Хозяйка поместья с призраками (СИ)

Глава 1. Наследство с сюрпризом

Сознание вернулось к Анне неохотно, будто продираясь сквозь густой, липкий сироп. Первым пришло обоняние. Пахло пылью, старым деревом, сладковатым запахом тления и… конским потом. Хотя конский пот она в последний раз могла унюхать только три года назад на первом и последнем уроке верховой езды. Потом слух: где-то далеко каркала ворона, скрипело колесо, а прямо над ухом чей– то тонкий, испуганный голос твердил: «Барышня? Барышня Анастасия, очнитесь, умоляю вас!»

Она застонала и попыталась приподнять веки, которые казались неподъемными. Последнее, что она помнила, – ослепительный свет фар грузовика, несущегося на нее, и ее же собственный беззвучный крик. И еще – старый каталог IKEA, который она листала в кафе, выбирая прообраз того комода, который идеально впишется в новую спальню в только что приобретённой квартире. Ее собственной квартире, впервые за тридцать пять лет ее жизни. Сама IKEA давно покинула их пенаты, но можно было заказать распил и сборку по собственным чертежам, а сдержанный скандинавский стиль Анне очень нравился. Ирония судьбы оказалась потрясающей: ее жизнь оборвалась на пике раздумий над выбором между «Мальмом» и «Хемнесом». Или так ей, по крайней мере казалось. Ведь были же белые полоски перехода, свет фар и удар… после такого разве выживают?

Наконец удалось открыть глаза. Над ней склонилось бледное, испуганное личико курносой девушки, обрамлённое цветастым платком. Глаза, огромные, как у лесной мыши, смотрели с неподдельным ужасом.

– Слава всем святым! – девушка вздохнула с облегчением. – Вы меня так напугали!

Анна медленно села. Голова закружилась. Она сидела на чем-то твердом и тряском. Оглядевшись, девушка поняла, что это телега. Старая, разбитая, запряженная тощей клячей, которая с тоской жевала жухлую траву на обочине. По обе стороны от дороги тянулся лес – не дружелюбный сосновый бор из подмосковской зоны отдыха, а нечто первобытное, густое и темное. Воздух был непривычно чистым и холодным.

– Где я? – хрипло спросила она и тут же закашлялась. Голос был не ее.

– Как где? Почти у цели, барышня, – затараторила девушка, помогая ей выбраться из телеги. – Вон уже и башенки Вороновой Усадьбы виднеются. Еще чуть-чуть, и доедем.

Анна беспомощно оглядела себя. На ней было какое-то темное, поношенное платье из грубой ткани, а поверх – нелепый штопанный плащик. Ее собственные ухоженные руки с маникюром превратились в тонкие, бледные пальцы с короткими, почти под корень остриженными ногтями и следами застарелых мозолей. Волосы, уложенные утром у мастера, теперь тусклой каштановой гривой спадали на плечи. Каштановой? У неё же высветленный блонд!

Это не было сном. Слишком уж все казалось осязаемо, слишком пахло навозом и прелью.

– Лилия, я же тебе говорил, что она спит, – раздался сзади робкий голосок.

Анна обернулась. В телеге, на узле с пожитками, сидел мальчик лет десяти. Худенький, бледный, с такими же, как у нее теперь, каштановыми волосами по плечи и большими серыми глазами, в которых читалась смесь усталости и тревоги. Он прижимал к груди потрепанную книжку.

– Ох, Мишель, так кто б знал-то? Барышня ж как мертвая совсем лежала, – отмахнулась Лилия, но сама смотрела на Анну с опаской.

Мальчик. Брат. Имя выскочило из глубин чужой памяти, как щелчок переключателя. Анастасия. Ее зовут Анастасия. А это – ее младший брат Мишель. Они сироты. И они едут в свое родовое поместье в… Дельборо? Где это вообще? До которого, судя по всему, никому не было дела лет двадцать. Дождливые московские улицы уже подергивались расплывчатой дымкой, становясь больше похожими на сон, чем на реальное прошлое и уступали место темному холодному камню Нитридана – столицы островного Кватрига, где, судя по всему, прошла безрадостная юность Анастасии, которую теперь почему-то заменила Анна.

– Я в порядке, Мишель, – автоматически сказала она, и голос ее прозвучал чуть увереннее. – Просто… укачало.

Мальчик кивнул, недоверчиво сморщив нос.

Лилия, видя, что «барышня» более-менее пришла в себя, принялась уговаривать лошадь тронуться в путь. Получалось у неё это не слишком хорошо – Анастасия «вспомнила», что девушку взяли в дом фон Хольт семилетней сиротой, и только поэтому она, единственная из всех слуг, ещё не покинула госпожу. Но она никогда не правила экипажем или телегой – скорее мыла да убирала, а в последнее время еще и готовила для оставшихся у неё «господ». Телега со скрипом и стуком покатила по разбитой дороге, и вскоре из-за поворота открылся вид на «наследство».

