Хуррит 2

Глава 22

Предстоящее сражение настолько завладело всеми мыслями, что я просыпался, едва успевал сомкнуть глаза. Если не считать моего задания, когда я провёл диверсию на границе с Румынией, ещё никогда судьба стольких людей не зависела от моего плана. Лёжа на спине и размышляя о предстоящем сражении, находил десятки изъянов в своём плане: а если сарганы не купятся на ложное отступление? Если резервные конные отряды раньше времени пойдут в атаку, не дав образоваться полноценному «котлу»? И таких мыслей в голове роились десятки.

Всегда завидовал способности людей мгновенно засыпать. Этаби, едва мы вернулись к себе, умяв солидный кусок мяса, завернулся в попону и захрапел. Когда мы сидели в яме на скудном пайке и каждый день предстояли поединки по закону крови Тешуба, мне было гораздо легче.

Оживление в лагере началось затемно: весь уставший и разбитый первым вскочил на ноги. Костров за ночь на стороне неприятеля стало больше — неужели к ним пришло подкрепление? Число сангаров и так было в три раза больше, если не ошиблись разведчики Шутарны. Правитель вчера на совещании безапелляционно заявил, что атаку на колесницах возглавит он лично. К моему удивлению, против этого не возразил никто. Вспомнив слова Этаби, что предводитель обязательно участвует в боях, отнёс это к самобытности и традициям хурритов.

Весь наш лагерь уже пришёл в движение — на кострах готовили пищу фуражиры, пока сами хурриты приводили себя в порядок после сна.

«Трудно будет завоевать их доверие», — косые взгляды хурритов напоминали о цене ошибки. Если мы проиграем сражение — виновного назначат меня, и даже Этаби с Шутарной не смогут защитить от разъярённых воинов. Мой друг-кузнец рассказывал, что после одного такого боя, воины вызывали своего предводителя на бой, пока тот был в состоянии держать меч.

— Арт, сегодня будет славная охота, — я не слышал, как подошёл Этаби. Только хорошее самообладание помешало подскочить от неожиданности, нервы и так были напряжены до предела.

— Такими словами люди будут убивать друг друга тысячами лет, — ответив на рукопожатие хуррита, спросил:

— Где зармачи? — так называли сигнальщиков. Они непременно присутствовали в войске хурритов, подавая звуковые сигналы длинными медными горнами. Правда, в их арсенале присутствовало всего два сигнала: к атаке и к прекращению боя. Хурриты прекращали бой, если большая часть противника бежала или происходила массовая сдача в плен. Именно пленение воинов противника считалось самым прибыльным — пленников продавали в рабство и существовала система выкупа.

Поймав пробегавшего мимо воина, Этаби послал за зармачами. Мы успели перекусить, прежде чем трое сигнальщиков явились к нашему костру.

— Пошли к Шутарне, надо условиться о сигналах, — правитель уже закончил завтрак и облачался в доспехи.

— Поготока, — радостно приветствовал меня Шутарна, давая своему помощнику, надеть через голову подобие кольчуги. Сделанная из кожи буйвола с медными пластинами, такая кольчуга могла защитить от поражения стрелой.

Рядом с предводителем хурритов заметил мужчину в такой же экипировке — его пронзительные глаза сканировали меня.

— Это Масит, правитель Аррапха, — представил его Шутарна. Вместе с ним на бой пришло около пяти сотен всадников, усиливая таким образом нашу главную ударную силу. В мой план Шутарна внёс изменения — Масит со своими всадниками должен был атаковать с правого фланга.

По сигнальщикам условились, что три коротких сигнала дадут команду колесницам для отступления, а два протяжных — сигнал к атаке резервных отрядов.

— Шутарна не уважает Масита, но отказать в помощи не может, — Этаби оседлал своего жеребца и перешёл к моей кобыле. Для меня этот процесс оставался не очень понятным — где и как подтянуть подпруги, все эти застёжки, уздечка и прочее.

— Поэтому и отправляет в бой, надеясь, ослабить его, — поблагодарив хуррита, вскочил в седло. Понемногу я начал привыкать к седлу без стремян, но по возвращении в Вешикоане, надо будет озадачить кузнецов.

Весь лагерь уже пришёл в движение — голоса людей, топот копыт и ржанье слилось в единый гул, заставив меня усомниться, услышат ли воины сигналы зармачей в пылу боя.

— Удачи, брат, — крепко пожав мою руку, Этаби со своим отрядом неспешно поскакал в сторону холма справа, чтобы укрыть всадников от глаз сангаров. Ночью я неверно определил расстояние — до неприятеля меньше трёх километров. Отдельных воинов на таком расстоянии трудно различить, но основная масса противника различалась по цвету на желтовато-красной почве местности.

Шутарна выехал на колеснице: возница остановил арху, правитель поднял руку, привлекая внимание.

Пронзительно прозвучали зармачи и несколько сотен колесниц тронулись с места.

