Фурия Капитана

Глава 60

В общем, подумал Тави, могло бы быть и хуже.

Ему потребовалось около трех часов, чтобы собрать уцелевших офицеров трех Легионов, выяснить в точности, какими запасами они располагают, и разослать их на позиции.

Он выставил караулы, удостоверился в том, что воду добывают из колодцев, которые не были отравлены, и приказал каждому, кто не был занят выполнением этих двух поручений, немного поспать.

Он подозревал, что последний приказ, более чем любой другой, позволил ему получить поддержку офицеров Гвардии Сената.

Затем они похоронили мертвых, почтив павших, и Первое Копье произвел перекличку среди Легиона, составляя список погибших, посвятив этому полдня. Пробуждение той ночью было подавленным.

Было слишком мало алкоголя, и слишком многие из их братьев пропали без вести, чтобы трезвые легионеры забыли про них. Большая часть лагеря проснулась рано.

Следующие два дня прошли в неразберихе, подгонке формирований разбитых легионов, ухаживании за ранеными, а также создании надлежащего лагеря.

Первый Алеранский понес ужасные потери, почти такие же большие, как в битве при Элинархе. Несмотря на это, он был в лучшей форме, чем любой из легионов Гвардии Сената, хотя те начинали поход с большими силами.

Капитан Первого Сенаторского был убит в ходе боевых действий, а следующим по старшинству был Трибун Вспомогательных войск, чья кавалерия была ответственна за нападения на несколько стедгольдов.

Этот человек не вернулся из своего последнего патруля, или же он был в лагере и, каким-то образом узнав, в какую сторону начал дуть ветер, решил не задерживаться.

Никто из подчинявшихся ему офицеров не выглядел готовым рискнуть вызвать его гнев, принимая командование, которое по праву принадлежит ему, и, таким образом, они молчаливо поддерживали любые пункты обвинения, которые могли быть выдвинуты против него.

Налус предложил Тави назначить его командиром объединённого Легиона, сформированного из двух Гвардейских, и Тави нашёл это отличным решением.

В любом случае, выживших из двух Легионов едва хватало, чтобы создать один полноценный Легион, и Налус немедленно объединил оба Легиона Гвардии, "пока прибывшее подкрепление не сделает их разделение снова целесообразным".

Тем временем Китаи с соплеменниками отправилась выслеживать виновного Трибуна и его убийц. Она выиграла это право, когда они бросали монетку.

Погода странным образом изменилась. Небо было покрыто серой пеленой и облаками, казалось бы, наполненными снегом, который почему-то не начинал падать.

Тави потребовался час или два, чтобы понять, что это пепел. Пепел от какого-то чудовищного пожара, который можно было объяснить только извержением вулкана.

Это также объясняло яркий красный свет в ночь дуэли и дрожание земли, он был уверен в своем предположении. Через день или около того, осадки стали реже, затем прекратились, и на следующий день небо прояснилось. Однако, это явление оставалось необычным и взволновало почти всех.

После двух дней реорганизации, восстановления и перевооружения из всех боеспособных солдат Первого Алеранского были сформированы лишь семь полноценных когорт.

Руины были аккуратно очищены от развалин и большинства деревьев, которые выросли среди них, инженеры были поглощены работой над зданиями, восстанавливая их стены и крыши, где они могли это сделать, и разрушая, где были бессильны.

Каждый здоровый легионер помогал им, в том числе и непосредственно Тави, по крайней мере часть дня, они уносили мусор и расчищали землю. Занять людей было лучшим, что можно было предпринять. Это позволило поднять боевой дух и препятствовало любой мысли об опрометчивых путешествиях в сторону Мастингса, по-прежнему заполненного врагами, которые так сильно помяли их.

Тави командовал Легионами из здания, на крыше которого он выиграл поединок с Наварис из Фригии.

Сгнившую деревянную мебель вычистили, оставив только пустое, просторное помещение, и он погрузился в привычную рутину командования, если конечно не учитывать, что многие привычные лица теперь исчезли, погребенные в земле.

На четвертый день после поединка, прибыл Первый Лорд.

Гай Секстус вошел в здание командования без всякого предупреждения и прищурился на Тави.

— Вон, — пробормотал он.

Здание вряд ли бы опустело быстрее, даже если бы оно было в огне.

