Город заблудших

Глава 26

Интересно, если я вырву из груди Саманты сердце и съем, это ее убьет или просто-напросто взбесит?

Знаю, я тяну время. Сижу в машине в квартале от ее дома. Уверен, она в курсе, что я приду. Только на этот раз вряд ли хочет со мной увидеться.

В третий раз проверяю «Глок». Не знаю зачем. Сомневаюсь, что выстрелю в Саманту. Да и толку от этого все равно никакого.

Сижу я здесь уже давненько. Она знает, где Джаветти, и все мне расскажет, даже если придется выбивать из нее сведения. Вылезаю из машины и иду к дому.

Сейчас внутри другой охранник. Он пытается перегородить мне дорогу, но я не обращаю на него внимания.

— Чем могу помочь, сэр? — спрашивает он, вытянув руку, другую кладет на электрошокер, пристегнутый к ремню.

— Сам справлюсь, спасибо. — Я жму на кнопку вызова лифта.

— Сэр, я вынужден попросить вас покинуть помещение.

— Или что? Угостишь меня током? — Я явно заставляю его нервничать. Максимум, с чем ему приходилось иметь дело, — это бомжи, ссущие в саду. Резко подаюсь к нему, шевелю пальцами: — Бу!

Он сует мне тазер под кадык.

По мне проходит ток, но зацепиться ему не за что. У меня дергаются веки — вот и весь эффект. Судя по роже охранника, он и без тазера в шоке.

Бью его по морде слева, одновременно выворачиваю ему руку. С громким щелчком плечо вылетает из сустава. Он начинает выть, но это ненадолго — тазер быстро его вырубает. Еще пара ударов по голове, и в ближайшее время он точно гулять на своих двоих не будет.

Охранник без сознания, но дергается в судорогах. Поднимаю его. Вместе с этим бедным ублюдком, который понятия не имеет, во что ввязался, едем в пентхаус.

Когда открываются двери лифта, я швыряю его под ноги Саманте, которая, само собой, уже меня ждет.

Она бросает на него взгляд, отпивает из бокала мартини:

— Полегчало?

— Немного.

— Я слышала о Неймане, — говорит она, — и знаю, что ваш друг пришел в себя.

— А о том, что он нам рассказал, тоже знаете?

Несколько секунд Саманта смотрит на меня оценивающим взглядом.

— Любопытно. Пару дней назад ни за что бы не подумала, что вы скажете о себе и той леди «мы». Не припомню, как зовут счастливицу?

Плевать я хотел на ее вопрос.

— Я знаю об «Империал Энтерпрайзес», об аукционе, о доме. Не знаю только, как вам вообще удалось завладеть камнем. Но ведь это и неважно, верно?

— Тогда зачем вы пришли? Рассказать мне обо всем, что я сделала?

Зачем я пришел? Я твержу самому себе, что хотел заставить ее рассказать мне, где скрывается Джаветти. Но так ли это? Или я хочу, чтобы она все отрицала?

— Я знаю, что это вы мешали Карлу говорить, — заявляю я. — Но зачем? Почему вы просто не убили его?

— Господи Иисусе, зачем мне его убивать? Я вовсе не жестока.

Нет, она не жестокая, зато сумасшедшая. Раздумываю, не рассказать ли ей о том, сколько людей положил Джаветти в погоне за камнем. И когда использовал его в своих экспериментах. Но сомневаюсь, что это будет иметь хоть какое-то значение. Саманта уже слишком далеко зашла.

— Это как в старом анекдоте, где два приятеля идут по лесу и натыкаются на медведя, — говорит она. — Один из них надевает кеды и говорит второму: «Мне убегать от медведя не надо, надо только тебя перегнать». Рано или поздно, Джо, правда вышла бы наружу. Мне лишь нужно было удостовериться, что Сандро ничего не поймет, пока не станет слишком поздно.

— И что произойдет, когда Джаветти воспользуется камнем и книгой с липовыми инструкциями?

На ее губах медленно расцветает улыбка, достойная психопата со стажем.

— Это его убьет. Медленно. С костей оплывет плоть. Из глазниц вытекут глаза. И он каждую секунду будет чувствовать невообразимую, мучительную боль.

А я-то думал, что втрескался по уши.

— Но зачем это вам? — спрашиваю я. — Бога ради, прошло четыре сотни лет.

Саманта смеется. Горький смех режет воздух и уши. В нем звучат столетия обид, злости и бог знает чего еще. К тому же в этом смехе отчетливо слышится ее возраст. Она умолкает и разбивает о стену бокал, как будто ставит точку.

— Неужели можно быть настолько глупым? — Гнев исходит от нее почти ощутимыми волнами. — А вы как думаете, Джо? Он меня убил. Всадил нож в сердце и закопал. На две, мать его, недели. — Она пытается взять себя в руки, царапает пальцами, будто когтями, лицо, сжимает кулаки. Но ее уже понесло. — И продолжал убивать снова и снова. Он и каждый мерзкий подонок, который встречался мне на пути. Поживите достаточно долго, и вам придется пережить все ужасы, которые один человек способен сотворить с другим.

