Хозяин антимагии 4

Глава 21

Следующие тридцать шесть часов можно было охарактеризовать лишь двумя словами: пляска смерти.

Бой обрушился какофонией звуков, способной свести с ума любого.

Дикий вой тварей сливался в протяжный стон, лязг когтей и хитина по броне напоминал стук града по жести, шипела едкая слизь и кислота.

Над всем этим висел рёв магов, выпускающих заклинания, и хриплые, перекрывающие грохот команды Рыбакова.

Твари лезли со всех сторон: каких-то просто немыслимых размеров прыгунцы, больше похожие на крупную собаку, чем на жабу, пытались попасть на палубу с валунов; скорпионоподобные монстры методично долбили бронированные борта хвостами с каменными набалдашниками; змеевидные твари пытались заползти в любую щель, а пульсирующие студенистые массы облепляли орудийные башни, выделяя дымящуюся слизь, разъедающую сталь и камень.

Крупные летуны, которые почти всегда появлялись в новых масштабных прорывах, отсутствовали. Видимо, их внимание привлекла мясорубка у Строганова.

Но на поезде горячих мест хватало и без них.

По всему нижнему ярусу «Стрижа» с характерным скрежетом распахнулись стальные щели-бойницы. Из них ударили снопы пламени магов огня, включая Кучумова; ледяные копья и сковывающие потоки холода немногочисленных магов воды; сгустки сжатой земли и острые каменные шпоры магов земли, включая меня и Чернова.

Конвейер смерти заскрежетал.

Лица в амбразурах были искажены гримасами концентрации, пот стекал ручьями по саже и крови.

Буквально через полчаса этой мясорубки воздух пропитался смрадом горелой плоти, озона и разъедаемой кислотой стали.

— Держать строй! Не пропустить! — слышался настойчивый голос Рыбакова из громкоговорителей во всех помещениях и на палубе.

Сергей Иванович стоял в рубке, прильнув к смотровым щелям, как капитан в девятый вал. Его глаза метались, оценивая поле боя.

— Носовые орудия — шрапнель! Сектор «Альфа», скопление у насыпи! Кормовые — заряжай красными макрами! Цель — студень у правого борта! Пулемётчики на башнях — веерный огонь! Не подпустить прыгунцов к рубке! Землемаг на палубе — грунт под левым бортом проседает! Укрепить!

Волынский занял место у корабельного артефакта защиты.

Вскоре воздух вокруг всего бронепоезда сгустился, заструился, стал видимым в отблесках вспышек: гигантский, дрожащий, синевато-стальной купол. Он не был непробиваемым щитом. Это демпфер, гаситель ударов.

Твари врезались в него, как в упругую сеть, замедлялись, и прыжки теряли сокрушительную мощь.

Без демпфера нас смело бы первой же волной.

Волынский стоял недвижимо, лишь лёгкая дрожь в вытянутых пальцах выдавала чудовищное напряжение.

Рядом ординарец держал наготове синие макры и флягу.

У левого борта студенистые массы слились в одну огромную пульсирующую лужу едкой слизи. Она шипела, разъедая камень насыпи и уже подбираясь к металлу корпуса.

Кучумов, поднявшийся по моему приказу на палубу и теперь сопровождающий меня, словно верный пёс, открыл огонь по тварям огненными шарами, но я предложил вариант получше.

Виталий сжал руки перед собой, и из ладоней вырвались два тонких, раскалённых добела луча, точь-в-точь как сварочные горелки. Они упёрлись в массу. Та зашипела яростнее, забулькала, закипела, улетая чёрным вонючим паром.

— Суши их, Виталий! Суши до угля! — донёсся чей-то крик из амбразуры.

Через минуту на месте склизкой твари осталось лишь дымящееся чёрное пятно и горстка спёкшегося шлака.

Это было простое решение: концентрированная теплота вместо рассеянного огня.

Тварей меньше не становилось, как только удавалось отбиться от группы или крупной особи, представляющей опасность, появлялись всё новые и новые.

