Город заблудших

Глава 20

Здание, в котором живет Саманта, — бывший отель в средиземноморском стиле, построенный в начале двадцатых годов и переделанный в многоквартирный дом. Стоит оно прямо над обрывом в Санта-Монике, вокруг — здания вполовину моложе и не обладающие и половиной его харизмы.

На востоке только-только появилась туманная полоска солнечного света, будто солнце осторожно выглядывает из-за крыш, еще не решив, вставать ему или нет.

От побережья до дома Саманты — меньше трех кварталов, поэтому сам дом еще окутан утренним туманом, приходящим в город с Тихого океана каждый день.

Я прохожу через небольшие ворота и оказываюсь в центральном внутреннем дворике. С кованых прутьев капает вода. Через час от тумана и следа не останется, но сейчас здесь все равно, что в Лондоне.

Найти Саманту было нетрудно. Дома я залез под душ, чтобы смыть с себя всю слизь. После этого мне оставалось только открыть «Google».

С самого нашего знакомства в клубе что-то по поводу Саманты не дает мне покоя. Она явно не мой типаж. Хотя я не уверен, что можно назвать типажом стриптизерш и замызганных до дыр порно-звездочек. Короче говоря, женщины, с которыми я встречаюсь, блещут вовсе не навыками вести светские беседы.

Может быть, в этом все дело. Саманта другая. Я не могу просто взять и завалить ее в постель. Она где-то посередине между нормальностью и долбанутой кроличьей норой, в которую я недавно угодил.

А может быть, дело в том, что она еще ни разу не потребовала от меня подать ей на блюдечке камень Джаветти.

В холле торчит швейцар, который больше смахивает на вышибалу. А я-то надеялся устроить Саманте сюрприз. Постучать в ее дверь и застать врасплох.

— К кому вы пришли, сэр? — спрашивает швейцар, будто день в самом разгаре, а по зданию днем и ночью шатаются незнакомцы.

От него несет оружейным маслом, и я, хоть и с трудом, но замечаю, как что-то выпирает у него под мышкой.

— К Саманте Морган.

— А вы?…

— Джо Сандей.

— Вам наверх, сэр, — он показывает на лифт. — Она вас ожидает. На лифте попадете прямо в пентхаус.

Я смотрю на часы.

— А она сказала, когда я должен прийти?

— Не могу знать, сэр. Минут пятнадцать назад она позвонила и сказала, что вы приедете.

Вот тебе и сюрприз, твою налево.

Лифт поднимает меня наверх, и я оказываюсь посреди коридора, отделанного тиком и красным деревом. В тот момент, когда я вижу Саманту, я понимаю, что меня занесло в другую лигу.

Она ждет меня в ротанговом кресле, которое стоит возле пальмы в горшке. Белый сарафан, сандалии на завязках. Вокруг щиколотки — тонкая золотая цепочка. Волосы собраны в хвост на затылке.

— Надеялись застать меня в пижаме? — спрашивает Саманта, как только я выхожу из лифта.

— Вроде того.

— Что ж, в любом случае вы бы остались с носом. Пижам я не ношу. — Она смотрит на настенные часы у меня за спиной и говорит, отпивая из чашки чай: — Теряю форму. Я ждала вас на десять минут раньше.

— Мне нравится держать людей в напряжении, — отзываюсь я.

— Ничуть не сомневаюсь.

Она встает и подходит ко мне. Слишком близко. От ее запаха голова кругом. Кажется, я могу от него опьянеть в стельку. Целую секунду я опасаюсь, что вот-вот озомбею. Однако в этот раз все иначе. Это не голод, но определенно желание.

Саманта смотрит мне прямо в глаза, изучает мою физиономию.

— Я уже начала думать, что не нравлюсь вам.

— Это вряд ли, — выпаливаю я, не успев подумать.

Она улыбается:

— Вот и славно.

Я беру себя в руки.

— Но я здесь не поэтому.

— Конечно, нет, — вздыхает она. — Пойдемте. Здесь есть комнаты поудобнее.

По широкому коридору Саманта ведет меня в гостиную. Темные деревянные полы, кованное железо, витражные стекла. Помещение — что-то среднее между мавританским замком и музеем искусств. На стенах висят азиатские и африканские маски. Как у Неймана и Габриэлы, здесь полно игральных карт. Только они не засунуты как попало в дверные косяки. Из них выложены целые коллажи, будто каждая — кусочек мозаики. На одной из стен висят карты из какой-то старинной колоды, словно миниатюрные портреты.

В следующей комнате полно плюшевых кресел и диванов. На балкон из пентхауса ведут французские двери. Туман так близко, что его можно потрогать. Океана за ним не видно, только запах в воздухе намекает на то, что он рядом.

— А к чему карты? — спрашиваю я и иду за Самантой к дивану. — Не знал, что сейчас они так популярны.

Она бросает на карты взгляд:

— Что-то вроде системы безопасности.

