Глашатай бога войны

Глава 22

Заглянув на кухню и предупредив Джизи, что сегодня будет завтракать в городе, Ицкоатль, одетый уже для выхода в город, покинул замок. Городские улицы уже были заполнены народом — торговцами-разносчиками, посыльными, торопящейся на рынок прислугой из Золотого круга, и жителями из районов победнее, спешащими туда же. Его узнавали, в спину то и дело летели возгласы вполголоса:

— Да это же господин Саркан! Тот самый…

На одной из улиц послышался оклик:

— Господин Саркан! Подождите!..

Ицкоатль остановился. Он уже привык к тому, что его называют чужим именем, но порой ему становилось печально на душе от того, что никто, кроме побратима, не назовёт его тем, прежним, родным именем, данным ему отцом и матерью.

К нему торопились двое. Одного Обсидиановый Змей узнал: это был Миклас с его белоснежной шевелюрой. Вторым был уже пожилой мужчина. Явное сходство между ними подсказало Ицкоатлю, что это отец и сын.

— Господин Саркан! — отец Микласа схватил его за руку, тут же отдёрнул свои руки, словно испугавшись, что обожжётся, неловко затоптался на месте. — Ох, простите мою дерзость… Я пекарь, Имрус Батта, отец вот этого охломона, которого вам спасать пришлось…

— Я так и подумал, — Ицкоатль кивнул, про себя удивляясь тому, как пекарь назвал своего сына. — Вы очень похожи.

Ему было чему удивляться. Мешикатль очень любили своих детей. С младенческих ногтей те росли, зная, что они — сокровище, подарок богов, золото и нефрит. А здесь детей часто унижали перед другими, словно они не заслужили ни одного доброго слова. Странный обычай…

— Я хотел поблагодарить вас, господин Саркан, — продолжал пекарь. — Уж не знаю, через что вам и господину барду пройти пришлось, Миклас таких страхов нарассказывал…

— Самое главное — он жив, в своём уме, и снова с вами, — отозвался Ицкоатль. — Надеюсь, больше на такие подвиги его не потянет.

Оба — и отец, и сын — замотали головами, как бы говоря, что уж точно больше никогда не доставят никому таких хлопот.

Попрощавшись с ними, Ицкоатль прошёл сквозь собравшуюся толпу и направился к таверне, которая была уже неподалёку. Люди расступались перед ним и устремлялись к пекарю и его сыну — расспросить про те самые ужасы.

Кончар нашёлся на своём обычном месте — за стойкой. Поздоровавшись с ним, Ицкоатль спросил про своего побратима.

В ответ хозяин таверны показал на проход к жилым комнатам, для разнообразия вслух добавив: "Последняя по правую руку".

Халлар действительно нашёлся в указанной комнате. И было там… Совсем немного вещей для человека, который живёт здесь чуть меньше полного дня. По сути, только гитара и мешок с вещами и говорили о том, что эта комната не пустует.

Сам же бард лежал на кровати и играл какой-то незнакомый мотив. На полу сидел призрачный котёнок и вылизывал шерсть.

— Пришёл? Это замечательно, — опустив приветствие, проговорил Халлар. — Знакомься. Это Элек. Ты его можешь помнить, как скопище мерцающих грибов.

— А я думал, ты ягуарунди завёл, — озадаченно отозвался Ицкоатль, разглядывая котёнка. — Я видел, тут таких много… Кошками называют.

— Таких, как этот, тут совсем нет, — с улыбкой ответил бард. — Присмотрись, сквозь него же пол просвечивает. Но это не главное. Главное то, что он очень полезен.

— Что он умеет? — уточнил Обсидиановый Змей. — Ну, кроме как пугать до смерти?

— Может пугать не до смерти, может вообще не пугать, — усмехнулся бард. — Но самое интересное даже не это. Страх, да и любое сильное чувство, для него еда. С кровью чуть поинтереснее. Она оставляет метку на человеке. И по этой метке он сможет найти меня с любого конца света. И тебя тоже, если ты согласишься на это.

— Мне нужно дать ему немного своей крови? — уточнил Ицкоатль, доставая нож. — Это не трудно. Сегодня я уже принёс жертву богам, могу и Элека накормить.

— Если ты его накормишь, он лопнет мимо шва, — рассмеялся Халлар. — Буквально одну каплю. И у нас появится такой курьер, о котором другие смогут только мечтать.