Гай лениво щелкнул пальцами, после того, как последний подчиненный Тави вышел, и порыв ветра захлопнул дверь. Гай изучал Тави долгое и безмолвное мгновение.

Тави поднял подбородок, скорее в знак внимания, чем агрессии, надел маску вежливого нейтралитета и ждал. Тишина становилась все тяжелее, но Тави не позволял ей давить на него, и через некоторое время Гай фыркнул.

— А я думал, это я навел беспорядок, — сказал он наконец.

— Беспорядок, сир? — спросил Тави.

Он сознательно избегал почетного обращения "Первый Лорд", которым пользовалась вся Империя, но не близкие родственники. Однако, Тави не чувствовал себя настолько смелым, чтобы назвать старика "дедушкой".

— Я не совсем понимаю, что вы имеете ввиду.

— Не умничай, Тави, — проговорил Гай.

К удивлению Тави это прозвучало так же, как еще в Бернардгольде ему выговаривал дядя Бернард после очередного его изобретательства.

— Магнус связался с вами с помощью монеты? — спросил Тави. — Я полагаю, он взял на себя роль сторожевого по вашему приказу.

— Как только оправился от шока, — сказал Гай.

Он прошел мимо Тави, оглядывая комнату.

— Кто тебе сказал? Арарис или твоя мать?

— Арарис, — тихо произнес Тави.

— Мммм. Неудачно, — вздохнул Гай.

— Что я знаю?

— Как ты это узнал. Она скрывала это от всех. Арарис поддерживал ее, — он покачал головой. — Хотя кто знает. Возможно это к лучшему. Возможно умалчивание защищало тебе лучше, чем могла защитить моя сила. Хотя теперь с этим покончено.

— Сир?

— Ты должен ясно понимать, Октавиан, — тихо произнес Гай, — что огромное количество людей не обрадуются появлению наследника. Они уничтожат тебя.

— Они попытаются, — парировал Тави.

Гай мгновение внимательно изучал его, затем оглянулся по сторонам.

— У тебя нет фурий. Но ты одолел Наварис. И чувствуется касание… — он внимательно посмотрел на Тави. — Твои способности?

Тави спокойно кивнул.

Гай шагнул вперед, внезапно напрягшись.

— Я думал, что это может произойти. Что тебе удалось освоить?

— Смешанное заклинательство, — сказал Тави, — Земля, металл, вода, воздух.

Гай приподнял бровь.

— Но нет определенной? Нет конкретной фурии, откликающейся на твой призыв?

Тави покачал головой.

— Это звучит обнадеживающе, я полагаю, твои способности могут продолжать развиваться, но… их может быть недостаточно, чтобы защитить тебя сейчас.

— Пока я неплохо справлялся, — ответил Тави уязвленно.

Гай поморщился.

— Не будь дураком. Ты был надоедливой помехой и тебя было нелегко достать. А теперь ты цель — и никто не является неприкасаемым, Тави. Твой отец не был.

Гай остановился и несколько раз кашлянул. Раздались хрипящие звуки.

Тави нахмурился и склонил голову.

— Сир? Вы себя нормально чувствуете? Вы выглядите немного… — он хотел сказать "больным", но быстро поправился, — …бледным.

— В порядке ли я? — мягко переспросил Гай. — Юноша, я велел тебе оставаться здесь и приглядывать за Арносом. Вместо этого ты был одурачен глупцом, арестован, бежал, связался с пиратами, напал на треклятую Серую башню и вывез наиважнейшего во всей Алере заключенного.

— Сир, — начал было Тави, — я понимаю, как все это выглядит…

Гай продолжил, не слушая его.

— И на этом твои похождения не закончились. Ты вернулся сюда, раскрыл свое происхождение всему миру, вызвал треклятого Старшего Сенатора на дуэль и, как будто этого было бы недостаточно, ты заключаешь перемирие с врагом, осуществившим самое масштабное вторжение в Алеру за всю ее историю, которого поддерживает легион из вооруженных повстанцев и мальчишек!

Повышенный голос Гая громоподобным эхом отражался от стен огромного помещения.

— Ты играешь в политику, не думая о том, как твои действия скажутся на будущем! Ты разрушил, нет, растоптал законы Империи! Ты хоть понимаешь, что ты натворил?

