Хуррит 2

Глава 9

Моя победа против двоих противников принесла мне славу, хотя я по-прежнему оставался пленником. Обратно в яму меня вели, не связывая рук, рядом с моим конвоем двигалась восторженная толпа, выигравшая на мне деньги. Саленко ухитрился протиснуться ко мне и шепнуть, что Махуа в гневе, но двое остальных верховных жрецов прониклись ко мне симпатией.

— Сегодня будь осторожен с едой, лучше подожди, пока я сам не принесу, — успел сообщить мой товарищ, прежде чем его отогнали. Стражника со шрамом звали Эсла, он сам сообщил своё имя, одобрительно похлопывая меня по плечам. Бои крови закона Тешуба, стали единственным развлечением после явления богини Инанну. Неудивительно, что во всём Хаттуше разговоры шли только обо мне и предстоящих боях. Особенно горожанам понравилась фраза «Хаттуш, ты готов это видеть», сказанная во время сражения.

Всё это рассказывал Саленко, пока мы с Этаби усиленно уплетали принесённую им еду. Помня совет украинца, мы еду, спущенную на верёвке, слили в отхожее место. Возможно, это была излишняя предосторожность, но Махуа мог не простить потери крупной суммы.

— Завтра боя не будет, Махуа сказал, что тебе надо дать отдых, — новость украинца меня насторожила. Вряд ли седовласый простил мне потерю денег настолько, что решил позаботиться о моём отдыхе.

— У него сегодня были гости, правитель города Кулиш Атра со своей сестрой. Какая женщина, пусть и чёрная, — Саленко закатил глаза, мечтательно прицокнув языком.

Атра, Эниа? Значит, зрение меня не обмануло, и именно она уходила сегодня вместе с рослым чернокожим.

— Я готов сражаться, — наевшись, Этаби откинулся к каменной стене, — скажи этим трусам, что следующие бои за хурритом.

— Спрос только на Арта, — Виктор попробовал объяснить кузнецу, что он невостребован, но чуть не получил огромным кулаком по голове. Увернувшись от удара, Саленко торопливо попрощался, пообещав передать просьбу хуррита.

— Почему я должен сидеть как женщина, когда ты каждый день сражаешься? — не унимался Этаби на мои сомнения в его готовности. Раны его затягивались, но даже лёгкий удар и кровотечение откроется. В моём мире, люди с такими травмами, неделю из реанимации не вылезали. А потом ещё месяц долечивались, прежде чем начинали повседневную жизнь. Устав объяснять глупость его решения, попросил Этаби пару раз отжаться от пола, показав механизм упражнения.

Хуррит резво принялся повторять. Но уже на четвёртом отжимании побледнел и остановился: из раны на груди стала просачиваться кровь.

— И ты собираешься сражаться, идиот? — Оторвал полосу ткани, сменил повязку, надеясь, что кузнец не успел нанести непоправимый вред своему здоровью. Как ни странно, аргумент сработал: злой и молчаливый хуррит на пару часов оставил меня в покое, давая время на размышление.

Я уже привык к ежедневным боям, словно наркотик пьянили они. А рёв толпы, скандирующей моё имя, приятно ласкал слух. Но что же кроется за показной заботой Махуа о моём отдыхе? Этот старый прощелыга, вероятно, ищет новый способ избавиться от меня, иначе трудно понять его решение. Со слов Саленко слух о непобедимом Арте вышел за пределы Хаттуша, привлекая людей в город. Новые люди означают появление денег, что будут тратиться в харчевнях и постоялых дворах городка.

Пару раз хотел посоветоваться с Этаби, но нахохлившийся кузнец отвечал односложно, давая понять, что не расположен к беседе. Свернувшись на своей соломе, задремал: мне снился снег, глубокий, по колено. Зелёные ёлки с белыми шапками снега, каток, на котором смеясь, катаются дети. Проснулся с чувством тревоги: сквозь решётку угадывалось наступление сумерек. Ужин, принесённый во время моего сна, Этаби, недолго думая, вылил. У нас ещё оставались остатки от дневной трапезы.

Уже стемнело, когда свет факела сверху частично осветил нашу темницу. Послышался шум снимаемой решётки, и с гулким стуком лестница упёрлась в пол.

