Гридень 7. Завоеватель

Глава 11

Пока ещё великий князь, но уже в ближайшее время могущий стать истинным Царём Всея Руси Изяславом Вторым, победоносно въезжал в бывшую столицу Великой Булгарии город Биляр. Подобное шествие можно было бы сравнивать с древнеримскими триумфами, с той лишь разницей, что в то время в Риме встречали победивших полководцев сами граждане республики и махали Цезарю, или Помпею, иным, оливковыми веточками. А великого князя встречали в Биляре войны и махали мечами да копьями. В это время часть билярцев оттеснили от центра города, чтобы под ногами не путались, ну и во избежание эксцессов. Были и те горожане, что участвовали в массовке.

Используя некоторые традиции будущего, связанные с организацией массовых мероприятий, я не только выстроил своих воинов и даже половцев по обе части стороны от дороги, но и организовал так называемую местную общественность. И пусть я заплатил некоторой части билярцев, вернее уменьшил их выплаты, но картинка и общее впечатление были что надо.

Величественно восседая на коне вороного цвета, в своих лучших доспехах, начищенных, сверкающих в лучиках солнца, подбочившись и гордо подняв подбородок, Изяслав Мстиславович въезжал через Западные ворота Биляра и, наверное, чувствовал себя при этом, прости Господи, чуть ли не Иисусом Христом, въезжающим в Иерусалим. Завеликим князем важничали уже его воеводы, тысяцкие, три сотни ближних великих княжеских гридней. Все они чинно, не спеша, будто давая возможность себя рассмотреть, ручейком вливались в город, наполняя его центр.

Бывшая столица бывшей Великой Булгарии не имела внутренней крепости, как, впрочем, и какого-то особого центра города с некими величественными зданиями и сооружениями. Каменные здания соседствовали с деревянными теремами и просто избами, было немало и юрт. Мечети, каменные большие дома, которые с натяжкой можно назвать дворцами, — всё это было как-то разбросано по городу, будто не юрты ставили на свободном месте, а именно каменные и деревянные строения сооружались относительно расположения юрт. Так что я воздвиг, вернее, спроектировал, что-то вроде той арены для рыцарского турнира, что была сооружена у Константинополя. Именно здесь «благодарная булгарская общественность» встречала своего повелителя.

Изяслав въехал на арену и немалое количество людей, собранных на скамьях, восседающих в четыре яруса, встали и низко поклонились своему новому правителю. В сопровождении еще пяти человек, одетых, видимо, по принципу: чем больше ярких цветов, тем лучше, Ибрагим подошел к великому князю. Наместник в русской Булгарии поклонился и на мягкой бархатной подушке передал символичный ключ от столицы… бывшей столицы бывшего государства.

Изяслав был частично предупреждён о том, что именно его ожидает, каков будет придуманный мной церемониал. Поэтому он даже бровью не повёл, а взял ключ, поднял его над головой и «общественность» не сразу, кое-где и после чувствительных толчков в бок от моих воинов, которые составляли чуть ли не треть этой общественности, разверзлись возгласами благодарности и как бы несчастья.

Всем, или почти всем, было понятно, что происходящее — это, скорее, бутафория, некий спектакль. Ну, как это часто бывает, в том числе и с актёрами, отыгрывающими свои роли, хотелось верить, что всё происходящее не подстроенный фарс, а реальность, и булгары радостно встречают русских завоевателей, предлагают им роль освободителей. Я, отвыкший уже от тех сложных театральных постановок, что часто показывали по телевизору в будущем, где дамочки чуть ли не чепчики кидали в воздух, встречая тех, кого нужно встретить в рамках идеологической работы с населением, проникся к тем действиям, что происходили в данный момент.

Сразу трое писарей на выделенной им бумаге, не жалея заточенных гусиных перьев, строчили описание всего происходящего. Назовём это представление «вхождение великого князя и Изяслава Мстиславовича в Биляр», размножим и пошлём гулять рассказ по всей Руси, становящейся, возможно, самым крупным государством в Европе.

