Хозяйка поместья с призраками (СИ)

Глава 11. Ночная вылазка

План Анны висел в воздухе, хрупкий, как паутина, и безумный, но другого выхода не было. Уговаривать Доннера не пришлось, зато уломать Лилию, которая костьми была готова лечь у порога, чтобы их не пустить, оказалось куда сложнее. Она упорствовала, заявляя, что воровать – это грех, и вместо того, чтобы наставить на путь истинный эту заблудшую душу, «барышня» его толкает к новым преступлениям. Напоминала, какой опасный человек барон Кригер, и сулила бесчисленные несчастья, и, хотя Анна не отступала, прорвать оборону помощницы оказалось очень непросто.

В конце концов её выручил Доннер, который обосновался в их поместье на правах будущего подельника и действующего помощника – Анна не преминула приставить его к делам, чтобы он не прохлаждался до того, как начнёт воплощаться её дерзкий план. За то время, что Доннер гостил в их поместье, между молодыми людьми зародились чувства. Он строил Лилии рожицы, пока Анна не видела, срывал для нее самые спелые ягоды с куста у кухни и являлся на выручку, как рыцарь в сияющих доспехах, если она визжала, увидев крысу. А вечерами у камина с комичной важностью рассказывал небылицы о своих «подвигах» в городе. Лилия заливалась краской, отмахивалась от ухаживаний, но глаза ее блестели, а истории нового жильца поместья неизменно вызывали веселый искристый смех. Для девушки, чья жизнь состояла из тяжелого труда и страха, этот веселый, бесшабашный парень был как глоток свежего воздуха.

Именно он в конце концов каким-то загадочным для Анны образом уломал служанку если не благословить, то хотя бы принять их «крестовый поход» против барона.

Мишель, шедший на поправку, сперва поглядывал на Доннера с недоверием, но со временем, как и Лилия, начал слушать его залихватские истории с живым интересом и смеяться в голос над шутками воришки. С одной стороны, Анна была очень рада таким метаморфозам, потому что ещё по воспоминаниям Анастасии поняла, что мальчик замкнулся после смерти родителей. С тех пор он был тихим и послушным, но, как будто не живым. А теперь его смех, казалось, приносил жизнь в старинную вотчину фон Хольт. С другой же, одобрить увлечение воровскими приключениями, которые неизвестно как могли подействовать на восторженный детский ум, было сложно. Поэтому Анна втихаря проводила с Мишелем беседы на тему антисоциального поведения. Они с Лилией единогласно решили не ставить его в известность по поводу сумасбродного плана старшей сестры, и Анна просто на всякий случай держала пальцы крестиком в кармашке своего старого потрёпанного жизнью платья, когда объясняла Мишелю вред воровства.

Тем временем, подготовка к выполнению плана шла своим чередом. Анна с Лилией за неделю превратили бархатную портьеру во вполне приличное платье. Местных модных журналов у них, конечно, не было, но не так уж давно они покинули город, а там Лилия, любившая следить за новинками, брала их у знакомой швеи. Анне нужно было выглядеть респектабельно, чтобы у барона не складывалось ощущение, что к нему приехала попрошайка, которой нечего терять. Так её просьба дать ей время на поиск подходящих вариантов будет выглядеть куда правдоподобнее.

Доннер тоже не сидел сложа руки. Помимо своей основной работы, а как оказалось, лентяем и белоручкой он совсем не был, воришка осмотрел всё поместье сверху донизу, пробуя вскрывать замки и задвижки отточенной проволокой. Призраки больше его не пугали – гибкая психика юноши приняла их как что-то новое и очень любопытное, а вреда они ему больше не пытались причинить, ведь живущие хозяева поместья его приняли.

Поинтересовавшейся что он делает Анне, Доннер выдал вердикт:

– Охрана у вас, конечно, душевная, барышня, но против отмычки – слабовата. Если кто с нервишками покрепче влезет, привидения ваши, уж извиняйте, ничем не помогут. Надо бы замки подтянуть или заменить, а вот петли на задней двери смазывать не будем, они славно скрипят на всю округу – любого спящего разбудят.

Мартин, которому Доннер подкинул записку на кухонный подоконник, хоть и был напуган до полусмерти, однако согласился быть их кучером. Анна подозревала, что не без участия жены.

Наконец настал день икс. Анна в своем импровизированном платье выглядела небогатой, но вполне гордой аристократкой. Доннер, переодетый в старую, но чистую благодаря стараниям Лилии ливрею из запасов покойного управляющего, напротив, сиял от предвкушения.

