Гневная любовь

Глава 22

Они были как на подбор. Мощные, неимоверно плечистые, в тяжелых полированных латах, закрытых ниже пояса наборными пластинчатыми юбками. Суровые, как будто высеченные из камня лица, бородатые и гладко выбритые, но с одинаковым выражением опытного бойца, готового к бою с опасным противником. Особо выделялись топоры, самые настоящие двухлезвийные секиры таких размеров, что это казалось даже слегка абсурдным.

Все от 100-го до 115-го уровня.

Сорок могучих здоровяков. В чистом поле.

— Не думал, что ты выйдешь к нам навстречу, проклятый Герой…, - неторопливо прогудела самая главная образина в виде слегка уже седого здоровяка, стоящая перед этим мини-войском. Борода у него была настолько длинной и густой, что выгравированного на кирасе символа бога видно не было совершенно.

«Загадор Цырм, старший паладин Кеаматта, 115 уровень»

— Город и так настрадался, — ответил ему я, стараясь звучать посолиднее, — Последнее, в чем он нуждается, так это в битве с силами зла на его улицах. Или во дворце.

Гном прищурился, окончательно пряча глаза под надбровными дугами, на каждой из которых пьяная белка могла бы отплясывать гопак. За его спинами мерно сопели 39 убийц высочайшей квалификации, а за моей был лишь экипаж «пиратов мутной лагуны» во всем своем несерьезном отношении ко всему. Ах да, и еще император, нервно посматривающий на всех из высокой травы. Стрелочка у нас организовалась в сотне метров от внешней городской стены Шварцтадда, с которой сейчас на все происходящее пырилось очень много неравнодушного народа.

— Не пойму никак, — наконец вновь загудел старший паладин, — То, что ты заботишься о городе — брехня полная. Лицемерство! Но себя назвал верно, злом. Так кто ты, лицемер или приспешник демонов, а, «герой»? Или и то, и другое?

— Дядь, ты с дуба рухнул? — открыто улыбнулся я, — Силы зла тут именно вы!

Никогда не думал, что бороды у гномов имеют свойство распушиваться как от удара током, если оный бородоносец внезапно испытает великое смущение и возмущение. А тут прямо как по сигналу, раз — и куча подбородковых одуванчиков! Одуванищ, даже!

— Ты…, - зарычал главгном, со скрипом сжимая свои лапищи на топорище своей огромной секиры, — Как ты смеешь…

— Не спеши, дядька, — примирительно улыбнулся я, — Подраться мы успеем. Хочешь докажу свои слова?

— Мы тридцать лет и два года защищаем границы Шварцтадда, ты, выплюнутый Бездной ублюдок!! — внезапно сорвался могучий черноволосый бородач, стоявший по правую руку у Загадора, — И ты смеешь нам в лицо говорить, что мы — зло?!!

Весь паладинистый табун грозно загудел, хватая покрепче свои здоровенные секиры и начиная меня потихоньку обступать. Девчонки, стоящие в десятке метров за моей спиной, вслух занервничали, но были грозно зашиканы Митрагард. Вот на демоницу бравые паладины косились изрядно…

— Тихо, парни! — гулко взревел главный бородач, — Никуда он от нас не денется! Мы пришли за ним и вот он перед нами! Бою быть! Но Кеаматт — это справедливость! Мы его выслушаем! Даже если придётся стиснуть зубы до крови! Начинай свои лживые речи, лжегерой!

С явно видимой неохотой гномы сделали шаг назад, меряя меня взглядами, как бабушки в больнице смотрят на подростка с волшебной бумажкой-«вездеходом».

— А не будет речей! — широко улыбнулся я, — Вы тридцать лет и два года защищали границы, так ведь? Вы знамениты! Думаете, мне сложно было узнать о том, кто вы, как себя ведете, какие цели преследуете? Да первый же человек во дворце рассказал! Вы же сюда за мной явились, так ведь? Ну, за нами?

