Хозяин антимагии #3

Глава 19

После дневного пекла, когда камни раскалялись до такой степени, что на них можно было спокойно готовить яичницу, вечерняя прохлада показалась настоящим спасением.

Дома в этой колонии строили с толстыми стенами, не ради красоты, а чтобы защититься от зноя.

Состоятельные люди облицовывали их «огненным сланцем» — материалом, который не нагревался под солнечными лучами.

Но даже этого было недостаточно. Здесь нужно защищаться не только от палящего солнца, но и от жары, идущей прямо из-под земли.

Поэтому полы тоже покрывали этими чёрными плитами, которые не пропускали тепло и давали хоть какую-то передышку.

Ночь провёл в доме Бадаевых, построенном Сергеем, который использовал все свои архитектурные таланты. Я едва мог поверить, что всё ещё нахожусь в том же огненном секторе. Внутри царила такая благодатная прохлада и уют, что казалось я каким-то чудом перенёсся в совершенно иной мир.

Холодный воздух, исходящий от стен, был почти осязаемым.

Я провёл ладонью по гладкой поверхности, ощущая приятную прохладу. Впервые за время нахождения в «Яковлевке» не хотелось сорвать с себя одежду.

Снял пиджак и с наслаждением потянулся, чувствуя, как прохладный воздух окутывает вспотевшую спину.

За ужином разговор зашёл о завтрашней встрече с губернатором Сухановым.

Старший Бадаев вертел в руках вилку, словно решая, стоит ли вообще говорить то, что он думает.

— Суханов правит здесь десять лет, — наконец произнёс Пётр. — Он как паук в центре паутины. Все ниточки ведут к нему. Процент с каждой телеги, проходящей через телепорт, доля с добычи руды…

— Значит, будет вымогать взятку? — поинтересовался я, откидываясь на спинку стула.

Пётр мрачно закатил глаза:

— Не просто взятку. Губернатор любит, когда ему кланяются. Буквально. Даже некоторые князья подходили к нему с поклоном. И это при том, что он всего лишь губернатор.

Сергей вдруг вмешался:

— Я слышал, что в прошлом году он заставил купца Тарасова трижды прийти на приём, прежде чем тот подписал бумаги. А в конце содрал с него лишние пять процентов.

Я постучал пальцами по столу, обдумывая их слова.

— Посмотрим. Может, завтра у него будет хороший день.

— Или плохой, — пробормотал Николай, отправляя в рот кусочек мяса. — Для нас это одно и то же.

— Главное не дать понять, что мы заинтересованы в рельсах больше, чем Суханов, — добавил я.

— А если он всё же начнёт торговаться? — Сергей внимательно следил за каждым моим движением.

Пётр усмехнулся, откладывая вилку:

— Тогда Кирилл напомнит ему, что Пестовы не привыкли кланяться. Даже перед губернаторами.

За столом повисла короткая пауза, потом все разом улыбнулись и покосились на меня.

Утром я отправился в столицу колонии вместе с Сергеем Бадаевым.

Находилась она, по моим меркам, не слишком далеко, всего в шестидесяти километрах от нашей строящейся фабрики.

Виталий Кучумов остался помогать с печами, его опыт в работе с высокими температурами здесь был бесценен.

Перед отъездом он пообещал проверить систему отвода тепла и, если потребуется, внести коррективы.

— Только не перегружайте печи, — забеспокоился Сергей. — Лучше медленнее, но без аварий.

— Не переживай, — Виталий уверенно кивнул. — Я знаю, как обращаться с огнём.

Он не просто знал, он чувствовал огонь в печах, ведь это была его стихия.

Дорога заняла чуть больше полутора часов.

Если бы не эти вечные подъёмы и спуски, из-за которых машина то и дело грозила перегреться, мы бы добрались за час.

— Чёрт, — проворчал я, глядя на стрелку датчика температуры. — Ещё пара таких горок, и нам придётся останавливаться.

— Здесь каждый километр — испытание, — заметил Сергей, вглядываясь в раскалённый горизонт. — Но хотя бы дорогу проложили по огнеупорному сланцу. Без него мы бы не проехали и трети пути.

— И то хорошо, — я снизил скорость, давая двигателю передохнуть.

— Как думаешь, Суханов уже ждёт нас с распростёртыми объятиями?

— Скорее, с протянутой ладонью, — хмыкнул я. — Чтобы я положил туда побольше золотых.

Войдя в город, сразу же оценил его необычную архитектуру.

Это был каменный лабиринт, построенный из тёмного, почти чёрного камня. Дома здесь стояли вплотную друг к другу, словно солдаты на параде.