У Анны, архитектора по профессии, перехватило дыхание и задёргался правый глаз.

Воронова Усадьба была… руиной. Прекрасной, живописной, но едва ли пригодной для жизни. Строение в стиле угасающего романтизма – когда-то белый, а ныне покрытый серой плесенью и подтеками известняк, островерхие крыши с провалами, стрельчатые окна, часть которых была зияющими дырами, а часть – заколочена гнилыми досками. Одна из тех самых «башенок», что виднелась с дороги, вообще лишилась верхушки, и из нее росла чахлая березка, словно символ победы природы над человеческим тщеславием. Фасад украшала искусная резьба, но теперь по замысловатым узорам полз плющ, с безразличием могильщика оплетая каменные цветы и ангельские лики.

Перед домом раскинулся парк, вернее, то, что от него осталось: непроходимые косматые заросли ежевики, падуба и боярышника в обрамлении неухоженных буков и тополей, среди которых то и дело угадывались останки фонтана или статуи. Мраморная фигура какого– то усача в плаще и с соколом на руке лишилась головы, и птица смотрела на новую хозяйку с немым укором.

– Ну вот и приехали, – с наигранной бодростью проговорила Лилия, останавливая телегу у скрипучих ворот, которые давно уже не могли никого впустить или выпустить. Решётчатые створы практически вросли в землю.

Анна молча вылезла из телеги. Ноги сами понесли ее по гравиевой дорожке, которая хрустела под ногами битым кирпичом. Она подняла голову, разглядывая свое новое владение. Окна второго этажа смотрели на нее пустыми, слепыми глазницами. В одном из них мелькнуло движение – всего лишь отражение проплывающей в свинцово– сером небе тучи, но сердце екнуло. Где-то с грохотом сорвалась ставня.

«Комод “Хемнес”. Мне однозначно пригодился бы “Хемнес”», – пронеслась в голове абсурдная мысль. Так думают о чём-то совершенно неподходящем в минуту полного отчаяния.

– Какое оно… большое, – тихо сказал Мишель, подойдя к ней и неуверенно взяв за руку. Пальцы брата были холодными, и у Анны болезненно ёкнуло в груди.

– Очень большое, – согласилась она. – И очень… зеленое. Плюща много.

– Мама говорила, что тут красиво, – прошептал он, и в его голосе послышалась такая тоска, что у Анны снова заныло сердце.

– Может, внутри и красиво, – соврала она, сжимая его руку. – Давайте, что ли, посмотрим.

Лилия уже возилась с огромным ржавым замком на дубовой двери. Ключ скрежетал, но не поворачивался.

– Черт бы побрал всех фон Хольтов и их экономию на слесарях, – сквозь зубы пробормотала служанка, яростно дергая ключ.

Анна едва сдержала улыбку. Похоже, несмотря на свою уязвимую позицию в их семействе, Лилия была девушкой с характером.

С третьей попытки замок с диким скрежетом сдался. Дверь, неохотно подавшись вперед, заскрипела на петлях и открыла тёмные глубины дома. На них пахнуло волной затхлого, холодного воздуха – запахом забвения, пыли и старого дерева.

Они вошли в просторный холл. Свет едва пробивался сквозь запыленные витражные стекла, окрашивая мраморный пол в грязновато-красные и синие пятна. Прямо над ними висела громадная хрустальная люстра, густо опутанная паутиной, в которой застряли тела несчетных мух и мотыльков. По стенам разместились портреты – длинная вереница надменных и не очень лиц в напудренных париках и скучных платьях. Все они смотрели на новоприбывших с безмолвным презрением. Под ногами хрустел песок и осыпавшаяся штукатурка. Большой камин, обрамлённый красивой каменной резьбой, слепо глядел на новоприбывших почерневшим нутром. Две двери выводили ещё куда-то. Похоже, тут когда-то располагался обеденный зал. Странное решение с точки зрения архитектуры, ведь обычно парадная дверь ведёт в холл с лестничным пролётом. Посреди зала монументально воздвигся огромный дубовый стол, вокруг которого чинно расположились оббитые гобеленовой перетяжкой стулья.

– Ну… – Анна заставила себя улыбнуться. – Места, по крайней мере, много.

Его было даже слишком много. Целые залы, заставленные покрытой саванами паутины мебелью, темные коридоры, уходящие в неизвестность, бесконечные двери. Они медленно продвигались вперед, и их шаги гулко отдавались в гробовой тишине.

– Смотри, камин! – Миша указал на огромную каменную громадину с витой чугунной решеткой в одной из гостиных. – Мы могли бы вечерами сидеть тут и читать!