— Верно говоришь, Мач Крайм, — набычившийся Загадор слегка расслабился, — Мы по твою душу. Тебя, творящего хаос, разруху и мерзость, нужно уничтожить! Выдернуть как сорняк из нашего мира. А затем — и всех демонов, зло перед лицом нашего бога! Это наша миссия!

— А моя…, - не стал я обращать внимания на оскорбления, — …в том, чтобы помочь сдавшемуся Шварцтадду максимально безболезненно выполнить условия победивших его в войне демонов. Не дать ему сожрать самого себя в пламени гражданской войны. Сохранить жизни, порядок, уклад. Помочь наладить торговлю с соседями. Убьете меня — и всё, что я здесь достиг, превратится в прах. Империя Тьмы останется при своих, Шварцтадд станет пустошами, полными бандитов и отщепенцев. Такое не нужно ни шварцтаддцам, ни демонам. Но нужно вам, воинам Света и Добра. Для вас Шварцтадд хорош побеждающий или снесенный до основания, но никак не сотрудничающий с бывшими врагами! Так кто из нас зло?

Эти молодцы были силой посерьезнее, чем те Герои, что проживали в столице. Спаянный коллектив, нередко путешествующий по всему Хелису в целях истребления зла и несправедливости. Те еще рубаки. Только вот им, этим гномам, было глубоко плевать на прочие проблемы, одолевающие местное население. Пришли, порубили нечисть, собрали выпавшее, ушли. Самозванная Высшая Справедливость, рассматривающая меня сейчас как своего непосредственного врага.

А врагом я был тем еще! После нашей чехарды с короной все политически активные горожане ощутили себя на дне… и под предводительством Виталика Первого. Мои ставленники, видимо, не до конца утратившие чувство реальности, поспешили загрести все свободные бразды правления в свои руки и затем устроили просвещение масс, на которых (и с помощью радио) объяснили народу, что дела его — жопа. Деньги кончатся, начнется голод, империи — хана. Нужно срочно шуршать, товарищи граждане. Выхода нет.

И вот на этом славном моменте из лесу выперлись паладины, от приближения которых сломленные духом, угнетенные телом и ушибленные рассудком тут же воспарили на воздусях, визжа как последние сволочи о гномах, кто поставит меня на мое место раком, а потом злостно надругается во имя добра. И тогда всё станет хорошо. Опять мне в борщ реваншисты срут!

Пришлось нам переться в чистое поле на битву великую, ибо стало так — кто победит, того и тапки. Либо паладины отмудохают меня сотоварищи и тогда посольство Империи Тьмы попросту отъедет восвояси, оставив тут всё на произвол судьбы, либо я сделаю воинам Кеаматта козью морду, что полностью деморализует всю оппозицию и приведет в конечном итоге страну к её темному и торгующему с демонами будущему.

— Где вы были, когда пал Шварцтадд?! — рыкнул я, глядя на уже откровенно злящихся гномопаладинов, — Шляться по лесам много ума не надо! Если за вами остаются развалины, плачущие сироты и разоренные королевства, то говно эта ваша справедливость!

Удар Загадора был молниеносен. Вот огромный двуручный топор лежит на его плече, а вот уже, нестерпимо блеснув светом, с диким лязгом врезается в мой нагрудник. От удара я отступаю на шаг назад, хмыкаю, выдираю ногу из податливой почвы, в которую меня слегка погрузила сила удара гномьего паладина, а затем поднимаю голову, сталкиваясь с Загадором взглядами. Трачу секунду на злую, наглую, вызывающую усмешку.

А затем, быстро сделав шаг вперед, прикладывая паладина «Бастионом любви».

БОМ!!

Гном очень крепок и тяжел, но все равно отлетает на пару метров назад, где его опытно ловят соратники. На головах гномов материализуются глухие шлемы, из смотровых щелей которых на меня смотрят яростные глаза.

— А сейчас у нас будет секс! — весело ору я, взмахивая своим нелепым топором.

