Это кто переродился? Книга 4

Глава 4 Как напугать царевича?

Много-много лет назад.

— Это мое ведерко, отдай!

— А вот и нет!

— А вот и да! Мне его мама подарила!

— Нет! Врешь!

— Да! Да! Да!

— Нет! Нет! Не-е-е-ет! — и вскочив, Марьяна топнула ножкой. — Ты вообще помалкивай, я принцесса, поэтому и ведерко мое!

Гриша не смог стерпеть такой несправедливости. Дома все ведерки, совочки и куклы были в его распоряжении, и никто, даже папа, никогда не трогал их без его разрешения. Встав, он толкнул Марьяну, и она, пискнув, упала попой в песок.

— Ты что?.. — пискнула она. Гриша огромной скалой стоял над ней, закрывая солнце. Ведерко было у него в руках. Кепочка была повернута козырьком назад. — Ты чего толкаешься⁈ Я бабушке скажу! Она королева, и она тебя накажет!

— Говори. Только и можешь, что жаловаться своей бабульке. А сама… Тоже мне, принцесса! И без ведерка!

— Бабушка-а-а-а! — завизжала Марьяна на весь парк. Увы, кроме пары пуделей ее услышал один Аристарх, сидящий на лавочке. Поглядев на Марьяну с неодобрением, он отложил газету.

— Аристарх, где бабушка⁈

— Бабушка отдыхает… — вздохнул он, покосившись в сторону кустов, за которым находился тот самый дуб. — И вам бы не стоило ей мешать.

— Он плохой! — и вскочив, Марьяна ткнула в Гришу пальцем. — Он мое ведерко взял!

Аристарх вздохнул.

— Марьяна Васильевна, кажется, мы с вами проходили это… Пусть Корона и верховная власть в Королевстве, но на имущество аристократии, кроме особых случаев, она посягать не имеет право. А это ведерко — это именно оно.

Гриша ухмыльнулся.

— Поняла! Прынцесса!

Остальные дети тоже сошлись вокруг Марьяны кружком и отняли у нее все — и совочек, который принес Саша Волгин, и формочку-ромашку, которую принесла Оля Державина, и даже Игорек Илларионов забрал свою лопатку. С неохотой, но все же.

— Так тебе! Прынцесса!

Они засмеялись и начали тыкать в нее пальцами.

Марьяна заплакала. Она никак не могла понять: если ей нельзя брать чужие ведерки, кроме каких-то там случаев, то в чем же смысл быть принцессой? Дождавшись, когда Гриша отвернется, она подошла сзади и пихнула его в спину.

— Не нужно мне! Забирай! Не хочу быть принцессой!

Поднялся крик, песок полетел в разные стороны — и больше всего в глаза. Визжащие дети сплелись в кучу-малу.

— Так! Разошлись! — зарычал Аристарх и кинулся разнимать дерущихся. — Только драки мне тут не хватало! Марьяна Васильевна, принцессы не кусаются!

Отодрав ревущую Марьяну от Гриши, он потащил ее прочь.

— Бабушка узнает о вашей выходке.

— ДА! — выкрикнула девочка, размазывая слезы по красному лицу. — И пусть она отрубит им всем головы! Всем! ВСЕМ ГОЛОВЫ С ПЛЕЧ!

Ей стало так холодно, что Марьяна проснулась. Увидела пузыри, какую-то муть, дергающиеся силуэты, и подумала, что спит. В самом деле, откуда во дворце, полном высоких гостей, толщи воды, струящиеся по ним ниточки крови и какие-то изломанные четырехрукие твари с мечами вместо рук?..

А еще Артур, что, обхватив ее за талию, тащил ее к поверхности. Он и в глаза ей боялся заглянуть, а тут… Булькая, парень тащил ее все выше и Марьяна решила ему помочь. Может, если они дотянутся до поверхности этот глупый сон уже закончится?

Вода разошлась, и их вытолкнуло на поверхность. Ее немедленно накрыло звуками и дрожащим светом. Пока Артур тянул ее к зубастой скульптуре, она могла только хлопать глазами.