Гигантский скорпион, размером с двух быков, методично бил каменным набалдашником хвоста по куполу Волынского. Вскоре к нему присоединился ещё один, и ещё.

Купол прогибался, издавая низкий угрожающий стон.

Я ощущал вибрацию под ногами от постоянных атак монстров.

Вместо того чтобы пытаться пробить броню каменным шпилем, что было малоэффективно против таких массивных монстров, я сосредоточился на почве под ними.

Земля под передними клешнями внезапно разжижилась, превратившись в зыбучий песок. Чудовища с отвратительным хлюпом погрузились по грудь, потеряв опору и яростно забив конечностями.

В этот момент десяток острых каменных игл вырвался из земли вокруг ямы, пронзив уязвимые сочленения лап и брюха.

Хруст хитина был слышен даже сквозь грохот битвы. Скорпионы издали пронзительный свист и затихли.

Это была нестандартная методика для сражения с тварями. Здесь обычно все старались бить прямо в лоб.

Почувствовал на себе пристальный взгляд Волынского.

Он быстро отвёл глаза, словно был студентом, которого на экзамене заметили за списыванием с соседа.

Огромный прыгунец, крупнее других, покрытый шипастой бронёй, сумел прорваться сквозь завесу огня и вцепился когтями в борт прямо под амбразурой, где бился наравне со всеми дорожник Марсов.

Арсений почему-то растерялся, как будто впервые попал в такой ад.

Запаниковал.

Его каменные шпоры били мимо, земляная броня на борту трещала под ударами когтей твари.

Виталий не мог помочь: его огонь сжег бы и Арсения.

— Марсов, держись! — закричал я, отбросив очередного прыгунца.

Мысль пронеслась молнией: кинетическая энергия, рычаг.

Вместо того чтобы укреплять борт, который тварь уже почти пробила, я резко сжал землю под задними лапами монстра, создав твёрдый уступ.

Одновременно я размягчил грунт под передними лапами прыгунца. Тварь, всем весом давящая на них, не ожидала такого. Центр тяжести сместился, монстр неуклюже рванул вперёд, прямо на созданный мной «трамплин». Мощный толчок задних лап от твёрдой опоры, и монстра буквально вышвырнуло вперёд, через борт, в гущу сородичей, где его мгновенно разорвали в клочья.

Марсов, бледнея, вытаращил на меня глаза.

— Спасибо, барон! Я… я… — начал он.

— Закрывай брешь! Сейчас! — рявкнул я, уже переключаясь на новую угрозу.

Волынский, стоявший у артефакта и наблюдавший за мной из рубки, что-то хмыкнул и тут же отвернулся в сторону.

В отражении этого затянувшегося боя были задействованы абсолютно все, даже немаги. Пользуясь коротким затишьем у правого борта, они спустились по верёвочным трапам. Под прикрытием стрелков и магии земли Лунева, который возвёл низкую каменную стенку для укрытия, они с лихорадочной скоростью сооружали плотную каменную насыпь-баррикаду прямо перед колёсами, создавая мёртвую зону.

Другие, согнувшись в три погибели, таскали тяжёлые ящики со снарядами к орудиям, мешочки с макрами и склянки с эликсирами, подносили вёдра с водой и хлеб сражающимся.

— Молодцы, ребята! Тяните! — подбадривал их Лунев, сам едва стоя на ногах.

К вечеру следующего дня, спустя восемнадцать часов после начала схватки, наши силы были уже на пределе, а нервы натянуты как струны.

Купол Волынского заметно померк и дрожал. Генерал явно уже устал, и никакая подзарядка и выпаивание энергетическими эликсирами не помогали, нужно было отдохнуть. Это было наглядной демонстрацией того, почему в имперском флоте к артефакту защиты корабля были приписаны два мощных мага, а не один. У нас же второго сильного воздушника не было. Те, что имелись, не выше четвёртого.

Но кто мог подумать, что так всё сложится, и бронепоезд будет продолжать движение на Балтийск один, в отрыве от армии?

Хотя о какой армии можно говорить?

Строганова? Так он мятежник.

А силы, которые были сейчас у телепорта, слабее той группировки, что находилась со мной.