Осознание того, что Первый Лорд в гневе, заставило всех держаться подальше от комнаты, его нескрываемый гнев заставлял стены сотрясаться, а лампы тревожно вспыхивать в унисон его обвинениям.

Тави осознавал, что любой гражданин Империи на его месте склонился бы, потупив взгляд, перед разъяренным Первым Лордом. Благоразумие на задворках сознания Тави рекомендовало ему именно так и поступить.

Однако Тави вместо этого расправил плечи, стиснул зубы и бесстрашно шагнул вперед, чтобы оказаться лицом к лицу с Первым Лордом.

— Я осознаю, что я сделал, — спокойно сказал Тави. — Я выполнял ваши приказы в меру своих возможностей. Я защищал невинных алеранцев, которых я бы в противном случае обрёк на смерть. Я использовал лучший транспорт, чтобы вызволить узника из Башни — узника, которому, кстати, мы оба обязаны своими жизнями и который был несправедливо заключён в тюрьму на четыре года ради соблюдения формальностей.

— Затем я вернулся сюда, доставил Варга на встречу с командирами канимов, и использовал информацию, которую они мне предоставили, чтобы отстранить убийцу, предателя-слайва от власти, и увидел что-то, что выглядит почти как торжество справедливости. И после этого, я вел переговоры, чтобы завоевать для Империи самые крупные, обученные, и самые разрушительные войска союзников, которых когда-либо знала Алера.

Он помолчал мгновение, а потом добавил:

— Сир.

От гнева лицо Гая потемнело, он едва не лишился дара речи. Открыл было рот, снова закрыл, что-то прикидывая в уме, и спросил:

— Союзников?

— Да, сир.

— Объясни.

Тави поделился своими соображениями о причинах, вынудивших Сарла возглавить бегство канимов с их родины, объяснив это тем, что, по его мнению, и по мнению самих канимов, Ворд уничтожил их дом, и этот народ был вынужден сражаться за сохранение своих жизней и своей расы.

— Не вижу причин мешать им убивать друг друга. — Немного подумав, сказал Гай. — Враг моего врага — мой друг, м?

— Если Ворд действительно представляет из себя угрозу такого масштаба, как я думаю, то я предпочел бы иметь дело с уже известным врагом, чем менять его на кого-то подобного.

— Не лишено смысла, — пробормотал Гай. — Но Алера в целом едва ли с пониманием отнесется к перемирию с канимами.

— Это не перемирие, — возразил Тави. — Они сдались. Они — пленники.

Брови Гая поползли вверх.

— Они заняли город. Они численно превосходят вас более чем в пять раз. И они сдались? В то время как в их распоряжении остается отлично укрепленный город, они являются вашими пленниками?

— Моими, — сказал Тави, — личными, пленниками Принцепса Алеры. Они дали слово, и я его принял.

Он одарил Гая легкой улыбкой.

— Империя была свидетелем и более искусных фикций.

Рот Гая передернулся.

— Хм. Что ты им предложил? — Спросил он.

— Возможность уйти, — сказал Тави, — снабдив их достаточным количеством заклинателей, чтобы миновать левиафанов. И войсками, чтобы помочь им защитить свой дом.

Гай нахмурился, начал говорить, но остановился.

— Вспомогательные войска. Легионы "Свободной Алеры"?

— Я взял на себя смелость подготовить декларацию об амнистии для всех, кто преступил здесь закон, будучи вынужденным защищать себя и свою семью в условиях вторжения канимов и мятежа Калара, — сказал Тави, направившись к столу, на краю которого лежали документы, — если они послужат Короне. Я также подготовил официальное провозглашение свободы для всех рабов каларанских земель.

Гай взял в руки и просмотрел оба документа.

— Что ж. Хорошо хотя бы то, что ты не подписал их и не дал им ход.

— Естественно, — сухо сказал Тави. — Тем самым я вышел бы за рамки своих полномочий.

— Вышел бы за рамки… — Гай покачал головой, — как будто нападения на Серую Башню недостаточно для смертного приговора.

Он развел руками.

— Доказать твое происхождение не составит труда. Септимус это предусмотрел. Но твои поступки создали проблему, Октавиан. Ты, судя по всему — преступник.

