Генерал темной властелины

Глава 8

Следующие несколько дней прошли в плотном, но очень плодотворном графике. Во-первых, я побывал на двух занятиях по теории, где нам объясняли, как управлять автомобилем, и какие существуют правила дорожного движения. Собственно, для меня ничего нового не было, я это всё и так опытным путём успел выяснить. Нет, были, конечно, несколько исключений, касающиеся тех правил и знаков, которые не попадались на моём пути, но их было немного. И вот буквально на днях меня должны были допустить непосредственно до управления под руководством инструктора. О, как я ждал этого момента! Аж руки чесались, так хотелось самому рулить, но я свои желания держал в узде, не давая мыслям об этом мешать остальному.

С Ликой мы тоже встретились вновь, и она передала мне свои конспекты. Правда, место, где нам можно будет с ней вместе поотрабатывать какие-то упражнения, она ещё пока не нашла, но и это было уже неплохо. Уже дома, находясь в своих покоях, я внимательно записи полистал и убедился ещё раз, что, действительно, магия этого мира от моего отличается. Вернее, взаимодействие с ней.

Судя по упражнениям, направленным на развитие магических способностей, местные не черпали магическую энергию из магического поля планеты, они использовали свою собственную энергию для воздействия на это магическое поле. Поэтому да, моя изначальная ошибка была пытаться свой магический источник расширить путём попытки прокачивания через него разлитой в пространстве магии. Вот поэтому, кстати, здесь не уделяли особого внимания природным концентраторам магии, хоть они и были известны. Обычно это были какие-то локальные узлы природного типа с повышенным магическим фоном. Один такой узел, небольшой, всего раза в полтора превышающий естественный магический фон, был даже на территории нашего поместья, но нахождение в нём ни на йоту не влияло ни на меня, ни на женщин-одарённых.

Так вот, что касается местного способа магического развития, они не расширяли свой источник, прокачивая через него неструктурированную ману. Нет, они воздействовали на него изнутри, тоже медитациями, которые лежали в основе первичных тренировок, но не стараясь представлять, как магическое поле втекает в источник, как это было в моём мире, а пытаясь представить, как искра источника сильнее разгорается изнутри.

Да, это означало только одно, что я все восемнадцать лет пытался идти совершенно неправильным путем. А с другой стороны, где было взять информацию? В открытом доступе этих методик нет, даже в нашей домашней библиотеке, где есть различные работы по магии, не слова про раскачку источника.

От родственников тоже не добьёшься, а те крохи информации, которые я вычленял из разговоров, не могли дать полного представления о начальной методике. Просто потому, что развитие рангов в их пересказе сводилось к одному, если очень сильно упростить: бери больше, кидай дальше. Колдуй заклинания как можно чаще, чаще воздействуй своим источником на магическое поле, и рано или поздно твои магические силы вырастут.

И стоило мне понять этот базовый принцип раскачки магических сил, как я, испытав невиданный наплыв негативных эмоций, наверное, впервые в этой жизни спровоцировал внезапный выброс магических сил.

Стёкла в обоих окнах моих покоев брызнули мелким крошевом, запуская внутрь порыв свежего воздуха, мигом зашелестевший страницами конспектов на столе.

Такое громкое происшествие не могло остаться незамеченным, поэтому, подскочив, я быстро сгрёб тетради, пряча обратно в портфель. И когда в мою комнату с тревожным выражением на лицах забежало сразу несколько человек, включая маман, сестру, обеих её подруг, дядьку и горничных до кучи, я уже был вновь спокоен и, присев на край стола, задумчиво смотрел в окно, блестевшее неровными осколками стекла по краю рамы.

— Дорогой, что случилось? — с тревогой обратилась ко мне княгиня.

— Да так, кое-что не получилось, — не поворачивая головы, ответил я.

— Ты пытался колдовать? — сделала она, пожалуй, самый напрашивающийся вывод, и я только кивнул, подтверждая её догадки.

— Как видишь, — натянуто улыбнулся, снова посмотрел на пустые окна, — и даже получилось, правда, не совсем так, как я хотел.

— Эх, Слава-Слава! — Маман подошла, потрепав меня по голове. — Уже восемнадцать, а всё равно мальчишка мальчишкой, всё никак не угомонишься.

На это я не стал отвечать, а княгиня, переведя озабоченный взгляд с меня на стеклянную крошку, частично просыпавшуюся внутрь комнаты, частично наружу, тут же начала раздавать указания, горничных отослав убирать снаружи, а дядьку припахав к уборке внутри.