Одна из целей происходящего и заключалась в том, чтобы возбудить чувства патриотизма, вовсе создать предпосылки для зарождения общерусского ощущения гордости за свою державу, причастности к ее успеху. Ведь я уверен, что без идеологической надстройки вовсе сложно создавать единое государство, в котором могут работать и воевать за идею люди. Безусловно, главный кирпич, монолитный блок в идеологии Руси — это религия. Но не ею единой строим дом!

Нужно будет сильно размножить описание «встречи». Печатный станок я ещё не создал, но эскизы, из того понимания, как это может выглядеть, готовы. Я видел музейный экспонат под названием «печатный станок Петра Мстиславца» и считал, что ничего сложного в том, чтобы создать подобный агрегат, нет. Между тем, свинец, нужный для букв, более чем в достаточном количестве был найден мной, моими людьми, сразу на двух купеческих складах в Биляре. Так что, по прибытию домой, соорудим печатный станок и начнём…

Вряд ли можно замахиваться на газету, которая могла бы выходить даже раз в месяц, а вот выпускать в некотором количестве что-то вроде журнала, делать это один раз в три месяца, после чего распространять его в крупнейших русских городах, и не только в русских, — это вполне под силу.

Идеологическую работу и пропаганду не стоит недооценивать. Во-первых, она работает для внутреннего пользователя. Нам нужно скреплять Русь и делать максимально популярной идею единства и единоначалия. Создание образа сильного, справедливого, мудрого и милосердного государя неминуемо будет влиять на то общественное мнение, которое может быть в разных русских княжествах. Печатное слово должно быть столь сильным, чтобы с уверенностью перекрывать любое слово, сказанное удельным князем. Если какой князёк, вдруг, решит, что он может стать чем-то большим, чем это позволительно в рамках единого государства, такой деятель должен будет встретиться с серьезнейшим сопротивлением, и не только со стороны простых людей, горожан, крестьян, ремесленников и купцов, но и со стороны своих приближённых.

— И впрямь, я словно василевс, — чуть растерянно говорил Изяслав Мстиславович, когда церемония закончилась и начался, так сказать, банкет. — Спаси Христос, воевода Владислав Богоярович, что сотворил такое. Лепо, приятно мне.

— Я делал только то, что должен, мой царь, — сказал я, кланяясь.

— Царь? — смутился даже Изяслав, который в последнее время все более казался самовлюбленным и более, чем властолюбцем.

— Да, государь, именно так. Русь твоя, Степь твоя, нынче еще и Булгария пала у твоих ног. Разве же не царство ты создал? Вот у грузин земли в разы меньше, чем у тебя, а все едино, именуют себя «царями царей». Или взять болгар, тех, что рядом с ромеями живут. У них было царство и свои цари, а землицы, да и силы людской, куда как меньше, чем нынче на Руси, — убеждал я великого князя.

Не привык еще великий князь к тому, что вот так можно бросать пыль в глаза и даже из кровавой войны делать нечто красивое и величественное. Только недавно он получил письмо от Братства, что мы хотим видеть его царем, богатые подарки от меня принял, а тут еще и встреча, достойная римских императоров. Конечно, в Риме все было куда как помпезнее и красочнее, но кто из нынеживущих может это доказать? Мол, «пил я мед как-то сЦезарем, так тот…»

Я сидел по правую руку от будущего государя, по левую же восседал Ибрагим. После таких представлений, после письма с мольбой стать нашим царем, Изяслав был готов подтвердить все мои слова и обещания, решения что уже имелись и приняты мной. Мало того, Ибрагим, по царской воле, конечно после того, как он преподнес Изяславу немало даров, только мехов три телеги, стал наместником.

Но Ибрагим оказывался не единственным наместником булгарских земель. Образовывалась Нижегородская воласть, в состав которой был включен город Булгар. Наместником там становился воевода Димитр. Так что от бывшей Булгарии отделялся кусок земли с самым крупным городом. И эти земли уже напрямую отошли к Руси, к домену-личным владениям самого Изяслава Мстиславовича.