«Неистовый таран!»

Да, это я успеваю, вонзаясь в середину гномье-паладинового строя, устраивая чехарду и несколько низколетящих матерящихся и вполне опознанных субъектов, плюс дополнительно роняя товарища Загадора (какой он в жопу товарищ) вместе с его напарниками. Это, в принципе, единственное, что получается сделать до того, как меня со всех сторон начинает долбать светящейся белым светом магией и таким же светящимся оружием типа «охрененно большая секира».

Правда, это не очень-то и проблема. Ну, всё кроме больших топоров, потому что топор — это всегда проблема, а уж если он в опытных руках матерого убивца, да еще и гнома, да еще и тебе в спину, то это может быть очень больно. «Цепи света», «осуждение зла», «ревностная кара», «великое возмездие» и прочие страшные слова меня особо не трогали, потому как большая часть того, чем по мне вжухнули, было полно божественной силы. А значит, представляло в случае моего присутствия большой круглый пшик.

Только вот заметить этот пшик заинтересованные бородатые морды не смогли, так как если они вполне могли устроить мне своими топорами проблемы, то я пришёл на эту стрелку с проблемочкой.

…по имени Саяка Такамацури.

И она со всей своей немалой, отточенной годами и тысячами схваток дури долбанула прямо по мне своей жуткой «метелью»!

Вот это было больно. Холодно и больно. Ужасно холодно! Моментально застучав зубами, я медленно и печально задвигался вперед сквозь лютую злую метель, вяло маша перед собой топором. Никаких «пылающих взмахов» и «пламени страсти»! Никого я греть не буду! Пусть все эти гномы мерзнут вместе со мной! А себя — буду! «Жар души»! «Жар души!»

Снаружи я знал, что происходит. Саяка должна была накрыть левый фланг «дракой» сразу после метели, а потом еще и успеть разрядить свою «магическую бомбу» в правый фланг, перед тем как этот самый фланг атакуют Лилит и Тами. Затем, будучи к этому времени уже под всеми эффектами от песен Мимики, девчонки начнут работать от защиты, прикрывая нашу колдунью. Замедляющая стрела от бардессы, превращение в жабу от Саяки, исцеление от Матильды… Они справятся.

Привет морда, держи топором. Поймал? Вот дай теперь я тебя локтем в ухо пихну, разворачивая, а потом «бастионом» приголублю, дабы ты, болезный, посильнее в пургу улетел. Тут мне прилетает здоровенным кулачищем ниже пояса, что довольно хорошо чувствуется. Выпучив глаза и согнувшись вперед, дышу через раз, пытаясь вынести остатки очков здоровья из метели. Вспоминаю, что умею лечить. Лечусь. Подлый неизвестный гном вновь всаживает мне по кокушкам. Ору, отмахиваюсь вслепую щитом и топором, попадая по кому-то пару раз.

Затем метель кончается. Очень вовремя, так как мои очки здоровья неприятно близки к последней трети.

Теперь я вижу Саяку и Матильду!

Рывок к ним! Низко летят продрогшие гномы… и гномки. Кто выдал Тами такого пинка?! Отомщу!! Милой, маленькой, полуголой в своем боевом купальнике?!! Скоты!

Мстить не могу, на меня, бешено работая секирами, наседают аж четыре гнома. Лязг стоит жуткий. Бью в ответ, бью от души, успевая отпихнуть еще одного, рвущегося к Мимике, ногой. По сторонам оглядываться некогда! «Круговой удар»! Есть, попал! Критический! Один из гномов осторожно отскакивает, не сводя с меня глаз, видимо, здоровья мало. Ему бы щитом по морде, но уж больно чувствительно меня проминают его товарищи!

Держусь.

— Урдольф ранен! Я не могу его вылечить! — тревожный бас разрывает шум битвы, — Кеаматт не отзывается!

— Хрена ли ему отзываться, когда рядом я? — шиплю я, снова получив ниже пояса пяткой ловко перевернутой гномом секиры, — Да вы задолбали!