— Пойдём, Слав, — взяла она меня за руку, — я прикажу, сегодня же привезут стекольщика, сделают замеры, и уже через пару дней окна будут как новенькие. А пока вещи перенесём в одну из гостевых спален.

— Хорошо, мам, — не стал сопротивляться я и дал увлечь себя в гостиную.

Что ж, такой эмоциональный всплеск был, наверное, со мной впервые. Всё-таки гормоны живого тела нет-нет, но срабатывают, выкидывая иногда такие вот фортели. Впрочем, только лишь ещё одно доказательство того, что я живой человек. И хоть моя нематериальная форма имела множество преимуществ, но быть живым интересней: испытывать давно забытые эмоции, чувствовать вкус еды, ощущать действие алкоголя. Наконец, запахи. Да даже звуки, которые слышишь настоящими ушами, а не ментальным эхом твоих миньонов.

Впрочем, ещё один интересный момент из подобного опыта я тоже вынес. Сила взаимодействия при таком спонтанном выбросе с окружающей магической энергией была куда выше, чем должна быть у обрядницы. Я бы даже сказал, если взять во внимание площадь и расстояние, которое этот выброс охватил, то это был уровень как бы не чаровницы. Вот только чаровница может в любой момент по собственному желанию сотворить что-то подобное, а у мужчин это проявляется только под влиянием эмоций и сильного стресса.

И вот этот момент стоило изучить подробнее.

Я как-то подобным выбросам раньше, сам их не испытывая, внимания не уделял. Вот что значит тоже некоторая косность мышления. А ведь если подобное возможно, значит уровень силы мужчин не всегда такой низкий. И я был практически уверен, что никто толком исследование подобного феномена не ведёт просто потому, что выбросы — это тема для местных анекдотов. Ну, вы слышали про обезьяну с гранатой. И тому подобного.

Немного позже, вновь обосновавшись в гостевых покоях, перетащив туда часть вещей, в том числе заветный портфель, я вновь открыл конспекты и, разбирая быстрый и неровный почерк Лики, начал методично выполнять базовые упражнения по усилению внутренней искры.

Два часа я потратил на медитации по указанной методике перед тем, как улечься спать. Результаты, естественно, не получил, но так быстро я их и не ждал хотя бы потому, что методика женского развития могла не совсем подходить мужчинам в силу того, что дар у них, то есть нас, тоже отличался. Поэтому сейчас мне нужно было досконально изучить женский способ, а затем на базе него уже нащупать свой собственный рабочий вариант. Это должно быть проще, чем совсем с нуля пытаться понять, что с мужчинами не так.

В общем, как минимум на несколько следующих месяцев я себе занятие нашёл.

Не знаю, что послужило спусковым крючком: мой огорчённый после магического выброса и разбитых окон вид или, быть может, сам факт этого выброса, но на следующее утро перед занятиями на выходе из поместья меня уже поджидала одна из поручиц с букетом цветов в руках. Нет, я понимал, что это должно когда-нибудь произойти, но мне почему-то казалось, что это будет при несколько иных обстоятельствах. Да и думалось, что первой на такой шаг решится младшая — Анна, но нет. Рано с утра при полном параде меня ожидала старшая — Софья.

— Святослав, это вам! — произнесла она, шагнув вперёд и протягивая букет, стоило мне показаться на пороге поместья.

Я с сомнением оглядел свой тренировочный наряд, в котором вышел на традиционную пробежку, затем на поручицу и цветы. Уточнил:

— Софья, а вы действительно уверены, что хотите мне их вручить здесь и сейчас?

Она чуть смутилась, но затем решительно тряхнула головой и произнесла:

— Да. Потом вам будет не до этого, и вы уедете на учёбу. А мы уже через два дня отправляемся обратно в гарнизон.

— Понятно, — вздохнул я, принимая букет и думая, куда бы его девать.

Затем, оглядевшись, спросил:

— А где остальные?

Воротынская смутилась ещё сильнее и нехотя ответила:

— Мы договорились, что сегодня с утра вас встречу я.

— Жребий бросили, — понятливо покивал я головой, — так сказать, определили, кто первой будет меня окучивать.

Поручица не просто смутилась, а самым натуральным образом покраснела. Видимо, со жребием я угадал. Вздохнув и почесав букетом лопатки, уточнил:

— Надеюсь, сестра-то хоть в этом вашем соревновании участие не принимает?

— Как можно? — девушка аж задохнулась от такого предположения.

— Ну, ладно-ладно, я пошутил, — быстро успокоил её.

