Генерал темной властелины

Глава 5

Троицу шатающихся парней, выбравшуюся на одну из центральных улиц города, да ещё и после одиннадцати вечера, не могли не заметить бдительные городовые. И стоило им увидеть гимназическую форму и учуять от нас запах спиртного, как мы немедленно были препровождены в здание полицейской управы на Базарную площадь. А когда выяснили наши личности, то в управу прибыла спешно вызванная полицмейстер. А затем, после нескольких телефонных звонков, прикатили и машины с нашими матерями.

На часах показывало второй час ночи, когда в управление, тяжело ступая, вошла княгиня Вяземская, высокая, с холодным, как лёд, и одновременно грозным взглядом, которым она оглядела вжавшую голову в плечи дежурную сотрудницу полиции за столом и нашу хмурую троицу на лавочке у стены.

Следом за ней вошла баронесса Местмахер и моя мать, княгиня Деева.

— Вот они, голубчики, — со сдержанным негодованием произнесла Вяземская, глядя на наши безрадостные лица, неторопливо стягивая с рук шёлковые перчатки, — хороши, нечего сказать. Юноши благородных кровей. Позор. Позорище!

Баронесса и моя мать промолчали, но по лицам обеих женщин было видно, что со сказанным они солидарны вполне. Судя по всему, они уже успели предварительно друг с другом всё обсудить, и сейчас мать Александра просто озвучивала единое мнение.

— Где этих красавцев обнаружили? — повернулась она к полицейской.

Та, продолжая смотреть на княгиню, как кролик на удава, торопливо зашелестела документами на столе, ища рапорт городовой.

— Ваше сиятельство, — наконец нашла она нужную, — господа Местмахер, Вяземский и Деев были обнаружены на углу Дворянской и Ямского переулка. Находились в сильном подпитии, нетвёрдо держались на ногах и не смогли объяснить, почему находятся на улице в такое позднее время. Были препровождены в управу для дальнейшего разбирательства.

С каждой фразой полицейской губы Вяземской сжимались всё плотней, баронесса багровела, а моя мать… нет, внешне она оставалась такой же спокойной, но взгляд был красноречив и ничего хорошего не сулил.

Впрочем, никто из присутствующих не собирался устраивать разбирательство прямо тут, выскажут всё что думают и определят наказание уже дома. Но кое-какие вопросы ко всем троим у них имелись.

Не слишком большое количество выпитого, стрессовая обстановка, да и прошедшее с момента употребления алкоголя время позволили моим одноклассникам частично протрезветь, поэтому на матерей они старались не смотреть, угрюмо повесив головы.

— Ну, рассказывайте, господа, — снова произнесла Вяземская, — что же вас сподвигло опуститься до подобного состояния?

Что ж, ответ на этот вопрос у меня уже был заготовлен.

— Прошу меня простить, ваше сиятельство, — произнёс я, изображая чувство вины, — всему причиной моя неуёмная радость по случаю восемнадцатилетия и желание этой радостью поделиться с друзьями. Я виноват, и только я, в произошедшем.

Стоило мне начать свою речь, как Александр заметно напрягся, бросая на меня косые взгляды, но, услышав сказанное, в некоторой растерянности замер. По всей видимости, он не ожидал, что я возьму вину на себя.

— Вот как? — вымолвила моя мать, чей взгляд заметно потяжелел, — и чем же вы эту радость заливали?

— Водкой, — произнёс я, с показным раскаянием опуская взгляд.

— Мда… не ожидала от тебя, — только и смогла произнести она.

— Прошу простить, ваше сиятельство, — внезапно подал голос сидевший справа от меня Вяземский.

От звука собственного голоса он поморщился, правильно, самогон — это вам не водка, с него голова намного сильнее бо-бо, но продолжил, глядя на княгиню Дееву:

— С водкой это была моя идея. Хотелось отметить день рождение друга как-то по-взрослому.

Брови Вяземской взлетели на лоб, когда она с изумлением посмотрела на сына.

— И где же то место, где вам спокойно её налили?

— В Кирпичах…

— Где⁈ — дружно воскликнули обе княгини.

И в этот момент с долгим вздохом, стараясь не смотреть на свою мать, голову поднял Витольд.

— Простите, — произнёс баронет, — пойти туда было уже моей идеей. Я знал, что в более респектабельном месте нам просто не нальют.

С лёгким «пф-ф» из налившейся кровью баронессы Местмахер вышел сдерживаемый до того воздух, и она неверяще покачала головой. Такое от вечного тихони-сына она не ждала.

