно.

— Дай-ка руку, мать, — я высадила ей на ладошку саламандру, — Сиди вот, медитируй. Внутренний покой…

— Ой, какая славная! — Надежда Романовна наклонилась поближе, — А можно погладить?

— Если она разрешит.

Анна Дмитриевна тоже склонилась к нам, вроде бы рассматривая зверюшку, и тихо сказала:

— Мой вчера на пару часов домой забегал, злой как… — она не нашла приличного сравнения и всплеснула пальцами, мол — неважно, — Говорит: хотели средневековья, дворянской вседозволенности — так пусть хлебают полной ложкой…

— Батюшки светы! — добродушная Надежда Романовна испугалась, невольно озвучивая мои тайные страхи, — Я надеюсь, они никого четвертовать не будут⁈

Я хотела было сказать, что не вижу тут приспособлений для четвертования, но передумала. Во-первых, будут потом на меня смотреть как на специалиста по пыточным принадлежностям. А во-вторых, кто его знает, может княжеские для пущего эффекту решили постепенно реквизит выносить…

На угол от нас стояли три почётные мужские трибуны, центральную из которой занимал князь с приближёнными, ближняя к нам была полностью занята беловоронцами (я тихонько помахала нашим), а дальняя — всякими малознакомыми и незнакомыми мне людьми. Напротив тоже были трибуны — и тоже мужские, но с гораздо бо́льшим количеством мест, возможно, даже и стоячих. Посреди этой буквы П возвышался помост, который мне всё время хотелось назвать эшафотом. С четвёртой, открытой стороны стояло три ряда вооружённых дружинников, за которыми уже собралась приличная, тыщи в две человек, толпа. А может даже и поболее.

Я подумала, что князю сейчас, должно быть, очень тяжело. Надо ведь не просто наказать виновных, но и сделать это так, чтобы народ поверил, что они действительно виновны. А то начнётся… да хоть пример того же агронома взять! Первое, что мужик подумал — что сослуживца кто-то оболгал!

Вот странное я вам скажу сочетание колокола с барабанами… двойственное какое-то. С другой стороны: барабаны — вроде как официально, а колокол с лёгкостью перекрывает толпу. Ладно, неважно. Командный голос у князя тоже был поставлен как надо — наорался, поди, за военную службу.

Начал он как Сталин:

— Братья и сёстры! Сегодня у нас тяжёлый день. Скорбный день. Сегодня мы потеряли нескольких наших граждан… — князь помолчал, обводя толпу тяжёлым взглядом, —… а они потеряли свою новую Родину и её защиту! Сегодня, впервые за все прожитые здесь годы, я призываю богиню Вэр помочь нам открыть истину и совершить правосудие! — по рядам прокатился удивлённый вздох, а мне захотелось причитать, как Балу из советского мультика про Маугли: «Он не забыл! Он не забыл!» — Все вы слышали, что проверки в ряде хозяйств вскрыли воровство. И не просто воровство, а воровство наглое, бесстыжее, потерявшее всякий страх и меру! Помимо этого следствие выявило ряд не менее тяжких преступлений и отягчающих обстоятельств. Все без исключения результаты проверок будут опубликованы в газете — с именами виновных и соучастников! Копии материалов дела, включая свидетельские показания, опись улик и прочее будут переданы в городскую библиотеку. Приходите. Читайте. Смотрите. Более того! — князь возвысил голос, — Я призываю добровольцев принять участие в повторной ревизии всех материалов! Вдруг мы что-то… пропустили, — князь сел и кивнул Владимиру Григорьевичу, поднявшемуся на небольшую кафедру.

Народ появление безопасника встретил осторожным молчанием. Да и было от чего. Знаете, бывает такой взгляд у человека, когда он смотрит вроде как вскользь — но такое впечатление, что он всё про тебя знает, и не просто знает, а данные уже структурировал и даже уже в специальное досье всё занёс. Так вот, Григорьич умудрялся распространять свой отрицательный шарм на всю присутствующую толпу.

Он открыл свой гроссбух и начал:

— Для вынесения приговора по делу о теплицах вызывается Светлицын Арсений Дмитриевич!

Да-а-а… этот человек вовсе не был похож на лощёного и самодовольного господина, который (как он сам сказал), «пользуясь равным статусом», лично подошёл к Вове представиться на одном из княжеских вечеров. Он был не просто избит, а избит чрезвычайно, со знанием дела, кем-то, кто не очень-то хотел останавливаться. Идти он почти не мог, и был выволочен на помост двумя дружинниками, которые продолжали его поддерживать — для всеобщего обозрения, я так понимаю. Заплывшие глаза тонкими щелями выделялись на раздутом чёрными и багровыми кровоподтёками лице. Народ ощутимо забурлил, но под взглядом начбеза снова притих. По застывшим лицам местных аристократов мало что можно было понять. Князь смотрел угрюмо.

— Пункт первый. Арсений Светлицын сознался и признан виновным в хищениях государственного имущества на общую сумму восемьсот пятьдесят миллионов четыреста двадцать семь тысяч рублей, — громко и бесстрастно объявил Григорьич.

На сей раз толпа уже не могла сдержаться. Стало шумно, и по знаку князя один из дружинников остервенело задолбил в колокол. Наконец относительная тишина восстановилась, и оглашение приговора было продолжено:

— Виновный приговаривается к полной конфискации имущества, как личного, так и семейного, поскольку оно признано приобретённым на ворованные средства.

— За добровольное и полное сотрудничество со следствием смертная казнь для Арсения Светлицына заменена каторжными работами сроком на сто лет с клеймением словом ВОР на лоб и лишением гражданского статуса.