В этом обществе почему-то намёки на инцест вызывали одно сплошное возмущение, хотя для меня они были лишь ещё одним поводом пошутить. При том, что я точно знал, что среди правящих европейских родов вполне себе такое практиковалось и, в общем-то, сильно не осуждалось никем. Вспомнить тех же Габсбургов.

Мы продолжали стоять на крыльце, я с букетом, а Воротынская, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Время шло, и я уточнил:

— А, собственно, что вы планировали дальше?

— Я бы хотела предложить вам прогуляться.

— А-а, — прозорливо протянул я, — и развлечься светской беседой?

— Да, — обрадовалась моей понятливости поручица.

— Ну, почему бы и не развлечься. Только не хотелось бы ломать устоявшийся график тренировок. Поэтому предлагаю не прогулку, а пробежку.

Девушка слегка насупилась. Бегать в форменном кителе и брюках, как и потеть, ей не очень хотелось. Но тут уж, извините, раз выбрали время моей тренировки — терпите. Я свои планы даже ради такого кардинально ломать не собирался.

Ещё раз взглянул на букет. Сирень и гортензии. Сирень явно выбрана для сочетания с первой буквой моего имени, а вот гортензия это, если правильно помню, символ влюблённости и стабильности. Протянул его обратно девушке:

— Только он мне будет мешаться при беге, поэтому не соблаговолите ли понести.

К цветам я был совершеннейшим образом равнодушен, никогда, если честно, не понимал в чём в них смысл. Ладно бы ещё говорили про полезные алхимические свойства, но вот этот вот язык цветов всегда представлялся мне некой блажью. Впрочем, урок, ему посвящённый, я слушал прилежно и значения цветов в букете знал. А в целом, отношение у меня к этому было простое: если мужчина и женщина хотят вместе провести ночь, можно прямо друг другу об этом сказать, а не городить ерунду из гербария.

Дождавшись, когда не слишком довольная Софья букет возьмёт, я обогнул её и в лёгком темпе привычно свернул на протоптанную вдоль границы имения тропинку. Воротынская пристроилась рядом, стараясь не слишком махать букетом, и первые пару минут мы двигались в полном молчании. Наконец, девушка негромко кашлянула, и я, спохватившись, ведь по правилам этикета первым разговор заводит мужчина, тут же небрежно поинтересовался:

— Хорошая погода, не правда ли?

Утро как раз выдалось пасмурным и холодным. Термометр на окне показывал от силы десять градусов. А небо было затянуто сплошной серой пеленой с отдельными, пока низкими, тёмными до синевы тучами, что быстро плыли, гонимые ветром, над нашими головами. Синоптики обещали дождь, возможно, даже с грозой, и, судя по низко проносящимся над полем стрижам, лить должно было начать через час-полтора.

— Да, — вымученно улыбнувшись, поддержала меня девушка, — вполне ничего.

— Вот и я так думаю. Самое то, чтобы взбодриться и зарядиться энергией на весь день. Да, кстати, все забываю спросить, как вам у нас? — покосился я на поручицу.

— Милое место, — отозвалась та, — Особенно очень милые обитатели.

При этом посмотрела на меня так, что я сразу понял, кого конкретно она считает самым милым.

— Это да, — сделав вид, что не понял взгляда, покивал я в ответ, — вот наша овчарка Найда очень милая собака.

Воротынскую перекосило, потому что оная собака была здоровущей кавказкой, напоминавшей размерами медведя, с жутко ревнивым и собственническим нравом. Поэтому при появлении гостей её сажали в будку на привязь. Сестра, видимо, забыла предупредить о наличии такой зверюги у нас на заднем дворе, и как-то эта Найда зазевавшейся поручице чуть не откусила приличный кусок задницы, молнией метнувшись из будки, где до этого сидела в засаде, никак себя не проявляя.

Спасла девичью филейную часть только мощная стальная цепь. Собачьи зубы клацнули в каких-то жалких паре десятков сантиметров, и Софья отделалась лишь лёгким испугом, сиганув сразу метра на три в сторону.

Мне иногда казалось, что даже местные суки были тоже какими-то полумагическими тварями, потому что на рывок её не успевали среагировать даже сильные одарённые из гвардеек.

Слушалась Найда только мать да воеводу. Гвардеек и горничных высокомерно игнорировала, к себе, впрочем, не подпуская. Дядьку лишь терпела, позволяя кормить, и только меня любила. Но у меня ещё с прошлой жизни с боевыми животными была прочная ментальная связь, какой-то отголосок дара, похоже, частично передавшийся и этому телу.

— Очень милая, — с застывшей гримасой на лице согласилась со мной девушка, явственно при этом вздрогнув.