— За великого князя, чье величие затмевает славу иных русских князей, да простят меня они, великие люди, взирающие с неба. Объединение двух народов, ранее часто воевавших друг с другом, — это большой шаг на пути к мируи процветанию. За Изяслава Второго Великого! — выкрикнул я.

Установилась тишина, видимо, такой тост нужно еще осмыслить. А после громогласные выкрики выказывали свои эмоции кричащие о согласии со мной и с моей здравицей.

— Смотрю на тебя, воевода, — с прищуром говорил великий князь. — Ты вот всем этим… провозглашениемхочешь добиться еще чего-то, кроме объединения Руси?

— Нет, государь, я хочу лишь единства. В это можно не поверить. Но, что мне еще нужно? Есть земля, на которой в Братстве производят хлебов больше, чем в иных землях. Есть ремесло, которого более ни у кого нет. У меня и в империи ромеев есть земли. Я богатый человек, если захочу лежать на печи и ничего не делать, то могу себе позволить. Так что мной движет желание возвеличить Русь и, тем самым, не лишиться всего, что есть, из-за того, что когда-нибудь на русских землях не окажется сильного правителя, и его смелых и умелых воинов, — выдал я целую речь.

— Заслушаешься прямо! — воскликнул Изяслав и пнул в бок сидящего по левую руку от него булгарина. — Согласен, Ибрагимка?

Ибрагиму не нравилось такое коверкание своего имени, но он уже в который раз терпит. А я же вижу, немного, но знаю великого князя. Этими подначками Изяслав прощупывает уже назначенного наместника биляро-суварской волости. Ибрагим терпит, князю это нравится.

— Великий князь, мне такое по душе, — отвечал булгарин. — Нужно убедить моих соплеменников в том, что они могут сытно жить на Руси и никто не станет разрушать мечети.

— Как на духу тебе скажу, — говорил чуть захмелевший великий князь. — И разрушил бы иные храмы, или сделал бы из них христианские. Но все вокруг говорят, что не стоит этого делать. Даже мой митрополит Клемент и тот, за то, чтобы оставить мечети, но уже скоро начать строить церкви в Биляре и Суваре.

— Есть тут и христианские храмы, государь, — сказал я, стараясь перебить этот разговор. — Они малые, но можно же пристроить стены и сделать большими. Но давай, лучше выпьем меда. Ибрагим, выпей с нами молока, или что ты пьешь.

Уже все было обсуждено, утверждено. И не нужно начинать говорить на самую острую и болезненную религиозную тему вновь и вновь. Мягкая сила должна и действовать мягко. Придет время и будет на этих землях больше христиан, чем мусульман. Да, пусть бы и мусульмане были, но это, если будет хорошо работать пропаганда общерусской идеи, должны быть полностью лояльные Руси люди.

— Что, воевода, кто пойдет громить буртасов? — неожиданно сменил тему разговора Изяслав.

Я не спешил вставать и чеканить, что всегда готов, и нужен только приказ и воля моего государя. Хотелось домой, причем, я же понимал, что все те богатства, что отправлены в Воеводино, требуют срочного освоения. Нельзя, чтобы те же ткани просто лежали, из них нужно делать одежду и продавать ее или раздавать за заслуги. Так что домой мне нужно.

Мало того, я уже знаю, что случилось на моих землях и каждый день саднило чувство вины и укоризна за непредусмотрительность. Мне стоило оставить пять сотен воинов, и тогда пусть бы еще попробовали эрзя атаковать.

Вот и хотел я возвращаться на родную землю, но предполагал это делать двумя направлениями, разделив свое войско на две неравные части. Один путь должен пролегать восточнее, по реке Каме. Это будем меньшая часть людей.

В планах не терять время, а уже сейчас поставить две крепости у самого Урал-камня. Именно оттуда в Булгарию поступало много мехов. Вот и было желание взять под свой контроль добычу пушного зверя в том регионе. Тем более, что в тех местах уже есть городки, которые окажутся недалеко от новых. Выйдет так, что расстояние между крепостями будет в тридцать-сорок верст, что позволит иметь более-менее постоянное сообщение и осуществлять взаимопомощь.