Они были снаружи дворца. Наверху, за балюстрадой, столпилась куча кричащего народа, а совсем рядом звенела сталь — Ваня в очередной раз взмахнул саблей, и его противник покачнулся. Им оказался царевич Гедимин, который так нагло требовал ее руки. Ужаснее всего, что у них под ногами была куча обезглавленных трупов, а сама Марьяна с Артуром плавали в фонтане.

— Что… что… — бормотала Марьяна, трясясь от холода. — Что происходит?

Сев на портик, парень затащил ее за собой. Только оказавшись на твердом, Марьяна поняла, как сильно продрогла. Зубы отбивали бодрую дробь. К счастью, фонтан сбросил напор и начал постепенно затихать, а до Марьяны наконец дошло, что это никакой не сон.

И что было самое ужасное, тела, лежащие на земле, были ей знакомы. Со всеми ними она когда-то играла в детстве. Всех их она обещала обезглавить.

За балюстрадой.

Золотой глаз Кировой чесался, и она не могла взять в толк, какого черта? Поминутно морая, Магистр пыталась наблюдать за схваткой, решить задачу, в которой любое решение спровоцирует далекоидущие последствия, а также контролировать своих людей. Лаврентий с остальными Инквизиторами уже взял гвардию Гедимина в кольцо и только ждал сигнала, чтобы смять их. Рация на ее бедре еле слышно шипела, а Кирова только морщилась.

— Рано… — бурчала она, бегло ищя в телефоне того, кто мог бы помочь ей разрубить этот гордиев узел.

Как ей поступить? Попытаться связаться лично с Царем? Увы, если это не личная инициатива царевича, то Павел Гедиминович им тут точно не помощник. Попытаться связаться с Дарьей Алексеевной? Смешно, не для того Королева давала Кировой такие полномочия, если во время часа Х, той нужно просить у начальницы совета.

А ведь ситуация была как раз по ее профилю. Где нет решения, но оно должно найтись.

Есть четыре варианта. Первый — смерть царевича от рук Обухова. Это обещает одно — войну с Царством, к которой их страна, обескровленная вторжениями с Изнанки, точно не готова. Так они сохранят лицо и отомстят за убийство своих, но спровоцируют трагедию.

Второй: выживи Гедимин, но уйди с позором — он затаит обиду, а затем точно вернется с войском. Плюс аристократия такого поворота ни Магистру, ни Королеве точно не простят — все же он у всех на глазах лишил жизни аж пятерых молодых наследников и убил главу рода Волгиных. И так эта охота за золотом заставила Кирову танцевать на лезвии ножа. Восстания в преддверии боевых действий им точно не нужно.

И третий вариант. Если взять царевича в плен, судить, а потом обменять на мирный договор, то возникнут вопросы, и у Царя, и у аристократии. Это решение самое непредсказуемое… И очень худое…

И четвертый — отдать ему Марьяну, что означает лечь под Царство. Получить Гедимина как нового Короля. Нет, это смертный приговор и их Королевству, и всем, кого Кирова видит вокруг себя. Ее песенка точно будет спета.

Магистр ухмыльнулась. Ирония в том, что такой исторический выбор сейчас лежит сугубо на ее плечах, и сделать его она должна за те ускользающие минуты, пока сердце Гедимина еще бьется, и вот-вот его пронзит… И кто⁇

Обухов. ОБУХОВ! Какой-то жалкий выскочка, который…

Она мотнула головой. Конечно же, нет. Как может быть жалким выскочкой, тот, кто перебил всех телохранителей лучшего фехтовальщика Царства, а теперь гоняет его вокруг фонтана? Тот, кто выдержал бой с ее лучшим оперативником, и при этом, как говорил Лаврентий, так и не выложился на полную?

Нет, Обухов не выскочка. Он нечто большее. Намного большее.

Как забавно… Магистр призналась себе в этом именно сейчас, когда этот Обухов вот-вот перевернет шахматную доску с ног на голову!