– Не волнуйся, Лили, – бросил он на прощание служанке, которая провожала их влажными от волнения глазами. – Вернусь с подарком. Уж отыщу для тебя колечко или брошь посимпатичней.

– Лучше живой вернись, болван, – прошептала она в ответ, и так быстро отвернулась, что он не успел увидеть ее слез.

Дорога до поместья барона прошла в напряженном молчании, нарушаемом лишь веселым посвистыванием Доннера. Имение Кригера поразило их показной, кричащей роскошью.

В отличие от векового, пропитанного историей запустения Воронового гнезда, поместье барона напоминало дорогую, но безвкусную игрушку, купленную новоявленным богачом, чтобы щеголять перед гостями. Витая ограда из кованого железа не была предназначена для защиты – ее острые пики сверкали свежей позолотой, а на воротах красовался гигантский, уродливо-помпезный герб рода Кригеров, отлитый, кажется, из чистого серебра.

За воротами открывался парк, но это не были тенистые, задумчивые аллеи. Дорожки здесь были посыпаны битым мрамором, белым и розовым, ярко блестевшим на солнце, словно стразы. Повсюду стояли статуи – пухлые, румяные амуры с луками и нимфы с нарочито томными выражениями лиц, отполированные до блеска.

Сам дом был огромным каменным сооружением в претенциозном стиле, пытавшемся соединить в себе все известные архитектурные эпохи разом. Готические стрельчатые окна соседствовали с пышными барочными карнизами, а к классическим колоннам у входа были прилеплены какие-то витые, явно лишние украшения. Стены когда-то выкрасили в канареечно-желтый цвет, а ставни – в ярко-зеленый. Словно барон боялся, что кто-то не заметит его богатства с первого взгляда. Анна подумала, что, будь она архитектором этого франкенштейна, ей пришлось бы выпить яду, чтобы обелить своё честное имя после такого проекта.

Сцена в кабинете барона прошла как по нотам. Анна играла роль сломленной девушки безупречно. Она раскаивалась в своей глупости, закусывала губу, подпускала слёзы к глазам и, наконец, будто скрепя сердце, говорила, что готова продать Воронову усадьбу, лишь бы им с Мишелем хватило денег на жилище в городе и пропитание хотя бы на первое время. Она даже готова была прямо сейчас подписать договор с закладной. Кригер, сперва подозрительно принявший её новое амплуа, ближе к завершению встречи, похоже, уверовал свою победу и, купаясь в лучах самодовольства, даже не взглянул на подпись. После того, как Барон с торжествующим видом убрал договор в ящик стола, и Анна с облегчением покинула его кабинет.

В прихожей к ней присоединился Доннер, бывший всё это время под присмотром дворецкого. Анна опасалась, что это не позволило воришке как следует осмотреться, но на обратном пути тот её разубедил.

Мартин молчал, погруженный в свои мрачные мысли. Анна репетировала в голове ночную вылазку, ожидая подходящего момента, чтобы расспросить воришку. Доннер же выглядел невероятно довольным собой. Настолько, что она в итоге не выдержала:

– Что ты так веселишься? – не выдержала Анна.

Доннер загадочно улыбнулся и потер пальцы, будто они зудели от нетерпения. А затем хитро глянул на извозчика и понизил голос:

– Слуги там, что слепые котята. Барон их так вышколил, что никакой смекалки не осталось. Так что я вполне… оценил обстановку. Очень… хм, приятный дом у барона. Много такого, что и в обычном ломбарде примут, и перекупщики посолиднее возьмут.

Анна лишь покачала головой. Этот парень был либо гением, либо законченным клептоманом. Хотя, подумала она, ничто не мешало ему быть и тем и другим одновременно.

Как будто им в помощь, та ночь выдалась темной, безлунной. Идеальной для того, чтобы прокрасться в чужой дом. На сей раз Мартина с ними не было, и потому Анна и Доннер, сменившие парадные одежды на как следует вымазанные в саже рубахи и брюки, вышли из усадьбы ещё засветло. Шли по кромке леса, чтобы не быть заметными на дороге, но и не углублялись, чтобы не стать лёгкой добычей для кого-то ещё.

Те несколько часов, которые пришлось потратить на дорогу, Анна мысленно проклинала себя за недальновидность. Нет бы сообразить, что без лошади им придётся тяжело! Зато Доннер был сама уверенность. Наконец, лес расступился, и знакомая по дневному визиту дорога вывела их к поместью барона. Они обошли помпезное строение, Доннер перемахнул через ограду сам и помог перелезть Анне, после чего сообщники приблизились к заднему фасаду поместья. Воришка двигался бесшумно и уверенно, как тень. Казалось, он перевоплотился в кошку, не сменив при этом внешность.