Но главное это водонапорные башни. Их оказалось больше, чем где бы то ни было.

Огромные конструкции из камня возвышались над крышами, напоминая стражей, следящих за тем, чтобы в этом пекле оставалась хотя бы капля воды.

Каждая башня имела свою историю: кто-то строил их на свои деньги, кто-то получил в подарок от императорской канцелярии.

Но все они служили одной цели: держать жизнь под контролем. Без воды нет людей. Без людей нет власти.

Я быстро сориентировался, даже в новом городе чувствуя себя как дома.

Когда мы подъезжали к администрации — массивному зданию из тёмного камня с колоннами — к машине внезапно подбежал мальчик лет двенадцати с торчащими из-под тюрбана волосами и испуганным взглядом.

— Господин Пестов? — уставился он на меня.

Кивнул.

Парень тут же сунул мне в руки конверт с сургучной печатью «Д. Р.» и, не дожидаясь ответа, исчез в переулке так же быстро, как и появился.

Сел назад в машину подальше от раскалённого солнца и вскрыл письмо. Внутри было всего несколько строк: «Губернатор страдает от редкой формы термической хвори. М.»

— М… — прошептал я, понимая, что это значит. Митя, а точнее, Дмитрий Романов. Значит, он уже в курсе моих замыслов. И решил помочь.

Сергей вопросительно поднял бровь, но я лишь отмахнулся.

— Похоже, у нас появился козырь, — сказал я, пряча письмо во внутренний карман пиджака. — Пойдёмте, господин Бадаев. Пора познакомиться с его превосходительством.

Но перед тем как войти в здание, я открыл багажник и достал оттуда демонстрационный набор Пестовских эликсиров, прихватил с собой.

Аудиенция с губернатором Сухановым была назначена в его резиденции — отдельном крыле административного здания, полностью построенном из чёрного обсидиана.

Секретарь проводил нас в приёмную. Его улыбка была слишком широкой, слишком натянутой.

Подобострастие — признак того, что его хозяин непростой человек.

За столом, заваленным бумагами и бронзовыми чернильницами, сидел Лев Иванович Суханов — генерал-губернатор, человек, который правил этой колонией и явно не собирался ни с кем делиться властью.

Выглядел мужчина ужасно: бледное лицо, как будто он давно не видел солнца; запавшие глаза, полные недоверия; трясущиеся руки, которые чиновник пытался спрятать, сложив в замок перед собой.

А вот взгляд был острым, пронизывающим, полным ненависти.

После короткого вступления, полного официальных слов и фальшивых любезностей, он не выдержал.

Суханов ударил кулаком по столу, чуть не опрокинув графин с водой.

— Пестов… — прошипел он, — вы слишком много на себя берёте. — Завод. Железная дорога. Кто вам дал право?

Я не ответил. Просто сел напротив, предоставив Сергею возможность начать объяснять технические детали.

Но губернатор снова перебил.

— Не позволю! Это моя колония! Здесь мои правила! Вы даже маршрут не согласовали!

Я не спорил, лишь наблюдал за ним с интересом.

А в голове чётко возникали симптомы термической хвори: постоянная температура, головные боли, полная потеря работоспособности в жару…

Спасибо тебе, Митя. Ты мне очень помог.

Суханов продолжал бушевать, повторяя одно и то же как заведённый:

— Не позволю! Это моя колония! Мои правила!

Когда он наконец замолчал, тяжело дыша, я медленно открыл свой портфель.

Глаза губернатора расширились, когда вместо документов я достал демонстрационный набор эликсиров.

Он сразу узнал флаконы.

Особенно тот, с зеленоватой жидкостью. У него в углу, на полке, стоял такой же, это был личный запас.

На глазах у изумлённого генерал-губернатора я взял пустой стакан, налил в него воды и с профессиональной точностью смешал три разных эликсира: одну каплю из первого флакона, две из второго и половину мерной пипетки из третьего.

Жидкость заиграла перламутровыми переливами, словно внутри пробудилась магия.

— Что это? — хрипло спросил губернатор Суханов, когда я пододвинул ему стакан с переливающейся жидкостью.

Я молчал. Только смотрел ему в глаза, сложив пальцы домиком перед собой.

Молчание тоже может быть оружием. Особенно если ты знаешь, что человек уже готов на всё ради облегчения.

Он бледнел на глазах, словно догадывался, но не хотел верить. Потом резко схватил стакан, с отвращением, которое быстро сменилось удивлением, понюхал содержимое.

— Это… ваши эликсиры? — голос мужчины дрожал.

Я лишь кивнул.

Больше ничего не нужно было говорить. Он и так знал цену этим пузырькам.