— Мне…

— Нет, заткнитесь. Вы ничего не понимаете. Вы хоть представляете, сколько раз меня избивали? Закалывали? Насиловали? Сжигали заживо? Вы не знаете, каково это. Меня топили в кислоте. Прежде чем умереть, я пролежала в ней целый месяц. С меня живьем сдирали кожу. Вы, черт возьми, понятия не имеете, через что я прошла. По его милости. На две недели он бросил меня в треклятом ящике, но то были еще цветочки. Все, что я с ним делала, не было и вполовину так ужасно, как то, что он делал со мной. Я его убивала. Много раз. Снова и снова, но он постоянно возвращался. Как чертов таракан. Он. Постоянно. Возвращается!

Саманта тяжело дышит, по щекам текут слезы. Наверное, надо что-то сделать, что-то сказать. Но я не знаю, что именно. Обнять ее? Пристрелить? Однако принять решение я не успеваю.

— Хотите знать, почему я опять хочу его убить? — спрашивает Саманта. — Потому что на сей раз это будет окончательно.

Ее лицо искажается под натиском накопившейся скорби, страхов и кошмаров, через которые ей пришлось пройти и которые давно превратились в чистую ненависть к Джаветти.

Но все исчезает так же быстро, как и появилось. Передо мной снова обворожительная, прекрасная Саманта. Она всхлипывает в последний раз, дарит мне улыбку. Стирает со щек мокрые дорожки. Подходит к бару, наливает в новый бокал джин и опрокидывает в себя.

— Срать я хотел на Джаветти, — говорю я. Зато на нее мне не насрать. А зря. Она обвела меня вокруг пальца. Мало того, она определенно спятила к чертовой матери. Но, боже помоги мне, она мне по-прежнему нравится. Однако, как и у нее, у меня есть другие приоритеты. — Вы знаете, что со мной случится, верно?

Саманта кивает, смотрит мне в глаза:

— Джо, вы такой милый и такой молодой! Вы мне и правда небезразличны. — Каждое ее слово наполнено искренностью. — Но я уже ничем не могу помочь. Все кончено. Теперь камень у Сандро. Он справился не так быстро, как я рассчитывала, и причинил больше вреда, чем я планировала, но камень у него, а все остальное уже неважно. Знаю, вы мне не поверите, но это правда: мне действительно очень жаль, что вы умрете.

— Нет, — говорю я. Черта с два я позволю этому случиться. — Вы скажете мне, где он.

Достаю «Глок», передергиваю затвор. Саманта смеется мне в лицо:

— Если вы меня убьете, то никогда не узнаете. Я не исцеляюсь, как вы. Для меня все происходит медленно. Я буду мертва как минимум день. К тому времени, как я вернусь, Сандро уже не будет, вас тоже, а я поеду на свою симпатичную маленькую виллу в Кабо.

— Я все еще могу причинить вам боль.

— Вы меня не слушаете. Мне много раз причиняли боль. Профессионалы. Мужчины и женщины, которые знали, что делают. Теперь все они мертвы. Мне даже делать ничего не нужно — только ждать.

— Я могу быть весьма убедительным.

Однако она права. Если я ее пристрелю, она умрет. А к тому времени, как она вернется, все будет кончено. К тому же вряд ли я могу сделать с ней хоть что-то такое, через что она еще не проходила.

— Еще как можете, — соглашается Саманта. — В прошлый раз я едва не… Скажем так, у меня на уме были вещи похуже, чем провести пару сотен лет у вас под боком. Останься вы тогда, этого разговора могло бы и не быть.

Надо было сразу догадаться, зачем она подошла к бару, но, когда она достает из-за бутылки короткоствольный револьвер тридцать восьмого калибра, я удивлен.

Мой черед поржать:

— Да ладно вам. Что эта хреновина со мной сделает? — Поднимаю руки. — Валяйте. Продырявьте меня.

Где-то вдалеке слышен вой сирен. Он приближается, становится громче.

— Я попросила охранника вызвать полицию, пока вы еще были внизу, — говорит Саманта. — Я плачу ему достаточно, чтобы он помнил, что нужно сказать. Даже после того, что вы с ним сделали.

Твою мать. Ну совсем не вовремя.

— Хотите, чтобы меня закрыли? Не самый честный ход.

Она пренебрежительно отмахивается:

— Вы этого легко избежите. Я в вас верю. Кроме того, полиция убеждена, что вы невысокий толстый азиат с ирокезом. Нет. Мне лишь нужна была крошечная гарантия, что вы не попытаетесь взять меня с собой, когда уйдете. Мне нельзя рисковать. Как знать, быть может, вы все-таки сумеете убедить меня рассказать вам, где Сандро. — Выражение ее лица смягчается. Я бы сказал, это похоже на грусть. — Пытки вам не помогут, — говорит Саманта, — но ваш взгляд… Посмотрите так на меня еще несколько раз, и я все вам выложу. Мне очень, очень не хочется так с вами поступать. Прошу вас, попытайтесь поверить.

Она приставляет дуло к подбородку и спускает курок.