– Окно кабинета – третье слева, – прошептал он. – Повезло, что на первом этаже и задвижка простая, справится и ребенок. Сторож с собаками появится через час, так что нам надо смыться отсюда до этого. Готова?

Анна только кивнула, надеясь, что в темноте разглядеть её движение получится. Они проползли через кустарник. Доннер ловко вставил в щель между рамой и откосом что-то похожее на шпатель, повозился, примеряясь, – тихий щелчок, и окно приоткрылось.

– Правила игры, – раздался его шепот в темноте. – Ты – за бумагами. Я – за всем остальным. Встречаемся здесь через пол часа. Если кто-то не приходит вовремя, второй не ждёт. Если что – свисти, как суслик.

– Какой суслик?! – шёпотом возмутилась Анна. – Этого в плане не было.

– Ладно, – поскучнел Доннер, – ухнуть как сова сможешь?

– Это… как-то глупо, но, да, смогу, наверное.

– Вот и ладушки, тогда ты ухай. Пошли.

Анна снова кивнула, и воришка исчез в темноте, словно его и не было. Она перелезла через подоконник в кабинет, чувствуя себя как дурацкой комедии положений. Комната пахла дорогим табаком и алкоголем. Анна зажгла потайной светильник, который смастерил для неё Доннер, и принялась за работу. Сердце колотилось почти у самого горла, но руки были тверды. Верхний ящик стола оказался заперт, но нижний поддался. Конверт с печатью! Она сунула его за пазуху. И тут ее взгляд упал на стопку бумаг с пометкой «Старая мельница. Аренда». Руки сами потянулись к ней. Внутри – договоры, карты, чертежи и переписка. Письма с тем же инициалом «З.», что и в записке, найденной в Вороновой Усадьбе.

Внезапно снаружи послышались голоса и тяжелые шаги. Анна схватила стопку бумаг, перевязанную серой ворсистой бечёвкой и закрыла потайной фонарь, но поняла, что вылезти в окно уже не успеет. Поэтому метнулась к большому дубовому шкафу, стоявшему в глубине кабинета, и втиснулась в узкое пространство между ним и стеной, пригнувшись и затаив дыхание.

Дверь в кабинет с грохотом распахнулась. В комнату вошли два человека – Кригер и его дворецкий. На бароне красовались дорого, но безвкусный шелковый халат и колпак для сна. Это было бы забавным, если бы не сам Кригер. Анна молилась, чтобы он не заметил приоткрытое окно, однако барон, кажется, был полностью поглощён разговором:

– Объясни этим идиотам, Крепп, что, если они не справятся с поставленной и, главное, оплаченной задачей, их проблемой стану я, а не бабкины сказки о колдуне-изгое! И если они не хотят повторения судьбы нашего старого знакомого Зэ, им стоит учесть эту опасность.

– Конечно, милорд, – дворецкий слегка склонил голову.

Анна затаила дыхание – снова этот таинственный Зэ!

– Крепп, а какой бездельник оставил открытым окно в моём кабинете? – вдруг спросил Кригер, и у Анны сердце пропустило удар. – Ты же понимаешь, что здесь – самое сердце дома, здесь хранится самое ценное?

Дворецкий явственно побледнел и пробормотал:

– Простите, милорд, это ужасная ошибка. Я лично проверял…

– Мне ведь не надо повторять, что виновный должен быть найден и наказан по всей строгости? – голос барона стал вкрадчивым, как у лиса, планирующего сожрать доверчивого кролика. – Или ты найдёшь ответственного и уволишь сегодня же, или я уволю тебя.

– К-конечно, милорд!

На сей раз поклон дворецкого был куда глубже первого.

– Закрой окно немедля и приступи к поискам виновного. И вот ещё что – пусть сторожа прочешут все окрестности дома. Я не хочу пропустить наглого воришку!

Крепп двинулся к окну, и Анна похолодела – поверни дворецкий голову, и долго искать воришку бы не пришлось.

И в этот момент мир озарился.

Сначала послышался глухой, сокрушительный удар, словно с неба упал молот. Затем со стороны амбаров, стоявших в отдалении от главного дома, взметнулся к небу столб ослепительно-белого пламени, который тут же сменился густым, черным дымом. Грохот был оглушительным.

– Что это?! – взревел барон.

– Кажется, это... это конюшни, ваша милость! – взволнованно воскликнул дворецкий. – Смотрите, огонь!

