Эволюция Генри – 4

Глава 10

От дома до церкви идти было три улицы и два поворота — но даже за это расстояние Тони умудрился совершить три попытки побега, а как понял, что не получится, заполнил оставшийся путь непрерывным нытьем.

— Томми, вы не кот, и мы идем не к ветеринару. — Уже подустал я от его возражений, сотен придуманных важных дел и попыток «подождать нас тут».

Последние шагов триста я поставил ему в пару Кейт — упросив, чтобы та взяла его за локоток. И то — Томми пытался сдернуть в какую-то подворотню.

С девушкой, если бы та соответствовала видимой комплекции, у него очень даже может быть получилось — она бы отпустила его или упала. Тут эффект вышел полностью обратный — бодрый старичок чуть не вывернул себе руку, когда рванул на себя сотни футов прямоходящей стал. После чего окончательно загрустил.

— А если мне отрежут вот это самое, что скажешь — «извините, ошибся»? — Язвил он. — А то я не знаю, как эти монахини относятся к таким заведениям, как у меня.

— Томми, мы идем к очень рациональным людям. Они точно знают, что если из твоего борделя сделать швейный цех, то завтра работницы сами перебегут в другой бордель.

— Тогда почему вот она — в траурном платье? — Недовольно дышал он в сторону Кейт.

— Маскировка, Томми. Черная фата на лицо — очень умный ход.

Где-то в мыслях я отчетливо уловил пренебрежительное фыркание — но с довольной ноткой. Мол, «не для этого, но ладно, хвали».

Она еще и перегородку в мыслях где-то поломала…

— Вы поймите, мне туда нельзя!

— У вас итальянская фамилия, вы наверняка католик. Отчего добрый католик не может посетить церковь?

— Потому что у меня другое начальство!

— Все под богом ходим, Томми.

— Да я про Совет! Я плачу Рудику Винштейну, и ему очень не понравится, что я тут был.

— Да кто же ему скажет?..

— Всегда есть глаза — завистники, злопыхатели, шпионы! Все завидуют чужому счастью!

— У вас такое лицо, что вряд ли можно позавидовать.

— Да я сам себе не завидую! А если Рудик узнает — так вообще!.. Генри, можно я останусь здесь?

— Нет, нельзя. — Вздохнул я. — Этим вечером я твердо решил, что вам следует укрепить свою веру. А то есть в вас нестабильность, Томми, вихляния из стороны в сторону. Сегодня меня чуть не бросили, а ведь с меня потребуют концерты…

— Я был напуган!

— На въезде отчего-то пробивали мне желтый ранг, а не фиолетовый, как мы договорились.

— Они не брали деньги! Я пытался купить вам хоть какой-то!

— И про мистера Винштейна сказали только сейчас. А ведь начни у нас получаться, долю пришлось бы отстегивать…

— Он бы взял арендой помещения, — заторопился Томми. — На наши доли это бы не повлияло!

— А может, его было бы проще убедить отнять дар у заезжего лопуха, а? Правил не знает, не делится, всего-то «желтый». С «фиолетовым» бы он связываться и не захотел бы.

— Да, но у тебя… У вас же красный…

— Так ты этого не знал, — равнодушно пожал я плечами.

— Знаешь что, Генри. Вот ты сейчас меня серьезно обидел. — Захлопал он глазами, пытаясь вызвать слезу. — Чтобы кто-то сказал, что Томми Виллани ведет дела бесчестно!.. Да я с места больше не сдвинусь!.. Ай!.. Да это не девка, а трактор! Отпусти, отпустите меня!

— Ну вот. Чтобы не было больше между нами непонимания — исповедуешься монахиням. А они тебя простят и придумают, как тебе жить дальше.

— Почему все хотят придумать, как мне жить⁈ Я живу тихо и спокойно, помогаю людям!.. А они за это — говорят мне гадости!.. — Возмущался он, но уже без огонька, с приятием и покорностью. — Ну Генри! — Возопил он, когда из-за поворота появилась деревянная постройка со шпилями.

— Святой водой бы на вас плеснуть, эка корежит, — скептически прокомментировал я. — Да тише вы, церковь все-таки.