Минута напряжённого молчания.

И вдруг лицо Суханова исказилось от понимания.

Он наклонился ко мне, и я уловил запах болезни в дыхании.

— Вы… знаете? — прошептал мужчина.

— Могу помочь, — так же тихо ответил я, указывая взглядом на стакан.

Он залпом выпил смесь, скривившись от горького вкуса.

Откинулся на спинку кресла, закрыл глаза.

Казалось, губернатор ждёт чуда. Или проверяет, не обман ли это.

Но чудо пришло.

Постепенно его лицо порозовело.

Глаза прояснились.

Ещё через три минуты перед нами сидел совершенно другой человек: бодрый, с ясным взглядом, уверенными движениями.

Даже плечи расправились, словно он забыл про болезнь.

— Чёрт возьми… — пробормотал Суханов, рассматривая свои руки. — Я снова чувствую себя… живым. Как раньше.

Я встал со стула и протянул руку.

— Позвольте представиться, барон Пестов Кирилл Павлович.

Суханов поднялся неуклюже, словно забыв, как двигается здоровое тело. Но крепко сжал мою ладонь.

— Генерал-губернатор Суханов Лев Иванович.

Повернувшись к Сергею, я снова представил его:

— Мой вассал Бадаев Сергей Петрович. Архитектор, инженер, исключительный специалист в вопросах строительства. Он подготовил технические аспекты проекта.

Сергей, растерянно моргая, встал и машинально пожал протянутую губернатором руку.

Пальцы Бадаева нервно постукивали по папке с чертежами, когда он начал объяснять.

— Протяжённость ветки от завода до телепорта — шестьдесят километров. Мы начнём работу уже через неделю. Весь маршрут планируем проложить за месяц…

Я вежливо прервал его:

— Благодарю, Сергей. Технических деталей достаточно. Будь добр, оставь нас с губернатором, чтобы мы могли обсудить экономические и политические аспекты.

Дверь за Сергеем закрылась с тихим щелчком.

Суханов откинулся на спинку кресла, наблюдая за мной с новым интересом.

Без прежней агрессии. Без истерики. Теперь в его взгляде читался лишь холодный расчёт.

— Экономика проста, — начал я, распахивая портфель. Внутри лежали чертежи железной дороги, расчёты доходов и прогнозы грузопотоков. — Помимо основной ветки, мы проложим ответвление в столицу колонии для пассажирских перевозок. Бесплатных.

Суханов приподнял бровь.

Интересно, понимает ли он, что это не просто жест доброй воли? Это инвестиция в его самолюбие.

— Все сборы за телепортацию грузов останутся в вашей казне, — продолжил я, подчёркивая каждое слово. — Один вагон заменит как минимум двадцать телег. Значит, вы получите тот же доход при меньшей нагрузке на портал. А значит… экономия магической энергии составит минимум половину.

Губернатор задумчиво постучал пальцами по ручке кресла.

Его взгляд скользнул по моему лицу, затем по бумагам.

— А в политическом плане? — спросил он наконец после затянувшейся паузы.

Я позволил себе лёгкую улыбку.

— Вы станете первым губернатором, внедрившим железные дороги в колониях. Представьте доклад Императору: «Моя „Яковлевка“ увеличила грузопоток в три раза без расширения телепорта».

Глаза Льва Ивановича заблестели.

Он уже видел себя на страницах имперской хроники. Суханов — не просто чиновник, а реформатор.

Губернатор неожиданно рассмеялся.

— Чёрт возьми, Пестов… Ладно. Согласен. Но что ты хочешь взамен?

Мужчина прищурился, словно готовясь услышать условие, которое разорит его.

— Мелочь, — широко улыбнулся я. — Всего лишь позволить мне сделать вас известным, проложив эту железнодорожную ветку. Ну и…

Я сжал большой и указательный пальцы в характерном жесте.

— Самую малость. Чтобы мои грузы и люди, проходящие через ваш портал, не облагались налогами.

Суханов откинулся на спинку кресла, а затем резко махнул рукой:

— Договорились!

— Если позволите, завтра пришлю своих юристов для согласования договора.

Он кивнул.

На прощание пожали друг другу руки. Кисть губернатора была уже тёплой и сильной, а не как у больного человека.

— Павловск, — вдруг сказал я, закрывая портфель. — Там лучшие лечебные источники. Месяц отдыха, и ваша хворь отступит полностью. А эликсиры, поддерживающие вас до лечения, я завтра пришлю.

— Кстати, — сказал он, когда я подходил к двери. — А этот ваш Бадаев… Не родственник ли тем Бадаевым, что служат у графа Воробьева?