— И если вы используете свою власть, чтобы простить меня, — произнес Тави, — это разрушит оставшуюся у вас поддержку и подорвет мою собственную позицию в глазах Граждан.

— Точно, — сказал Гай, — твои действия поставили нас в непростое положение.

Тави кивнул.

— Если только не получится каким-то образом подвести мои действия под массовую амнистию — один из многих алеранцев, прощенных в связи с чрезвычайными событиями, в качестве акта доброй воли.

Гай смотрел на Тави долгую и безмолвную секунду. Затем он уставился на бумагу в своей руке.

— Я пришел к тем же выводам, что и вы, — тихо сказал Тави. — Как только по Алере разнесется весть о том, что существует Принцепс, каждый головорез Империи будет при деле, или люди, убившие моего отца, объединятся снова, чтобы избавиться от меня.

— Один уже не сможет, — тихо сказал Гай.

— Калар?

— Я надеюсь на это, — сказал он. — Доказательств, конечно же, нет. Но я знаю это.

Он склонил голову, изучая лицо Тави.

— Итак. Ты собираешься покинуть Империю, чтобы быть вне досягаемости убийц, как наемных, так и высокородных, — Гай нахмурился. — Ради чего?

— Во-первых, — начал Тави, — для того, чтобы убедиться в том, что канимы не используют свой флот в тех целях, которых опасался Арнос, — атаковать наиболее слабую часть Империи.

— Я думал, ты более высокого мнения о понятии чести у лидеров канимов, — сказал Гай.

— Так и есть, — сказал Тави. — Но это не может служить оправданием глупости, ведь так?

Губы Первого Лорда дрогнули в усмешке.

— Продолжай.

— Во-вторых, — продолжил Тави, — у меня появится возможность собрать информацию как о канимах, так и о Ворде, и это наверняка пригодится в будущем.

— Звучит разумно.

— И, как только я верну канимов домой и смогу убедиться в том, что там они и останутся, я смогу вернуться домой, попасть под амнистию, которую вы объявите, вместе с остатками Свободного Алеранского Легиона, и, возможно, несколькими моими людьми…

Гай слегка улыбнулся.

— …после чего я смогу вернуться в Алеру, и ни у кого не возникнет желания упечь меня за решетку.

— Тем временем, — пробормотал Гай, — у тебя будет возможность развить свои заклинательские способности. А я смогу обеспечить поддержку Принцепсу Алеры. Что будет не так cложно, учитывая все, что ты сделал, и то, чего смогла добиться твоя мать, — он потряс головой. — Однако должен заметить, что, если тебя в этом походе убьют, весь план отправится к воронам.

— Если я останусь, меня убьют, — ответил Тави. — Если я исчезну, то по крайней мере те, кто хочет моей смерти, не смогут этим заняться.

— Вопрос. — Сказал Гай. — С чего ты взял, что я не захочу отправить тебя на юг, чтобы разобраться с остатками сил Калара.

— Вы бы уже это сделали, — ответил Тави. — Я бы получил приказ выступать еще до этого разговора. Поскольку этого не произошло, полагаю, с мятежом покончено.

— Да, — сказал Гай.

— Вулкан? — спросил Тави.

— Да.

Тави содрогнулся, услышав безразличный, тихий, лишенный человечности голос Гая.

— Вы в порядке?

Он был уверен, что Первый Лорд проигнорирует вопрос. Однако Гай покачал головой и тихо сказал:

— Не думаю. Но у меня нет ни времени, ни права на то, чтобы предаваться сожалениям. Как долго тебя не будет?

— Думаю, мы отправимся до конца лета, — ответил Тави. Зиму мы проведем на родине канимов. Я вернусь следующей весной.

— Год или около того, — подытожил Гай. — Думаю, я справлюсь.

Он подошел к одному из столов, взял перо, обмакнул его в чернила и поставил подписи в нижней части обоих документов.

— Копии?

Тави протянул Гаю дубликаты, подготовленные Эреном. Гай прочитал каждый, прежде чем подписать. Тави промакнул свежие подписи, и на какое-то время его поглотили мирские проблемы.

Гай оставил по экземпляру каждого документа у Тави, остальные забрал себе, скрутив их и положив в кожаный футляр.

— Что ж. Нам обоим предстоит проделать серьезную работу. Хорошего дня.

