Генерал темной властелины

Глава 14

Проблемы начались к вечеру.

По моим прикидкам, двигались мы куда-то в сторону казахских степей. Южная граница России всегда была местом не слишком людным, поэтому вариант проскочить у нас был. Я, правда, не представлял, как мы будем легализовываться с ней за пределами Империи, но, видимо, какой-то план у женщины был. Вот только стоило солнцу скрыться за горизонтом, как вмешалась новая неожиданная переменная. Я снова был в своей каюте, когда внезапно послышался удар, какой-то неясный скрежет, а дирижабль ощутимо качнуло в сторону. Вряд ли это было запланированное действие, поэтому, мгновенно подскочив, я тут же побежал в рубку.

Во-первых, потому что команда дирижабля явно знала больше, а во-вторых, из рубки обзор был куда лучше, чем из моего небольшого иллюминатора. Пока я спускался вниз, послышался ещё один удар, а затем изменился звук двигателей, став каким-то жалобным и захлёбывающимся. Мимо меня, выскочив из рубки, пробежала с выпученными глазами мотористка, а я, проводя её взглядом, услышал забористую брань капитаны судна. Тут же почувствовал, как пол наклоняется, дирижабль явно клевал носом. Пришлось ухватиться за идущий вдоль стены поручень и, крепко за него держась, добираться к рубке, потому что, помимо сильного крена вперед, мы начали и резко заворачивать, достаточно быстро по спирали приближаясь к земле.

«Неужели падаем?» — мелькнула тревожная мысль.

Честно говоря, мысль разбиться где-нибудь в чистом поле за сотни километров от любого нормального жилья меня не очень прельщала.

Впрочем, стоило мне добраться до рубки, как я увидел, что не всё так плохо, как кажется. Аксёнова крепко стояла на ногах, держась за штурвал. Навигатора, вцепившись в пульт, напряжённо вглядывалась в приборы, а воевода, тоже взявшись за поручень и почти прижавшись носом к остеклению, внимательно вглядывалась куда-то за пределы кабины, пытаясь разглядеть что-то снаружи.

— Что случилось? — громко спросил я. — Мы падаем?

— Тьфу, — ругнулась Аксёнова. — Типун вам на язык, ваше сиятельство. Нет, мы снижаемся. Но ситуация не очень хорошая.

В этот момент мимо кабины что-то пронеслось, но настолько быстрое, что я краем глаза зафиксировал только смазанный силуэт. Наличие у силуэта крыльев свидетельствовало, что это какая-то птица. Впрочем, размеры её были чересчур велики. Мне кажется, даже крупнее орла.

— Хреновая ситуация, — внезапно произнесла Светлана. — Это птеродоны.

Мне это название ни о чём не сказало. А вот капитана дирижабля ощутимо вздрогнула и разразилась совсем уж непечатной тирадой.

— А кто такой птеродон? — поинтересовался я.

Алёнова, отвернувшись от окна, посмотрела на меня с плохо скрываемым беспокойством и ответила:

— Это одна из тварей портала. Если она здесь, значит мы залетели в зону его действия.

В этот момент оторвавшаяся от приборов навигатора, чуть не плача, произнесла:

— Но я же проверяла карты! Здесь не было ничего, не должно было быть!

— Сколько этим картам срок? — поинтересовалась воевода, вновь принимаясь наблюдать за происходящим в наступающих сумерках, пытаясь что-то высмотреть на быстро погружающейся во мрак степи.

— Полгода всего, — ответила женщина.

— Ну, значит, это новый портал, появившийся меньше чем за полгода, — вздохнула Светлана. — И очень может быть, что мы первые, кто его обнаружил. И здесь нет ни гарнизона, ни группы зачистки.

— И всё из-за тебя! — наконец обернулась к ней Аксёнова, пытаясь взглядом испепелить бывшую спецназовку. — Летели бы себе спокойно в Петербург и летели, а ты ещё и радиостанции нас лишила! Ни сигнал бедствия подать, ни связаться! Ну, спасибо!

Не сдержавшись, воздухоплавательница сплюнула на пол себе под ноги.

Тут в окне снова мелькнуло, а затем птеродон буквально впился когтями и клювом в обшивку дирижабля прямо над кабиной, с лёгкостью раздирая прорезиненную ткань баллона. Делал он это секунд пять, что позволило внимательно его рассмотреть.