Подобное и мне приходило на ум, когда я увидел надпись на футболке Габриэлы. Просто надпись, а все-таки она делает хозяйку невидимой. Похоже, магия — больше метафора, чем что-то реальное. Как, например, камуфляжная майка, чтобы скрыться от чужих глаз, или воображаемый телефон, чтобы позвонить по настоящему. Все карты, которые я вижу, старше «десятки».

— Глаза и уши? — спрашиваю я, думая, что уловил суть.

— Нет, — отвечает Саманта, — но я догадываюсь, почему вы так подумали. Однако карты скорее… — она замолкает, подыскивает правильное слово, — …создают помехи. У всех карт есть индивидуальность. Лучше всего карты Таро, но игральные действуют практически так же. Некоторым покажется, что мы сидим в переполненной людьми комнате. Сквозь такую защиту мало кто может увидеть действительность.

— Надо же. А я думал, что у всех вас просто какой-то карточный фетиш.

— Что ж, мне жаль, но вы ошибаетесь. Если говорить о фетишах, то я предпочту чулки в сеточку и кожаный корсет. Однако, как бы мне ни хотелось, все же я не думаю, что вы пришли поговорить со мной именно об этом.

Воображение тут же подсовывает мне образ Саманты в чулках и коже. Видение настолько мощное, что на несколько секунд выбивает меня из колеи.

— Нет, — наконец говорю я, — мне нужно поговорить с вами о Джаветти.

— Так я и думала. Он что-то натворил? Клянусь, этот человек как пятилетний ребенок с гранатой.

— Он оторвал руку парню в отеле возле аэропорта.

— И все?

— Тот человек был моим другом.

Она замирает, выражение ее лица смягчается.

— Простите. Я… я знаю, мои слова показались вам черствыми. Это нечто вроде защитного механизма, и иногда я кое-что забываю. Например, как… Мне очень жаль.

— Вы тут ни при чем, — говорю я. Не знаю, что она собиралась сказать, но вопросов задавать не собираюсь.

— Могу я чем-нибудь помочь?

На ум приходит сразу с десяток вариантов, но ни один из них не приведет меня к Джаветти.

— Вы когда-нибудь слышали об «Империал Энтерпрайзес»?

Саманта изгибает бровь:

— А вы неплохо потрудились.

— Ну так как? Слышали?

— Сандро сколотил целое состояние и основал не меньше дюжины компаний, чтобы поддерживать свои капиталовложения. Большинство из них легальны, но некоторые — нет.

— Так это его компания?

— Да, одна из них. Наверняка есть и другие, о которых мне ничего неизвестно. Думаю, он использует «Империал» для торговли недвижимостью в Тихоокеанском регионе, но это лишь догадка.

— Как вы об этом узнали?

Она смотрит на меня взглядом, который так и орет «Не будь идиотом».

— Я за ним слежу. Мне казалось, это очевидно. Когда-то мы были заодно. Но теперь все в прошлом.

— До сих пор к нему неравнодушны?

— Я вас умоляю! Сандро — вчерашний день. Я порвала с ним всякие связи давным-давно.

— И когда конкретно?

Нельзя не заметить, как она двигается, как себя ведет. Она уверена в себе — это без вариантов. Но под всем этим скрывается что-то еще. Что-то не совсем правильное. Есть у меня по этому поводу одна мыслишка, но я хочу услышать это от нее.

— Моей грубости нет оправданий, — говорит Саманта, меняя тему. — Не желаете чего-нибудь выпить? Наверняка вы решили, что я ужасная хозяйка.

Она убегает в кухню. Я иду за ней.

— Нет, спасибо.

— А мне не помешает добавка. — Она наливает в чашку чай из серебристого чайника на плите.

Я пробую зайти с другой стороны:

— Ну и чем всем кончилось?

Она вздрагивает:

— Ничем хорошим. С самого нашего знакомства Сандро искал бессмертия. Нечто вроде источника вечной молодости. Однако полного успеха так и не достиг. По крайней мере не для себя.

— Вы об этом его трюке с возвращением из мертвых?

— Совершенно верно, — кивает Саманта. — Вы же видели его в морге? Видели другие тела? Как будто их иссушили? Я точно не знаю, как он это делает, но время, которое ему нужно для возвращения, зависит от того, что его окружает. Однажды он был мертв больше трех лет.

— Вы знаете, почему он выглядит таким старым?

Она смеется:

— Потому что он стар. Он по-прежнему стареет, только очень медленно. Однако он живет на свете уже очень долго.

— Вы сказали «не для себя». — В памяти всплывают люди, которых превратили, как и Хулио. Интересно, был ли кто-нибудь из них похожим на меня. — Он всегда сначала проводит эксперименты на других?

— Разумеется. Он ведь не дурак. В конце концов это и стало причиной, по которой мне пришлось его оставить.

— Что произошло?

Она смотрит на меня так, будто я редкий тормоз. Когда до меня наконец доходит, я понимаю, что она права.

— Сколько вам лет? — спрашиваю я.

— А сколько дадите?

— Года двадцать три.

— Что ж, я оскорблена, — говорит Саманта, слегка надувшись. — Мне было девятнадцать, когда он меня убил.