Город заблудших

Глава 12

С полчаса я шарю по углам, но в конце концов сдаюсь. Его здесь нет. Нейман говорил, что у меня с камнем какая-то связь. Может быть, если закрыть глаза и очень сильно захотеть, он позовет меня или еще что.

Я пытаюсь. Результата ноль.

Что мне вообще известно? Подступает паника. Это я знаю точно, потому что начинаю ходить из угла в угол. А так я делаю, только когда психую. Заставляю себя перестать расхаживать и подумать.

Где бы ни был камень, в куче разбитых CD и среди раскуроченной мебели мне его ни за что не отыскать. Начинаю прибираться, просматриваю стопки книг, перетряхиваю одежду.

Свет за окном из черного становится серым. Как только умею, привожу в порядок дом, однако вор постарался на славу, и, что бы я ни делал, все равно все вверх дном.

К тому моменту, когда здесь хотя бы можно жить, над пальмами появляются первые лучи солнца.

Разгребая какой-то мусор, я нахожу то, чего у меня отродясь не было. Это кусок синей карточки. Смахивает на кредитку, только с дыркой в уголке. На ней рельефными буквами написано «ЛОС-АНДЖЕЛЕССКОЕ ОКРУЖНОЕ ОТДЕ». Читательский билет? Не зная, что еще с ним делать, сую обломок в карман.

Ну и как мне найти камень? Понятия не имею, с чего начать. Из всех моих знакомых Карл — настоящий ас в поисках всякой фигни. Однако после разборок в спортзале сильно сомневаюсь, что он вообще со мной поговорит. К тому же он захочет узнать, на кой мне камень. Что случилось с моим домом. Что произошло вчера. Не могу я втягивать его в это болото. Он мой друг. Ну или был им. Теперь уж и не знаю.

Отбрасываю эти мысли. Надо сосредоточиться. Что я знаю — это как искать людей. Задаешь пару вопросов, ломаешь несколько пальцев. Едешь туда, где человека видели в последний раз.

У меня появляется идея.

Нахожу свой пострадавший ноут. На нем вмятина, дисковод вырван с корнем, но сам ноут работает. Быстро ищу информацию в интернете об ограблении в Бель-Эйр, с которого и начался весь этот замес. Через несколько минут у меня есть имя прежнего владельца камня — Кайл Хендерсон, и его адрес.

Во время ограбления Хендерсон схлопотал пулю. В отделение «скорой помощи» поступил с ранением в грудь, а вышел оттуда в мешке. Ему удалось продержаться достаточно долго, чтобы рассказать копам, что это были трое парней, и даже описать одного из них.

Полиция обшарила его дом вдоль и поперек. В этом я ни капли не сомневаюсь. Мне не удалось выяснить, был ли он женат, имел ли детей, да вообще ничего. Может, если повезет, я смогу кого-нибудь разговорить. Лучше всего кого-то из соседей. Вдруг копы о чем-нибудь забыли спросить.

Само собой, люди из Бель-Эйр с типами вроде меня разговаривать не станут. Прижать какую-нибудь богатенькую футбольную мамашу с личной охраной за минуту не выйдет, но я что-нибудь придумаю.

Теперь, когда я разобрался, с чего начать, могу немного успокоиться и хорошенько подумать. Кому нужен камень? Да любому, кто о нем знает. И список таких людей растет не по дням, а по часам. Нейман, Джаветти, Фрэнк. Смотрю на визитку, которую дала мне Саманта. Интересно, какую роль во всем этом играет она.

Что ж, сейчас самый подходящий момент. Заодно и узнаю, любительница ли она встать с утра пораньше. Набираю номер, попадаю на голосовую почту. Однако сообщение оставить не успеваю — кто-то ломится ко мне в дверь.

Я вешаю трубку, достаю «Глок».

Еще не дойдя до двери, по запаху чую, кто за ней. Но и этого мне не надо: я хорошо знаю, кто так стучит. Копы.

— До хрена лосьона ты на себя вылил, — говорю я, открывая дверь. У Фрэнка вид хуже некуда. Наверняка не выспался. — Костюм со вчера?

— Пошел ты, — отзывается он и протискивается мимо меня в дом. Смотрит на пушку у меня в руке, но не обращает на нее ни малейшего внимания.

Под глазами у Фрэнка темные круги, он явно не брился. Может быть, до него наконец-то дошла вся прелесть ситуации, и он попросту не может принять все как есть. Что ж, я его не виню. Сам еще не совсем вкурил.

— Пожалуйста-пожалуйста, проходи скорее.