Тем более из дверей только что вышла несуетливая процессия мужчин в черных одеждах — весьма одухотворенного вида, с четками в руках и сине-зелеными тату по телу и лицу. Пятерка явно честных тружеников остановилась у подножия лестницы, повернулась ко входу и перекрестилась. Один, правда, сделал движение рукой в не ту сторону, за что получил подзатыльник от босса, понурился и перекрестился правильно.

Тут же из темноты подкатили видавшего вида черные мерседесы — местами простреленные, с помятыми крыльями — и забрали просветленных от церкви по ночным делам.

— Генри, я плохо переношу пытки! — Страдальчески шепнул Томми. — У меня встанет сердце, и тебе до конца жизни будет стыдно. А если я оговорю себя и помру⁈ Как ты потом посмотришь мне в глаза на небесах — мне, честному человеку⁈..

— Ну какие еще пытки? — Подергал я свое ухо, чтобы вытрясти оттуда все его слова за этот вечер. — Зачем? Сами все расскажете. Перед вами — молодая, быстрорастущая организация. А вы пришли на собеседование.

— А как же исповедь?..

— Так организация такая, что собеседование и исповедь одновременно, — пожал я плечами. — Вы мне нужны, Томми. Со всеми вашими грешками и планами. Так что вываливайте все смело — и не смейте врать. Иначе как же вы будете смотреть мне в глаза на том свете? — Похлопал я его по плечу и пошел вперед по лестнице.

Надеюсь, дерево подъема выдержит Кейт. Впрочем — присмотрелся я — доски для строительства выбрали толстенные, на ступенях и полах и вовсе двойные.

Неудивительно — у Агнес и Марлы из-за эволюции сейчас должны быть похожие проблемы с весом… Не ляпнуть бы только вслух…

В размышлениях, поднялся на самый верх и вступил на камень перед дверью — тесанный, обычный гранит.

Сверху басовито загудел колокол, а затем еще и еще раз. С улицы — позади, повсюду — раздались тревожные крики, звуки заводимых моторов, клацание оружия. Я посмотрел талантом сверху — к церкви подтягивались как бы не сотня человек со всего района.

«Вот же, блин»… — Смотрел я на сигнализацию под своими ногами. — «Реагирует на высокий уровень?..» — Пришла догадка.

— Свои! — Рявкнул я громко, пытаясь вклинится между боем колокола. — Марла, Агнес!!! Это Генри!

— И зачем орать? — Распахнулась дверь в костел.

В отсветах желтого цвета камина показалась высокая девушка в золотой парче по черной ткани, с жемчужным ожерельем, медитативно перебираемым пальцами — большим и указательным, увенчанными золотыми перстнями. Сверху голову прикрывал массивный клобук с вышивкой на латыни — тоже золота фунта на три.

— Это я пришел. Вот. — Хмыкнул я, разглядывая внешний вид Агнес. — Ничего себе вы тут свечками наторговали…

— Ты должен был прийти и пришел, — величаво кивнула она.

— Ага. Только у вас дверной звонок заело, — посмотрел я наверх. — Колокол отключите, сейчас все соседи сбегутся.

Та, словно не услышав, под колокольный звон вышла из церкви, застыв на возвышении лестницы и смотрела, как собираются у подножия люди — там же стояла Кейт и вконец зашуганный Томми.

И только, как дотекла основная масса людей с улиц, голос затих.

— Братья и сестры! — В получившейся тишине глубокий, грудный голос Агнес прозвучал особенно громко. — Час пробил. Все, что вы слышали на проповедях — явилось истиной, как и было предречено! Верующие — вам воздастся. Неверящие — падут ниц и раскаются. Генри! — Выставила она руку в требовательном жесте.

Интуитивно решил не выделываться и молча встать рядом с лицом серьезным и одухотворенным.

Часть моей одежды — где крепился красный лоскут, тут же взяли и потянули вверх, демонстрируя всем.

Толпа ответила гулом одобрения.

«А, дак это местные силы быстрого реагирования», — смотрел я на бойцов, разглядывающих знак ранга с одобрением — и некоторым облегчением?

