#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 38

Глава 13

Лейре, Дания

Зар и Мерзлотник стоят рядом с послом Царства, соблюдая протокол. Напротив них — король Ольф, крупный, раздувший грудь, пытающийся изображать невозмутимость. Но сделать это трудно, когда перед ним и Грандмастер льда, и иномирец, и ещё непонятно кто там у Багровых Земель этот самый Данила Филинов.

Ольф понимал, что Николай дико облажался. Понимал, что наследника впрямую втянуло в дипломатический скандал. Но он всё ещё не мог уложить в голове: почему вокруг такой переполох из-за какой-то марионетки? Либо Царь Борис решил упорно играть свою игру до конца, скрывая правду так, что самому уже неудобно, либо все вокруг сошли с ума.

Ну неужели Борис всерьёз собирался выдать племянницу за этого Филинова? Почему нельзя было прекратить фарс с самого начала и позволить датскому принцу нормальным образом поухаживать за великой княжной?

Король Ольф произносит громко, собранно, будто ставит точку в разговоре:

— Я принял вашу ноту протеста, конечно же.

Посол отвечает неожиданно:

— Вам следует немедленно извиниться перед королём Багровых Земель, Ваше Величество.

Мерзлотник добавляет ледяным тоном, без тени дипломатии:

— Багровые Земли требуют извинения от вашего сына и от вас как его отца.

Ольф мрачнеет, взгляд уходит вниз, потом резко взлетает на посла:

— Давайте поговорим с вами наедине.

Они отходят в сторону. Король Ольф проводит рукой по бороде — жест раздражённого человека, которому надоело притворяться:

— Зачем вы это затеваете? Всё же не настолько серьёзно!

Посол смотрит на него так, будто впервые слышит подобный бред:

— Что вы имеете в виду, Ваше Величество?

Ольф взрывается тихим, злым шёпотом:

— Ох, Господи! Хватит притворяться! Царь Борис зачем-то стоит горой за свою пешку! Даже позволил вам приволочь сюда людей Филинова, — он кивает на угрюмого Мерзлотника и на спокойного Зара. — Вот уж комедия.

Посол не моргает:

— До сих пор вас не понял, — говорит он, возможно, все еще играя, а возможно, искренне ошарашенный. — Багровые Земли никак не зависят от Русского Царства.

Король Ольф открывает рот, чтобы возразить, но посол продолжает уже твёрже:

— Более того, скажу вам как есть: Царь Борис предпочтёт сотрудничество с королём Данилой, чем с Данией, если встанет такой выбор.

У Ольфа выражение лица меняется настолько резко, будто ему только что сообщили, что солнце встало на западе. Он бормочет почти возмущённо:

— Вы всерьез отвергаете, что Филинов — марионетка Царя Бориса?

Посол смотрит на него уже удивлённо и возмущённо:

— Да кто вам такую глупость сказал? — Багровые Земли — огромное государство мироздания. И правит им единолично король Данила.

Король Ольф резко бледнеет. Он сначала пытается возразить:

— Как это «единолично правит»?

— Ваше Величество, у Багровых Земель один правитель, Русское Царство и близко не контролирует такое огромное государство.

Ольф несколько раз моргает, хватает ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, но тут же захлопывает его. Собравшись с духом, он всё же делает тяжёлый шаг к Мерзлотнику.

— Достопочтенный граф, я приношу искренние извинения королю Даниле.

— Неужели, Ваше Величество? — могучий старик даже не скрывает издёвки, глядя на правителя сильной европейской державы как на провинившегося пажа.

Но Ольф проглатывает обиду. Он не может позволить себе гордость — на кону судьба всего королевства.

— Я обязуюсь передать Багровым Землям десяток наших передовых военных кораблей. В качестве компенсации.

Мерзлотник лишь хмыкает:

— И это всё? А виновника вы накажете?

У Ольфа внутри всё обрывается. Он понимает: сыну конец. Но выбора нет.

— Конечно, накажем, — заверяет король Дании. А что еще остается? Не стоило им злить самого могущественного телепата на Этой Стороне.

Просыпаюсь дома, в своей спальне, и первое, что слышу — довольное потягивание Насти, которая сегодня спит со мной согласно очереди. Оборотница зевает, перекидывает ногу на меня и вдруг вскидывается и поднимает голову:

— Ой, Даня, я же маме обещала сегодня на блинчики сходить. Она будет готовить. Она и тебя звала, кстати.