— Вперёд, — подавая пример своим всадникам, зашёл справа от основной массы колесниц. Энок со своим отрядом спешно протрусил в сторону левого холма — вся масса войск покатилась навстречу противнику. Войско неприятеля тоже пришло в движение — до нас донеслись еле слышные звуки их рожков или зармачей.

Постепенно набирая скорость, поднимая пыль, колесницы во главе с Шутарной устремились вниз к лощине. Пришлось перейти на галоп, чтобы не отставать — расстояние стремительно сокращалось. Когда до сангаров оставалось около ста метров, они пустили первые стрелы — как и у нас, основную массу воинов составляли лучники на колесницах. Шутарна и остальные прикрылись небольшими, круглыми щитами и, резко натянув поводья, остановили колесницы — начался беглый ответный огонь из луков. Из неприятельских рядов вырвались всадники, на скаку вытягивая руки с мечами.

— В атаку, — выхватив меч, пришпорил кобылу. Всадников у противника было меньше, хотя по числу лучников он превосходил значительно. Моё внимание привлёк сангар с тюрбаном на голове, скакавший во главе отряда. Пустил лошадь наперерез — мы сшиблись на всём скаку, я едва не вылетел из седла. С ужасным грохотом, криками и ржаньем, рядом со мной происходили столкновения хурритов с сангарами. Пыль, поднявшая от копыт, на какое-то время сделала воздух мутным. Увидев оскаленное лицо противника, интуитивно пригнулся, и меч со свистом рассёк воздух над головой.

Напиравшие сзади всадники с обеих сторон, вдавливали нас в ряды друг друга. Лошади, гарцуя на месте и обезумев от этого хаоса, не давали нанести акцентированный удар. Впервые я потерял нить боя, полуослепший и практически оглохший. Дважды я едва не достал противника мечом, но сзади напирали всадники, и оба раза удар не достиг цели. Под копытами валялись раненые и убитые: в отличие от меня, сангары и хурриты воевали верхом не первый раз.

Нанося удар противнику с правой стороны, боковым зрением увидел, как на меня обрушивается меч. В самый последний момент, когда похолодела спина, клинок неприятеля встретился с другим — один из хурритов слева успел подставить свой меч и одним движением задеть руку противника. Я ещё несколько раз попробовал дотянуться до ближайшего воина, и мне удалось задеть незащищённую шею сангара.

Оскаленные лошадиные морды, звон клинков, пыль и крики людей — всё слилось в сюрреалистическую картину, когда уши услышали пронзительные короткие сигналы к отступлению.

Я зря беспокоился услышат воины сигнал к отступлению или нет: хуррит, спасший мне жизнь, дёрнул поводья моей кобылы, заставляя её развернуться. В этот момент по его спине пришёлся удар сангара.

— Сука, — чуть не обняв шею лошади, я умудрился вонзить свой меч в глаз противнику. Хуррит начал сползать с лошади, выронив меч, рывком сдёрнул слабеющее тело своего спасителя, перекидывая его через круп своей кобылы. Отступающий по сигналу поток хурритских всадников, увлёк за собой. Едва удерживаясь в седле без стремян, удалось выскочить из плотной массы всадников и направить лошадь в сторону лагеря.

Успел заметить, как сангары клюнули на ловушку — колесницы хурритов развернулись и «удирали», заманивая противника в лощину. Подскакав к лагерю, передал раненого на руки фуражирам — в этот момент прозвучало два длинных пронзительных сигнала.

Прекратив «бегство», архи хурритов стали осыпать противника градом стрел, а земля задрожала под копытами двух резервных отрядов.

— В атаку, — развернув кобылу, поскакал на юг, чтобы своим отрядом запереть ловушку и отрезать сангарам путь к отступлению. Пыль, поднявшаяся над лощиной от тысяч копыт и колёс арх, значительно ухудшила видимость. Но я успел заметить, как из ловушки вырвался десяток всадников сангаров, стремительно летевших на юг.

Пришпорив лошадь, поскакал наперерез — меня поддержала пятёрка хурритов, остальные уже вступили в бой с отступающими врагами. Меч я свой выронил, когда спасал раненного хуррита, но кинжал находился за поясом.

Сангаров мы перехватили почти у выхода из лощины — успей они подняться на холм, и перед ними открывалась широкая равнина. Своё минимальное участие в основном бое компенсировал здесь — когда до предводителя беглецов осталось около метра, вскочил ногами на круп лошади и прыгнул на противника. От неожиданности сангар не успел выставить руку с мечом, мы покатились под копыта и чудом оставшись невредимыми. Сделав два или кувырка по земле, я вскочил — сангар поднимался на ноги, нащупывая свой меч. Ещё один противник соскочил с лошади и кинулся на меня: увернувшись от его замаха, я наслаждением всадил ему кинжал в брюхо, чувствуя, как руке становится тепло.

Вышибленный мной из седла сангар бросил свой меч и упал на колени. Чувствуя неимоверную усталость, отбросил ногой в сторону его меч и только тогда поднял голову. Троим сангаром удалось вырваться — они уже находились на расстоянии двухсот метров. Ещё трое были убиты, остальных взяли в плен.