— Супруга Арсения Светлицына, Марианна Светлицына, признана в хищениях невиновной и от уголовной ответственности освобождается. Права на отчуждённое имущество Марианна Светлицына также не имеет. Она может обратиться в княжескую канцелярию с ходатайством о предоставлении комнаты в малосемейном общежитии за счёт государственной казны при условии её трудоустройства в течение недели на постоянную работу. Так же она имеет право на пятьдесят процентов от обычного размера ссуды, выдаваемой переселенцам на обзаведение с условием возврата в течение трёх лет. В отношении имущества двоих совершеннолетних детей супругов Светлицыных и правомерности владения им будет проведено дополнительное расследование.

В передних рядах послышались лающие рыдания. Не выдержала, значит, Марианна такого душевного испытания. По самому больному ударили. По сытой и ленивой жизни. Лица некоторых вельмож и вовсе превратились в маски ненависти. Я тихонько прошипела:

— Девочки! Посмотрите-ка на своих аристократов…

Княгиня невольно вздрогнула, пробормотав: «О, боже…»

Григорьич продолжал:

— Пункт второй! Арсений Светлицын сознался и признан виновным в покушении на убийство, повлекшее за собой многолетнюю абсолютную недееспособность в отношении своего предшественника по занимаемой управленческой должности — Виктора Рябцова.

Вот теперь народ ошарашенно загудел и даже отчаянный колокольный звон не сразу смог вернуть тишину.

— Тихо!!! За покушение на убийство Арсений Светлицын приговаривается к клеймению на правую щёку буквой У и каторжным работам сроком на пятьдесят лет. Тихо!!! Пункт третий! — толпа затихла, ожидая, — Он также признался в организации похищений двадцати двух девушек для продажи в рабство и взяток живым товаром степнякам… — пошёл длинный список имён, в толпе завыли, заголосили бабы. Послышались крики: «Повесить мерзавца!», «Голову отрубить!» и даже «Кожу с твари содрать!»

Средневековье в действии, чё…

Почти слепой арестант дёргал на крики головой и явно хотел что-то сказать, но получалось только шамканье. Что, интересно? А вдруг что полезное для следствия? До него всего-то метров десять, должно получиться… Я вытянула руку и направила ему в голову исцеляющий импульс. Так, нас интересуют органы речи…

Попутно открылся ещё и один глаз и Светлицын начал судорожно оглядывать толпу, потом он понял, что может говорить и закричал:

— Люди-и-и-и-и! Не губите!!! Рабом буду!!! Перед всем народом скажу, кто меня с работорговцами свёл!!!

Вспышка страха и ненависти (причём ненависти в нашу сторону) была такой сильной, что я уловила её даже через помост, саламандра вспрыгнула на перила и зарычала. Княгиня испугалась и вскочила. Я тоже, потому что поняла, что гад сейчас слиняет по-тихой. За спинами аристократов, раззявивших рты на помост, быстрым шагом удалялся мужик.

— Татьяна, вон тот, в синем!

Княгиня вытянула руку и закричала:

— Держите предателя!

Что, мать-перемать, дальше было — лучше бы нам это не видеть. Толпа была в ярости. Толпе нужна была жертва. Многоголосое безумие выло и орало. Беловоронцы бросили свою трибуну и построились боевым порядком вокруг нашей бабской. Княжеская дружина, внезапно показавшаяся совсем небольшой против двух тысяч человек, ощетинилась наружу копьями просто сплошняком, и это, пожалуй, спасло нас от стихийной казни всех аристократов разом — и виновных, и не очень. Светлицын, которого дружинники бросили на помосте, сжался в комок и тихо скулил. И обосрался бы, наверное, если бы было чем.

Короче, от работорговца мало что осталось, а жаль. Потому что кое-кто вздохнул с облегчением. А показания с трупа уже не снимешь.

И когда люди пришли в себя и им стало дико и страшно от того, что они натворили, князь именно это им и предъявил, только в более развёрнутой и жёсткой форме. Закончил он, просто клокоча яростью:

— Урода этого казнить не буду, потому как я ему слово дал — жизнь за показания обещал! МОЁ, бл*дь, слово!!! И руки-ноги рубить не буду, потому как он работать должен, а не харчи мои прожирать!!! И глаза ему для этого нужны! А вот что не нужно — скажу! Кастрировать, на вторую щёку клеймо изменника — и в пожизненное рабство! Привести в исполнение немедленно!!!

Княгиня сидела согнувшись, уткнувшись лбом в перила, и было ей очевидно плохо, можно было даже не спрашивать.

— Тань, может пойдём?

— Нет… — она сглотнула слюну, — Я должна остаться до конца. Я же княгиня, в конце концов.

Мы с Надеждой Романовной переглянулись через её спину. Госпожа Жукова только беспомощно пожала плечами.

— Ладно, сидим, — мужественно резюмировала Анна Дмитриевна, — Не можем же мы её одну бросить!

И мы, как говорил Винни-Пух, посидели. А потом ещё посидели. Сперва пока Светлицына клеймили, а потом — пока кастрировали.

Потом князь сказал краткую, но проникновенную речь своим ясновельможным панам, что если кто захочет покаяться и всё наворованное в казну вернуть — отделается конфискацией и высылкой на спецпоселение. А вот если нет — судить будет по всей строгости. И даже не закона, а просто строгости — как Вэр на душу положит. Сроку на раздумья сутки! Щедро, я бы сказала, отсы́пал. Будь я в таком бешенстве — парой часов бы ограничилась.

Вот такие пироги. Концерт окончен.

Подозреваю, что такого шоу местные ещё не видали. Люди потоптались — и пошли работать. Не знаю уж, чего они в таком состоянии наработают, потому что мы с барышнями (Татьяна, Анна, Надежда и я — молодняк брать с собой не стали) забились в княгинину светлицу и начали лечить нервы малиновой наливкой.