Первый Лорд повернулся и направился к выходу.

— Дедушка? — Тихо спросил Тави.

Гай замер. Он обернулся через плечо, напрягшись всем телом.

Тави покачал головой.

— Просто… пытаюсь привыкнуть. Никогда раньше не произносил это слово.

Гай медленно кивнул.

— Внук, — тихо произнес он, как будто вдумываясь в каждую букву.

На минуту воцарилась тишина.

— Знаешь, ты очень похож на него, — сказал Гай. — Во многом.

Он слегка улыбнулся Тави.

— Уверен, он бы гордился тобой.

— Кажется, вы не очень хорошо ладили, так ведь? — спросил Тави.

— Как правило, не очень.

— Что бы вы сделали, если бы он пришел к вам с моей матерью.

Гай пожал плечами.

— Думаю, что моя реакция не была бы одобрительной.

— Она — моя мать, сир, — сказал Тави. — Она была женой вашего сына.

— Да.

— Я не надеюсь на то, что вы будете купать ее в любви, — продолжил Тави. — Но она могла бы стать очень ценным помощником. И она заслуживает вашего уважения.

— Я учту это, — ответил Гай.

— Учтите. — Сказал Тави голосом, лишеным угрозы или злости. — Иначе мы с вами тоже не сможем поладить, сир.

Гай продемонстрировал Тави зубы.

— Осторожнее, внук, — двусмысленно сказал он и покинул здание.

Тави рухнул на стул и опустил голову. Он думал о том, каково это, — расти рядом с дедушкой.

Он покачал головой и встал. У него тоже не было времени на сожаления, и предстояло проделать серьезную работу.

Бернард благополучно вывел их из небезопасной зоны.

Независимо от того, что преследовало их, когда они проникли в Калар, оно очевидно исчезло во время уничтожения города и поднявшейся вьюги из пепла.

Когда небеса снова прояснились, Амара подняла их в воздух. Это требовало гораздо больше усилий, чем если бы она летела сама, но она не стремилась установить рекорд по скорости.

Даже при этом, один день пути позволил им достичь земель, граничащих с Аттикой, и продолжить путь по одной из мощенных дорог.

Они были настолько грязны после путешествия через болота, что их с легкостью не пустили бы даже на порог, чтобы снять комнату, если бы они не продемонстрировали не только серебряные, но и золотые монеты, когда их попросили показать деньги.

Первое, что они сделали это приняли ванну. Они ходили в одежде, предоставленной гостиницей, пока их одежду приводили в порядок и они впервые за недели прилично поели.

После этого, Амара обессиленно предложила им поспать.

Но у Бернарда появилась другая идея.

Амаре пришлось признать, что ее мысли текли в том же направлении.

В последствии пришел сон. Но она проснулась посреди ночи и просто лежала, прислушиваясь к сердцебиению мужа.

— Он не оставил тебе особого выбора, — пробурчал Бернард.

Амара не заметила, как он проснулся. Ей потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями.

— Ты знал, что он собирается сделать?

— Я подозревал, — сказал Бернард.

— Ты ничего не говорил, — сказала она.

— Я не знал точно, — ответил он. — И я надеялся, что он поступит по-другому. Уверяю тебя.

— Я чувствую себя дурой, — сказала она. — Он сказал, что остановит Калара с помощью Великой Фурии. Мне никогда даже не приходило в голову, что он в буквальном смысле собирался призвать её.

— Я знаю, — сказал Бернард. Его рука нежно сжала её ладонь.

— Если бы я знала, что он имел в виду… я не знаю, если бы я могла… я не позволила бы сделать себя участницей этого.

— Я знаю, — сказал Бернард. — И он тоже это знал.

— Что я наделала? — Прошептала Амара. — Я нарушила присягу.

— Он лгал тебе, Амара, — сказал Бернард.

— Он бы никогда…

— Он обманул тебя, — бескомпромиссно прервал ее Бернард. — Он играл словами, чтобы у тебя возникло неверное представление о происходящем. Он знал, что делает. И знал, как ты это воспримешь. Он пошел на это.

Амара прижалась щекой к его груди.

— Он знал о нас. О том, что я преступила закон.