— Доминика Александровна, — бурчала рация голосом Лаврентия. — Нужно действовать сейчас. Взять царевича в плен, иначе…

— Это немыслимо! — кричали аристократы, столпившиеся в первых рядах. — Этот ублюдок убивает наших детей одного за другим, а мы просто смотрим за этим⁈

Но им отвечали:

— Прошу прощения, но мы не имеем право вмешиваться. Это ду…

— Дуэль⁈ Это не дуэль, это резня! Мой мальчик, мой Гриша… — и одна из аристократок снова бросилась в слезы. Ее тут же оттащили прочь.

— Мы понимаем ваше горе, но честь…

— Дайте, дайте мне! К черту честь! — и седой аристократ поспешил вниз по лестнице. — Я убью этого шакала!

На его пути встали гвардейцы. Аристократ рванул на них.

— Дорогу! А то и вас сожгу к черту!

Гвардия Королевы не была бы гвардией Королевы, чтобы не справиться с любым, кто попытается прорваться сквозь них. До тех пор, конечно, пока гости всем скопом не решат обрушиться на них, чтобы отомстить. А судя по доносившимся крикам, до этого всего ничего.

— Дарья Алексеевна! — кинулись аристократы к Королеве. — Что же вы смотрите⁈ Наших бьют! Ладно, ваша внучка сошла с ума, но вы!

Но та повернулась к Кировой.

— Доминика Александровна. Они правы. Мы не можем просто так дать царевичу уйти. После того, что он сделал…

Кирова вздохнула. Как будто она сама этого не понимает.

— А вы что предлагаете, милочка? Отдать сына Павла Гедиминовича на растерзание толпе? А потом его труп отдать отцу с извинениями?

— Но…

И тут Кирова задержала палец, которым все еще крутила контакты. Сунулась в 'черный список", и едва не расхохоталась. У нее аж мурашки выступили на спине.

Вот оно — решение. То самое, о котором она точно сильно пожалеет. Увы, иного исхода ей никто не дал.

Нажав вызов, Магистр прижала телефон к уху. И тут…

— Любовь моя! — взвизгнула Марьяна и, перепрыгнув через балюстраду, кинулась к сражающимся. — Держись!

И как назло в этот же самый момент гвардейцы пытались остановить целых пятерых безутешных родителей. Принцесса прошмыгнула у одного под мышкой и выхватила у него кинжал.

— Назад!

Марьяна бежала к фонтанам, где Обухов уже вот-вот грозился прикончить своего противника. Девушка завывала:

— Не тронь его! Это моя любовь! Гедимин, держись!

— Проклятье! Куда?

Кирова попыталась поймать ее силой, но, как назло, абонент ответил. Ее Хватка схватила лишь воздух, а в трубке раздался хриплый голос:

— Ника?.. Ты ли? Какая приятная неожиданность…

— Привет, дорогой мой, как дела?..

Ее всю разрывало: она вцепилась в барьер, чтобы кинуться хватать эту обезумевшую дуру, которая вот-вот сама расстанется с жизнью, и одновременно пыталась оставаться спокойной, чтобы спасти Королевство от войны.

От чего ей придется отказаться, и вот оно снова — решение за долю секунды. Ее профиль.

Марьяна бежала прямо на Обухова с ножом. Обухов — почти пронзил Гедимину грудь. Аристократы прорывали кольцо гвардии. Они убьют всех.

Один удар, и шахматная доска снова перевернется.

И тут ее спасли — откуда не возьмись выскочил тот странный дружок Обухова. Схватив Марьяну за талию, он толкнул ее прямо в фонтан, а затем повалился вместе с ней.

Аристократы мигом перестали орать и кидаться на гвардию. Задержали дыхание.

Марьяна с Зайцевым пропала в фонтане. Гедимин же ловко ушел от смертельного удара, попытался контратаковать, но под натиском аж трех клинков вновь отступил — рыча, плюясь и безуспешно пытаясь использовать магию, но «умное» кольцо у него на пальце было против: било его разрядом каждый раз, когда он пытался пробудить Дар.

Идиот. Его надолго не хватит.