Я только хмыкаю на предложение Жанны Валерьевны. Нет, спасибо. Блинчики Горнорудовой? Это точно не тот фронт, на который я хочу идти добровольно. Она же ими не угощает — она ими заманивает. Причём меня персонально. А я сегодня хочу спокойствия, а не очередной ловушки тёщи-на-полставки. Так что отвечаю максимально твёрдо:

— Ой, сходи-ка без меня. А то столько дел, столько дел… Можешь Свету взять.

Настя пожимает плечами:

— Света почему-то очень разозлилась, когда я ей сказала, что мама зовёт тебя.

Она отправляется приводить себя в порядок. Я же умываюсь, чищу зубы и спускаюсь вниз — и тут меня накрывает волна вкусного запаха.

Заглядываю в столовую — и вижу, как Светка важно выходит из кухни в фартуке, вся деловая, будто минимум мастер-шеф, и несёт огромную стопку блинов — румяных, ровных, идеальных.

Я машинально сажусь поближе:

— Не надо никуда идти за блинами! — заявляет Света. — Сейчас наешься — и никаким Горнорудовым не пойдёшь.

Шархан, наш полосатый гастрономический эхолокатор, выныривает из коридора и тут же повторяет голосом Светки: «за бли-на-ми!»

И сверху раздаётся радостный вопль Гепары:

— Какой вкусный запах!

Судя по топоту, мутантка несётся по ступенькам вниз. Залетает в столовую в одних трусиках — и только на последнем метре замечает меня.

— Ой! — писк Гепары, которая мгновенно прикрывает грудь обеими руками.

И уносится обратно вверх с такой скоростью, что даже Шархан не угонится за ней. Вот это спринтер! Ей бы в марафонах участвовать. На бегу ещё кричит:

— Ой, простите! Я забыла, что больше не одна живу в доме!

Я лишь хмыкаю. Оказывается, Гепара спит топлес. Личный архив пополнен бесценным знанием.

В столовую заходит Настя — в майке и шортиках. Майка у неё, кстати, такая… скажем, «символическая». Из тех, что вроде бы обязаны что-то прикрывать, но справляются с задачей не лучше Гепары без всякой майки.

Настя удивлённо оглядывается вверх по лестнице и спрашивает:

— А что с Гепарочкой?

Светка пожимает плечами:

— Стесняется Даню.

Следом за Настей запах блинов приманивает Лену с Камилой. Девушки уже полностью собранные, в деловых костюмах — будто с утра не завтракать пришли, а заседание совета директоров проводить.

Лакомка где-то задерживается — возможно, обсуждает с помощницами дела Молодильного сада.

А я уминаю блины. Реально вкусно. Один только минус: нет кофе Змейки. Но Змейка сейчас в Багровом дворце учит горгонышей, ведёт просвещение будущих охотников, заодно ликвидируя разбойников по всей округе. Одна польза.

Студень уже жаловался, что не знает, куда девать горы привезённых голов. Утилизировать — значит обидеть Змейку и её выводок. Но и не на полку же их ставить. Надо либо в хозяйстве приспособить, либо куда-то выставить, чтобы Горгоны были довольны.

Я пока этим вопросом не занимался — не до того. Надеюсь, Студень разберётся так, чтобы у меня на каминной полке не лежали головы, и чтобы Горгоны остались счастливы.

Ну а мы обходимся тем кофе, что есть.

Я поворачиваюсь к Светке:

— Признавайся, ты зачем одела фартук? Готовила явно же не ты.

Светка надувает губы, подбоченивается так, что фартук натягивается на груди:

— Вообще-то я пыталась! Но меня кухарки выгнали — «не ваша обязанность, Ваше Величество. А продукты жалко».

Стол взрывается смехом. Надо же — бесстрашная Светка проиграла кухаркам. Впрочем, в её оправдание: кухня — их территория, и там они реальные хищники.

Тут появляется Ломтик: нюхает в сторону блинов, с трудом отворачивается и тявкает с предупреждением. Я киваю, вытягиваю руку — и из маленького теневого портала появляется светящийся связь-артефакт. Звонит Владислав Владимирович.

