Хозяйка поместья с призраками (СИ)

Глава 13. Бал теней и позор барона

Прошло две недели. Две недели лихорадочной подготовки, которая превратила Воронову Усадьбу из обители запустения в место, полное таинственного, немного жутковатого очарования. Где-то в глубине души Анна подозревала, что Доннер, уехавший в город с награбленным у барона, просто бросит их, не став заниматься дурацкой затеей обнищавшей наследницы. Но в итоге получила от него письмо со списком тех, кто желал посетить необычный бал. И список этот оказался не маленьким. Похоже, воришка умел интриговать и убеждать не только девчонок из захолустья.

Судя по информации из письма, слух о «Бале Теней» – «таинственном мероприятии в проклятом поместье фон Хольтов», куда можно попасть только по личному приглашению, – разнесся среди столичной знати со скоростью лесного пожара. И внезапно оказалось, что чуть ли не каждый второй аристократ жаждет острых ощущений и готов платить за них бешеные деньги. Когда Анна увидела сумму, а часть Доннер отправил им для оплаты приготовлений – нарочный, доставлявший письмо, наверняка не знал, что в нём, иначе уже сбежал бы с деньгами, – глаза её округлились, а сердце радостно екнуло. На такие дивиденды она даже не рассчитывала.

Расстроилась только Лилия, которая ждала, что Доннер вернется сам. Но он ничего не сообщал о том, собирается ли приехать, и когда. Анна попробовала успокоить подругу, что теперь воришке и самому будет невыгодно их бросать. И раз уж он прислал им деньги и письмо, значит уже не бросил. Хотя сама с искренней грустью сомневалась в своих же словах.

На вырученные от продажи нескольких «приглашений» деньги они с Лилией наконец закупили провизию, свечи, ткани и даже наняли пару музыкантов из городка неподалеку, которые согласились играть в «проклятом месте» только после того, как Анна намекнула, перед какими столичными селебрити им предстоит выступать. Кроме того, наняли и пару лакеев. А супруга Мартина неожиданно сама пришла и предложила встать на один вечер у плиты в Вороновой усадьбе.

Анна с головой ушла в организацию. Она не пыталась скрыть ветхость поместья, хотя самые опасные места или на скорую руку отремонтировали, или закрыли на замок, – наоборот, обыграла ее. Вместо ковров на пол постелили сухие душистые травы, запах которых смешивался с ароматом воска. Пыльные канделябры и подсвечники были отполированы до блеска, а вместо люстры в бальном зале зажгли десятки свечей, дрожащий свет которых создавал причудливую игру теней на стенах с ветхими гобеленами и потрескавшимися фресками. Заброшенность и запустение стали главными декорациями.

Наконец, то, чего так ждали в Вороновой усадьбе, случилось – настал вечер бала. Лакеи и музыканты были готовы, Берта, при помощи Лилии хлопотавшая весь день на кухне, создала шикарные блюда к столу. Анна же подсказала как их украсить в стиле Хэллоуина. Здешние обитатели ничего не знали о таком празднике, но в «призрачной усадьбе» такой декор пришелся кстати. Его тут же подхватил и принялся повторять заинтересованный веселый Мишель в новом камзольчике. Этот камзол девушки смогли выкроить на деньги, присланные Доннером.

Сама юная хозяйка до рези в глазах вглядывалась в наступающие сумерки. Она уже начала бояться, что все это глупый розыгрыш, и Доннер просто прислал им денег, вырученных от продажи награбленного в качестве благодарности. Или что гости передумали, или…

Наконец, на дороге послышался стук копыт и скрип рессор. Кто-то ехал, и вот к воротам усадьбы подкатил первый экипаж.

«Не больно-то дорогой», – про себя усомнилась Анна.

Но в этот момент дверца распахнулась, и оттуда выскочил Доннер, галантно подав руку какой-то девице в бальном платье. За ними вышли еще двое молодых людей – уже немного навеселе, но одетых вполне великосветски. Доннер все время что-то им говорил, и молодые люди смеялись.

