Фурия Капитана

Глава 9

Тави сосредотачивался на камне в долине за городскими стенами Элинарха, отстраняясь абсолютно от всего окружающего. Ничего не существовало, кроме него самого и камня, обтесанного ветром и дождем куска гранита размером с ручную тележку. Он глубоко вдохнул, концентрируясь, и заговорил с четкими и повелительными интонациями.

— Приди.

Ничего особенного не произошло.

Разочарование копилось у него внутри, красным пузырем расширяясь в груди. Он поборол это, концентрируясь на своем дыхании, на своей цели, и обратился к камню снова, пытаясь дотянуться до фурии, которая, он знал, была внутри.

— Приди.

Неподвижность и безмолвие камня были более чем оскорбительными.

— Вороны побери! — зарычал Тави.

Он стиснул зубы, пытаясь сохранить тон голоса ровным и уверенным, лишь немного коверкая слова, так как делал последнюю попытку.

— Прид…

Он не был уверен, что именно насторожило его. Это мог быть едва заметный намек на звук за спиной. Или дуновение возбуждения и кошачьего предвкушения, пробежавшее по затылку.

Это могло быть тонкое, звенящее напряжение, которое он теперь мог чувствовать, окружавшее каждый клинок. Но скорее всего, это было сочетанием всех этих незначительных факторов. Они слились в единственную мысль, пронесшуюся в его мозгу: опасность.

Тави бросился в сторону, одновременно обнажая свой меч. Он перекатился по траве, поворачиваясь лицом к нападающему, спиной к земле, и его клинок перехватил меч, падавший в резком верхнем ударе. Два лезвия встретились, выбив небольшой фонтан золотисто-зеленых искр.

Импульс бросил Тави дальше, и его голые лопатки первыми коснулись травы. Он зачерпнул ветер, дующий в небольшой долине, приобретая достаточную скорость, чтобы сгруппироваться, мячиком отскакивая от травы, и перекатиться на ноги.

Он качнулся, но удержал равновесие, как раз когда камень размер с его голову полетел ему в лицо. Застигнутый врасплох, Тави не успевал уклониться, и вместо этого поднял перед собой ладонь, вытягивая силу из земли, и нанес по приближающемуся камню единственный, резкий удар.

Камень взорвался облаком осколков и пыли. Разлетевшиеся куски оставили с полдюжины небольших ран на его обнаженном торсе и вспороли штаны в двух новых местах. Его запястье и рука болели, как вороны знают что, но он сохранял бдительность, и когда нападающий бросился вперед со скоростью заклинателя ветра, он встретил шквал ослепительно быстрых ударов своим собственным.

Он нанес три или четыре удара, действуя на чистом рефлексе, слишком быстро, чтобы позволить себе думать, миниатюрные каскады искр рассыпались вокруг него с каждым ударом.

Он не "увидел" дыру в защите соперника, скорее он ее почувствовал, почувствовал изменение, произошедшее в гудящем ощущении фурий двух клинков, сталкивающихся и переплетающихся.

Он выбросил руку с клинком вперед в змеином выпаде, заставляя меч противника следовать за своим, и отвел острие в сторону достаточно далеко, чтобы позволить ему подойти вплотную и схватить своей раненой левой рукой запястье соперника, сжав его с силой, увеличенной фурией.

— Ай! — вскрикнула Китаи одновременно болезненно и довольно. — Хватит, хватит!

Тави выпустил ее запястье, и девушка-марат подняла свой клинок в быстром салюте, затем одним движением убрала его в ножны, даже не утруждая себя посмотреть на них.

— Ты жульничала, — сказал Тави. — Я пытался сосредоточиться.

Китаи выпятила нижнюю губу с недовольной гримасой.

— Бедный алеранец нуждается во всех своих правилах, чтобы оставаться в безопасности.

Тави замахнулся рукой на нее. Китаи засмеялась и увернулась.

— Вороны, Китаи. Ты ведь знаешь, как тяжело я работал. Пока я не смогу заставить фурию проявиться…

Она всплеснула руками в воздухе.

— Два года назад у него вовсе не было фурий, и он был доволен. Сегодня у него есть больше, чем он когда-либо надеялся иметь, и ему недостаточно.

Тави зарычал и убрал свой меч, также не глядя. Он не смог бы объяснить, как он это сделал. Он просто почувствовал, когда кончик лезвия оказался у металлического устья ножен, вроде того, как он чувствовал, что все пальцы в правильном положении, когда натягивал перчатку.

— У меня не будет возможностей для практики, когда мы будем на марше. Ты знаешь это. Это был мой последний шанс попробовать, следующий теперь не скоро предоставится.

— И ты попробовал, — сказала Китаи.

Она положила руку на бедро и повернулась к нему, ее зеленые глаза были жесткими.

— Это не сработало, и ты начал выходить из себя, после чего это тем более вряд ли бы получилось.