Все три женщины переглянулись меж собой, а затем княгиня Вяземская вздохнула, подошла к полицейской и, протянув руку, коротко приказала:

— Рапорт.

Та бледно улыбнулась, но попыталась возразить:

— Никак нельзя, ваше сиятельство, документ.

Но тут вмешалась показавшаяся в дверях полицмейстер. Она, переглянувшись с княгиней, коротко той кивнула, после чего скомандовала подчинённой:

— Отдай.

Извлечённая бумага была тут же княгиней несколько раз порвана, после чего, уже нам Вяземская повелительно бросила:

— Вставайте.

И только посетовала вполголоса:

— Не благородные юноши, а какие-то жиганы с круговой порукой.

Ну а мы, изображая раскаяние, потянулись к выходу.

Парни, и правда, грамотно придумали, размазав ответственность на троих. По отдельности каждого оказалось, что и ругать вроде бы не за что, ведь без двух других ничего бы не вышло.

Оказавшись в машине с матерью, я искоса посматривал на каменный профиль княгини, что сидела, полностью погрузившись в свои мысли.

Станет выспрашивать или нет? В целом, наша история слишком нереальной не выглядела. Ну погуляли чуток, с кем не бывает. То, что подобный поступок может вызвать общественное порицание, мы же юноши, а не девчонки какие-то, меня волновало мало, один эпизод не тянет на скандальное поведение, а уничтоженный рапорт свёл почти до ноля возможную огласку произошедшего.

Опасность была только, если выяснится, что мы были не одни, а с кадетами. Но для этого нужно целенаправленное разбирательство, которое никому сейчас не нужно, наоборот, все постараются об этом забыть и не вспоминать.

Наконец, княгиня отмерла, впрочем, продолжая смотреть куда-то вперёд, но внезапно сказала совсем другое.

— Знаешь, Слава, твоя сестра приехала.

— Вика? Отпустили? — удивился я.

— Да, в краткосрочный отпуск по случаю присвоения звания поручицы.

Сестра была на пять лет старше, в этом году ей должно было исполниться двадцать три, в самом конце августа, и после кадетки она убыла на службу куда-то в район иркутской зоны прорыва, в один из пограничных гарнизонов, чтобы отслужить тот самый минимальный пятилетний ценз.

— Погоди, это что, она колдуньей стала?

Я вспомнил, что поручица — это звание, которое присваивают всем, поднявшимся на третью ступень ранга, если оно не было получено ранее.

— Так это же хорошо.

Маман рассеянно кивнула. Колдунья в двадцать три — это быстро. Этак к пяти годам службы Заклинательницей станет, сравнявшись в ранге с матерью.

— Хорошо, — негромко повторила за мной, хотя особой радости в её голосе я не услышал.

Нахмурившись, уточнил:

— Что не так?

— Что? — вынырнула она из своих мыслей.

— Спрашиваю, что с этим не так? Почему ты так странно реагируешь на повышение Вики?

— Понимаешь, сын, — вздохнула княгиня, — официра — это совсем другая ответственность и совсем другой уровень опасности. Я ранг получала аккурат по увольнении из войск, так все пять лет в унтерах и провела. А знаешь почему?

— Почему, — послушно повторил я.

— Потому что Чаровниц в порталы не загоняют. Ставят только в охранение, не давать тварям оттуда пробираться к нам. И то, даже так мы несли потери. А официрские команды ходят в порталы, чтобы их закрывать.

— И закрывают?

— Закрывают, — кивнула княгиня, — только возвращаются не все и не всегда.

— Вика сильная, — я, протянув руку, накрыл своей ладонью материну, — она справится.

Та грустно улыбнулась в ответ, но ничего не произнесла.

— А что такое эти порталы, что там за ними?

Про зоны прорыва информации было немного. В гимназии преподаватели упорно обходили этот вопрос стороной, сообщая только общеизвестные сведения о существовании особо опасных мест, где появляются различные чудовища, убивающие всё вокруг. Появляются они из спонтанно возникающих порталов. Порталы внешне всегда одинаковы, разница только в том, что таится за ними. Некоторые закрывают легко, а некоторые стоят десятки лет и даже больше. Иркутская зона была как раз таким местом, существовавшем уже больше сотни лет.

— За ними? — маман потёрла устало лоб, — другой мир, вернее часть мира. Ограниченное пространство, полное чудовищных созданий и странной магии.

— Чем ограниченное?