Ловушка. Проверяет, нет ли у меня связей с конкурентами.

— Однофамильцы, — я сделал вид, что не заметил подвоха. — Его род происходит от тульских кузнецов. Никаких общих предков с вашими друзьями.

Суханов хмыкнул, но больше вопросов не задавал.

— Хорошо. Тогда до встречи с юристами.

Сергей Бадаев, терпеливо ожидавший снаружи, едва успел сесть в машину, как выпалил:

— Кирилл Павлович, удалось?

— Естественно, — сказал я, — но придётся построить ответвление в столицу.

— Мы будем строить пассажирскую ветку?

— Да, — усмехнулся я, заводя двигатель. — Всего-то пять километров дополнительных путей. Зато Суханов будет считать себя гением транспортной реформы. А гении не любят отступать от решений, которые они принимают «по собственной инициативе».

Я поймал восхищённый взгляд Сергея.

— Политика, мой друг, иногда важнее всего. Запомни это, — сказал я, напоследок бросив взгляд на здание администрации колонии.

— Чёрт возьми, Сергей, давай ещё раз! — я вытер пот со лба рукавом бедуинского балахона, оставив на ткани тёмный влажный след. Перед нами лежал кривоватый участок рельсов, «шедевр» трёх дней изнурительной работы.

Сергей, сгорбившись, тыкал пальцем в неровный стык.

— Кирилл Павлович, посмотрите-ка. Здесь перепад в добрых три миллиметра. Паровоз, может, и проедет, но через месяц начнётся вибрация…

Я пнул шпалу. Из-под неё посыпались мелкие камешки, как будто конструкция вот-вот рухнет сама по себе.

— Ты хочешь сказать, что мы три дня торчали в этом аду ради брака?

— Ну не совсем брак, — Сергей провёл рукой по сгоревшей на солнце шее. — Просто… не идеал.

Идеал в этом секторе — словно капля воды в пустыне.

Поначалу мне казалось, что в строительстве дороги нет ничего сложного.

Разметил, уложил, скрепил и готово.

Но огненный сектор быстро всё расставил по своим местам.

Днём — жара, ночью — прохлада. Постоянная деформация металла.

Горячий ветер, обжигавший лицо.

А эта проклятая одежда, нечто среднее между балахоном и саваном, вечно цеплялась за каждый выступ.

Мы работали не просто в экстремальных условиях. Мы боролись с самим климатом.

Я зачерпнул горсть раскалённого песка и пропустил его сквозь пальцы.

В голове уже зрел новый план. И он был прост до безобразия.

Дороги строят дорожники, и мне надо найти профессионалов. А то что они тут есть, я не сомневался. Во всех колониях были просто великолепные маги земли, служившие в дорожном департаменте, и, видимо, надо идти туда.

На следующее утро я уже стоял перед зданием дорожного департамента «Яковлевки».

Это была уродливая каменная коробка, покрытая паутиной трещин. Вывеска облупилась, последняя буква «т» в слове «департамент» упорно висела вверх ногами.

Здесь явно не беспокоились о внешнем виде. Чиновник за конторкой, похожий на перегретого удава, лениво отмахнулся, даже не поднимая глаз от газеты.

— Все специалисты на объектах. Через полгода, может, кто-то освободится…

Я поставил на стол бутылку «Огненного нектара» — местного сорокаградусного пойла, от одного запаха которого опытные пьяницы трезвели.

Бюрократ преобразился мгновенно.

Его пальцы обхватили бутылку с неожиданной ловкостью, словно чиновник давно ждал такого подарка.

— Хотя… — он задумчиво почесал щетину на подбородке. — Есть у меня два упыря. Марсов и Лунев. Один — четвёртый уровень магии земли, второй — третий. Только они… того…

Он выразительно покрутил пальцем у виска, как будто заводил машину.

Мне было плевать, танцуют ли они голышом при луне или разговаривают с кактусами.

Главное — пусть умеют класть рельсы ровно.

— Где искать?

— В «Обожжённом кролике», кабаке у старой обсерватории.

Чиновник недовольно покачал головой.

— Предупреждаю: характер у них не сахар.

— Значит, найду подход, — сказал я, поворачиваясь к выходу. — Благодарю вас за информацию.

Кабак оказался настоящей дырой, где даже мухи предпочитали умирать у входа, не рискуя залетать внутрь.

Нужных мне людей я вычислил сразу.

Арсений Марсов — бывший старший смотритель трактов, мужчина лет сорока пяти, кожа которого напоминала старый пергамент из-за постоянного пребывания на солнце. Волосы выгорели почти добела. Длинные узловатые пальцы нервно двигались по краю кружки, словно он всё ещё работал.