Когда Анна вышла навстречу, воришка подмигнул ей и, представив молодым франтам, убежал в сторону кухни. Девушка догадывалась, кого он хочет увидеть, и, улыбнувшись своим мыслям, повела первых, как она надеялась, гостей в зал. Спустя какое-то время, к аллее, ведущей к дому, уже одна за другой подъезжали нарядные кареты. Из них выходили дамы в шелках и кавалеры в камзолах, с любопытством и легкой боязнью оглядывая мрачное, но внезапно ожившее поместье.

Их встречала сама Анна – в своем перешитом платье из портьеры, которое теперь смотрелось не как признак бедности, а как дерзкий артистический жест и в тонких перчатках, скрывавших грубые мозоли от работы в саду. Рядом с ней стоял Мишель, серьезный и молчаливый, он во все глаза разглядывал незнакомую знать.

Кто-то с удивлением и даже восхищением осматривал ветхую усадьбу, а кто-то недоверчиво кривил губы. Например, немолодая одышливая дама, представившаяся леди Гонтверт, вполголоса, но так, что слышали все, кто находился поблизости, сообщила спутнику, плюгавенькому мужичонке во фраке, что ее не слишком обнадеживает этакая развалина. Но все же, таких гостей было меньшинство.

Молодые аристократы, прибывшие на бал без пары откровенно разглядывали хорошенькую Анастасию и вовсю расточали ей комплименты, но Анна только улыбалась про себя их наивным надеждам.

По залу, то и дело направляя лакеев, и присматривая, чтобы все гости были довольны, двигались Лилия и Доннер. Хитрая физиономия воришки заставляла гостей улыбаться – он идеально вписывался в атмосферу карнавала и мистификации. К тому же, как поняла Анна, уже завел здесь немало гостей.

Бал начался. Музыканты заиграли старинный, меланхоличный вальс. Гости, сначала сдержанные, постепенно оживлялись, поддаваясь магии места. И тогда началось самое интересное.

Тени в углах зала стали гуще и определеннее. В зеркалах мелькали отражения дам в кринолинах и кавалеров в напудренных париках. Где-то с верхней галереи донесся тихий, грустный смех. Одна из высокородных дам с визгом отпрянула, уверяя, что сквозь нее прошел ледяной поток воздуха, а спутник леди Гонтверт клялся, что видел, как сам собой раскачивается маятник старых часов.

В этот момент Анна услышала стук в парадную дверь и поспешила открыть ее. От вида стоявшего там мужчины в маске и черном камзоле ее охватила сладкая дрожь, а сердце забилось чаще. Герцог Каэлан тоже явился на бал. И все-таки она не удержалась от шпильки:

– Я удивлена. Вы ведь не желали, чтобы я привлекала к усадьбе внимание. Так что же вы здесь делаете, герцог?

– Как бы я ни был зол, – негромко ответил он, – я не могу бросить на произвол судьбы беспомощных женщин и ребенка. К тому же вы собрали тут множество других ни в чем не повинных людей.

– Надеюсь, вы не планируете мешать проявлению наших фамильных полтергейстов? Иначе мне придется выпроводить вас, – полушутливо пригрозила Анна.

– Не беспокойтесь. До ваших призраков мне дела нет. Есть куда более серьезные силы, которых нужно не допустить в наш мир.

– Что ж, тогда прошу, проходите.

Анна с улыбкой пропустила герцога в дом, и тот двинулся в бальную залу с уверенной грацией пантеры. Его золотистые глаза обвели гостей, после чего он будто слился с толпой, о чем Анна пожалела. Но на что она надеялась? Что чародей-изгнанник тут же закружит ее в танце? Или будет куртуазно поддерживать с ней беседу весь вечер?

Атмосфера тем временем накалялась. Страх смешивался с восторгом. Гости шептались, обменивались впечатлениями, и каждый старался разглядеть в полумраке хоть что-то сверхъестественное. Девушки то и дело взвизгивали, их кавалеры нервно смеялись. Призраки были безупречны, создавая идеальное, ненавязчивое, но убедительное шоу. Даже старая графиня на мгновение почти материализовалась на парадной лестнице – гордая, неземная, величественная. Шепот восхищения пронесся по залу.