— Амара, — мягко пожурил ее Бернард, — Первые Лорды уже давно осознали, что закон, запрещающий браки между определенными лицами, это худшее из того, что они могли сделать, чтобы действительно воспрепятствовать этому. Мы поступили так, как обычно поступают в легионах. Мы были осторожны и продолжаем выполнять свои обязанности. Он, в свою очередь, закрывает на это глаза. Хорошие военачальники всегда так делают.

Он был прав. Она обдумала все это логически, оценив мотивы, причины и расчет, на котором строилась ситуация.

А потом всё это вместе навалилось на неё.

Она обнаружила, что плачет, прижавшись к груди Бернарда, и дрожит.

Он заключил её в объятия, притянул к себе ещё крепче, и она зарыдала ещё сильнее. Это было слишком много, слишком тяжело. Несколько недель труда и опасностей.

И ужасные разрушения, которыми закончилось путешествие. У неё до сих пор были видения крохотных, беспомощных фигурок, тщетно пытавшихся спастись от смерти в огне.

И без её помощи этого могло бы не случиться.

Как Гай мог так с ней поступить?

Это было так больно. Так жестоко. Она доверяла ему.

Так же, как доверяла Фиделиасу.

Она плакала на груди мужа, чувствуя себя несчастной и обманутой, и несколько минут не могла успокоиться.

К тому времени, когда она взяла себя в руки, она чувствовала себя опустошённой, измученной, усталость начала проникать в ее мысли.

Бернард нежно поцеловал её волосы, просто давая ей знать, что он рядом.

— Что я буду делать? — прошептала она. — Я никогда ничем другим не занималась.

— Я знаю место, где ты могла бы пригодиться, — ответил Бернард. — Оно слегка неустроенное, но там хорошие люди. Там есть мужчина и много поселенцев, о которых он заботится. Ему бы не помешала помощь умной, храброй и талантливой женщины.

Она крепко обняла его, просто впитывая его тепло.

— Правда?

— Ммммм. Графиня Кальдерон. Тебе подходит. И я мечтал увидеть тебя в моих цветах, с тех пор, как…

— С каких пор?

— С тех пор, как я забинтовал тебе ногу, — ответил он.

— Я думаю, что мне нужна кое-какая одежда, — сказала она сонно. — Платья, пожалуй. У меня никогда ещё не было больше одного.

— Я об этом позабочусь, — сказал он.

— Я никогда не думала о том, каково это, — сказала она. — Быть женой.

— Жена с целой стаей грозных фурий ветра, — сказал Бернард. — Не говоря уже о гарнизоне, в управлении которым нужно помогать. Боюсь, на вязание времени не останется.

— Я не умею вязать, — ответила она, зевая. — Ну, разве что кольчуги.

— Для этих целей мы можем кого-нибудь нанять. — Он поцеловал ее в лоб. — Я надеялся на то, что мы можем быть вместе. По-настоящему вместе.

— Как и я, — прошептала Амара. — Но я никогда не думала о том, что это может произойти.

— С подавления мятежа, — сказал Бернард, — должны начаться другие времена. Самое время остепениться. Создать семью. Мы наконец-то сможем попробовать еще раз.

Амара улыбнулась.

— Мммм. Хорошая жена должна все успевать.

— Неужели? — Пробормотал Бернард, опуская руку.

Сердце Амары затрепетало, слова застряли в горле.

— Разве ты не устал?

Судя по всему, нет.

Исана наблюдала как Гай отбыл из здания импровизированного штаба, из своих небольших покоев, расположенных прямо через разрушенную улицу.

Он поднялся в воздух и исчез, одним движением, как будто стал ветром. Всего лишь несколько людей увидели, как он отбыл.

— У него с собой была папка для бумаг, — тихо сообщила она.

— Тави предполагал правильно, — сказал Арарис. Он стоял в дверном проеме, наблюдая за ней.

Исана повернулась, озабоченно посмотрев вниз, на платье, в которое была облачена — темное, в приглушенных тонах алого и голубого, строгое платье, вполне подходящее вдове одного Принцепса и матери другого, и оно было самым богатым нарядом когда-либо приндлежавшим ей.

Вместительный платяной шкаф был наполнен вещами гораздо более дорогостоящими и более надлежащими Матери Принцепса, чем ее простое серое платье.