Обсидиановый Змей кивнул, надколол кожу на запястье и протянул руку с выступившей каплей крови духу. Тот перестал вылизываться, поднял голову, повёл носом…

Кровь исчезла, словно её слизнул невидимый язык. Ицкоатль ощутил странный холодок на месте укола и там, где была проколота мочка уха — след жертвоприношения. Подсохшая кровяная корочка тоже исчезла.

"Привет, странный человек, — услышал Ицкоатль. — Теперь мы с тобой сможем говорить".

Обсидиановый Змей удивлённо поднял брови.

— Ты тоже это слышишь? — спросил он у побратима.

— Мысленную речь слышит только тот, с кем он говорит в данный момент, — ответил бард. — И это гораздо удобнее, чем говорить вслух. Попробуй.

Ицкоатль присел на корточки, чтобы не возвышаться над маленьким собеседником, заглянул в большие круглые глаза призрачного котёнка.

"И тебе здравствовать, странный дух, — подумал он. — Тебе не будет в тягость служить нам с Халларом курьером?"

"В тягость ли тебе думать? — в мысленной речи Элека послышались нотки веселья. — Не в тягость".

Но дух добавил уже вслух, чтобы слышали его оба человека:

— Но я буду требовать крови за свои услуги. Ты обещал, Халлар, что будешь давать её мне. От твоего друга я хочу её тоже. Мы можем обсудить, как часто вы будете отдавать мне свою кровь.

— Ещё никто не смог упрекнуть меня в том, что я не держу обещаний, — отозвался бард. — Обещал, значит выполню. Говори, сколько ты хочешь и как часто?

— А чужая кровь тебе подойдёт? — спросил Ицкоатль, для которого кровавые жертвоприношения были естественной частью жизни. — Или она свяжет тебя с каждым, чью кровь ты примешь?

Дух насторожил полупрозрачные уши.

— Если человек будет мёртв, никакой связи с ним не будет, — ответил он, подумав. — Халлар упоминал, что вы оба воины. Вы часто сражаетесь… Да, чужая кровь подойдёт, но тогда я хочу всю кровь тех, кого вы будете убивать.

— Кроме той, которую я буду приносить в жертву моим богам, — тут же возразил Ицкоатль. — Им тоже нужна кровь.

— Кто такие боги? — удивился Элек.

Ицкоатль вздохнул. Трудно жить в мире, который не знает богов… Даже для духов они — что-то за пределами понимания. Он уселся на пол, скрестив ноги, и начал издалека:

— Представьте себе дерево. Чтобы оно выросло, нужно семечко. Из него прорастает корень и поднимается ствол с ветвями, листьями, цветами и плодами. Мироздание можно сравнить с деревом, но выросло оно из семечка — мира, который создали боги. Пусть это будут очень большие и сильные духи, которым под силу создать мир и всё, что в нём существует. Боги отдали свою кровь, чтобы мир и люди в нём могли существовать, и теперь я должен возвращать им долг кровью, чтобы могли существовать боги. Если они перестанут получать мои жертвоприношения, дерево засохнет и погибнет.

— Но если мира не станет — что будет со мной? — прозвучал вопрос.

— Тебя тоже не станет. И нас, — ответил Ицкоатль.

Дух задумался. Потом выразительно передёрнул шкуркой на спине.

— Мне не нравится такое представлять себе. Тем более не понравится такое пережить. Мне по душе жизнь. Отдавай своим богам часть крови, которую они должны получать. Но остальное я возьму себе!

— По-моему, вы спорите не о том, — примирительно проговорил Халлар. — Ицкоатль, тебе нужны живые, так? Элек, тебе нужны те, кого можно убить. Вы вполне можете их поделить перед битвой.

Этот вариант вполне устроил жадного духа.

— Вот и договорились, — поднялся с кровати бард. — Надо идти. Элек, прячься в татуировку, не будем пугать твоим видом людей. Братишка, если что — обращайся к Кончару. Я с ним договорился. А я вернусь через две недели.

Ицкоатль тоже встал — быстрым, гибким движением. Крепко обнял побратима.

— Я буду тебя ждать, — негромко сказал он.

Память Саркана подсказывала, что в этом мире у людей принято желать при прощании, чтобы близкие берегли себя, но для воина мешикатль это было странное пожелание другому воину.

— Возвращайся с победой.

— Да я же не воевать иду, — рассмеялся Халлар. — Я иду за тем твоим камнем. А почему именно сейчас — завтра прибудет королевский дознаватель. А мне встреча с его свитой совсем не нужна. И кстати, что-то мне подсказывает, что с твоего парня снимут все обвинения.