Анна посмотрела на каминную полку, где в ряд стояли фарфоровые пастушки с отбитыми носами, и представила, как они с Мишей греются у огня, пока по углам комнаты гуляет ветер. Картинка выходила скорее жутковатой, чем уютной.

Странно, что вандалы еще не разграбили и не опустошили эти руины. Ведь никакой сторожки охранника, да и вообще ни одной живой души по дороге не было заметно.

Лилия тем временем попыталась стряхнуть пыль с одного из диванов, но подняла такое облако, что все тут же принялись кашлять и чихать.

– Ладно, – Анна снова взяла инициативу в свои руки. – Первым делом – найти кухню и хоть какую-то комнату поменьше, которую мы сможем обогреть и привести в порядок. Лилия, ты знаешь планировку?

– Ох, барышня, я тут всего пару раз была с покойной матушкой вашей, да и то чаще в людской, – призналась служанка. – Но кухню, кажись, помню. Вон по тому коридору.

Немного напрягшись, Анна с удивлением обнаружила, что Лилия, которой на вид не дать больше двадцати пяти лет, всё-таки, похоже, была старше её собственного нового тела. В одном из мутных зеркал по дороге Анне удалось его рассмотреть – девушка лет девятнадцати-двадцати с милым, ещё по-детски округлым лицом и аккуратным носом, карими глазами и каштановыми волосами. Она была миловидной, эта Анастасия фон Хольт, только теперь миловидность будто спряталась под слоем серого налёта усталости, нищеты и свалившихся на неё несчастий, сделав девушку почти бесцветной и угловатой.

Они побрели дальше, и Анна с профессиональным интересом архитектора отмечала просевшие полы, отклеивающиеся обои и трещины в потолке. «Фундамент, похоже, еще ничего. Несущие стены сырые и кое-где в трещинах, но в основном целые. Крыша… о, крыша – это просто песня! Замена стропильной системы, новая обрешетка, черепица…» Она мысленно прикидывала стоимость работ и понимала, что даже если бы у нее водились местные деньги, найти здесь мастеров было бы не реально.

Наконец, они нашли кухню. Огромное помещение с гигантских размеров плитой, похожей на паровоз, и ещё одним массивным дубовым столом посредине – чуть меньше того, что украшал обеденный зал, но тоже достаточно величественным. На столе стояла тарелка с каким-то окаменевшим куском хлеба, а рядом – кружка. Словно хозяева лишь ненадолго отлучились куда-то лет этак двадцать назад. Да так и не вернулись.

Анна подошла к раковине и попыталась повернуть кран. С глухим стоном из него брызнула ржавая жижа, а потом все стихло. То, что в этом странном мире имелся водопровод, конечно, хорошо, но вот то, что именно в её развалюхе его, похоже, всё равно, что не было, удручало.

– Колодец во дворе есть, – поспешила «утешить» её Лилия. – Я мигом. Сбегаю, водички принесу.

Она схватила ведро и выскочила за дверь.

Мишель, который, в отличие от обычных среднестатистических мальчишек, так и ходил за ними хвостиком, тем временем открыл дверцу огромного буфета. Раздался жалобный скрип, и оттуда на пол с тонким звоном выкатилась серебряная ложка. Мальчик ойкнул и отскочил.

– А вот и сокровища, – мрачно пошутила Анна, поднимая ложку. Все-таки очень странно, что усадьбу никто не ограбил за столько лет.

Она обернулась и вздрогнула. Напротив, в темном углу кухни, стоял высокий старинный шкаф с посудой. И на мгновение ей показалось, что в стеклянной дверце отразилась не она, а какая-то другая фигура – высокая, седая, в старинном платье. Она моргнула – отражение исчезло, и из тёмного стекла смотрела на нее только ее же собственная, хотя и чужая, испуганная физиономия.

– Барышня? – снова послышался голос Лилии из коридора. – А куда ведро-то делось? Только что тут же стояло!

Анна в недоумении огляделась. Она ведь только что сама видела, как Лилия взяла ведро и вышла.

– Оно… оно должно быть у тебя! – крикнула она в ответ.

– Да нет же! Я вернулась, оно тут стояло, я хотела тряпку взять, обернулась – и нету! Как сквозь землю провалилось!

По спине Анны пробежали мурашки. Она посмотрела на Мишеля. Мальчик притих и широко открытыми глазищами смотрел в тот угол, где стоял шкаф.

– Там кто– то есть, – тихо сказал он. – Я слышал, как кто-то вздохнул.

В этот момент с верхнего этажа донесся отчетливый, одинокий звук. Как будто с полки упала очень тяжелая книга. Глухой, финальный удар, поставивший точку в тишине.

Анна закрыла глаза и глубоко вдохнула. Запах пыли, плесени и одиночества. Запустение, странные видения и звуки.

Добро пожаловать домой, Анастасия фон Хольт. Ваше наследство ждет вас. И оно не совсем пустое.