Диспозиция у нас не очень. Половину вояк забрала на себя носящаяся молнией Лилит, которую гномы всерьез опасаются. Четверо на мне, пачку валяет Саяка, выпускающая то одно, то другое, а вот остальные упрямо лезут на волшебницу. Наша великая мудрица уже несколько раз получила топором по грудной равнине, от чего морщится и злится, несмотря на лечение от Матильды. Жрица, кстати, уже в своей латной броне и с золотыми колотушками, видимо, тоже отхватила пару ударов. Мимика же…

Опасно!

«Выбор дамы!»

«Замена!»

Принимаю на щит очень мощный удар гонявшегося за кошкодевочкой паладина. Здоровенный рыжий гном родил что-то своё, очень уж паладинское и совсем не божественное, сумев зажечь вокруг себя почву и траву на площади в три десятка квадратных метров белым слепящим пламенем. Девушка, вскрикнув от боли и неожиданности, упала прямо в это пламя, а рыжий как сам сатана мужик, взвыв нечто бравурное и с эхом, обрушивал на неё здоровенный призрачный молот, растущий из его топора.

Бдзынь!

Меня вновь слегка вдавливает в почву. Могучий удар, что и говорить. Расплата за него электрическим ударом с щита, тоже весьма могуча. Рыжий и конопатый злодей орёт, броня на нем трескается, рассыпаясь на клочки и показывая миру…

Это надо развидеть. Как-нибудь. Буду пить пока не забуду весь этот рыжий и наэлектризованный мех!

— Мач! Пора! — крик Саяки.

Саяка фигни не скажет.

«Выбор дамы» на неё!

— Госпожа Такамацури! — ору я во всю глотку, — Вы сегодня невыразимо прекрасны, а ваши глаза сверкают так, что я забываю себя! Вы как глоток свежего воздуха в этих паладинских миазмах!

— Маааач! — подлючие фиолетовые глазки мудрицы вспыхивают разными хорошими чувствами, но тут же подозрительно суживаются, а ротик изрыгает вопль, — Ах ты козёл!

Ну чего сразу козёл? Просто задействовал «Куртуазное обращение». Теперь все женщины на этом поле боя получили длительное усиление!

«Бросок щита» сбивает в прыжке Загадора, одновременно отрабатывая по нему «Бастионом» и заставляя престарелого паладина кувыркаться в другую сторону. Ишь, собака, на Матильду нацелился. Не бой, а перехваты одни! Ладно, пора действовать всерьез. Новая «метель» и «драка» от Саяки, после чего я перевожу «выбор» с неё на бушующую Лилит, одновременно с этим связывая наши сердца «красной нитью». Всё, суккуба становится воплощением смертоносности!

Рвусь вперед в наугад выбранную кучу потолще, состоящую из гномов, с опаской отслеживающих мечущуюся туда-сюда суккубу. И, наконец-то, «пламя страсти»! Вопли, крики, возмущение от того, что не работает половина умений, всё это оказывается поглощено моей основной атакующей способностью! Есть накрытие!

Паладины сильны, у них просто сатанински много здоровья, отличный и мощный удар, но вот скорости гномам тотально недостает. Пока они её компенсируют слаженностью своих действий и работой в команде, но только пока…

Бумцкаю еще одного недобитка «пылающим ударом» и быстро оглядываюсь по сторонам. Так, всё идёт по плану. Мимика бегает и поет, Матильда с закушенной от волнения губкой машет дубинками перед носами двух гномов, вполне уверенно уворачиваясь от их топоров, Лилит творит свою ужас и страх, стреляя из лука и моментально переключаясь в ближний бой, а Саяка контролирует поле боя. «Бомба» ослепляет, «драка» сносит здоровье и выключает из реальности, «метель» пока на отдыхе. Со здоровьем у девочек не очень, так что щедро трачу «жары души», вливая первый из них в Матильду. Та, жутко удивившись от подобного, смотрит на меня, пропуская могучий удар по ребрам, и отлетает, жалобно вскрикивая. Бегу мстить, но не успеваю. Гном воет и вертится на месте, пытаясь содрать с себя бронеюбку.