Вторым же путем, по которому я собирался пойти сам, — это земли мордвы. Уже сейчас за пиршественным столом сидели представители племени мокша, которые поспешили высказать свои верноподданнические чувства великому князю. Да, они почти не участвовали в набеге на мои и рязянско-муромские земли. А от тех своих представителей мокша, которые отправились на добровольных началах в войска эрзя, ныне закусывающие тушенной бараниной мокша, отказались.

Я жаждал, когда смогу осуществить месть, причем, не горячился, это был холодный расчет. Если оставлять атаку на мои земли без последствий, то обязательно найдется еще и другой деятель, который захочет попробовать свою удачу, ведь предыдущие разбойники не наказаны в должной степени.

И, нет, я не хотел идти воевать с буртасами. Они почти поголовно кочевые родо-племенные объединения, лишь небольшая часть оседлая и трудится на земле. Еще месяца два-три бегать по степи и гоняться за буртасами? А, а там еще две или три Орды половцев. А что взамен?

Хотя то, что можно было взять с тех земель, по которым кочуют буртасы, я знал. Мало того, что южнее по реке Волге —места, кишащие рыбой. Не так и не сильно далеко расположен от Волги, на юге, чуть ли не природный склад соли. Баскунчакское соляное месторождение способно обеспечить Русь солью на долгие годы. Ну, а рыба с икрой прокормит не только оставшихся в русской Булгарии людей, но этого лакомства достанется и другим, кто будет недалеко от волжской водной артерии.

Пир протекал своим чередом, Изяславу пели хвалебные дифирамбы. Присутствующие уже говорили, как о сложившемся факте, что великий князь станет царем и что держава русская нынче сильна, как никогда. Мне не было особо обидно за то, что заслуга в укреплении русской государственности приписывается исключительно Изяславу Мстиславовичу. В конце концов, любые успехи государства всегда ассоциировались именно с правителями.

Это я знаю, может, не досконально, по верхам, но тем не менее, что именно сейчас должно происходить на Руси, если бы я не оказался в этом времени. Были бы жестокие междоусобицы, уносящие множество жизней русичей, и еще больше подтачивающие основы русского сообщества. Юрий Долгорукий вошел бы в клинч с Изяславом и они с переменным успехом воевали бы долгое время, подвергая разорению целые города и, уж тем более, села. Рязанцы с муромцами воевали бы с Владимирским княжеством, новгородцы все больше удалялись от общерусских вопросов.

Но не только политика важна, также экономика. Если сейчас появились хотя бы зачатки, намеки на то, что можно создать единый русский рынок, единое экономическое пространство, то в иной реальности этого не происходило. Мы еще окончательно не открыли проект «Путь из варяг в греки 2.0», но близки к этому, как никогда ранее после смерти торгового пути. Степные кочевники почти не беспокоят, если не считать, скорее, разбойничьих банд, чем полноценных отрядов. А это многие и многие сохраненные жизни и то, что людям не приходится бежать со своих земель.

Есть мощнейшие и передовые для своего времени производства. И, пусть они пока лишь на моих землях, но я знаю, что в Ростове заработала лесопилка и мельница на водном колесе, конструкцию которого ростовчане покупали у нас. Есть прорывная технология сооружения доменных печей, которые выдают качественное железо, гораздо качественнее, чем глиняные домны. Бумага еще имеется. Как это ни странно, но лидером в продуктивности производств сейчас даже не оружейное дело, а мед. Более тысячи стационарных, продвинутых даже для девятнадцатого века иной реальности, ульев уже стоит на моих землях. А еще готовится кратное увеличение производства меда, воска и иных пчелиных продуктов. Тот же прополис уже используется в зачаточной медицине.