Рядом — Роман Лунев, коренастый как медведь, с густыми бровями, почти сросшимися на переносице. Глаза у него были особенные: словно в них был встроен какой-то измерительный прибор. Он что-то горячо доказывал своему напарнику, стуча кулаком по столу.

— Говорю тебе, Арсений! Если класть насыпь без дренажного слоя, через год вся дорога просядет!

— А ты попробуй объяснить это Суханову, когда он орёт про экономию! — Марсов отхлебнул из кружки и скривился.

Я подошёл к их столу.

— Господа дорожники, вы мне нужны.

Лунев окинул меня взглядом, полным профессионального скепсиса.

— Очередной барин, которому нужно просто проложить пару километров?

— Ну, почти, — улыбнулся я. — В планах больше тысячи. Но начать хочу с шестидесяти. И не с обычной дороги… а с железной.

Они переглянулись.

Марсов медленно поставил кружку на стол:

— Это шутка?

— Нет, — ответил я спокойно. — Это контракт. С оплатой золотом и условиями, которые ваш Суханов просто не оценит.

Лунев хмыкнул:

— Тогда давайте ваши рельсы, барин. Покажем, как строят дороги те, кто потом их не перекладывает.

Я ухмыльнулся.

Кажется, моя команда только что нашла своих профессиональных психов.

Через два часа мы стояли у участка, который я и Сергей уложили своими силами.

Марсов наконец оторвался от чертежей, которые ему дал Бадаев для изучения. Его глаза, похожие на две щели в скале, снова оценивающе оглядели меня, затем Сергея.

— А это участок, который вы вдвоём укладывали? — он фыркнул. — Да вы его уложили так, что рельсы плавают как пьяные матросы на увольнительной!

Я сдержал улыбку.

— Поэтому и нужны специалисты. Берётесь исправить?

— За такие деньги — хоть к Императору в спальню рельсы проложу, — хрипло рассмеялся Марсов.

Уже на следующий день я наблюдал за работой настоящих профессионалов.

Марсов шёл впереди, его мощные руки с лёгкостью разравнивали раскалённый грунт. Каждый жест был точным, выверенным.

Лунев следовал за ним, тонкие пальцы плясали в воздухе, направляя магию земли, чтобы спекать металл с обсидиановыми шпалами.

— Смотри и учись, барчук, — бросил мне Марсов, не переставая работать. — Рельсы — они как женщины. Любят, когда их гладят, а не бьют молотком по голове.

К вечеру ребята уложили два километра идеально ровной дороги.

Я провёл рукой по стальному полотну: ни единого стыка, ни малейшего перепада.

— Ну как? — Лунев вытирал пот со лба, но в его глазах светилось удовлетворение.

— Как в учебнике для императорских инженеров, — честно признал я.

— Это мы ещё разгоняемся, — хмыкнул Марсов. — К пятому дню будем проходить по шесть километров.

И он не хвастал.

С каждым днём они набирали обороты. На шестой уже было проложено шесть километров за смену.

Темп, при котором вся дорога будет готова раньше срока.

Я понимал, что при такой скорости дорожники закончат всю трассу меньше чем за две недели.

Это была не работа. Это был танец магии и металла.

Поэтому я решил, что могу позволить себе временно отлучиться.

Сегодня утром планировал выехать в соседнюю колонию «Екатеринино», где предстояло проложить вторую часть пути.

Суханов договорился об аудиенции с местным чиновником, и я хотел добраться уже на следующий день.

Но судьба распорядилась иначе.

Перед отъездом заглянул на строительную площадку завода, а затем на участок дороги, над которым сейчас работали Марсов и Лунев с помощниками.

Смена начиналась ещё до восхода солнца, чтобы успеть отработать пять часов до адской полуденной жары. Затем был перерыв на отдых, и к вечеру работа возобновлялась.

Таким образом удавалось выжать на работу девять часов в сутки, это был максимум, на который способны люди в таком климате.

Поговорив с мастерами, я уже собирался уезжать, но вдруг услышал отчаянный крик одного из рабочих.

Из ближайшей трещины в раскалённой земле выползло множество огненных скорпионов размером с крупную собаку, с панцирями, покрытыми потрескавшейся коркой лавы.

Их жала дымились, капая расплавленным ядом, который прожигал камни буквально за секунду.

— К оружию! — заревел Марсов, отбрасывая лопату и хватая кирку.

Я тут же выскочил из машины, даже не заглушив двигатель.

Сапоги вязли в раскалённом металлическом песке, но я уже мчался к месту боя, ощущая знакомый прилив адреналина.