— Арт! — молодой воин хурритов, соскочив с лошади, сноровисто перевязал руки моему пленнику. Он что-то говорил, в голосе слышалось одобрение и уважение. Подняв меч сангара, хуррит протянул его мне рукоятью вперёд. Обратил внимание на отделанный серебром рукоять оружия — пленника я взял не из обычных воинов.

Ещё около сотни вражеским всадником удалось вырваться из окружения — группами по несколько человек, они стремительно уносились на юг, нахлёстывая лошадей. Но победа оказалась ошеломительной — не было на памяти хурритов такого потрясающего разгрома противника. Только ближе к вечеру хурриты закончили подсчёт убитых, раненых и пленных.

Сангары потеряли убитыми и ранеными две тысячи тринадцать человек. Ещё больше трёх сотен было взято в плен. Ни одна вражеская колесница с лучниками не смогла вырваться из нашего «котла». Сами хурриты при сражении потеряли убитыми и ранеными сто двадцать восемь человек. Большинство раненых с обеих сторон можно было считать безвозвратными потерями — медицины как таковой не существовало. Тяжелораненных сангаров добили сразу, так было гуманнее.

Этаби получил лёгкое ранение в руку — умирающий сангар успел нанести несильный удар. Кольчуга Шутарны спасла ему жизнь, правитель радостно показывал свои доспехи с тремя застрявшими стрелами. Всех пленников согнали в кучу и поставили стражу — прямо на поле боя хурриты собирались праздновать победу.

Когда за мной и Этаби пришёл посыльный от Шутарны, я испытывал угрызения совести. За весь бой я нанёс всего один смертельный удар, хотя видел, как крутились рядом мои воины, круша всадников сангаров.

— Поготока, Арт, — в шатре Шутарны было тесно. В этот раз хурриты приветствовали меня гораздо теплее, поднимая медные кубки с каким-то пойлом. Сунули кубок и мне — пришлось выпить залпом под одобрительные крики военачальников. Из всей массы хурритов, лишь правитель Аррапхи Масит не выглядел счастливым. Половина погибших пришлось на его отряд.

— Арт, это великая победа, твой план самый лучший, — нам вновь наполнили посуду и снова тёплая жидкость, похожая на пиво, полилась по моему пищеводу. После третьего кубка почувствовал лёгкое опьянение — угрызения совести прошли. Мой пленник оказался племянников самого правителя Гулькишара.

— За него можно даже весь Урук потребовать, — пьяно икнул Шутарна, приказывая вновь наполнить кубки. Напрасно я переживал по поводу своего первого конного боя — Этаби переводил слова хурритов. По всему войску уже разошлась история спасения хуррита, что ими было оценено как подвиг. И пленение Акуруланна, племянника правителя сангаров, обросло невероятными подробностями.

— Он говорит, что ты прыгнул на десять локтей, — перевёл слова одного из хурритов Этаби. Всего за полчаса боя, благодаря спасению хуррита и пленению сангара, мой авторитет взлетел до небес. Праздновали до полной ночи — в огромных котлах варилось мясо овец, раненых в бое лошадей, которых прирезали прямо на месте. Рекой лилось пиво, но к моему удивлению, всё обошлось без обычных для хурритов стычек. Этаби объяснил, что в день сражения существует запрет на ссоры. Даже если тебя незаслуженно оскорбили, требовать извинений или сатисфакции можно только на следующий день.

— Наши пленники не сбегут? — я еле ворочал языком. Никогда ещё не пил столько: даже слабый напиток в огромных дозах может вызвать опьянение.

— За них не беспокойся, — Этаби дотащил меня до места ночлега, — каждый пленный это хорошие сикли, их сторожат очень внимательно.

Утром Шутарна объявил о возвращении в Вешиконе. Для сопровождения пленных остался большой отряд всадников под руководством Иноха, являвшимся родственником Шутарны. В обратную дорогу отправились такой же разрозненной толпой — катили колесницы, гарцевали всадники. С самого утра успел немного поговорить с Шутарной — правитель обещал подумать над моим предложением об организации регулярного войска. В Митахни не было такого понятия — воины собирались по первому зову.

Кроме того, я не забывал о своей цели освободить Аду. После ознакомления с дисциплиной в этом войске, понял, что с большим отрядом просто не доберусь до Хаттуша. Оптимальным вариантом оставалась скрытная операция — проникновение в город с небольшой группой обученных бойцов.

В голове начал зреть план, как скрытно проникнуть в Хаттуш, не вызывая подозрений у хеттов. Оставалось отобрать пару десятков воинов, натренировать их передвигаться бесшумно, сливаться с окружающей средой и выработать железную дисциплину. Последнее представлялось наиболее трудной задачей: эти смелые и отважные люди понятия не имели о дисциплине.

— Арт, надо готовиться в поход за твоей женщиной, — Этаби придержал лошадь, поравнявшись со мной.- И у меня есть нерешённые вопросы в Хаттуше, где нас держали в яме.