— Арт, выходи, к тебе пришли, — послышался голос Саленко.

«Ада», — мелькнуло в голове. Не разбирая перекладин, прыгая через ступеньку, выбрался наружу. Кроме украинца и двух стражников, разглядел чернокожего гиганта, виденного сегодня днём и ранее в Кулише. Именно он тогда сопроводил меня к Энии, говоря на неизвестном мне языке.

— Эниа, лин сиар! — эту фразу от чёрного я слышал тогда на базаре в Кулише. Мои товарищи подозревали засаду, но великан привёл меня к чернокожей красавице.

— Меня прислали сказать, — Саленко сделал паузу, — чтобы ты следовал за ним и не пытался бежать. Иначе они казнят твоего друга и меня, — упавшим голосом закончил украинец.

— Эниа, лин сиар! — нетерпеливо повторил чернокожий, недовольный задержкой.

— Не гони лошадей, — огрызнулся на него, уже представляя для чего он появился. Кусочки пазла стали на место: днём Махуа посетили Атра и Эниа, бой перенесли, и наконец, появился этот чёрный евнух. И всё это под самым носом у Ады, которой Саленко непременно доложит обо всём.

— Лин сиар!, — чуть мягче, но всё равно настойчиво повторил чернокожий, явно проявляя нетерпение.

— Вик, если Ада узнает тебе несдобровать, — предупредил парня, протягивая руки стражникам. Но те отрицательно покачали головой, дескать, приказа вязать руки не было.

— Я могила, клянусь Крестом Животворящим, — торопливо перекрестился украинец, вызвав смешки у стражников.

— Ну пошли, нигер, — я последовал за проводником, успев крикнуть Этаби, что возможно задержусь и всё в порядке. Он и сам, наверное, слышал часть разговора, просто зная его нрав, решил подстраховаться.

Атра и Эниа ни в чём себе не отказывали: дом, куда меня привел проводник, не уступал размерами их имению в Кулише. У входа стояло два стражника, удостоившие нас лишь мимолётным взглядом. Либо чернокожий обладал большой властью, либо к Энии часто приходили мужчины в его сопровождении.

Меня провели в центральную залу, где за большим столом сидела моя чернокожая пассия и её пузатый брат.

— Арт, — красавица встала из-за стола и сделала пару шагов навстречу, но остановилась и наморщила носик:

— Тебе надо в купальню! — категоричным тоном заявила девушка, кивком отсылая чернокожего. Всё также соблюдая дистанцию, к ней присоединился брат.

— Ты хороший воин, — Атра упёр руки в бока, — не хочешь быть моим военачальником? Я могу выкупить тебя у Хаттуша. — Атра говорил на языке Халов, которым я владел сносно.

— Я не продаюсь, — в моей груди клокотала злость. Возомнил себя Казановой, думал, что девушка из больших чувств вспомнила обо мне. А всё оказывается куда проще — местному царьку нужен воин, побеждающий в схватках. Типичное самолюбие недалёкого, но богатого человека. Это как купить зверушку на птичьем рынке, потому приглянулся окрас или выражение мордочки.

— Ты не так понял, Арт, — Эниа перехватила инициативу, — мой брат предлагает быть его другом и моим другом, — девушка акцентировала внимание на слове «моим».

— У меня другие планы, — Энии я ответил мягко, — кроме того, в яме ещё мой друг.

— Это не проблема, выкуплю и его, — отозвался Атра, явно испытывая моё терпение.

— Мы поговорим об этом позднее, иди, — Эниа царственным жестом отпустила брата и повернулась ко мне:

— А тебе пора в купальню, ты не против, если я присоединюсь к тебе?

— Твоя купальня, — как можно равнодушнее ответил на вопрос, — куда мне идти?

— Я провожу, — гибкий стан чёрной кошки покачивался перед моими глазами, вызывая прилив крови к отдельным частям тела. Купальня находилась в цокольном этаже: отделанная камнями комната, а посередине огромная чаша овальной формы, где мог разместиться взвод солдат. Чистая туника и несколько лоскутов ткани лежали стопкой у бортика чаши.