Презентуют новые силы организации — массам?

— Генри, яви им свою мощь! — Затребовала Агнес.

Тут же захотелось сделать что-нибудь похабное, но, пожалуй, увеличивать что-нибудь и снимать штаны — этого она мне простит.

«Иллюзию вспышки ядерного взрыва сделать, что ли?.. Так полгорода свалит куда подальше…»

«Может, сломать что-нибудь?» — Сомневался я.

«А теперь — песня!» — Да не… Надо что-нибудь изящное.

— Дева, — подойди, — мягким, но громким голосом обратился я к Кейт. — Не бойся.

Та, обернувшись неуверенно — выглядело, что сомневается, но на самом деле контролировала, чтобы Томми не сбежал — поднялась по ступеням. А тот, гад такой — тут же юркнул в толпу.

Нет, с чистой совестью так не поступают. Но да ничего, как раз вовремя.

— В твоей душе горе? Не беспокойся, я дам тебе новый смысл. — Положил я руку на ее лоб. — Прими часть моей силы. — Скомандовал я Хтони вернуть ей истинный облик.

Ну как вернуть — скорее, наложить творчески доработанный — с сияющими ярким светом лезвиями и перистыми крыльями вместо стрекозиных, с переливчатым доспехом вместо блеклой стали. Но самое главное — иллюзия оставила в ней человеческие черты. Пусть и, на всякий случай, поперек лица и появилась плотная серая повязка, закрывающая лицо — мало ли кто в толпе опознает дочку шефа внутреннего контроля.

Кейт, казалось, сама охренела от получившегося результата — впав в ступор самым натуральным образом.

— Найди предателя, чадо. — Громко повелел я.

Та, не понимая, посмотрела на меня.

Но где-то как раз вовремя всхлипнул улепетывающий со всех ног Томми — и Кейт, чуть присев, резко взметнулась в воздух в его сторону. Дерево настила смялось, оставив отпечатки, яркая сияющая черта прочертила небо — и тут же неподдельной болью завопил знакомый голос, которому прошибло плечо багром, и нечеловеческой силой подняло над землей.

Обратно Кейт шла с нанизанным на светящийся белым серп старичком, и толпа с суеверным страхом расступалась перед ней.

Поднявшись обратно, девушка скинула Томми к ногам — и тот, всхлипнув, свернулся клубком.

— Спасибо, дитя. — Мягко погладил я Кейт по голове.

И та превратилась обратно в девушку под черной вуалью.

В голове мурлыкнуло довольством. Надеюсь, это была Хтонь.

«Охренеть», — одними губами произнесла Агнес.

— Вы все видели! — Провозгласила она вместо этого и подняла мою руку. — Завтра мы пойдем в бой!

Толпа разразилась воплями восторга, топотом, маханиями руками и выстрелами в воздух.

— Но я не хочу! — Искренне шепнул я в сторону.

— Никто не хочет, — шепнули в ответ, тряся мне руку, словно судья в боксерском матче — отмечая победителя. — Надо!

— Всем разойтись! — Распорядилась Агнес. — Завтра будет славная победа!.. Генри, пойдем.

— Ага, — кивнул я, стараясь не выдавать грусть. — Это, кстати, Кейт, а на полу — Томми. Можно им тоже зайти? Мы по делу.

— Томми — тоже по делу?

— Мой концертный директор. Тот еще прохвост.

— Ну, заносите, — властно распорядилась она. — Кейт, девочка, не трогай его — испачкаешься. Пойдем со мной, — доброжелательно указала она ей на вход. — Расскажи, твоего мужа убил Генри?..

— Н-нет. Я не замужем.

— Ох, как необычно! Тогда наверняка история вашего знакомства очень интересная! Мне не терпится послушать… Только подожди секунду, — зашли они внутрь, и пока тяжелая створка вставала на место, я еще успел услышать громкое, — Марла! Марла, бросай свои опыты… Марла, тут Генри с девчонкой и концертным директором!..

И тут же — звуки шагов, такие быстрые, знакомые…

Я же присел на верхней ступени лестницы и покосился на раненного Томми.

— Сам пойдешь или вперед ногами?