— Если барон Балас вообще станет о них упоминать, — Ицкоатль улыбнулся.

— Тогда ему очень повезло, если он решил отказаться от своей идеи, — серьёзно отозвался бард. Потом надел свой вещмешок. Повесил на плечо гитару. Подпрыгнул несколько раз, чтобы убедиться, что ничего не звенит. — По записям Гильдии, на редкость въедливый дознаватель. И работает за совесть, а не за зарплату.

— Но ты опасаешься не его самого, а только его свиты, — заметил Обсидиановый Змей. — Он тебя не знает?

— Встречались, — нехотя протянул Халлар. — Знает. Сложно не узнать человека, который лежал перед тобой на дыбе и его по твоему приказу пытали. Правда с тех пор кое-что поменялось, и у нас с ним договорённость. Он меня не знает, а я его не замечаю. И всё потому, что он работает за совесть. Ладно, не самое приятное воспоминание, а чтобы рассказать, потребуется не один кувшин эля.

— Когда ты вернёшься, и если тебе захочется рассказать, я выслушаю, — пообещал Ицкоатль. — Тебя проводить до ворот города?

— Не надо, расстанемся здесь, — ответил бард. — У нас говорят "дальние проводы — лишние слёзы". Да и у тебя, наверное, дел много.

Ицкоатль не стал настаивать. У него действительно были дела на рынке и в библиотеке, но не настолько срочные, чтобы он не мог отложить их ради лишних минут, проведённых с побратимом. Однако если тот против…

Попрощавшись, Обсидиановый Змей первым покинул таверну. Ему нужно было найти деревенских торговцев овощами и зерном, чтобы расспросить о культурах и урожайности.

Тяжело отказываться от своей привычки к одиночной жизни, пусть даже теперь ты никогда не будешь один — у тебя есть брат и дух, который к тебе, в общем-то, привязан такими узами, которые человек порвать не в силах. Именно поэтому бард предпочёл расстаться в таверне, и сейчас быстрым шагом шёл к воротам. Ему предстояло прошагать в быстром темпе часа три, прежде чем он пересечётся с днёвкой обоза в Агостон.

Крестьяне не сразу поняли, чего желает странный господин с вышитой дубинкой барона на камзоле. Ицкоатлю пришлось несколько раз повторить на разные лады свой вопрос: есть ли среди того, что они выращивают, то, что может дать два урожая за сезон? Удивление их было совершенно неподдельным, но они добросовестно принялись объяснять господину из замка, что два урожая — это совершенно невозможно.

— Посеять-то можно, есть ранние растения, — втолковывал ему старик с окладистой бородой, в которой запутался стебелёк щавеля. — Но вызреть не успеет. Вот сейчас почитай осень начинается, скоро дожди зарядят, холодно станет, зацвести успеют растения, а вызреть — нет. Под снег уйдут, погибнут.

Ицкоатль был озадачен. У себя на родине он привык к нескольким урожаям за год. А здесь, получается, только один можно было взять? Это требовало серьёзного пересмотра его планов. Что проку собирать большое войско, если ты не сможешь его прокормить?

Но он внимательно рассмотрел всё, что продавали селяне, расспросил о каждом растении и запомнил всё, что ему сказали. Ценного там было немало.

Поблагодарив старика и его соседей по рынку, Обсидиановый Змей отправился прямиком в замковую библиотеку. И на этот раз его интересовали не карты и отношения с соседями. Он искал труды по ведению хозяйства и выращиванию продовольствия. Привычных ему растений тут почти не было, если не считать тыквы и бобов. Нужно было как следует подумать над тем, что будут выращивать и есть его люди.

Библиотека не слишком ему помогла, но кое-что полезное Ицкоатль всё-таки нашёл. Записи старых баронов, отца и деда Андриса. Они делали заметки по годам — какая была погода, что уродилось, на что был неурожай. Дед к тому же был новатором, закупал в порту Агостона семена заморских растений и сеял их, чтобы посмотреть, что из этого получится. В большинстве своём не получалось ничего — растения погибали из-за неподходящего климата. Но некоторые прижились, и среди набросков Ицкоатль с волнением увидел семена фасоли.

Опасаясь не услышать ответа, он окликнул духа.

"Элек?"

Дух возник рядом, словно сгустившись из воздуха.

"Что ты хотел?"

Ицкоатль ткнул в корявый рисунок на пожелтевшей бумаге.

"Будете в Агостоне — попроси побратима поискать такие семена. Это фасоль. Она очень мне нужна. Мешочка в пару пригоршней на первое время хватит".