Или, чего стоит способ размножения поголовья скота путем искусственного оплодотворения! И этот метод я уже презентовал суздальцам, из тех, что ранее сбежали на мои земли от действий Ростислава Юрьевича, но потом ушли на прежние места. Малохольный, трусоватый владимирский боярин Жировит, остался моим партнером. Пусть он некогда и смалодушничал в отношении меня на пиру Ростислава Новгородско-Владимирского, но хозяин Жировит справный. Именно он сейчас на передовых позициях по копированию многих моих идей.

И пусть себе все копируют. Мне хватит денег, не солить же их! А вот на Руси будет сытнее жить, значит, и воинов прокормим, и обучим многих, и сможем подкупать соседей, влиять на геополитические события.

Вот, к примеру, я считаю, что Русь в достаточной степени окрепла и могла бы подумать о том, как предупредить атаку со стороны сельджуков. Из послезнания я знал, что столкновения русичей с сельджуками начались еще до монгольского появления в Европе. Сельджуки, в том числе, подтачивали возможности Руси, в битвах выкашивались лучшие воины, которых так не хватало для обучения молодняка и на стенах русских городов, штурмуемых монголами.

Теперь же, когда булгары покорены, неминуемыстолкновения и с сельджуками, как бы и не с Хорезмом. Как там говорил один лидер из будущего? Если драки не избежать, нужно бить первым. С сельджуками драка будет, локальная или масштабная война, но будет. Так что действовать необходимо сегодня.

— Государь, — обратился я к Изяславу, когда мы оказались на едине. — Разговора с тобой прошу.

— Нашел время, — усмехнулся Изяслав, развязывая завязки на портках.

— А только так наедине с тобой и остаться можно, — сказал я, также улыбаясь.

Было бы иное время, то разговор двух мужчин со снятыми портками мог бы вызвать ненужные ассоциации. Но в этой реальности все нормально, нет инакомыслия. Я, например, слышал, что в некоторых рыцарских орденах могут заниматься и содомией. Только слышал о таком, но на просторах Руси не встречал, слава Богу. А то, что те же тамплиеры друг дружку того… скрепляли свое братство, то такое мнение у историков будущего бытовало. У тамплиеров даже герб, где два всадника прижимаются друг к другу на одной лошади. Тьфу! И придет же такая ерунда в голову.

Ну, а как мне еще можно было найти уединение с государем? Природу не обманешь. И если много пить, то нужно периодически выходить из-за стола по нужде. Ведра для этих важных дел были. Конечно же они стояли не рядом со столом, а чуть дальше. Хотя и такое практиковалось вполне себе запросто, но не у меня, человека из будущего, который несколько иначе смотрел на вопросы санитарии. И менять свои убеждения в этой области я никак не желал.

— Пошли, поговорим, воевода! — сказал Изяслав, завязывая веревки на шароварах.

Уходить далеко не пришлось. Мы просто отошли от отхожих ведер в сторону.

— Не отправляй меня буртасов бить, государь, — начал я разговор.

Слово «государь» было непривычно для русского уха, оттого более, чем льстило Изяславу, который, будто девица, одаренная комплиментами, чуть подбоченивался и щурился от звучащей лести. Но, если я принялся внедрять моду на самодержавие, почему и нет.

— Отчего же? — спросил Изяслав Мстиславович и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Понимаю я, куда ты хочешь направиться. Мстить хочешь эрзя за их набег?

Лесть принимает, но разум не теряет. При всех своих явных недостатках, которые базируются в основном на недавнем желании великого князя подставить меня, он мне импонировал. Нормальный, не лишенный человеческого, правитель получался. И то хорошо. Хотя… Все едино у меня закрадывались мысли, что в какой-то момент неплохо бы уйти Изяславу и оставить трон своему сыну. А для того было бы неплохо близко пообщаться со старшим сыном великого князя, нынче Переяславским князем, Мстиславом Изяславовичем.

Уверен, что Изяслав плохо воспринимает те новшества, которые я внедряю. Неоднократные намеки на то, что нужно распространять опыт ведения хозяйства Братства на остальные русские земли, привели только к тому, что великий князь присылал своего человека. Тот походил, посмотрел, послушал, покушал, развлекся, в баньке попарился, заверил, что он проникся и уехал. Прошел год, но озимые под Киевом так не высадили, не говоря уже о многом другом.