Видимо, снова вспомнив, как была на волосок от позорной травмы.

— Но я говорила не про неё.

— Ах! — заулыбался я, — Так вы про нашего повара, дядю Пашу?

Тут Воротынскую передёрнуло вновь, потому что дядя Паша, конечно, был кулинар от бога, за что, собственно, и держали, но был совершенно не сдержан на язык и матерился виртуозно, переплюнув в этом умении даже портовых грузчиц. Когда сестра показывала подругам поместье, то заодно и на кухню завела. Вот только, скажем так, не в самый удачный момент. Поэтому вся троица, невзирая на статус и звания, была словесно оттаскана на женских и мужских половых органах и спешно оттуда ретировалась.

— Вы издеваетесь надо мной, — поджав губы и нахмурившись, наконец произнесла Софья.

— Вовсе нет.

Тут я остановился и, развернувшись к девушке, глядя глаза в глаза, без улыбки серьёзно произнёс:

— Софья, мне не нужно вот это всё. — Показал на букет в её руках. — Ни цветы, ни, тем более, какие-то мягкие игрушки, мне только плюшевого зайца какого-нибудь не хватало в этой жизни. Анну тоже предупредите, чтоб даже не пробовала подобное мне вручить.

Поручица посмурнела, опуская взгляд, и мне внезапно стало её жаль. Я вздохнул и постарался объяснить:

— Мне не нужно это не конкретно от вас. Я просто к этому всему равнодушен. Как равнодушен и к большинству того, что считается мужским. Мне важно собственное развитие. Как физическое, так и умственное. И магия. Поверьте, я никогда не смирюсь с тем, что дар мне не развить. Я буду пытаться, я буду идти вперёд. И в этом пути мне не нужна жена, мне нужна соратница, которая будет меня понимать и поддерживать.

Я видел, что Воротынской сложно принять такой кардинально отличающийся взгляд на место мужчины в этом мире. К тому же, он мало вязался с образом милого юноши с почти детским лицом, каким я выглядел. Большинство, видя меня, серьёзно обманывались насчёт моего характера и взглядов на жизнь, а затем ловили когнитивный диссонанс, когда узнавали получше.

— И да, я понимаю, что подобное отношение надо ещё заслужить, — продолжил я, — и поэтому сначала я докажу, что не хуже женщин, стану кем-то кроме просто красивого мальчика, добьюсь уважения, и вот тогда с той, которая признает меня равным себе, у нас может что-нибудь и получиться.

Дальше мы бежали в молчании.

Источником информации Абрамовой была старая воровка, уже отошедшая от дел, но прекрасно знавшая преступный мир Томска. А если точнее, то когда-то известная как Тонька «Череп» Черепова приходилась Абрамовой настоящей матерью. Правда, рожала она тайно, скрыв личность отца ребёнка, и почти сразу подкинула девочку к воротам женского монастыря.

А уже оттуда названная Марией попала к приёмным родителям, чете Абрамовых, от которых и получила свою фамилию.

То, что она им не родная, девочка узнала в шестнадцать и тогда и загорелась идеей разыскать свою настоящую мать.

Казалось бы, спустя столько лет это было совершенно безнадёжнейшее дело, но тут и раскрылся талант начинающей сыщицы.

Она смогла выудить у ещё помнивших те события монахинь подробности и затем, планомерно подтягивая фактик за фактиком, выйти на Тоньку, которая к тому времени, потеряв здоровье, один глаз и ногу до колена на каторге, обиталась в развалюхе на краю города.

Явление давно забытой дочери на пороге жилища было для Череповой как гром среди ясного неба.

В объятия со слезами никто, конечно, бросаться не стремился, но долго и о многом они тогда поговорили. А затем, когда Абрамова открыла в себе любовь к журналистике, мать стала ключиком к её успеху.

Приёмным родителям девушка, а теперь вполне себе женщина, благоразумно об этом не рассказывала, ведя двойную жизнь.

Впрочем, сотрудничество с настоящей матерью было обоюдным. Мария обеспечивала не имеющую заработков и пенсии женщину всем необходимым для безбедного существования.

— Вот и я, — произнесла Абрамова, распахивая дверь и пригибаясь, чтобы не стукнуться о низкую притолоку.

— Машка! Как раз к обеду, двигай сюда.

Старая воровка загремела на кухне посудой и, ковыляя на деревянной ноге, выставила на стол парящий чугунок, от которого шёл наваристый запах борща. Большим половником зачерпнула содержимое, наполняя тарелку, после чего, достав из формы «кирпич» хлеба на смеси ржаной и пшеничной муки, быстро порубила здоровенным ножом на шесть частей.