— Нет у меня времени на… Что тут на хрен стряслось? — Он в шоке, смотрит на руины, в которые превратилась моя гостиная, будто в жизни ограблений не видал.

— Дикая выдалась ночка. Чем могу помочь, детектив?

— Мы едем в морг.

— Спасибо, но у меня уже есть, где заночевать.

— Это Джаветти.

— Правда? Он наконец-то оттуда свалил?

— Не знаю, — отвечает Фрэнк, — но кто-то точно свалил.

Главный морг округа Лос-Анджелес находится на другой стороне реки в районе Миссия. Надо признать, райончик печальный. Все здесь покрыто толстенным слоем серой пыли от железнодорожных путей, до которых тут рукой подать. Из-за пятой автострады в воздухе вечно висит густой смог. Мы едем в потоке машин с ранними пташками за рулем, и даже утреннее солнце едва виднеется за этим туманом.

— Я думал, у тебя обычное рабочее расписание, — говорю я. — Чего вдруг так рано?

— Морг на ночь не закрывается.

— Пусть так, но ты-то ночью спишь.

— С каких пор ты стал обо мне беспокоиться?

— С тех пор как ты прикрыл меня на той резне, которую устроил Джаветти.

— Ну, об этом можешь больше не волноваться. Вчера санаторий сгорел дотла. Если там и были на тебя какие-то улики, то теперь их нет.

— Случайность?

— А ты как думаешь?

— Зацепки есть?

Фрэнк поворачивается ко мне, и на долю секунды я вижу знаменитый коповский взгляд.

— Кроме тебя? Где ты, кстати, был вчера вечером?

— Гулял. А как насчет тебя, детектив? Решил испробовать себя в проникновениях со взломом? Хочешь сменить профессию?

— Нет у тебя ни черта такого, что бы мне хотелось заиметь. Да и дела у меня есть куда как интереснее, чем переворачивать вверх дном твою берлогу, Сандей.

Взаимные подколы только взбесят нас обоих, поэтому я меняю тему:

— Так что там в морге?

— Мне оттуда позвонил один знакомый. Он у меня в долгу за то, что я не прессую его за наркоту. Я попросил его следить, не произойдет ли чего странного, а если да, сразу отзвониться мне. Подкинул ему чуток деньжат, чтобы он пробежался по ночным записям с камер видеонаблюдения. Он говорит, что вроде что-то нашел.

— Кто-то еще в курсе?

— По идее, нет. Он в такой панике, что даже говорить об этом боится.

Мы подъезжаем к стоянке и останавливаемся на участке, зарезервированном для офицеров полиции. Морг здесь уже давно. Белый фасад, красный кирпич. Внутри я лично никогда не был. Всегда думал, что если уж занесет, то не иначе как в мешке.

— Вскрытие уже провели?

— Сомневаюсь. С отчетами они уже на неделю опаздывают. Чертова бумажная тягомотина. Труп на трупе и трупом погоняет. Иной раз по три штуки в один холодильник идет.

Мы заходим. В воздухе стоит тяжелая вонь застарелого разложения вперемешку с дезинфицирующим средством и недавно вскрытых тел. Местечко прям по мне.

В вестибюле по углам освежители воздуха распыляют приятный цветочный аромат. Кому-нибудь, наверное, они и помогли бы, а у меня благодаря новому чувствительному нюху складывается впечатление, будто кто-то нагадил в розовый куст.

Фрэнк показывает значок и записывает нас в журнал посещений. Регистратор выдает нам по бейджу.

— Мы к Деуолту.

Регистратор куда-то звонит, и минуту спустя появляется дерганый мужик в форме хирурга. Вид у него измученный. Щеки обвисшие, как у бладхаунда.

— Фрэнк, — здоровается он и подозрительно косится на меня.

Я, конечно, ни разу на копа не похож. Ну нет у меня этой особой энергетики. С другой стороны, этот Деуолт уже столько с трупами возится, что я, наверное, как-то попал к нему на радар.

— Это детектив Паттерсон, — представляет меня Фрэнк. — Он свой.

Деуолт тут же успокаивается. Он ведет нас в комнату с холодильниками. Все здесь сплошь холодная сталь и плитка. В глаза сразу бросается улей холодильных камер. Еще есть маленький письменный стол, на углу которого едва поместился компьютер. Деуолт говорит почти шепотом. Бог знает почему. Кроме него и Фрэнка, тут одни только трупы.

— В общем, проверяю я ночные записи, и около часа ночи вижу вот это. — Он открывает видео, на экране — коридор, по которому мы только что прошли.