— Я скоро приду, никто тебя не потревожит, — пантера послала мне многообещающий взгляд и исчезла в арочном проёме. Скинув с себя окровавленную и грязную одежду, шагнул в бассейн, едва не вскрикнув от удивления — вода была горячей. Более того, периодически в ней появлялись пузырьки, и вода бурлила, словно кто-то включал насос. Несколько раз, окунувшись с головой, заметил, как вода стала грязной. Света факелов было достаточно, чтобы увидеть эти изменения. Но к моему удивлению вода очистилась буквально за минуту, после бурления и пузырьков.

«Термальный источник, вот почему вода горячая и очищается», — блаженство охватило тело. Накопившаяся за эти дни усталость сняло как рукой, тысячи мельчайших иголок, впивались в тело, вызывая лёгкое жжение.

— Ты скучал по мне? — Эниа появилась внезапно, застав меня врасплох. От звука человеческого голоса я вскочил, расплескав воду через край.

— Герой Хаттуша испугался женщины? — смеясь, девушка развязала тесёмки золотистой накидки. Мягкая ткань, струясь, поползла вниз, обнажая, словно выточенное из эбенового дерева, великолепное тело.

— Ты не ответил, — девушка рыбой скользнула ко мне, обвивая меня своими руками. Её горячее дыхание щекотало ухо, вызывая мурашки: — Скучал?

— Скучал, — признался не в силах противостоять страсти и желанию.

— А спасать пришёл Инанну, — резко оттолкнула меня Эниа, надув губки.

— Она моя жена, — попытался защититься, но девушка не поверила:

— Она богиня, богини не могут быть жёнами смертных. Просто ты влюбился в богиню, глупый. Это всё равно, что хотеть солнце, — мелодичный смех колокольчиками рассыпался по комнате. Понимая, что она пытается мной манипулировать, вышел из чаши с водой и потянулся к одежде.

— Ты куда?

— В яму, глупым людям место в яме, — мой блеф сработал, с лица девушки сдуло улыбку.

— Арт, прости, это я глупая, — выскочив из воды, девушка потянула меня назад. Ну разве можно долго сопротивляться такому соблазну?

После купальни была опочивальня Энии, а уже ближе к рассвету, по её требованию нам принесли фрукты и пиво. Напиток по вкусу напоминал пиво Инлала, на мой вопрос девушка расхохоталась:

— Ты знаешь этого эсора?

— Менял у него деньги, — не стал углубляться в детали. Эниа ещё раз высказала детали предложения брата: свобода, она сама и деньги. Всё это я мог получить, дав согласие. Как оказалось, Кулиш по своей торговой значимости превосходил столицу, а сам Атра был несравненно богаче Махуа и остальных жителей Хаттуша. Предложение было неплохим, но оно не учитывало два главных для меня момента: спасение Ады и согласие Этаби. В ответе последнего я не сомневался: никакая сила не заставит его поступить на службу к заклятым врагам, ведь халы те же хетты. И спасению Ады мой карьерный рост не поспособствует — Атра и Эниа собирались возвращаться в Кулиш.

К моему удивлению, Эниа поняла мой отказ, хотя по девушке было заметно, что она расстроена.

— У меня было много мужчин, но ты, самый лучший, — бесхитростно заявила Эниа после очередного сексмарафона. Дело уже шло к обеду, моё дальнейшее отсутствие могло вызвать непредсказуемую реакцию Этаби. Я оказался прав в своих предположениях — Атра, по просьбе сестры, буквально выкупил у Махка этот день отдыха.

— Этот скряга запросил два итт сикль за один твой день, — пожаловалась девушка, пока я облачался в новую тунику. Два итт сикль баснословная сумма, за неё можно купить небольшой домишко в городе и отару коз. Однако дорого оценил жрец мой день свободы. Или же просто восстановил свою неверную ставку на мой проигрыш в бое с двумя хеттами.

— Мы завтра уедем после твоего боя, Атру ждут дела, — уже на пороге заявила Эниа. Её чернокожий гигант евнух-телохранитель нетерпеливо топтался на месте, ожидая меня.

— Ты хорошая, Эниа, — девушка ждала чего-то большего, и я дал ей это, — и самая красивая из всех, кого я видел.

— Красивее Инанны? — в её голосе звучала грусть.

— Красивее! — уверенно подтвердил, и это было правдой. Просто Ада — моя жена, человек из моего мира, и каждая из них по-своему красива. Но от Энии исходил такой мощный сексуальный импульс, что заставлял её видеть иначе, чем мою жену.