Ну что ж, я понял, почему это существо назвали так. Чем-то оно действительно напоминало доисторическое существо из тех, что иногда находили в земле археологи: крокодилья пасть с пилообразными рядами острых зубов, кожистые крылья с когтями на концах торчащих суставов, узкое тело, оканчивающееся длинным ящероподобным хвостом с шипастой булавой на конце и двумя лапами с когтями больше десятка сантиметров длиной, которыми оно пользовалось с большим умением, полосуя баллон с газом. Хорошо ещё, подобные дирижабли всегда делались с разделением на отдельные заполненные гелием секции, и повреждение даже пары из них не приводило к мгновенному падению аппарата, позволяя достаточно безопасно приземлиться. И нам ещё повезло, что этих тварей было немного, поэтому мы не рушились с небес с шансом разбиться в лепёшку, а плавно, хоть и аварийно, снижались.

— Всем приготовиться! — напряжённо крикнула капитана, расставляя ноги пошире для лучшей устойчивости.

Я понял, почему она закрутила судно по спирали: чтобы осложнить птеродонам, имевшим, похоже, некоторые проблемы с маневрированием в воздухе, повторное нападение, и избежать слишком большой горизонтальной скорости. Тотчас ещё крепче ухватился за поручень, во все глаза глядя, как стремительно приближается покрытая густой травой земля. А затем произошёл первый удар, подбросивший нас обратно в воздух, затем ещё один, со скрежетом сминаемых ажурных конструкций гондолы, когда мы почти зарылись в землю и, наконец, третий, после которого, проскользив ещё с десяток метров, мы окончательно остановились, а искорёженный дирижабль медленно завалился на бок под тонкий свист остатков гелия, покидавших повреждённую обшивку.

После всех этих акробатических трюков пол кабины оказался наклонен градусов под сорок пять. Поэтому пришлось, повиснув на поручне, сначала найти надёжную опору, а затем практически скатиться вниз, где меня уже поджидала воевода, подхватив и бережно поставив рядом с собой.

Боковое остекление частью растрескалось и высыпалось, поэтому в кабину сквозь пустые рамы лезла трава, и неприятно холодил кожу прохладный степной ветер.

Я огляделся и подумал, что этому дирижаблю, скорее всего, в воздух уже не подняться. Слишком большие, на мой взгляд, были повреждения.

А затем моим мыслям вторила и капитана. Аксёнова скатилась по полу тоже, и, сняв фуражку, горестно заметила:

— Всё, долетался, «Голубь». Чуть-чуть до своего двенадцатилетия не дотянул.

Тут из машинного отделения с проклятиями до нас добралась мотористка, успевшая где-то во время жёсткого приземления рассечь висок, а следом за ней, бросив пульт, который буквально обняла, к нашей небольшой компании потерпевших крушение присоединилась и навигатора, собрав всю команду дирижабля вместе.

— И что делать? — поинтересовался я у них, дожидаясь, когда хоть кто-то скажет что-нибудь умное.

— Надо уходить, — тут же произнесла воевода, но мотористка, пытающаяся стереть кровь с лица какой-то тряпкой, на это только фыркнула, сообщив:

— Нет, ночью твари активнее, надо оставаться в дирижабле. Я пять лет в гарнизоне прослужила, знаю о чём говорю. Нужно переждать, а потом выбираться.

Капитана посмотрела на свою подчинённую, потом с некоторым сомнением перевела взгляд на бывшую спецназовку и, поджав губы, нехотя согласилась:

— Да, безопаснее будет остаться, тем более здесь хоть какое-то укрытие. А ночью нас просто зажмут в чистом поле.

— Вы не понимаете, — вдохнула Алёнова.

Затем в свою очередь задала вопрос остальным женщинам:

— Почему гарнизоны ставят за пределами зоны отчуждения портала? Почему создают и держат только периметр вокруг зоны, а не перекрывают сам портал?

Командира с навигаторой переглянулись, а затем вновь посмотрели на мотористку, но и та, нахмурившись, сама в свою очередь вернула взгляд воеводе.

— А всё потому, — сама ответила Алёнова, — что живые люди в зоне отчуждения притягивают к себе всех окрестных тварей, в том числе и тех, кто сейчас находится за порталом. Если за пределы зоны, как правило, выбираются одиночки, пусть достаточно сильные, но всё-таки одиночки, поэтому их можно удерживать и уничтожать концентрированным ударом. То здесь твари будут атаковать все вместе, пока не закончатся. Или они или защитники. Да, пару раз так делали, чтобы выманить на себя всех тварей. Перемололи хренову гору. И когда добили последнюю, портал сам схлопнулся. Но это работает только против маленьких зон. И то, потери там были такие, что после нескольких таких попыток решили ограничиться гарнизонами и периметром за пределами зоны отчуждения.