Элек внимательно изучил зарисовку и кивнул. А потом растаял, словно его здесь и не было всего мгновение назад.

Ицкоатль вернулся к прерванному занятию. Тыквы он вписал в свой список первыми. В подходящих условиях они могли храниться довольно долго, были вкусны, готовить их было просто. Следующим в списке оказалось просо. Ицкоатль прочёл о нём, что оно неприхотливо, созревает всего за шестьдесят дней, если его посеять на солнцеворот, и очень урожайно. Но зерно у него было мелким, и крестьян не заинтересовало — как и фасоль, которую они попытались есть зелёной, как горох, и потом страдали животом.

Мелким зерном Ицкоатля было не напугать, а отзывы о каше из проса старый барон оставил самые благоприятные. Она оказалась и вкусной, и сытной. То, что нужно. Решив, что о семенах он попросит побратима позже, Ицкоатль вернулся к работе.

Горох и бобы тоже попали в список, как и капуста разных сортов. Туда же отправились репа, которую можно было есть и сырой, и варёной, и жареной, и даже солёной, морковь, с которой квасили капусту и варили похлёбки, и разнообразная зелень. Лук и чеснок были для Обсидианового Змея в новинку, но привычный ему перец здесь был дороже золота, это было только для господ, а пресная еда быстро приедается, так что их острый вкус пришёлся бы как раз кстати.

Ицкоатль как раз отложил перо, когда в библиотеку заглянул поварёнок.

— Господин Саркан, Джизи обедать зовёт! И она сказала, мне с вами тренироваться можно!

Утром Ицкоатль попросил барона о встрече. Тот велел подойти ближе к обеду, и Обсидиановый Змей так и поступил, посвятив свободное время игре на флейте у себя в комнате. Он бы поднялся на крышу, но не был уверен, что нечаянный концерт не вызовет недовольства.

— Что ты хотел? — встретил его вопросом барон Балас, когда Ицкоатль вошёл к нему в кабинет.

— Доброго дня, ваша милость, — отвечал Обсидиановый Змей. — Хотел спросить вашего позволения съездить в долину Алгеи, посмотреть земли.

Барон откинулся на спинку кресла, даже не пытаясь скрыть, насколько он озадачен.

— А что там смотреть? Болото да лес.

— Но могут найтись участки, пригодные для земледелия, — возразил Ицкоатль. — Их лучше присмотреть сейчас, чтобы весной ими могли заняться.

— И кто ими будет заниматься? — спросил барон.

— У моих людей есть безземельные родственники, — пояснил Ицкоатль. — Думаю, они не откажутся работать на меня.

— И то дело, — проворчал Балас. — Может, разбойников поменьше станет… Добро, поезжай. Смотрю, ты серьёзно за дело взялся?

Ицкоатль слегка поклонился.

— Если уж получил землю, так надо к ней с умом подходить. Ваша милость не откажет мне в совете, как вести хозяйство, если я сам не смогу придумать, как решить проблему?

Барон был польщён, хотя на этот раз постарался скрыть свои чувства.

— Не откажу. Ступай, да возьми с собой десяток человек. На всякий случай.

— Так и сделаю. Благодарю, ваша милость.

Попрощавшись, Ицкоатль отправился в город — искать Казмера.

Встреча с Казмером прошла спокойно. Тот поначалу встревожился, когда открыл дверь на стук, а вместо барда на пороге появился тот, кого он знал как Саркана Джеллерта. Но в номер посетителя впустил без лишних вопросов.

— А где господин бард? — спросил он, едва дверь за спиной Ицкоатля закрылась.

— Ушёл в Агостон по делам, — пояснил Ицкоатль. — Просил встретить тебя и передать, что мне нужно к одному нашему общему знакомому, и чтобы ты меня сопроводил.

— А если вы людей Баласа приведёте? — набычился Казмер.

— Вот балбес, — вздохнул Ицкоатль. — Я на Солёном острове с Андрисом с детства играл, ты думаешь, я сам дорогу не знаю? И людей — хотел бы, давно бы привёл, и провожатый мне бы не понадобился. Людей, кстати, приведу. Но своих.

Поворчав, Казмер согласился сегодня же вернуться на озеро.

— Лошадь есть? — спросил Ицкоатль, прежде чем оставить его собираться.

— Есть, — отозвался Казмер.

— Тогда после обеда жди через пару миль от ворот, я отобедаю и выеду, — решил Ицкоатль. — До вечера как раз успеем добраться.