— Что у вас там за шум? Веселитесь, наверное? — хохотнули в трубке. — И без меня⁈

— Нет, какое уж тут веселье? Одни проблемы. У нас тут…

Но ее прервали:

— Ника! Душа моя! Повелевай! Сделаю все! Сниму луну с неба! Срою гору! Убью самого Царя Павла! — говорили у нее в ухе с сильным южным акцентом. — Только обещай одно… Еще раз взглянуть в твой небесный глазик…

Звяк! — и саблю выбило из руки царевича. Вскрикнув, он повалился на спину и сразу же вскинул подбородок. В него уперлось острие моей сабли. За его спиной зависли два меча Вергилия.

— А ты хорош… — выдохнул царевич. — Даже не ожидал, что такое ничтожество сможет…

Он не знакончил, как мой сапог наступил ему на грудь с двухглавым змеем, державшем в когтях золотую корону.

— Сдаешься, Гедимин? — спросил я, пачкая этот герб подошвой, на которой еще была кровь тех, кого он хладнокровно убил. — Или же…

Но царевич просто плюнул мне в лицо. Плевок пролетел мимо, но мне все равно было неприятно. Плеваться? Не царское это дело.

— Попробуй только коснись меня, Обухов! — зарычал Гедимин, пытаясь сбросить мою ногу. С боков уже появлялись его люди — магией от них несло совсем не по-детски. По обнаженным мечам гуляли магические искорки. — За мной стоит Царство! Мой отец…

— О нет! — закатил я глаза. — Только не надо угрожать отцом, умоляю… Ты же не Позорин…

Краем глаза я видел, как из воды выбирается Марьяна — они с Артуром сидели у подножья памятника мне и дрожали как на ледяном ветру.

Царевич зашипел:

— Тебе нужна эта мокрая шавка? Забирай, и…

Договорить он не успел, как мой ботинок впечатался ему прямо в зубы. Рухнув на спину, царевич выплюнул зуб — и он улетел прямехонько в бассейн.

— Обухов! Ни с места! — раздался крик Кировой с балюстрады. — Он проиграл, отойди от него!

А его люди уже были тут как тут. Каждый их меч, топор или копье накалялиось до такой степени, что в состоянии было расплавить металл. У меня даже глаза заслезились от жара.

— Отойди от него, пес! — послышалось из-за глухого забрала. — Он царской крови!

Я же протянул ладонь Гедимину.

— Давай сюда кольцо, — и указал на его правую руку, где сверкала безделушка, которая, очевидно, и сводила Марьяну с ума. — И тогда можешь проваливать ко всем чертям.

Я, конечно, мог бы и сам забрать его силой, однако очень хотелось, чтобы он публично передал мне кольцо — и как победителю и как тому, кто выше и сильнее его. Судя по выражению лица царевича, он сам понимал, НАСКОЛЬКО это унизительно для его паршивой гордости. Все же за нами наблюдал весь высший свет Королевства.

Кольцо гвардейцев сошлось теснее.

— Наглец! Это его родовой перстень!

— Не это, идиоты. То, что он носит на большом пальце. Это мой приз за победу в дуэли. Или же, Гедимин, мне лучше забрать твою жизнь?

Царевич ухмыльнулся.

— Это у тебя точно не получится сделать, если тебе дорога жизнь! И кольцо ты не получишь. А знаешь, что ты только что принес своей стране? Война! Вот, чего ты добился своей победой, Обухов! И вы все!

И он нашел глазами Лжедарью.

— Отец узнает о вашем «теплом приеме», ваше величество, и тогда…

Он не договорил, как у него в кармане зазвонил телефон. Очень громко и настойчиво. Проигнорировав звонок, Гедимин снова попытался подняться, но я только сильнее надавил ногой ему на грудь.

— Сука, убейте это ничтожество! — заверещал Гедимин, и тут один из его людей сделал движение, чтобы проткнуть меня насквозь, однако…

Мой Взгляд заставил воина попятиться, а затем и выпустить оружие из дрогнувших пальцев. Звякнув о камень, обжигающе горячий клинок рухнул прямо на ладонь Гедимина. Взревел он как раненый медведь.

— Ты чего делаешь, идиот⁈

Я же улыбнулся и полыхнул своей аурой УЖАСА. Несильно, чтобы она не дошла до балюстрады, а вот окружающие точно должны были ощутить ее до кончиков пальцев. Их кольцо тут же разомкнулось, и, оступаясь, они кинулись прочь. Трое попадали в фонтан и сразу же пошли ко дну — тяжелые доспехи делали их ходячими топорами. Еще двое упали там где стояли, кажется, даже лишились чувств.