— Толком никто не знает, правда, у учёных есть теория, что когда группа внутри уничтожает источник магии, она не просто закрывает портал, а заставляет полностью исчезнуть этот осколок другого мира, он словно растворяется, и портал исчезает. В зависимости от размера, на это уходит от двух часов до пары суток. Поэтому, скорее всего, размер осколка ограничен силой источника магии в нём. Впрочем, иногда источник не находили, но портал исчезал, если удавалось просто убить всех чудовищ внутри.

Вот эти вот порталы меня тоже интересовали. Правда, я отдавал себе отчёт, что попасть хотя бы к одному из них будет невероятно трудно и предельно опасно с моим уровнем магии. Но информации было до обидного мало, даже изображения тварей были сделаны исключительно по памяти очевидцев, потому что после своей гибели, они быстро растворялись, превращаясь в лужицу дурно пахнущей жижи. И существа на картинках этих, честно говоря, были просто мешаниной торчащих во все стороны клыков и когтей, без какой-то симметрии и смысла. Даже химеры, какими баловались химерологи моей Госпожи, всегда создавались, исходя из задачи, логики и эстетики. Потому что это было оружие, а оружие всегда красиво, ибо оно венец инженерной мысли.

Больше я спрашивать не стал.

— Да, — внезапно добавила княгиня, — Вика не одна, с ней также прибыли ещё две сослуживицы, которых она пригласила к нам на время отпуска, поэтому постарайся вести себя не так, как ты обычно ведёшь. Особенно, что касается твоего внешнего вида.

Несмотря на глубокую ночь, в поместье горел свет, а когда мы зашли внутрь, я увидел сквозь приоткрытые двери гостиной троицу девушек, одна из которых была моей сестрой, а две другие — её боевыми соратницами. Все три в форменных кителях, отдалённо напоминавших кадетскую форму, но более основательных что ли, с дополнительными элементами, нашитыми поверх, с бренчащими на левой стороне груди медалями, а на правой, если я верно разобрал, значком, который в училище выдавался по выпуску и классностью, которую присваивали за профессиональный уровень. Классность не равна была рангу, она, скорее, свидетельствовала об опыте одарённого внутри ранга. Так, например, Колдунья класса «Мастер» означало, что это весьма искусная официра с большим боевым опытом, и, к примеру, Заклинательница второго класса хоть и была по магической мощи сильнее, но в прямом поединке могла такой колдунье проиграть только лишь в силу меньшего опыта.

Сестра моя была красивой девушкой, высокой, почти копией матери, только кареглазая и с более светлым, менее волнистым волосом.

— Нашёлся, потеряшка! — громко воскликнула она, с улыбкой вставая с кресла.

Обе её подруги тут же тоже поднялись, с любопытством меня разглядывая. А Вика, подойдя, крепко меня обняла, чмокнула в щёку, а затем, чуть отстранившись, держа меня за плечи, оглядела и хитро произнесла:

— А мальчик-то вырос!

Сдвинулась на полшага в сторону, разворачивая меня к остальным.

— Смотрите, какой у меня младший братик! Правда, красавец?

— Не то слово! — усмехнулась одна из девиц.

— Бьёт в сердце почище огненной стрелы, — кивнула вторая.

— Вырос! — хмуро буркнула княгиня, скидывая плащ на руки одной из горничных. — Уже водку пьёт.

— Да ну! — округлила глаза Вика. — Как?

Маман прошла в гостиную, небрежно плюхаясь в любимое кресло, взяла стоявшую на столе початую бутылку коньяка, налила треть стакана, залпом опрокинула в себя, а затем, хмуро посмотрев на меня, ответила:

— А вот так! Он сегодня с друзьями решил своё восемнадцатилетие отметить.

— Прямо водкой? — удивлённо перевела взгляд на меня сестра.

— Ей самой, — кивнула княгиня.

— Заметьте, не я это предложил! — Я не удержался, вклиниваясь в диалог.

— Вот да! Эти трое благородных господ очень удачно поделили ответственность: один захотел отметить, другой предложил водку, а третий привёл их туда, где им нальют, не задавая лишних вопросов.

Вика, изумлённо подняв брови, долгим взглядом посмотрела на меня, а затем, отпустив, весело рассмеялась:

— Вот даёт братишка!

Завела в гостиную и усадила на диван, сама приземлившись рядом.

— Да, — спохватившись представила мне незнакомок, — Это поручица Алексеева и поручица Воротынская, мы вместе служим, и приказ о присвоении звания пришёл в один день.

— Анна, — наклонила голову первая.

— Софья, — повторила за ней вторая.

— Святослав, — представился я в ответ.