— Но боевые группы же ходят внутрь, — возразила мотористка, не желая признавать правоту моей спутницы.

— Ходят, — согласилась ты. — Только ты в курсе, почему не ниже ранга Колдуньи? Потому что только на этом ранге можно научиться скрывать свою ауру, на которую, собственно, эти твари реагируют. Одарённый для них словно праздничный торт. Нет, обычных людей они тоже схарчат за милую душу. Причём, кстати говоря, в первую очередь женщин, но то для них просто как котелок с кашей. А вот владеющие магией — это как десерт. И поэтому надо уходить. Потому что сюда рано или поздно придут твари. И сил у вас отбиться от этой толпы просто не будет.

— Откуда тебе это известно? — внезапно спросила Аксёнова. — Ты же не служила в гарнизоне.

— Не служила, но вот ходить в зону за тем, кто решил от нас там скрыться, приходилось.

— И находили? — заинтересовавшись, уточнил я.

— Находили, — кивнула женщина. — Правда, в основном остатки этих самонадеянных идиоток, решивших, что они смогут в зоне выжить и долго скрываться. Так что знаю, о чём говорю, и говорю ещё раз: либо вы идёте с нами, либо мы, — она покосилась на меня, — уходим вдвоём.

— Пускай идут. — Сложив руки на груди, тут же произнесла мотористка. — Я считаю, что здесь нам будет безопаснее. И вполне может быть, что кто-то видел, как мы летели. Новые порталы постоянно ищут. И хотя бы какой-то армейский отряд может уже быть неподалёку.

— А подать сигнал можно сигнальной ракетой, — воспряв духом, добавила командира дирижабля. — В шкафчике есть ракетница и два десятка зарядов.

Навигатора ничего не сказала, но по глазам я видел, что женщина, изначально обладая ведомым характером, поступит только так, как её подруги, которые были для неё куда большими авторитетами, чем мы.

А ещё, наверное, играл подсознательный страх перед темнотой. Большинство людей в такой ситуации выбрали бы остаться как минимум до утра. Поэтому их нежелание слушать воеводу было понятно.

Алёнова ещё раз оглядела воздухоплавательниц, так и не внявших её предостережениям, пожала плечами и сказала:

— Ну, как хотите. — она повернулась ко мне, — господин, собирайтесь, мы уходим.

Спорить с ней я и не подумал. Во-первых, зрело внутри понимание, что даже если откажусь, она меня потащит силой. А во-вторых, я был склонен доверять её мнению. На пустом месте бы она подобными страшилками нас пугать бы не стала. Значит в её словах есть резон, и лучше, действительно, попытаться выскочить за пределы зоны. Никто же не знает, может, мы не так глубоко забрались к порталу, а может, и вовсе краем зацепили эту чёртову зону, и стоит пройти какой-нибудь километр, и мы уже будем в безопасности. Поэтому я кивнул и вслед за ней, не ставшей дожидаться моего ответа, начал пробираться к выходу из рубки, а затем на вторую палубу к каютам.

Совсем налегке бежать не стоило, следовало взять кое-что из тёплой одежды с расчётом на прохладную ночь, а заодно кое-какие личные вещи и, конечно же, патроны к револьверу. Вот их я забрал все, россыпью распихав по карманам, потому что, как любил говаривать мой командир лучников: стрел, а в моём случае патронов, бывает или мало, или мало, но больше не унести.

Переворошив весь чемодан, я отбросил в сторону ненужное барахло, накинув только куртку поверх рубахи, а затем остановил взгляд на Ликиных конспектах, что лежали на самом дне, перевязанные бечёвкой. Бросать их не хотелось, да и места занимали они не так много, поэтому, решившись, я засунул их под рубашку за пазуху.

Ещё раз оглядел в беспорядке разбросанные вещи и кивнул сам себе. Ничего из этого для выживания мне не пригодится, а значит и брать его незачем.

— Ты готов? — как обычно, когда оставались наедине, обратилась на «ты» ко мне Светлана, заглядывая сквозь дверной проём, находившийся теперь почти над моей головой.