— Ваше Величество, доброе утро! — приветствует начальник Охранки. — Как вам в столице отдыхается? Не могли бы вы сегодня заехать в Кремль?

Я вздыхаю, потому что, ну, куда я денусь:

— Хорошо. Заеду после полудня, Владислав Владимирович. Царю норм?

— Вполне норм.

Маша, сидящая рядом, спрашивает:

— Даня, а какие у тебя сегодня планы?

— Ну, мне надо в гвардейскую базу заглянуть, а потом — в Кремль, раз зовут. Наверное, будем решать с Царём датский вопрос.

Маша оживляется, глаза тут же сверкают азартом:

— Ой, я бы хотела на полигон! На базе он больше, и снаряды разные!

Я киваю:

— Поехали. Почему бы не да?

После блинного завтрака мы с бывшей княжной Морозовой выезжаем на гвардейскую базу в Подмосковье. Едва успеваю открыть дверь машины, как Дятел уже бодрым галопом топает нам навстречу — будто заранее знал, что мы появимся ровно в эту минуту.

Старший гвардеец расплывается в довольной ухмылке:

— О, шеф, ты за новеньким приехал?

Я хмыкаю.

— В том числе. Где рыцарь?

Дятел, почесав затылок, кивает куда-то в сторону дальних построек:

— На полигоне. С утра тренируется, как конь трудовой. Ни минуты покоя.

При этом старший гвардеец выглядит подозрительно довольным. Я догадываюсь, в чём дело, но пусть сначала всё подтвердится.

Достаю связь-артефакт и звоню Гумалину. Мог бы и по мыслеречи — но люблю удивлять своих людей.

— Шеф? — казид сразу удивляется. — А почему по прибору?

— Да вот хочу сказать при Дятле, чтобы ты подготовил дистанционную систему датчиков контрольной энергии. Так, чтобы датчики можно было раскидать по всему городу, а сигналы шли в центр. Сможешь, Трезвенник?

— Хм, а те камушки себя хорошо показали?

— Да. Благодаря им мы засекли урода, который открывал Астральные карманы.

— Ну хорошо… тогда разработка только за центром управления, — бурчит себе под нос Гумалин. — Через неделю управимся.

— Давай. И передай потом Дятлу.

Я выключаю связь-артефакт. Дятел смотрит на меня недоумённо:

— А что нам с этой системой потом делать, шеф?

— Узнаем после того, как я поговорю с Царём, — киваю Маше: — Маша, пошли.

Она радостно кивает. Мы движемся к полигонам — вокруг слышны выстрелы и крики инструкторов. Полигон разделён на несколько секций, и бывшая княжна Морозова стремглав уносится в свободную справа. Вскоре оттуда уже слышится свист ледяных снарядов, характерный хруст и треск мишеней — и довольное «ага!» на фоне.

Всё. Маша в своей стихии.

А я следую за Дятлом в дальнюю секцию. За бетонным ограждением вижу, как датский рыцарь-каменщик разбивает каменный столб. Голыми руками, без доспеха и даже без бинтов. Столб трескается от его ударов, как лёд под кувалдой: сеть глубоких линий расползается по поверхности, крошка летит веером, а каждый новый хук выбивает такие куски, будто перед Рыцарем не гранит, а картонная бутофория, подготовленный для школьного спектакля.

Дятел рядом, руки в карманы засунул, наблюдает за ним с уважением, весь из себя довольный.

— Не зря его против тебя поставили, шеф. Конечно, у него не было и шанса, но откуда это знать датчанам?

— Досье давай, — я забил и не прочитал.

Дятел охотно начинает:

— Его зовут Мартен Дальберг. Служил в королевской бригаде «Львы Копенгагена» — тяжёлая ударная пехота, между прочим. Потом перешёл в пограничную стражу Ост-Зеландии. Там отличился в стычке с виндландцами: вывел из окружения половину заставы, проломил проход в скальном коридоре собственными руками и прикрыл отход. За это получил титул Рыцаря.

Я поднимаю бровь, Дятел продолжает с удовольствием:

— А вместе с титулом и право выступать на дуэлях за младшего принца. Это, по датским меркам, элита, шеф.

Я хмыкаю.

— И ты его так нахваливаешь, потому что к себе хочешь?

Дятел пожимает плечами, явно не скрывая своего намерения:

— Не отказался бы. Таким добром редко разбрасываются.