Выражение ее лица немного смягчилось.

— Ты лишь изматывал бы себя, чала.

Она была права, думал Тави, что жутко раздражало, но он чувствовал ее искреннюю заботу о нем, чувствовал почти так же хорошо, как если бы это были его собственные эмоции. Его усиленное фуриями восприятие все еще было противоречивым и часто довольно расплывчатым, но в том, что касалось Китаи, оно было четким и безошибочным.

Или, возможно, узы, которые их связали, в большей мере были ответственны за эмпатию, развившуюся между ними. Он не был уверен.

Китаи изучала его, глядя своими ярко-зелеными глазами в его, и качала головой.

— Ты слишком много думаешь, алеранец. Всегда планируешь. Всегда спрашиваешь. Всегда просчитываешь. Поразительно, что твоя голова еще не загорелась изнутри, — она взглянула на солнце, затем вниз, на порезы на его груди. — Пошли. Дай мне привести тебя в порядок. Он скоро будет здесь.

Тави моргнул и посмотрел на себя. Он почти забыл о ранах. Он блокировал боль раньше, чем осознал ее, и держал подальше, совершенно не думая об этом. Конечно же, как только он сделал это, магия дала сбой, и порезы стали жечь и неприятно покалывать.

Китаи принесла ткань и флягу с водой и стала промывать порезы и царапины. Тави удалось сохранить молчание на протяжении всего процесса, хотя его с трудом можно было назвать приятным. Ему пришлось закрыть глаза и медленно выдохнуть, когда Китаи очищала одну из ран.

Девушка-марат слегка вздрогнула и наклонилась, нежно поцеловав его рядом с больным местом. Затем перевязала две раны, которые все еще слабо сочились кровью, ее движения были уверенными. Они и должны быть такими, думал Тави. Великие фурии знали, что у них было достаточно возможностей попрактиковаться друг на друге за последние два года.

Тави только-только натянул рубаху, когда лошадь Энны медленно пересекла вход в долину. Всадница плотно закрывала глаза одной рукой.

— Капитан? — обратилась она. — Китаи велела мне, не смотреть на вас, когда вы раздеты. Как я должна узнать, одеты вы или нет, не глядя?

Тави наградил Китаи ровным взглядом.

— О-о, помилуйте.

Она смеялась над ним. Вообще то, она делала это довольно часто, подумал Тави. Улыбка, появившаяся вместе со смехом, была сокрушительной, и он почувствовал, как улыбается ей в ответ, несмотря на все усилия, все провалы этого дня.

— Все в порядке, Энна, — сказал Тави. — Можешь смотреть.

— Какое великодушие, — сказала Энна, опуская руку и улыбаясь Тави. Затем она немного разочарованно нахмурилась и вздохнула. — Я пропустила все самое интересное.

— Центурион, — напомнил Тави.

Она быстро отсалютовала ему.

— Человек, которого никто из нас не видел и которого никто из нас не запомнит, хочет встретиться с вами, сэр.

— Он знает меня, — произнес голос молодого мужчины, и Эрен показался позади лошади Энны, ласково погладив бок лошади, когда проходил мимо. Он был невысоким, ростом около пяти с половиной футов, но тонкий как тростинка парень, которого Тави когда-то встретил в Академии, заметно окреп.

Неприметный Эрен с волосами песочного цвета, был по-прежнему изящным — но это было изящество охотившегося кота или дуэльного клинка, а не писчего пера. Он был одет в потрепанные обноски, которые не подходили ему по размеру, и выглядел как большинство беженцев в лагере.

Кивнув Китаи, Энна удалилась. Тави повернулся к молодому человеку и обменялся с ним рукопожатием, затем нахмурившись осмотрел его наряд.

— Эрен, я никогда не говорил, что снова засылаю тебя.

— Прошу, — сказал Эрен. — Я профессиональный шпион, Тави. Я бы не принес пользы оставаясь здесь. — Он с улыбкой повернулся к Китаи и галантно склонился к ее руке. — Спать с закрытыми глазами не так уж плохо, но я начинаю терять сноровку.

— Ты вернулся только три дня назад, — сказала Китаи.

— Этого вполне достаточно, — сказал Эрен. Он заговорщически понизил голос и скрытно склонил голову к Тави. — Так или иначе, я не могу работать, когда начальники заглядывают мне через плечо.

Тави улыбнулся, хотя не чувствовал веселья. Эрен работал в стане канимов — целый год риска на оккупированной территории. Некоторые командиры канимов прилагали огромные усилия, чтобы отыскать и уничтожить шпионов.

Много таких информаторов было поймано, и больше их никто не видел. Тави понимал, что Эрен очень сильно рисковал быть пойманным, когда покидал оккупированную территорию, а на брови у него был свежий шрам, который он никак не объяснял.

— Есть что-нибудь от Первого Лорда? — Тихо спросил Тави.

Эрен покачал головой.