— Готов, — кивнул я.

Просунув руку, она помогла мне забраться в коридор, после чего мы, спустившись обратно на нижнюю палубу, забрались в рубку.

Штатный люк, через который на дирижабль входили, прижало к земле, поэтому мы пробрались мимо продолжавшей кучковаться в рубке команды, проводившей нас хмурыми взглядами, и, выбив острые куски стекла, торчащие из рамы, выбрались наружу.

— Свет! — внезапно крикнула нам вслед капитана, когда мы уже собирались, сориентировавшись по звёздам, уходить:

— Чего, Насть? — Обернулась к ней моя спутница.

— Если встретишь наших, сообщи, где мы находимся, — попросила она.

На что воевода только коротко кивнула:

— Конечно, Настя. Обязательно сообщу.

А затем, больше не оглядываясь, решительно потянула меня в темноту.

Минут пять мы пробирались по высокой густой траве, напрягая слух, стараясь не пропустить, если поблизости окажется какой-нибудь птеродон, а затем я начал улавливать в стороне какие-то не очень приятные звуки.

— Это, случаем, не твари? — негромко спросил я, коснувшись плеча женщины, кивая головой чуть левее нашего курса, где мне послышалось странное сиплое повизгивание.

— Да, — кивнула та, прислушавшись. — Пока ещё мелочь, шавки их называют, — гончие, но за ними может двигаться что-то более серьёзное. Направляются, скорее всего, к дирижаблю. — Она немедленно взяла правее. — Но надо уходить, и лучше бегом.

— Так командуй, — произнёс я, подстёгивая женщину. — Не спрашивай, не предлагай. Сейчас я не твой господин. Всё, ты сейчас главная, а я просто твой подчинённый. И наша задача — выжить. Поэтому не думай о том, тяжело мне, легко, удобно или неудобно. Просто действуй так, как должно.

Вторую часть фразы, про то, что «будет, как суждено», я говорить не стал. Это и так понятно. Сейчас мы находились в месте, о котором я не имел ровно никакого представления. Не знал ни о самих тварях, ни о их повадках. Не говоря уже о противодействии им, с моей-то куцей магией. Разве что с помощью револьвера мог что-то, но мне нужны были время и концентрация на зарядку каждой пули, и в этот момент я был полностью беззащитен, а значит только навыки стоявшей рядом женщины могли нас вытащить из той задницы, в которой мы оказались.

Она покосилась на меня одобрительно, а затем коротко рявкнула:

— Тогда бегом!

И мы побежали так быстро, как только могли, стараясь удалиться от дирижабля как можно дальше.

Далёкий вой гончих стих. Но я рано посчитал это хорошим знаком. Потому что ещё минут через пять до нас донёсся уже совсем другой звук. Полный злобы и ярости, высокий, будто птичий клёкот, а затем скрежет металла, и отчего стало слегка не по себе, — истошный человеческий крик.

— Всё, — выдохнула воевода с какой-то мрачной решимостью, не снижая темпа, — их больше нет.

— Что это было? — уточнил я, понимая, что трёх воздухоплавательниц, с которыми даже не успел толком познакомиться, больше уже не увижу, одновременно стараясь глубоко дышать, чтобы успевать насыщать мышцы кислородом.

— Одна из самых опасных тварей портала. И если она тут бродит, значит портал совсем немаленький. Это Химера — четырёхлапая тварь с головой, слегка напоминающей птичью, и рудиментарными крыльями. Не летает, но бегает очень быстро. Высота в холке в два человеческих роста. С такой один на один даже опытной заклинательнице не совладать. Против них отряд колдуний под руководством заклинательницы, а лучше арканы, надо собирать. И то без жертв может не обойтись. Слишком сильная, быстрая и живучая тварь. Благо вылезают редко.

— Сможем от неё сбежать? — напрямую спросил я.

И вновь женщина только покосилась на меня, не спеша с ответом, а спустя несколько секунд только выдохнула:

— Постараемся, иначе всё будет бесполезно.

Тут я вспомнил, что она говорила в дирижабле, и спросил вновь:

— А ты можешь от неё закрыться?

В этот раз молчание было дольше. Я буквально чувствовал, как воеводе не хочется отвечать. Но, наконец, она нехотя выдавила:

— Могу, но ты не сможешь.

— И что? Закрывайся. Твоя аура сильнее моей светится. Меньше тварей приманим, — попытался я её уговорить.