Но в тот момент, когда Анна уже почти поверила в полный успех своего безумного мероприятия, у ворот раздались грохот и возмущенные крики. На сей раз она не успела открыть дверь и новых гостей впустил кто-то из лакеев.

В зал, грубо оттолкнув слугу, ворвался барон Кригер. Его лицо было багровым от ярости, а за ним топали двое стражников и какой-то чиновник с важным и скучающим видом.

– Всем оставаться на местах! – проревел барон, и музыка резко оборвалась. – Это беззаконие! Этот вертеп закрыт по распоряжению управляющего округом! А вы, – он повернулся к Анне, тыча в нее пальцем, – мошенница и воровка! Вы не только уклоняетесь от уплаты налогов, грабите чужие дома, но и обманываете почтенных граждан, устраивая здесь шарлатанские представления!

В зале воцарилась мертвая тишина. Гости не столько испуганно, сколько заинтересованно смотрели то на разъяренного барона, то на бледную, но не сломленную Анну.

– Я требую немедленно описать все имущество и арестовать эту девицу за мошенничество и неуплату долгов! – Кригер повернулся к чиновнику. – Господин пристав, ваша очередь!

– Я знала, что тут что-то нечисто, – громко фыркнула леди Гонтверт.

Пристав, кряхтя, достал из портфеля пачку бумаг.

– Госпожа фон Хольт, имеется постановление о взыскании долга по налогам. В случае неуплаты имение подлежит конфискации и передаче… – он бросил взгляд на барона, – в счет погашения долга кредитору.

Казалось, Кригер уже праздновал победу. Он с ненавистью смотрел на Анну, ожидая ее слез, унижения, капитуляции.

Но Анна лишь выпрямилась. В ее глазах горел холодный огонь.

– Господин пристав, вы говорите о долгах? – ее голос прозвучал на удивление четко и громко в звенящей тишине. – Как раз кстати. У меня тоже есть кое-какие бумаги, касающиеся финансовых дел моей семьи.

Она медленно, нарочито театрально подошла к одной из картин и, отодвинув ее, достала стопку бумаг. Это были те самые документы, добытые в кабинете барона.

– Здесь, – Анна протянула приставу несколько листов, – договоры аренды земель Вороновой Усадьбы, подписанные бароном Кригером. Вот расписки о получении им доходов от продажи леса и зерна. Суммы, как вы видите, весьма внушительные. И вот что интересно… – она сделала паузу, глядя на барона, который начал медленно бледнеть, – ни одна из этих сумм не была внесена в счет уплаты наших налогов. Более того, за последние двадцать лет барон, будучи главным арендатором и управляющим имения, систематически занижал доходы и присваивал разницу. Именно он является главным должником казны, а не я.

Она передала приставу самую главную бумагу – итоговую ведомость, где ее рукой были аккуратно выведены все суммы хищений.

Пристав, вначале скептичный, начал внимательно изучать документы. Его брови поползли вверх. Он что-то бормотал, сверяясь с бумагами из своего портфеля. Лицо барона из багрового стало землисто-серым. Он узнал документы, но предъявить Анне кражу было равноценно признанию своей вины, поэтому он пытался что-то сказать, но лишь беззвучно шевелил губами.

– Это… это подлог! – наконец выдохнул он. – Она все подделала!

– Подделала? – холодно парировала Анна. – Докажите! Тут везде ваши подписи. Думаю, сличить их с другими вашими бумагами не составит труда.

– Что ж, это нужно изучить, но, боюсь… на это уйдет какое-то время, – замялся пристав. Он понимал, что в присутствии такого количества столичной знати просто не мог игнорировать предоставленные ему доказательства, но, похоже, барон заплатил ему, и нужно было как-то отрабатывать оплату.

Он уже принялся засовывать добытые с таким трудом бумаги за пазуху, когда перед Анной, с ужасом осознавшей, что только что отдала улики тому, кто, по сути, был подельником барона, выросла фигура в темном.

– Позвольте? – герцог протянул руку к приставу.

Тот замялся:

– А вы, простите, кто?

Герцог слегка театральным жестом снял маску, и в зале ахнули.