— Ты не дал мне времени задействовать все каналы.

— У меня нет времени, — сказал Тави. — Мы выступаем завтра.

— Я знаю, — сказал Эрен. — Но говорят, что Гай со своими легионами где-то на юге. Как говорят те, с кем я смог связаться, все сообщения направляются его служебному персоналу, даже сообщения курсоров. Так что, либо он погряз в бюрократических проволочках…

— Либо он вне досягаемости, — сказал Тави. — Почему сейчас?

— Даже если это не так, — сказал Эрен, — из сказанного тобой, я понял, что он дал свои указания по поводу наступления. Может тебе не следует пытаться действовать в обход Арноса.

— Это было до того, как мы узнали о Мастингсе, — сказал Тави. — Или так называемом плане сражения Арноса. Или что у него на уме по поводу гражданских. Мы должны найти другой вариант, Эрен.

Эрен поднял руки.

— Поэтому я и одет в дорогу, — сказал он. — Ты хочешь, чтобы я посмотрел, как близко смогу подойти к Мастингсу?

Тави глубоко вдохнул.

— Вроде того.

Эрен нахмурился и наклонил голову.

— Я хочу, чтобы ты добрался до Насага, — сказал Тави.

Эрен разразился хохотом. Но тут же осекся при виде выражения лица Тави.

— О, — сказал он. — Ты серьезно.

— Да.

Эрен покачал головой.

— Твое доверие лестно, но даже если бы я смог приблизиться к нему, в чем я сомневаюсь, не уверен, что смогу одолеть его. Я видел его в сражении при Элинархе.

— Нет, вороны, нет, — сказал Тави. — Если бы я хотел прикончить его, я бы сделал это лично, — он помедлил, обдумывая слова. — Или, возможно, отправил бы Макса с Крассусом.

— Для тебя, — сказал Эрен, — необыкновенно разумная мысль, жаль запоздалая.

Тави на миг улыбнулся ему.

— Задание заключается не в этом, — сказал Тави. Он расстегнул кожаную сумочку на поясе меча и достал сложенное письмо. Он передал его Эрену.

Молодой человек некоторое время смотрел на письмо, а затем медленно выдохнул.

— Ох. Другое предназначение курсора, — некоторое время он изучал лицо Тави, а затем тихо сказал. — Мы — курьеры Первого Лорда, Тави. А это не одно из его посланий.

— Если бы он не хотел, чтобы мы брали инициативу на себя, он бы не был так труднодоступен, — ответил Тави.

Эрен усмехнулся.

— Здесь мне возразить нечего. Что это?

— Предложение встретиться, — сказал Тави. — Мне и Насагу.

Ерен вздохнул.

— И все?

— Да.

— Мы, эх. Мы точно не знаем, как они отреагируют на официального курьера. Никто ничего не отправлял.

— Не беспокойся, — сказал Тави. — Это будет не официально.

— Ох, — сказал Эрен. — Вороны.

— Ты не обязан, — тихо сказал Тави. — Я могу найти кого-нибудь вместо тебя…

— О, заткнись, — сказал Эрен, раздраженным голосом, и забрал у Тави письмо. — Думаешь, Насаг захочет разговаривать?

— Захочет, — сказал Тави. — Думаю, мы можем рассчитывать, что он будет вести себя цивилизованно.

— Они были не совсем единой нацией, — ответил Эрен. — Что если какой-нибудь другой каним не придерживается мнения Насага.

— Я советую тебе их избегать, — сказал Тави.

— Ты ведь не просишь многого, верно? — Эрен слегка улыбнулся Тави и спрятал письмо под своей безразмерной рубашкой. — Временные рамки?

— Чем скорее, тем лучше, но на сближение трать сколько понадобится, — Тави помедлил, а затем снова протянул руку. Эрен пожал ее, и Тави мягко сказал, — Будь осторожен, Эрен.

— Тебе не стоит виновато стонать из-за того, что посылаешь меня на смерть, — сказал Эрен и подмигнул Китаи. — Посол никогда бы мне не простила.

— Нет, — сказала Китаи. Она шагнула и поцеловала Эрена в щеку. — Не простила бы. Хорошего пути.

— Думаю, у меня будет меньше поводов для беспокойства, чем у вас. Берегите себя, — он кивнул им, развернулся и исчез среди деревьев не прощаясь.

Тави смотрела ему в след, закусив губу.

— Он знает, что делает, чала, — сказала Китаи.

— Знаю.

— Он осознает риск.

— Знаю.

— Если это сработает, — сказала она, — что ты скажешь Насагу? Чего ты хочешь добиться?

— Я не знаю, — тихо сказал Тави. — Пока. Но я должен что-то предпринять.

Некоторое время она постояла рядом с ним, а затем сказала:

— Мы должны возвращаться.

Тави снова глубоко вдохнул и выдохнул.

— Верно, — сказал он. — Много дел. И на рассвете мы выступаем.