— Бесполезно, — мрачно качнула головой та, — химера слишком близко. Почует. Уже почуяла. Дирижабля ей надолго не хватит. А когда она догонит нас, мы разделимся, и я её задержу сколько смогу.

— В смысле? А я? — я чуть было не споткнулся, с удивление повернувшись к женщине.

— А ты должен бежать дальше. Должен спастись, чтобы моя смерть не была бесполезной.

— Но…

— Я люблю тебя, Слава.

Даже в темноте я видел, с какой нежностью она на меня посмотрела.

— Поэтому обещай, что выполнишь мою последнюю просьбу.

Я сглотнул невольно возникший в горле ком и кивнул:

— Обещаю.

— Вот и славно. Жаль только, я не успела показать, как сильно тебя люблю.

— Успела, — пробормотал я в ответ.

Мои воины жертвовали собой ради меня. В том мире. И я помнил каждого из них. Но никогда причиной тому не выступала любовь. И никогда это не была женщина. Странное ощущение, что ни говори. И впервые, наверное, я не знал, как мне поступить.

Будь это там, в бытность мою генералом, эту жертву я бы принял с пониманием. Потому что я был более ценным для моей Империи ресурсом, намного более ценным, чем любой воин моей армии. Но здесь, как ресурс, воевода была куда ценнее меня. От этого её жертва выглядела куда более нелогичной.

Любовь, заставляющая жертвовать более сильным активом для защиты более слабого — в своей прошлой жизни я бы посчитал это крайне нерациональным.

Но в этой… В этой, как ни хотелось мне этого признавать, я воеводе был благодарен. Ведь она могла просто замаскировать свою ауру и уйти одна, практически ничем не рискуя, снизив шанс на встречу с тварями только до случайного столкновения.

Мы же тем временем бежали, выжимая из себя всё, что только можно. Вернее, выжимая из меня, потому что Светлана специально подстраивалась под мой темп, хотя могла двигаться намного быстрее.

А затем вдалеке стали слышаться словно частые удары тяжёлым молотом по земле с ясно различимым четырёхсчётным ритмом. И я понял, что эта тварь идёт за нами и идёт очень быстро, потому что удары становились всё явственнее. И скоро они стали ощущаться даже через землю, волнами расходясь по округе. И когда вибрация стала настолько сильной, что казалось, будто нас начинает подбрасывать тоже, словно мы на гигантском барабане, Светлана резко остановилась и с криком «Беги!» вскинула руки, формируя и запуская нам за спину большой огненный шар.

Я увидел, как он, пролетев полсотни метров, на секунду озарил, прежде чем врезаться и взорваться, оскаленный шипастый клюв химеры. А затем вспышка взрыва осветила существо полностью, и меня одновременно с этим пронзило острое чувство дежавю, потому что я узнал эту тварь.

Хотя нет, нельзя сказать, что узнал. Шипастое чудовище с огрызками крыльев на широких когтистых лапах, с покрытым наростами клювом встречать мне не приходилось. Но я узнал то, на кого химера была похожа. Это была одна из сильнейших боевых единиц светлых в моём мире — благородный белый грифон: туловище и лапы льва, голова и крылья орла. Громадина в тонну весом с крайне мерзким характером.

Стаи этих магических животных составляли основную летающую ударную силу светлого воинства. Они почти не допускали на себе наездников, управляемые ментальными погонщиками из имевших предрасположенность к работе с животными магов. Но самые сильные полководцы, мои противники, всё же, могли их приструнять, заключая что-то вроде магического договора, и летать верхом, командуя своими войсками с воздуха.

Были у светлых существа и сильнее, те же драконы разного вида, но тех было мало, и их берегли. Чтобы вырастить из яйца дракона взрослую особь, нужно не меньше трёхсот лет, в то время как на грифонов хватало двенадцати.

И вот теперь нечто до ужаса напоминающее оружие моих противников прошлого мира, и в то же время, являющееся какой-то гротескной пародией на него, словно детищем безумного химеролога, неслось во весь опор на нас. Правильно, ему дали название Химера, потому что ею оно и было.

— Да беги же ты, Слава! — в отчаянии прокричала Алёнова, увидев, что я застыл на месте. — Долго я его не удержу!