Под брызги, грохот доспехов и крик одинокого солдата, который побежал прямо к воротам, я расхохотался Гедимину в лицо.

— Вы чего творите?.. — простонал он, дрожа все сильнее.

О да, он тоже почувствовал мою силу. Пришлось даже немного приструнить ауру — а то от штанов его высочества уже начинало попахивать.

— Давай сюда кольцо, — и я снова протянул ладонь. — И тогда уйдешь живым. Может быть.

Его руки страшно дрожали, и царевич принялся тащить кольца со своих пальцев, а их у него было целых шесть. С каждым ему пришлось повозиться.

— Да не это, кретин! — закатил я глаза, пока он, тяжело дыша, укладывал мне в ладонь одно кольцо за другим. — Вон то, на большом пальце! Хотя и эти тоже не помешают. Давай все!

А телефон, тем временем, все надрывался. Не выдержав, царевич вытащил трубку и прижал к уху.

— Да! Идите вы в… — и тут его глаза округлились. Он посмотрел на экран с таким видом, будто ему позвонил Коллекционер. — КТО⁈

Замолчал. На том конце «провода» ему принялись что-то быстро объяснять. В следующий миг его челюсть отвисла.

— … И если ты еще там! То вали, быстро!!! — прозвучал чей-то голос. — Ежели он поймает тебя во дворце…

— Эй ты, не отвлекайся, — схватил я смертельно бледного царевича и пару раз дернул за шиворот. Он был как шелковый. — Потом поговоришь со своим папкой, или кто это…

Наконец нужное кольцо упало к остальным, и я довольно сжал кулак. Моя нога убралась.

— А теперь кыш отсюда, — сказал я и зашагал к фонтану, где сидели Марьяна с Артуром. Гедимин же не двинулся с места — так и сидел с трубкой у уха. На полпути я обернулся: — И да, Вернешься с войском. Не забудьте одеться в золотые доспехи.

А картина меня встретила прелестная. Дрожащая Марьяна в мокром платье хваталась за лапы памятника мне. Рядом с ней сидел Артур, тоже мокрый, но всячески пытающийся согреть ее магией. От них уже шел небольшой парок.

Стоило мне подойти поближе, как сзади послышались шаги. Быстрые.

— Ваня! Сзади!

Я обернулся и увидел Гедимина — он шел прямо на меня. Мой клинок уже готовился вспороть брюхо этому трусу, но…

Его руки были пусты. В них был только телефон.

Не успел я пустить ему кровь, как царевич кинулся передо мной на колени.

Опустил голову. Как раб.

— П-п-п-рошу… — застучал он зубами, вылупив на меня глаза, горящие неподдельным ужасом. — УМОЛЯЮ! Возьмите меня в плен! Арестуйте! Иначе он…

Где-то скрипнули ворота — я посмотрел в сторону въезда в дворцовый парк. Там замелькали огни автомобилей.

Гедимин тоже смотрел туда. Он был один. От его людей осталось только несколько утопленников. Вскочив, царевич заметался на месте, но нас уже окружали гвардейцы — кончики их копий смотрели царевичу в грудь.

— Да! Да! — и он с безумной улыбкой кинулся им в «объятия». — Я убил кучу ваших грязных отпрысков! Судите меня! А потом…

Уже слышались двигатели, а скоро огни фар затопили фонтаны. Через несколько секунд показался первый автомобиль — и он, не встречая никакого сопротивления, двигался к нам. На нем был какой-то герб, но отсюда разглядеть его не получалось.

— … Делайте что хотите! — кричал Гедимин. — Но не отдавайте меня этой сволочи! Иначе я погибну! НЕТ, ХУЖЕ!

Лжедарья молча смотрела на это перепуганное ничтожество с балюстрады. Остальные аристократы переглядывались — с недоумением.

Как и все мы. А вот Магистр… И Гедимин. У обоих был такой вид, будто к нам двигается злой рок.

И кажется, именно его и не хватало этим безумным вечером.