На обратном пути меня узнавали, горожане приветствовали радостными криками «Арт», некоторые пытались коснуться. Только на углу улицы, где стояли торговые лавки, одна старуха запустила в меня гнилым овощем, похожим на репу. Её проклятия ещё долго сыпались в спину, пока мы не свернули на очередную улицу.

Я не зря беспокоился об Этаби — хуррит надорвал глотку, вызывая весь город на бой, требуя вернуть меня обратно. Лишь увидев меня живого и здорового, кузнец успокоился и сел на пол.

Мне не удалось пересказать события ночи, решётку подняли и меня окликнул Эсла, стражник со шрамом на лице:

— Арт, тебе пора.

После ночи, проведённой с чернокожей красавицей, даже позабыл о предстоящем бое.

— Расскажу, как вернусь, кстати, ты не хочешь служить хеттам? — вскарабкался вверх под разъярённые крики хуррита. И снова мне не стали завязывать руки, Эсла даже похлопал меня по плечу, отмечая мой новый наряд. До храма дошли довольно быстро — народ ждал довольно долго, многие принимали пищу, расстелив кусок ткани на коленях. Моё появление встретили одобрительной бурей возгласов, единичные «Арт» вскоре переросли в мощное скандирование моего имени. Если так будет продолжаться, вскоре смогу претендовать на роль главного жреца.

Видно, что подобного мнения о моей популярности придерживался и Махуа: он уже не мог скрыть свою ненависть. Вот неблагодарная тварь, он заработал два итт сикля, не ударив пальцем о палец. Вместо того, чтобы вести меня к рингу, Эсла отвёл меня к углу храма, где в окружении трёх рослых стражников дожидался седовласый жрец. Появился и Саленко, явно вызванный в качестве переводчика.

Эсла извиняющимся тоном попросил протянуть руки, связывая их кожаным ремнём. Махуа мотнул головой, и стражники отошли на десять метров, оставив меня в компании жреца и украинца. Толпа за углом храма бесновалась, требуя не затягивать бой.

— Почему ты не хочешь умирать? — перевёл вопрос Саленко. Это было так по-детски наивно, что я улыбнулся:

— А он хочет умереть? — На мой вопрос Махуа ощерил жёлтые зубы:

— Я Верховный Жрец Тешубу, моя жизнь в руках владыки. Почему тебя не берёт меч и яд?

Переведя, Саленко округлил глаза — его догадки насчёт еды были верны. Махуа думал, что мы съедаем отравленную пищу, но вопреки логике, остаёмся живы. Да и мои победы на поле боя его явно нервировали. «Ещё обвинит меня в колдовстве», — мелькнула противная мысль, — «А там и до костра недалеко».

— Меня охраняет мой бог!

— Как имя твоего бога?

— Его имя Бог! — не стал углубляться в теологический спор. Но мои слова явно вызвали интерес у жреца.

— Я хочу служить твоему богу, если он такой сильный! — Саленко после перевода спросил у меня:

— Он креститься хочет? — В его голосе было неподдельное изумление.

— Ничего он не хочет и бог у него всего один — это деньги. А теперь скажи ему, чтобы служить моему богу, надо отпустить Инанну. Это единственное условие!

Но моя хитрость не удалась, прожжённый мошенник раскусил мой троллинг и махнул рукой стражникам, теряя ко мне интерес. Эсла развязал мне руки, и мы вернулись к рингу, встреченные громкими криками.

Меня представлять не пришлось, толпа сама скандировала имя. А вот после моего представления, Эсла произнёс сразу три имени. «Сука», — жрец всё-таки решил меня убить, выставив против меня сразу троих. Толпа недовольно загудела, шансы одного против троих ничтожно малы.

Один за другим в ринг, огороженный аркавами, вошли три хетта. В отличие от прежних соперников в этих угадывалось воинское прошлое. «Наёмники или профессиональные убийцы», — я почувствовал, как впервые по спине пробежал холодок и вспотели ладони. Все трое были сосредоточены и вооружены только мечами: никаких щитов и шлемов. Эти, пришли не сражаться и требовать кровь по закону Тешуба. Эти, пришли убивать, и смотрели они также хладнокровно, как мясник смотрит на скотину.