Надо решать: оставаться здесь и отбивать атаки тварей, или всё же двигаться задним ходом в сторону телепорта.

Но судьба приняла решение сама.

Со стороны проложенных рельс, громко и ощутимо сотрясая землю, шло оно.

Монстр размером со склад, похожий на бронированного крота-мутанта.

Массивное тело, словно нагромождение валунов, покрывали пластины с вкраплениями тускло мерцающих кристаллов. Вместо лап были две гигантские вращающиеся буровые головки из чёрного блестящего камня. Рёв монстра, словно низкий гул, проникал сквозь кожу, будто заставляя кости внутри дрожать.

Оно сначала кружило, словно обнюхивало добычу, из-за этого частично повредило часть проложенных рельс, а потом попёрло напрямик к «Стрижу», снося валуны и все преграды на пути.

Волна ледяного отчаяния накрыла многих, но точно не меня.

— Капитан, готовьте главный калибр!

— Крупный калибр! Носовое орудие! — заорал Рыбаков.

Но потом он словно одумался, вспомнил, что не на море. Голос Сергея Ивановича сорвался:

— Но отдача сбросит с путей!

— Не сбросит, — твёрдо ответил я.

Я просчитывал нечто подобное ещё в «Ярцево», когда мы только ставили «Стриж» на рельсы.

— Дорожники, опоры немедленно! — приказал я, перехватывая инициативу.

Лунев и Марсов с бешено горящими глазами рванули вниз с командой землемагов. Используя последние кристаллы жёлтого «макра» и отчаянные усилия, они в считанные минуты вырвали из земли по бокам от носовой башни две массивные каменные «лапы»-контрфорса.

Уродливые пирамиды из спрессованной земли и камня упирались в скальное основание далеко за насыпью.

Физика.

Распределение нагрузки.

— Орудие готово!

— Заряжай красный макр! Максимальный заряд! — рявкнул Рыбаков в трубу.

Волынский, наблюдавший за возведением опор, бросил на меня быстрый оценивающий взгляд.

— Всё рассчитано, барон? — спросил он коротко, перекрывая гул.

— Без этого никуда, генерал, — ответил я, не отрывая глаз от чудовища.

Грохот выстрела был ужасен.

Весь «Стриж» содрогнулся, стальные листы загудели.

Из жерла орудия, окутанного паром и сконцентрированной магией, вырвался сгусток энергии цвета расплавленного золота и багровой крови. Он прошёл сквозь ослабленный купол Волынского и в следующее мгновение врезался точно в центр груди исполина.

Кристаллическая броня ослепительно вспыхнула и испарилась.

Плоть, кости, камень — всё в эпицентре обратилось в пылающий кратер.

Гигант рухнул вперёд, буры бессильно замерли.

Рёв оборвался.

Наступила секунда тишины, потом был дикий, исступлённый, срывающийся вопль победы, рванувший со всего «Стрижа».

Бой стих лишь к ночи, когда последние лучи солнца окрасили горизонт в багрянец.

Оставшиеся твари были добиты или скрылись в сумерках.

Купол Волынского погас, и генерал, весь в поту, с трясущимися руками, едва не рухнул. Его подхватили на руки ординарцы.

Весь бронепоезд был покрыт слоем сажи, слизи, царапин и вмятин.

Люди валились с ног, некоторые рыдали, другие молча жевали сухари, глядя в пустоту.

Я вдохнул воздух, пахнущий гарью и кровью.

Голос хрипел от усталости, но звучал твёрдо:

— Сбор трофеев! Все макры! Особенно с гиганта! Команды дорожников Лунева и Марсова — отдыхать, у вас через шесть часов рабочая смена.

Никто ничего не возразил, все принялись за дело.

Сейчас остановка была смерти подобна.

А я смотрел на запад, где в разгар сражения видел чудовищные всполохи магии, багровые взрывы, режущие глаз зелёные молнии, жирные чёрные столбы дыма.

Это горела армия Строганова, попавшая под основной удар прорыва.

Зрелище было пугающим… и горько справедливым.

Безрассудство дорого стоит.