А вот Мстислав Изяславович из того, что я знал, вполне мог бы принять новое. Он даже приказал поставить водное колесо в своем княжестве для оборудования оружейной мастерской. Но это дело, вопрос смены власти по причине… не важно, откладывается на после, может, на года два.

— Ты поведаешь мне, почему не могу бить эрзя, которые побили моих людей? — с некоторым нажимом, спросил я.

Да, я признаю власть государя, но государь должен заботиться о своих подданных. Если это не так, то вовсе он не государь-батюшка, а так, мужик с соседнего подъезда.

— Эрзя принесут мне клятву и станут принимать христианство. Дуболга, племенной вождь, уже клятву дал. Они боятся тебя и понимают, что ты огнем пройдешься по землям эрзя. Потому молили меня спросить о том, что смягчит твое сердце, — говорил Изяслав, буравя меня решительным взглядом.

Я понимал, что сейчас происходит очередная проверка меня на лояльность. И что я могу взять от эрзя? Ресурсы, прежде всего, человеческие. Я-то думало том, кто будет ставить мне крепости в днепро-донском междуречье и кто станет там помогать поднимать целину.

— Люди и волы. Все волы, что у них есть. А людей… две тысячи возьму, да так, чтобы они могли в первое время себя прокормить. Пусть присылают своих послов с извинениями. Мужиков после постройки пяти крепостей я отпущу, если они не захотят остаться, — выпалил я, после опомнился и добавил. — Еще они должны продавать мне по умеренным ценам шерсти сто пудов в год.

Изяслав с удивлением посмотрел на меня. Он, наверняка, был уверен, что я начну требовать всех, кто участвовал в набегах, даже их семьи, а я делаю весьма даже нормальное предложение, которое, если добавить чуть серебра, могло быть принято и в нормальных условиях, без вражды.

— По-христиански сие, — задумчиво сказал Изяслав. — Но, если они тебе все отдадут, да Рязанскому князю возвернут все награбленное, то тогда что я с эрзя 'стричь’буду?

Я рассмеялся, смехом заполняя вероятную неловкую паузу. Мне нечего ответить князю, но и от своего не оступлюсь. Нужны люди, чтобы быстрее достроить начатые две крепостицы в районе городов будущего Павлодара, Днепропетровска, Славянска, Соледара. Мало того, я рассчитывал там еще успеть посеять озимые хлеба, для чего нужны и строители, и крестьяне, работающие параллельно им.

— Тебя же князь я прошу прислушаться к моему совету и поставить две крепости, сильные. И сразу туда людишекпоселить, только русских, по пять сотен ратников поставить. Нужны Руси города в устье Волги и Дона. А во втором случае именно эта крепость в следующем году позволит начать освобождение Тмутараканских земель… русских земель, что принадлежали твоим предкам, — сказал я, князь задумался.

Изяслав Мстиславович, будто в голове рисовал карту и проводил линии.

— И тогда получится соединить мои города и те, что будут срублены Братством? — понял одну из причин именно такого расположения вероятной засечной русской черты князь.

Выходило, что через условный Бахмут линия пойдет на соединение с условным Ростовом и далее на Астрахань. Мы сразу же отрезаем большой кусок земли и начинаем его внутри осваивать, оставляя место для кочевий Орды Аепы с заключением договора с ним с определением четких границ. Конечно, в будущем нужно будет стараться сделать союзных половцев что-то вроде булгар, то есть полуоседлыми.

— И последнее, князь. Пришли ко мне своего сына. Показать хочу, что и как мы устроили на своих землях, — сказал я и, получив согласие, отправился дальше бражничать.

От автора:

Друзья, наша новинка по АИ, не пропустите!

Имение заложено, долгов, как шелков, в доме трещину прикрывает картина с обнаженной барышней, и маман укатила в Петербург, забрав все деньги, что были. Российская империя 19 века!

Новинка АИ: https://author.today/work/413851