– Герцог Реми Каэлан, лорд-протектор Бортуоллского владения Его Величества Георга шестого. Как официальный представитель Его Величества на этой земле, я должен быть в курсе таких крупных разбирательств, как это.

Он не убрал руку, и пристав, чье лицо вытянулось и побледнело, вынужден был протянуть бумаги герцогу.

«Реми, – повторяла про себя Анна, – его зовут Реми», и это имя приятно щекотало внутри.

– Но, позвольте! Меня обворовали и пытаются оболгать! – возопил Кригер, брызгая слюной.

– Простите, ваша милость, – развел руками пристав, – думаю, его светлость во всем разберется. Однако, у вас было еще одно дело, не так ли?

Барон вдруг осекся и нехорошо улыбнулся, глядя на Анну:

– Конечно, благодарю вас, Расмус, что вы так любезно мне о нем напомнили.

Он выудил из-за пазухи бумагу, и Анна узнала тот самый договор купли-продажи Вороновой усадьбы, который она подписала во время своего липового визита к барону. Она не предполагала, что эта бумага так скоро всплывет.

Барон потряс им, словно мечом:

– Я требую, чтобы мое имущество освободили немедля!

– Ваше имущество? – поднял бровь герцог.

– Это договор, на котором ваша… протеже поставила свою милую подпись, и в нем черным по белому написано, что поместье фон Хольт вместе с Вороновой усадьбой переходит в мое владение.

В зале вновь прошелестели шепотки, но Анна знала, что на сей раз призраки затаились. И этот шум производили гости, наслаждавшиеся зрелищем, как обычные зеваки во все времена и в любых мирах.

– Позвольте? – вновь бесстрастно повторил герцог.

– Э-э-э, не-е-ет! Это частные бумаги, и они не касаются судебных и налоговых дел. Я знаю свои права!

– Тогда отдайте его своему… приставу, – холодно бросила Анна, – и пусть он сличит подпись на договоре вот с этим.

Накануне вечером Анна нарезала, подписала и оформила около сотни визитных карточек – важно было закрепить первый успех и поощрить первых смельчаков. Естественно, их она подписала тем витиеватым росчерком, который оставляла Анастасия – ничего общего с ее собственной узкой, острой и вытянутой подписью.

Именно эту карточку она и протянула приставу. Кригер, припертый к стене, нехотя передал ему и договор. Но он уже понимал, что Анна предложила это не с проста. Только не мог взять в толк, почему его смогла обвести вокруг пальца эта неопытная пигалица.

Пристав посмотрел на подпись, потом на договор, а затем на барона. Его лицо вытянулось, и он кисло сообщил:

– Милорд… прошу меня простить, но здесь явное несоответствие. Мне… придется провести проверку.

– И временно отстранить господина барона от обязанностей управляющего до выяснения всех обстоятельств, – с нажимом кивнул герцог Каэлан.

– Что ж… это… в вашей власти, – бледно подтвердил пристав.

В зале послышались смешки, а затем аплодисменты. Гости, еще минуту назад готовые поверить барону, теперь смотрели на него с презрением. Вряд ли его многие здесь знали, Кригер не производил впечатления столичного щеголя, но теперь его имя наверняка запомнили даже те, кто раньше ничего о нем не слышал. Стражники, еще недавно готовые выполнять приказы барона, теперь нерешительно переминались с ноги на ногу.

– Это все ты, ты, маленькая дрянь, – прошипел барон Анне. – Но подожди, и на тебя управа найдется.

В этот момент со второго этажа донесся громкий, зловещий скрежет, а затем оглушительный грохот – словно кто-то огромный протащил по полу тяжелую мебель. Все вздрогнули. Одна из дам истерично вскрикнула. С потолка посыпалась пыль.

И тогда из темноты коридора медленно выплыл… прозрачный, сияющий призрак солдата в старинной форме. Он прошел через всю залу, не глядя ни на кого, и растворился в стене, оставив после себя ледяной воздух и всеобщий оцепенение.

Барон и пристав в ужасе попятились. Гости ахнули, расступаясь на пути призрака.