— Я тяжело ранен… Мне нужен врач… — Простонал он с пола.

— У тебя третий-боевой, — тут только вздохнуть, глядя в надвигающуюся темень.

Люди местами еще стояли, поглядывали в нашу сторону — благо, никто не решился подходить.

— Мне пробили плечо! Мне холодно… Я вижу свет…

— Да уже кровь прекратила идти, и рана затягивается… Ты зачем побежал?

— Думал, смогу убежать, — хмыкнул итальянец совсем другим тоном.

В котором, впрочем, не было ни капли раскаяния.

— Знаешь, какая между нами разница?.. Я вот сейчас тоже хочу убежать. Но точно знаю, что ни черта не получится. Пойдем уже — собеседоваться…

С показным кряхтеньем, Томми поднялся на колени и оглядел одежду.

— Возмутительно, шелковая рубашка… И брюки — считай, пропали. Ботинок! Я потерял ботинок, — заволновался он совсем уж искренне, встав на ноги и глядя по сторонам. — Это же настоящая «Италия»!..

— Да найдут — принесут… Я думаю, тут не воруют. Не сегодня уж точно. — Предложил я ему плечо опереться. — Пойдемте, старина, ваша клюка тоже куда-то пропала.

— Как-нибудь сам дойду, — горделиво поднял он подбородок, шагнул и поморщился. — Ладно, дайте локоть… А эта Кейт — что вы с ней сделали?.. Это же не иллюзия! Я всем телом это чувствую, — зашипел он, неудачно наступив на разутую ногу.

— Слышали, что не надо будить чудовище, спящее внутри женщины?..

— Но не буквально же!..

— Иногда получается, что буквально, — уклончиво ответил я.

— Знаете, я, пожалуй, приму предложение и перейду в вашу команду. А то, что ранили меня почти смертельно — так это бывает… Я, знаете ли, тоже по глупости хотел всякое — но теперь ни в коем случае! Слышите? Я себе не враг!

— Договоримся, — равнодушно дернул я плечом.

Помог перейти через порог, где мы остановились перед Агнес и могучей монахиней рядом с ней — с непроницаемым взглядом и черной робой поверх борцовской фигуры.

— Это — сестра Корнелия, наш келарь. Она заведует хозяйственными делами. — Коротко представила женщину Агнес.

— О! Мне нужна новая рубашка, брюки, и где-то там в темноте мой ботинок и трость!

— Это — Томми Виллани, предприниматель. — Представил и я раненного спутника. — Хочет быть полезным Ордену. Ваша проповедь произвела на него неизгладимое впечатление.

— Все именно так, как сказал мой друг Генри!

— У нас есть на него досье? — Внимательно осмотрела его Агнес с ног до головы.

— Есть. — Меланхолично произнесла келарь. — Работорговец, содержатель борделя…

— Добрый католик! — Попытался вставить тот слово.

— Работает на Винштейнов.

— На какого из?..

— Старшего, Руди.

— Придется откупать?..

— Наверное, уже не придется, — сестра Корнелия посмотрела на меня с почтением.

— Он мне нужен. — Подал я голос.

— Почему концертный директор?.. — Вновь смотрела на меня Агнес.

— Так получилось. Долгая история.

— Ладно. Сестра, забирайте его. Как разберетесь с финансами и решите, как встроить его предприятия в нашу организацию, приведите в порядок и накормите. Сегодня он заночует у нас.

— Н-но!..

Тяжелая женская рука легла на плечо Томми и повела в сторону неприметной боковой дверцы.

— Генри! — Пискнул он, пытаясь обернуться. — Генри!.. Ты обещал!

— Все будет хорошо, — заверил я его до того, как за ним закрылась дверь. — Все будет хорошо. — Повторил я для Агнес. — Ведь так?

— Не совсем. У нас проблемы. — Повернулась она от меня и двинулась вглубь зала.

— «У нас»? Нет, погоди. Когда уже будет «У нас огромные доходы», «У нас куча власти»… Да хотя бы «У нас шведский стол»⁈ — Заворчал я, двигаясь следом. — Почему я вечно прихожу на проблемы?..