И те, наконец, сели обратно.

Обе девушки были тоже весьма недурны, Алексеева была ровесницей Вики, а вот Воротынская постарше. Я это определил не столько по внешности, сколько по глазам. Ну, и по знаку классности с ясно видимой единицей посередине. Тогда как у сестры с Анной знаки были третьего класса.

— А ведь мы так делали в кадетке, — произнесла Вика, — как помню, попадёмся баталиоше, и сразу, чтобы не одному за всех прилетело, а всем по чуть-чуть, наперебой давай каждая на себя вину брать.

— Кадеты! — покивала головой мать. — Но не гимназисты же.

— Ну, да, — сестра снова схватила меня, затормошив, — никогда не думала, что брат у меня таким оторвом вырастет.

— Виктория! — возмущённо хлопнула по подлокотнику кресла княгиня.

А я тут же ввернул:

— Один раз не считается.

Правда, после моих слов девушки дружно захрюкали, сдерживая смех, а мать побагровела.

— Слава, следи за языком!

— А что я такого сказал? Ну, выпили один раз. Что теперь?

— Выпили в кабаке в Кирпичах! Вы бы ещё вообще за Воскресенскую гору упёрлись, чтобы вас там изнасиловали и убили. Или сначала убили, а потом изнасиловали. — не выдержала маман.

Тут я задумчиво почесал голову и переспросил:

— Это как? Ну, когда сначала изнасилуют, а потом убьют, понятно. Но если сначала убьют, то потом как изнасилуют?

— Тьфу! — княгиня чертыхнулась и снова набулькала себе коньяка, вновь залпом опрокидывая стакан, посмотрела на дочь, посетовала, — вот поэтому отец в Тихвинское и сбежал, вот от этих его словесных эскапад.

— Да ладно, мам, смешно же, — сестра тыкнула меня в бок пальцем.

— Тебе смешно, а у меня с князем ссоры каждый раз.

— Да, — спохватилась сестра, с ехидной улыбкой заглянула в глаза, — а ведь моему братику уже восемнадцать. Как прошёл твой первый бал? Понравилась какая-нибудь дама? Или, быть может, — она хитро прищурилась, — уже заключили какие-нибудь договорённости?

— Да какие договорённости? — махнула рукой маман, тяжело вздыхая, — этот на балу своим языком всех дам отвадил! К каждой нашёл, как прицепиться, чтобы вывести из себя.

— А что так? — округлила глаза сестра. — Неужели ни одна не понравилась?

— Говорит, что старые, — снова ответила за меня маман, — ему, видите ли, надо, чтобы такая же была, одногодка.

— Что? Вот прям тоже восемнадцатилетняя?

— Ну почему восемнадцатилетняя? — буркнул я, посмотрел оценивающе на сестру, затем на двух её сослуживиц. — Пойдут и такие как вы.

Поручицы немедленно подавились, а сестра удивлённо потёрла лоб.

— Что? — в свою очередь посмотрел я на них.

— Ну, — неуверенно произнесла Вика, — это как-то странно. Такие как мы все по гарнизонам службу несут. Казённый угол, ничего своего. Да и служба почти всё время отнимает.

— То есть, таким как вы муж не нужен?

— Ну нет, — смутилась сестра, — в общем-то нужен, только зачем мы ему нужны? Жалование невеликое, плюс опасность, бывает твари и за стены гарнизона прорываются.

— Ну, то есть, если я приеду к вам в гарнизон и скажу, что готов жениться на какой-нибудь поручице, желающие найдутся?

Тут Анна с Софией переглянулись, и более старшая, хмыкнув, заметила:

— Желающие не просто найдутся, там полгарнизона передерётся друг с другом на дуэли, выясняя, кто более достоин этой чести.

— Вот поэтому, — снова резко хлопнула ладонью княгиня, — мужикам и нечего делать в гарнизоне! Подрывать моральный дух и сплочённость официр.

— Понятно, — кивнул я, — вопрос снимается.

Маман фыркнула, затем посмотрела на часы, пробившие половину третьего, и строго произнесла:

— Молодой человек, а вы что здесь сидите? Вам давно пора быть в кровати.

— Ага, — не удержался я, — юноша должен ложиться в кровать в девять, чтобы к одиннадцати успеть домой.

Девушки все как одна дружно покраснели, а княгиня вздохнула и пробормотала:

— Нет, я иногда думаю, а, может, отец прав, и Славу надо побыстрее женить на какой-нибудь женщине построже, чтобы он, наконец, перестал нас позорить перед людьми?