– Я… вам больше не нужен, ваша милость? – с надеждой в голосе произнес пристав, отступая к двери.

– Идемте, Расмус! – барон зло развернулся на каблуках. – Нам больше нечего делать в этой развалюхе, полной потусторонней нечисти! Я сам… слышите, сам! Отказываюсь от этого гнилого домишки!

Он хлопнул дверью так, что посыпалась штукатурка, и Анна сделала себе пометку на будущее – обновить облицовку стен.

В зале на мгновение воцарилась тишина, а затем раздались аплодисменты. Гости, возбужденные и потрясенные, аплодировали Анне. Они были свидетелями не только невероятного зрелища, но и торжества справедливости.

Анна, чувствуя, как дрожат колени, сделала глубокий вдох и улыбнулась.

– Господа, прошу прощения за беспокойство. Кажется, наши постоянные жильцы тоже решили высказать свое мнение по поводу непрошеных гостей. Музыка, пожалуйста!

Оркестр, после секундного замешательства, снова заиграл. Напряжение стало медленно спадать, превращаясь в лихорадочное, восторженное веселье. Бал Теней продолжился, и теперь можно было с уверенностью сказать, что его не забудут еще очень долго.

Герцог вдруг протянул руку:

– Думаю, нам не повредит один танец, – задумчиво произнес он.

Анна почувствовала, как жар приливает к груди и щекам, а в животе щекочет и хочется смеяться. «Реми», – снова вспомнила она и улыбнулась, подавая ему свою руку.

Он повел в танце уверенно и нежно. Анна, впервые в этом странном мире, чувствовала себя расслабленной. В его руках она ничего не боялась, ни о чем не переживала. И все, чего она сейчас хотела – прижаться к его широкой, обтянутой черным бархатом груди, и не отпускать. Никогда не отпускать. Его золотистые глаза словно обволакивали ее, лишая воли к сопротивлению, заставляя трепетать потаенные струны души. Анна чувствовала, что тонет, и хотела утонуть совсем.

Но музыка стихла, танец прекратился, и герцог нехотя – ей хотелось верить, что именно так, – отпустил ее талию и руку.

– Прошу меня простить, но мой долг обязывает откланяться. И, да, полагаю, это ваше, – он передал растерянной Анне бумаги. – Вам следует передать их в судебную канцелярию Его Величества с необходимыми пояснениями.

– Благодарю…

Она не хотела, чтобы он отпускал ее, не хотела, чтобы уходил, но промолчала, словно загипнотизированная, глядя ему вслед. Герцог растворился в толпе и больше она его не видела в тот вечер.

Позже, когда последние гости разъехались, полные незабываемых впечатлений и историй для светских салонов, Анна, Лилия, Доннер и Мишель сидели на кухне. На столе лежала внушительная сумма денег – выручка от бала.

– Мы сделали это, – выдохнула Анна, и ее руки наконец-то перестали дрожать.

– Видали, как барон деру дал? – хохотнул Доннер. – Теперь ему будет не до нас. – Приставу он теперь главная забота, – хихикнув, подтвердила Лилия.

– К сожалению, приставу Кригер заплатил. Но теперь тот не сможет замять дело, – гордо улыбнулась Анна, достав бумаги. – Завтра я отправлю их в судебную канцелярию столицы, и мы наконец сможем избавиться от нашего старого недоброго «друга».

– А гости… они еще долго будут вспоминать этот вечер, – добавила Лилия, с гордостью глядя на Анну.

– О да! Разговоров хватит до самой смены года.

Вдруг в стороне, на краю стола что-то зашелестело. Анна протянула руку и взяла невесть откуда взявшуюся там бумагу – старая, пожелтевшая карта поместья. Никто не видел, кто ее подбросил. Анна развернула ее. Воронова усадьба печально темнела в верхнем углу, а в нижнем чья-то рука обвела красным кружком ту самую старую мельницу.

Незримые соседи напоминали, что еще не все тайны нечистого на руку барона раскрыты. Победу они одержали, но Анна понимала – это только начало. Барон не простит такого унижения. А тайна старой мельницы манила ее, суля новые, куда более мрачные открытия.