Кажется, это Виталик.

— Император защищает! — пробормотал я себе под нос, отбиваясь от злобного одноглазого гнома с плохим запахом изо рта. Гном, получив внезапно двойной удар копьями в тыл от очухавшейся Тами, захотел заорать что-то гневное и обличительное про подонков, которые подло бьют паладинов с тыла, но получив по башке «пылающим ударом», мирно отправился в страну розовых пони, являя миру своё плохо помытое и волосатое тело, дергающееся в судорогах удовольствия.

Прыжок. «Пламя страсти»! Вопли. Увернуться, перекатиться по земле, вскочить, перебросить усиливающую «красную нить» на призывно орущую мне Саяку, задорно долбящую очередного паладина посохом по голове. Готово! Еще рывок и вновь «вспышка», отправляющая пару очередных бойцов со злом в объятия экстаза!

— Мач, добивай! — мелькает мимо меня тень Лилит.

Три быстрых шага, «Круговой удар»! Еще трое гномов-паладинов выведены из строя. Справившись с первым напором, мы отрабатываем так, как договорились заранее. Последовательно создаем в чистом поле инсталляции из голых бессознательных мужиков, цепляющихся за свои секиры. На нашей стороне правда! На нашей стороне добро! На нашей стороне вообще много всего!

И, в конечном итоге…

— Невозможно…, - прошептал вскоре Загадор, единственный, кого мы пока оставили на ногах, — Мы убивали демонов, драконов, сражались с армиями мертвецов… и проиграли… тебе?

Гном, опираясь на свою секиру, с неверящим видом оглядывался по сторонам, озирая своих товарищей, чьи волосатые ягодицы вовсю угрожали зениту. Совсем уж безобидным зрелище не было, всё-таки надрать 40 пар ягодиц паладинам бескровно и без потерь — это уже за гранью добра и зла, но разные порезы, ушибы, обморожения и пенетрации уже вовсю залечивались снявшей доспех Матильдой, весело бегающей по полю в чем ма… ну нет, накинула что-то полупрозрачное и белое. Это что, халатик медсестры?

— Мы могли вас убить намного быстрее, чем победить вот так, — обратил я на себя внимание шатающегося гнома, — Например, Саяка могла прямо на меня наколдовать заклинание огненного тумана, а я бы просто не выпускал бы вас из облака, пока вы не сожгли бы себе легкие. Мы могли ударить по вам магией изо всех сил и возможностей, но не избежали бы смертей. Много способов было…

— Как?! — глаза тяжело дышащего гнома почти вылезли из-под его надбровных дуг, — Каааак?!

— Ну теперь-то можно рассказать, фиг вы где в ближайшем времени новые доспехи найдете. Ты принес на бой с мной три вещи, которые тебе только навредили, гном, — вздохнул я, закидывая своё оружие на плечо, — Свет, Добро и Топор. Урон от вашего оружия и приемов проходил по нам еле-еле. Грустно, правда?

Действительно, мой топор Света и Добра предоставлял защиту от вышеупомянутых явлений на нехилом радиусе от меня. На это мы и строили расчет, когда выходили против 40-ка 100-уровневых паладинов даже без «выбора дамы». В начале. А дальше было всё просто — моей внезапной атакой сконцентрировать на себе внимание центра, ошеломить гномов «метелью», обезвредить «дракой» один из флангов, а потом начать методично раздергивать другой. Сложно, слегка рискованно, но не неосуществимо. Особенно с быстрой как молния суккубой под «выбором». В случае реальной опасности Матильда могла улететь, утащив с собой Саяку, Тами применить невидимость, а Мимика изначально держалась как можно дальше от не слишком-то поворотливых гномов. Всё остальное решили бывшая ведьма, демоница и мой эгегейский топор Добра и Света.