Пару секунд ничего не происходит. Потом из комнаты с холодильниками, прихрамывая, выходит голый ссохшийся старик, ковыляет через коридор и заходит в другую комнату. Трудно сказать, Джаветти это или нет, потому что его лицо отвернуто от камеры.

Деуолт прокручивает видео вперед.

— Это он в раздевалку зашел. А через двадцать минут оттуда вышел.

И точно: старик выходит в коридор, но теперь на нем форма и лабораторный халат. Он поворачивается и ковыляет прямиком к выходу, и тут мы видим его лицо.

Без вариантов — это Джаветти.

— Чтоб меня, — бурчит Фрэнк.

— Так вы это искали? — спрашивает Деуолт. — Этого мужика в мешке? Он должен был вылезти или как? — Он сует нос куда не надо и наверняка об этом знает. Вот только любопытство перевешивает здравый смысл.

— Ага, — отвечает Фрэнк, — это мы и искали. Кто-нибудь приблизительно в это время записывался в журнале?

— Нет. Но он попал на камеру. Прошел прямо мимо ночной регистраторши, а она его как будто и не заметила вовсе.

— Скорее всего действительно не заметила, — говорю я. Фрэнк бросает на меня взгляд, по которому сразу ясно: он не хочет посвящать Деуолта в подробности.

— Ладно. Ты можешь открыть нам один из холодильников?

Деуолт в сомнениях:

— Это же всего лишь какой-то чувак, который решил прокатиться с ветерком до морга?

— Ага, — говорит Фрэнк, — просто псих. Наверное, решил трахнуть бабу с передозом. Хорошо, что ты сразу мне позвонил.

Деуолт кивает. Некрофилия — это ему понятно.

— Ясно, значит, какой-то псих. Так какую камеру вам открыть?

— С парнем, которого привезли вчера утром с перестрелки на холмах.

Деуолт вздрагивает:

— Он же не из тех, которые и на людей не похожи? Большинство из них до сих в пор в двух мешках, чтобы части не растерялись.

— Огнестрел в башку.

— А-а, огнестрельное ранение в голову? Есть такой. Нам их пришлось по двое в камеры укладывать. Ваш вот здесь. Вместе с тем, у которого множественные колотые раны.

Деуолт начинает открывать камеру, но Фрэнк его останавливает:

— Может, сходишь кофе попить?

Деуолт переводит взгляд с Фрэнка на меня и обратно:

— Точно?

— Ага. Если что понадобится, мы тебе свистнем.

Деуолт уходит, беспокойно оглядываясь на нас. Фрэнк закрывает за ним дверь.

Я выдвигаю камеру, расстегиваю «молнию» на мешке.

— Это точно не Джаветти, — говорю я. — Не уверен, что это вообще человек.

— Что за бред ты городишь? — спрашивает Фрэнк и подходит ко мне. Я отхожу в сторону, чтобы дать ему посмотреть. — Чтоб меня, — тут же бормочет он.

У трупа такой видок, будто его достали из пирамиды в Гизе. Натуральная мумия в футболке с логотипом «Lakers» и джинсах, которые теперь размеров на пять больше, чем надо. Кожа сморщенная, высохшая. Из колотых ран торчат кости. Я мог бы поклясться, что, перед тем как помереть, он дотянул лет до ста. Но на бирке на пальце ноги написано, что ему девятнадцать.

К внутренней стенке камеры приклеен список. Под мумией еще один мешок.

— Деуолт сказал, что их укладывали по двое. Значит, это второй, — замечаю я.

— Господи Иисусе, что с ним произошло?

Я выдвигаю соседнюю камеру, расстегиваю мешок. Это женщина. В таком же состоянии.

— То же, что и с ней, — говорю я.

Открываю камеры одну за другой. Проверяю тела. Все вокруг камеры Джаветти выглядят одинаково. Мумии. По три камеры в каждую сторону от холодильника Джаветти — одна и та же картина. Некоторых как будто сильнее иссушили, чем других.

— Как он это сделал? — спрашивает Фрэнк.

Я пожимаю плечами:

— А черт его знает. Высосал их, может? Типа как вампир?

— Мерзость какая, — говорит Фрэнк.

Согласен. В человеческом теле до хрена отвратительного. Мне ли не знать — сам вчера испускал всякую гадость.

— А может, здесь есть что-то еще. Все эти тела привезли в течение дня после того, как привезли самого Джаветти. Может… ну не знаю, блин… в них оставалась какая-то жизнь? А он ее как-то из них выкачал да залил себе?

— Бред сивой кобылы.