Обновки были подарком Свободного Алеранского, что, как подозревала Исана, сводилось к Варгу и его молодому заместителю, алеранцу Дуриасу.

— Я почти желала, чтобы он оказался неправ, — пробормотала она. — Через море. В окружении канимов. Чтобы противостоять Ворду.

— Возможно, — сказал Арарис, — возможно, нет. Лично я рад. Я не смогу защитить его здесь. Не от тех людей, которые захотят его убить.

— Я вижу во всем этом смысл, — вздохнула Исана. — И я знаю, что он превратился во что-то гораздо большее, чем мальчик, которого я воспитывала, и что у него есть обязанности и обязательства, Арарис, но вороны бы это побрали, он все еще мой мальчик. Я не хочу видеть, как он покидает дом.

— Моя леди, — сказал Арарис с шутливой строгостью. — Женщины вашего положения не должны так выражаться.

Исана бросила на него исполненный превосходства взгляд, и мечник улыбнулся в ответ.

— Я присмотрю за ним.

Не без усилия она слабо улыбнулась в ответ.

— Ты всегда присматривал.

Его улыбка увяла.

— Я больше волнуюсь о тебе, — сказал он. — Первый Лорд планирует вызвать тебя в столицу для помощи в поддержке Октавиана. И Леди Аквитейн это не понравится.

Исана равнодушно махнула рукой.

— Она приспособится. В этом плане она неприхотлива.

— Я серьезно, Исана, — сказал Арарис. — Ты будешь в опасности.

— А когда было по-другому? — спросила она, расслышав в своем голосе непривычно резкие нотки. — Правда, Арарис. Всю свою жизнь я чего-то боялась, и меня до смерти от этого тошнит.

Арарис смотрел на нее хмуро, сложив руки.

— Где-то там, мужчины и женщины с удовольствием замышляют убийство моего сына, — продолжила она, тем же тоном. — В большинстве своем это те же, кто несет ответственность за убийство моего мужа.

Во внезапном приступе гнева она приподняла подбородок и решительно бросила.

— Я этого не позволю.

Брови Арариса поползли вверх.

— Я завела множество друзей, Арарис. Я узнала много нового о первых лицах Алеры. Я собираюсь найти тех, кто несет ответственность за убийство Септимуса. Я найду тех, кто захочет причинить вред Октавиану. И да помогут им великие фурии, когда я их найду.

Ее голос дрожал от силы ее гнева.

— Не трать время на то, чтобы бояться за меня. Я найду их. И уничтожу.

Он пересек комнату, подошел к ней и прикоснулся ладонью к ее щеке.

— Это, — сказал он, — и есть то, чего я боюсь.

Внезапная, жгучая ярость Исаны дрогнула, и она опустила глаза.

Он опустил голову и поймал ее взгляд. Затем наклонился и нежно поцеловал ее, не отводя от нее глаз.

— Не становись тем, кем ты не являешься Исана.

Она прижалась щекой к его руке.

— Я бы хотела, чтобы мы…

Он подошел еще ближе, обнял ее, и она благодарно к нему прижалась.

— Шшш, — сказал он. — Еще не время. Если мы поженимся сейчас, когда всем стало известно об Октавиане, это может вызвать проблемы. В первое время ему понадобится вся поддержка, на которую он рассчитывает. Если распространятся слухи о наших отношениях и том, как это может быть связано со смертью Септимуса, дело примет иной оборот.

— А они распространятся. — Она вздохнула. — мне жаль.

— Все в порядке, — прошептал он. — Я подожду. Ради тебя, я подожду.

Она осознала, что улыбается.

— Что мне делать?

Он прижал ее к себе крепче.

— Будь начеку. Не позволяй им превратить тебя в одну из них.

Она прижалась к нему сильнее, и они постояли, обнявшись, еще какое-то время.

— Мне лучше уйти, — тихо сказал он. — Я не хочу надолго оставлять его одного.

Исана кивнула. Они снова поцеловались, и Арарис поспешил к Тави.

Исана проводила его взглядом и прикусила губу, когда дверь в здание командования открылась, и она мельком увидела Тави.

Октавиана.

Она вдруг представила, как хоронит его, и вздрогнула.

Этого не произойдет. И она сделает все, что в ее силах, чтобы быть уверенной в этом.