Барон, ругаясь, выбежал из кабинета, дворецкий, так и не взглянув в угол, где затаилась Анна, рысью последовал за хозяином. Их шаги затихли в коридоре.

Пару секунд Анна просто глубоко дышала, осознавая, что всё обошлось. Пожар оказался очень странным – это ведь не авианалёт, здесь и техники такой нет, но что же там так грохотало? Она выскользнула из своего укрытия и подбежала к окну. Со стороны конюшен действительно поднимался в небо столб черного дыма, озаряемый багровыми всполохами пламени. Туда уже бежали люди, черневшие тенями на фоне багрово-жёлтого зарева. Густой запах гари просачивался даже через закрытое окно.

Анна поняла, что это её шанс, и раздумывать было некогда, потому что снаружи раздался свист. Сусличий он или нет, разбираться она не стала. Просто отодвинула задвижку, и перевалилась через подоконник, всё ещё сжимая в руках стопку бумаг и потайной фонарь.

Доннер помог ей, хотя она чуть не вскрикнула, когда кто-то схватил сзади за талию.

– Никогда так больше не делай! Напугал до чертей! – зашипела Анна на воришку.

– Ладно-ладно, извиняй, – он поднял руки ладонями наружу, но широкая улыбка показывала, что хитрецу ничуть не жаль.

– Ты почему свистел? Из-за пожара?

– Да не, я тут… маленько не рассчитал, не так просто оказалось обнести барона, – он брякнул мешком, перекинутым через плечо.

– Тебя кто-то видел?! – в ужасе прошипела Анна.

– Да не, просто сторожа, оказывается, не всегда ходят раз в пол часа. Хитрый баронишка, чтоб его… Думал уже, что нам хана, да тут этот пожар. Интересно, что это так бабахнуло?

– Без разницы. Это наш шанс уйти отсюда живыми! Бежим!

Вокруг царила паника. Слышались крики, люди в ночных рубашках и слуги с ведрами носились и пытались тушить внезапный пожар.

Анна и Доннер помчались через сад, почти не скрываясь. Двумя тенями больше в общем хаосе, двумя меньше – уже было не важно. Анна сжимала в руках драгоценную стопку бумаг.

Только когда они были уже далеко, скрытые темнотой и хаосом, Анна позволила себе обернуться. Огонь бушевал, освещая небо зловещим заревом. И на фоне этого адского пламени, на вершине дальнего холма, четко вырисовывалась одинокая, высокая фигура на коне.

Темный плащ развевался на ветру, словно крыло ночи. Даже на таком расстоянии невозможно было ошибиться. Герцог Каэлан. Он не двигался, просто наблюдал. Словно архитектор, оценивающий работу по своему чертежу. Или страж, желающий убедиться, что границу удалось отстоять.

Анну вдруг посетила догадка. Этот пожар... неестественный, стремительный, возникший из ниоткуда именно в нужный момент... Он не был случайностью. Вот только, почему? Он спасал её или просто припомнил барону поджёг в непосредственной близости от его земель?

Доннер, проследив за ее взглядом, присвистнул:

– Надеюсь, это твой друг там, а не кто-то из слуг барона?

Анна не ответила. Она смотрела на темную фигуру на холме, и в груди бушевал вихрь противоречивых чувств: страх перед огромной силой, что обрушила огонь с небес, и щемящая, граничащая с нежностью, благодарность. Он спас её. Снова.

Фигура на холме развернула коня и исчезла в темноте так же внезапно, как и появилась. Они молча побрели дальше, к своей разваливающейся крепости. Доннер время от времени поправлял брякающий заплечный мешок, а неподалёку от Вороновой усадьбы отметил крестом дерево, под камнем у которого загодя была вырыта яма. Туда он бережно опустил свою ношу, и, забросав землёй и дёрном, привалил сверху камнем.

В ответ на немой вопрос Анны, у которой уже слипались глаза, уставшие от бурной бессонной ночи и попыток разглядеть что-то в предрассветном сумраке, он хмыкнул:

– Заповедь любого джентльмена удачи – не храни добычу дома. Но для Лили я кое-что припас, – он похлопал по карманам. – Уж пару серёжек она сама найдёт куда припрятать, а?

Анна лишь покачала головой. Лилия не возьмёт краденых серёжек, но об этом пусть Доннер узнаёт сам. Ей было не до того – мир снова перевернулся. И она не понимала, враг ей герцог, или друг. Отчаянно хотелось второго, но опыт удерживал от опрометчивых надежд. Однако факт оставался фактом: теперь у них на руках был серьёзный компромат на барона и неожиданные союзники.