Я подхожу ближе. Рыцарь уже заметил нас: выпрямился, отряхнул с ладоней каменную пыль, встал в стойку — чётко, строго, будто на смотровой.

— Привет, грэвэ Мартен.

Он сразу склоняется, уверенно и правильно, без показного подобострастия. Голос у него ровный, железный. Вот что значит воспитание и дисциплина:

— Ваше Величество. Для меня честь предстать перед вами. И… благодарю за то, что вы пощадили меня на арене.

— Ты сам пережил мой удар. Не стоит меня благодарить, — отвечаю. — Дальше тебя медики просто подлатали немного. Тренируешься?

Датчанин кивает:

— Держу себя в форме, пока это возможно. Привычка. Когда работаешь с камнем — рукам нельзя давать расслабляться. Да и… — он чуть сжимает кулаки, — так спокойнее в голове.

Я хмыкаю и прикидываю варианты его дальнейшей судьбы.

— Возможно, твой род попробует тебя выкупить.

Он качает головой решительно:

— Нет. Никто из моего рода не посмеет вызвать гнев принца Николая.

Я поднимаю бровь:

— Гнев?

Мартен отвечает спокойно:

— Я отдан вам как трофей. Для меня и моего рода это позор. Они предпочтут сделать вид, будто меня больше не существует. Выкупить обратно — значит признать ошибку и получить гнев принца. А в Дании признание ошибки дороже золота.

— Понятно, — отвечаю, прикидывая куда же его девать.

Он вдруг вскидывает подбородок:

— Вы можете послать меня в Аномалию, Ваше Величество. Могу добывать вам зверей.

Я качаю головой:

— Для этого есть профессиональные охотники из местных. А ты в первую очередь воин. И обязан сражаться с людьми. Твоё место — в гвардии.

Он моргает, словно я сказал ему что-то невозможное:

— Вы… возьмёте меня в королевскую гвардию?

— А почему ты удивляешься? — спрашиваю. — У тебя отличные навыки. — Киваю на столб, который теперь выглядит так, будто в него врезался астероид. — И твою семью перевезём сюда. Заберём из рода. Дания спорить не станет, я уверен. Как и твой род.

Я вижу, как у него дрогнули губы — смесь эмоций, надежды и непонимания, что его вообще допускают до такого масштаба предложения.

— Это… было бы чудесно.

— Теперь насчёт твоей зарплаты, — продолжаю. — Двадцать тысяч рублей вполне. В кронах это… — задумываюсь.

— Я знаю, сколько это, — ронят он, но тут же осекается. — Это больше, чем я получал как Рыцарь принца!

— Как королевский гвардеец Багровых Земель ты стоишь больше, — говорю, ещё раз оценивая разрушенный снаряд.

После этого хлопаю Дятла по плечу:

— Ну всё. Передаю тебя твоему командиру. Удачи.

На этом оставляю гвардейцев. По дороге обратно заглядываю на Машин полигон — она всё ещё тренируется. Ледяные снаряды свистят один за другим, мишени трещат. Бывшая княжна Морозова в своём идеальном настроении: сосредоточенная, довольная и абсолютно в своей стихии.

— Даня, уже всё? — оглядывается она, не прекращая движения.

— Развлекайся сколько хочешь, — отвечаю. — А я поехал в Кремль. Ты мне там не нужна.

Она кивает, радостная, искренне счастливая, что её оставили тренироваться, — а я сажусь в машину.

По приезде в Кремль меня почти сразу провожают в просторный конференц-зал. Высокие потолки, старинные лепные карнизы, под потолком — массивные люстры, в которых современная электрика умудрилась ужиться со старинной бронзой.

Набор присутствующих более чем необычный: Царь, Владислав Владимирович, посол Дании и датский кронпринц Рунэ Виллем. Последнего я не сразу узнаю — слишком уж отличается от фотокарточки, что лежит у меня в банке памяти. На снимке он был гладко выбрит, серьёзный, надменный. А здесь — молодой мужчина с тонкими усиками, бледный, взволнованный, будто пришёл не на дипломатическую встречу, а на собственный экзамен.

Царь делает жест в мою сторону и произносит официальным тоном:

— Ваше Величество король Данила, как хорошо, что вы прибыли. Позвольте представить вам кронпринца Дании — Рунэ Виллема.