— Темные сволочи…, - проскрипел старший паладин, — Почему…кха… не убили? Почему вы, раздери вас всё сущее, просто… не убили?!!! Твари!!

— А чтобы вы хоть как-то послужили Шварцтадду, упрямые пни! — выкрикнула из-за моей спины обиженная пинками Тами, — Мы отлично надрали вам жопы перед глазами всего Шварцтадда! С паршивых ослов хоть шерсти клок!

— Шансов, что у вас проснется мозг и вы захотите помочь стране, которой присягали, я не увидел, — подошёл я к гному, — Говорю же, мы о вас узнавали. Вы лишь убиваете, а затем уходите. Даже не лечите тех, кого можно вылечить. Спасти. Защитить. Вас изначально невозможно было уговорить оказать городу ту помощь, в которой он нуждается. Поэтому вы оказываете её сейчас тем, что лежите здесь с голыми жопами к солнцу и выглядите откровенно похабно. Никогда бы не подумал, что придётся спасать империю сороковником голых жоп…

— Рююууууука!! — неожиданно взревел раненным лосем Загадор, — Рюууууууууукааааа!!!

Эхо его мощного голосины разнеслось по всем окрестностям, вспугивая птиц.

Правда, меня это не смутило. Все было так, как должно было быть. Если ты выходишь в чисто поле против орды враждебных гномов-паладинов, то либо ты дурак, либо пришёл умирать, либо у тебя есть план!

— Я же сказал…, - топор Света и Добра «пылающим взмахом» звезданул главного гнома точно по темечку шлема, заставляя того поперхнуться криком, закатить глаза, пустить слюну и потерять доспехи, — Мы о вас всё узнали!!

— Бежит! — тут же пискнула Матильда, вновь поднявшаяся в воздух для лучшего обзора, — Она бежит!!

— Готовьсь! — бодро рявкнул я.

Когда-то, давным-давно, две несчастные и запуганные насмерть одним негодяем девушки ютились в глухих лесах где-то на Хелисе, залечивая свои многочисленные психические травмы. Затем одна из них бросила подругу, увязавшись за путешествующим отрядом паладинов Кеаматта, бога справедливости, а вторая осталась выживать в одиночестве. Этой первой была моя старая знакомая, а возможно даже бывшая подруга, белая китсуне по имени Рюука Какаротто, а второй, оставленной на произвол судьбы, была никто иная, как Мимика Фуому. Как можно догадаться, злостным негодяем, надругавшимся над психикой и задницами этих невинных дев (за дело!), был никто иной как я.

Как молоды мы были…

А вот сейчас на нас с бешеным азартным рёвом, вздымая при каждом шаге клочья земли и травы, неслась двухметровая гуманоидная белая лисица с огромной металлической дубиной в руках.

…и у неё был 152-ой уровень.

— Ну что, Мимика, готова наказать свою неверную подругу? — спросил я, покрепче сжимая щит.

— Ооо…, я ей сейчас такое устрою! — хищно оскалилась мелкими зубками бардесса, — Девчонки, только не вмешивайтесь!

«Выбор дамы»! «Красная нить»! «Куртуазное обращение»!

Огромная мускулистая богатырша, покрытая коротким белым мехом, приближаясь к нам, начинает с бешеной скоростью вращать свою огромную дубину. Этот локомотив в разы хуже моего «неистового тарана». Сумасшедшие сила и мощь, призванные разрушать всё вокруг!

…именно потому её с собой гномы и не взяли, заставив ждать в отдалении.

Мимика берет в руки гитару и заносит руку над грифом, с прищуром глядя на ревущую приближающуюся китсуне. Той остается пробежать всего каких-то двадцать метров, но…

- «Пьяная дезориентация!» — звонко выкрикивает название приёма лучшая певица мира, ударяя пальцами по струнам.

Кому-то не поздоровится.