И я, сорвавшись с места, действительно отбежал на пару десятков шагов в темноту, после чего остановился, развернувшись к разворачивающемуся передо мной безнадёжному поединку. К сожалению, безнадёжному не для Химеры. Судя по всему, она не просто сохранила изначальные силы грифона, но приумножила их путём непонятных преобразований. И сейчас тварь лишь зло отряхивалась после каждого попадания по ней боевой магией.

А воевода, показывая недюжинные опыт и способности, не стояла на месте, а, постоянно двигаясь, запускала совершенно разные связки, комбинируя различные типы заклинаний.

Вот только я хоть и пообещал ей, что выполню желание, но просто так оставить женщину одну не мог. Не потому, что во мне вдруг взыграли какие-то понятия о чести, о доблести, все те наивные бредни, от которых я пытался оградить собственную сестру.

Нет, просто я понимал: одна Светлана Химеру действительно долго не удержит. А у меня нет волшебных сапог-скороходов, щёлкнув каблуками которых, я бы мог немедленно переместиться за пару километров отсюда. И, расправившись с воеводой, тварь неминуемо доберётся до меня, а это смерть без вариантов.

А значит, единственный шанс — это попытаться сообща если не убить, то ослабить её и сделать так, чтобы она не смогла вести дальнейшее преследование.

Выхватив револьвер, я отщёлкнул барабан, начиная внедрять заклинание в первую из пуль. Но не огненный шар. Этот тип магии действовал на Химеру слабо, как и любые другие стихийные заклинания, что, впрочем, было неудивительно. Грифоны моего мира имели сильную сопротивляемость к этим видам воздействия. Хорошо на них действовала только магия смерти, но таковых заклинаний в моём распоряжении не было, как и магов, которые бы могли им обучить. Поэтому я в первую очередь решил ударить по тому, что могло быть у этой твари слабым местом, а именно по выпученным, налитым кровью буркалам.

— Глаза! — крикнул я Светлане, надеясь, что она поймёт меня.

После чего, прицелившись, выстрелил прямо в химеру. Та тоже не стояла на месте, перемещаясь огромными прыжками, пытаясь достать женщину, разбрасывая лапами комья земли с корнями и травой во все стороны. Но всё же она была достаточно большой, чтобы я смог подловить её и попасть в морду. Вспышка больно резанула даже сквозь прикрытые веки, и тварь издала ещё один крик, в котором к ярости примешалась добрая порция боли.

Ага, не нравится, сука? Всё же у птиц зрение куда более чувствительное. И несколько секунд после такого химера только и могла, что мотать из стороны в сторону клювом, пытаясь прийти в себя. А я, не теряя времени, зарядил вторую пулю громовым раскатом и ударил прямо по слуховым перепонкам. И этот урон тоже прошёл, отчего ту пошатнуло к моей вящей радости, но, к сожалению, оглушив не настолько сильно, чтобы она совсем потеряла ориентацию в пространстве.

— Слава, зачем? Уходи! — снова крикнула мне воевода, но я только сосредоточенно принялся внедрять в третью пулю новое заклинание.

Мне вдруг стало казаться, что в этой битве мы можем победить, но, к несчастью, только казаться. Потому что внезапно, издав ещё один пронзительный клёкот, больно ударивший по ушам уже нам, Химера будто тараном выстрелила вперёд, снося зазевавшуюся воеводу.

— Сука! — со злостью крикнул я и, стерев заготовку, быстро вплёл наработанное до автоматизма заклинание огненного шара.

Выстрел!

И взрыв расцветает прямо в левой глазнице твари, не успевшей прикрыться массивным, почти каменной прочности, веком. Всё же пуля быстрее обычного заклинания и быстрее рефлексов даже магически изменённого существа.

Новый взрыв ярости и боли, и вот уже тварь, забыв о распростёршейся неподвижно на земле женщине, поворачивается в мою сторону. Не знаю, мертва была моя спутница или ещё жива, но больше я сделать для неё уже ничего не мог. Поэтому, пока химера бесновалась, окривев, зарядил ещё одно заклинание световой вспышки. И, выстрелив им, развернулся, что есть мочи рванув вперёд. Спасти меня теперь могло только чудо или меткое попадание во второй глаз, что к чуду вполне себе приравнивалось.

А затем в окружающей темноте, не успев ничего толком разглядеть, я влетел в какое-то вставшее на пути неясное марево, и степь вокруг исчезла, оставив меня на плоской верхушке холма, мира, который совершенно точно не походил на Землю. Он вообще ни на что не походил.