— Ешь, голодная, небось. С утра, небось, бегаешь, — поворчала Тонька, наливая суп и себе, — всё расследуешь.

— А меня, как волка, ноги кормят, — ухмыльнулась Абрамова, — но по той теме, что ты давече рассказала, уже неплохой барыш. Держи половину.

Она протянула матери новенький хрустящий червонец.

— Ого, — Черепова, помяла ассигнацию в руках, даже понюхала, с удовольствием втягивая раздувшимися ноздрями запах новой купюры, — богато оценили.

Десять рублей — это была месячная зарплата какого-нибудь рабочего на заводе или грузчика, и для одинокой женщины вполне хватало на все насущные потребности.

— Как закончу, ещё двадцать отвалят, — похвасталась Абрамова.

— Солидно, хороший куш.

На некоторое время обе женщины примолкли, поглощая еду, затем, вытерев хлебным мякишем тарелку досуха, Мария спросила:

— Так что там со свидетелем, кто эту парочку видел, как они мухинских отоварили?

— В общем так, — вытерев руки о передник, принялась объяснять Черепова, — мужичка этого звать Евлампий. Тот ещё пройдоха, и жадный, как не знаю кто. Но за рубль отца родного продаст. В общем, рубль ему, конечно, жирно будет, сунешь полтину да поспрошаешь. Если надо, мной припугнёшь. Он только с виду дерзкий, а по факту, как и все мужики, только выступать горазд. Живёт на Малой Кирпичной, третий дом.

— Поняла, — покивала Абрамова, — а он точно видел?

— Точно. Считай, всё прямо под его окнами и произошло.

Не став откладывать в долгий ящик, журналистка отправилась по указанному адресу.

Домишко у Евлампия был неказистый, весь какой-то покосившийся и неустроенный, сразу видно: без бабы живёт, чахнет домик-то без крепкой женской руки.

— Хозяин, открывай! — постучала Мария в ворота.

Подождала минуту и уже собиралась постучать снова, только уже с ноги, как дверь дома заскрипела, приоткрываясь, и в щель просунулась наполовину седая голова.

Евлампий, ну, а кто это мог быть ещё, был под стать жилищу, такой же неухоженный, с всклокоченной бородой и красным, явно от частых возлияний, носом.

— Чево надо?

— Поговорить о мухинских.

— Неча нам говорить, — вякнул мужик, собираясь закрыть дверь, но тут зажатая двумя пальцами в руке Абрамовой сверкнула серебряная полтина.

Подбросив её и поймав в ладонь, женщина полюбовалась на профиль императрицы и добавила:

— Не бесплатно, конечно.

— А да, так это, стало быть, проходите, гостья дорогая, — засуетился Евлампий, раскрывая дверь шире и пропуская Марию внутрь, только память у меня последнее время не очень. А на лечение деньги нужны, маловата полтина-то.

— Ещё гривенник добавлю, — проходя мимо, снисходительно бросила женщина, — если интересное что вспомнишь.

После чего дверь за Абрамовой закрылась.

Примерно через час, выжав свидетеля досуха, Мария вновь оказалась на улице, задумчиво оглядываясь. Евлампий, и правда, знал много интересного, даже сам того не подозревая. Во-первых, женщина была почти уверена, что эти двое сами спасались от устроившей облаву в Кирпичах полиции. То, что они даже не пытались звать на помощь и сразу же сбежали, говорило в пользу этой версии. Ещё одно зацепило Абрамову в рассказе, как неизвестный юноша одолел державшую его бандитку. Весьма вероятно, что он был не только благородным, но ещё и одарённым. И в гимназической форме. И кадета вместе с ним.

Что связывало этих двоих? Почему они сбегали вдвоём? Откуда они бежали?

Одарённый юноша… Абрамова знала, что подобное означает. И чьими мужьями они, чаще всего, становятся. И уж точно какой-то кадете это не светило ни при каком раскладе. А может…

Тут женщину захватила одна очень интересная догадка. А что если это запретная любовь? Между кадетой и гимназистом-одарённым? Такая, о которой ни в коем случае не должны узнать родители юноши. Оттуда и бегство от полиции и всё остальное. А ведь благородные родители явно не пожалеют средств, чтобы узнать о подобном факте в отношении своего сына. И речь тут будет далеко не о двадцати рублях. Да и громкого скандала на страницах газет захотят избежать.

В голове женщины сумма будущего навара мигом перескочила с десятков на сотни рублей. И она, с удвоенной энергией потерев ладони, пробормотала:

— Итак, откуда же они сюда прибежали?