— Есть идея получше? Он отсюда вышел с целой башкой, а не с половиной черепа, ты сам видел.

Фрэнк смотрит на открытые камеры, на мумифицированные тела.

— Надо покурить, — говорит он и выходит из комнаты.

Это многое объясняет, но у Фрэнка, похоже, до сих пор в голове не укладывается. Да у меня самого не укладывается, черт возьми. Труп есть труп. По идее, Джаветти нужен живой человек, чтобы провернуть вампирский номер. Но что я вообще об этом знаю? Может, ему только мясо и надо.

Мы курим за моргом, рядом с погрузочной площадкой. Несколько служебных фургонов готовы выехать в любой момент.

— Короче, он умирает, но не до конца. А потом находит еще один труп и выкачивает из него все дерьмо? — спрашивает Фрэнк.

— Ну, выглядит-то он всегда одинаково.

— Точно. Господи… А я-то думал, что… — Он не договаривает.

Наверное, он думал, что все это настоящий кошмар. Я смотрю на него.

— Поспать тебе, видать, не удалось?

— А что, так заметно?

— Есть немного. Кошмары снятся?

— Ага. Ты же видел, что он сделал с теми людьми. И сам знаешь, что он сделал с тобой. Конечно, елки-палки, мне снятся кошмары. А тебе нет?

— Я больше не сплю.

Он качает головой. На роже у него то ли отвращение, то ли злость. Точно не знаю.

— Об этом я и говорю, — продолжает Фрэнк. — Ты больше не спишь. Не дышишь. Ну и что ты за хренотень?

— Думаешь, я не задаю себе тот же вопрос каждые пять минут?

— Вот только ты охренеть как легко со всем смирился. Почему ты, а не Хулио? И почему не все те другие, которых пытался превратить Джаветти? У тебя, похоже, все как по маслу.

Я давлю пяткой сигарету, достаю из пачки еще одну.

— Может, в этом все дело, — говорю я. — Может, ну не знаю, я выносливый?

— Скорее тупой.

Прямо с языка снял. Однако мне кажется, что я недалек от правды. Хулио был классным парнем, но не сумел справиться с переменами. Что до меня, то я, черт возьми, самый натуральный продукт Лос-Анджелеса. Перемены — наше все. Хочешь себя перекроить от и до, приезжай сюда.

Наверное, в этом все дело. Мне на голову постоянно что-то валится, но по большей части я плюю на все с высокой колокольни. Что есть, то есть. Потерял глаз? Велика беда. Второй же остался. Со всеми случается всякое дерьмо.

У нас свои понятия нормы. Ты просто смиряешься и живешь себе дальше. Хотя признаю: быть трупом — это несколько выходит за рамки.

Я меняю тему:

— Итак, Джаветти свалил. Что теперь?

— Я разошлю на него ориентировку. Где-нибудь же он должен появиться. Может, сумею добыть какие-то записи. С банкоматов, камер видеонаблюдения и все такое. Надо только понять, куда он мог направиться.

Я вспоминаю про обломок синей карточки, который нашел дома. Достаю его из кармана. Черт возьми, я на эту хрень два часа пялился. Мог и раньше догадаться. Мысленно заполняю недостающие буквы, и они складываются в «ЛОС-АНДЖЕЛЕССКОЕ ОКРУЖНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ СУДМЕДЭКСПЕРТИЗЫ».

— Это еще что такое? — спрашивает Фрэнк.

— Кусок бирки из морга, — отвечаю я.

Теперь я точно знаю, куда направился Джаветти, как только сдымил из морга. Быстренько подсчитываю в уме. У него была уйма времени, чтобы добраться до моего дома, перевернуть там все вверх дном и уйти с камнем.

А бирку он оставил мне в качестве сувенира. Но вот куда он двинул потом?

— Даже знать не хочу, на кой она тебе сдалась, — говорит Фрэнк, гасит сигарету и трет руками замученную рожу. — Господи, ты уже давно должен лежать в холодильнике в мешке. А ты ходишь тут и разговоры разговариваешь.

— Ну что ж, — говорю я, — привыкай.

— Черта лысого. Не знаю, в какую хрень ты превратился, но привыкать к этому не собираюсь. — Он отворачивается, идет к своей машине и вдруг поднимает руку, когда видит, что я шагаю следом. — Сам до дома доберешься. С меня хватит.

— Ну спасибо, детектив. А я-то думал, мы вот-вот друзьями станем.

Он показывает мне средний палец и садится за руль своего «краун-вика»[24]. Сволочь.

Честно говоря, я его не виню. Не уверен, что сам смогу к себе привыкнуть.