Двуглавый. Книга первая

Глава 8 Сладкие посулы

… — Ну наконец-то и ты очнулся! — ага, тёзка, значит, не только раньше меня по утрам просыпается, но и из-под воздействия хлороформа вышел первым. Молодец, что тут скажешь, прямо бодрячком держится. Ну, в его-то возрасте такое нормально, странно, если бы оно было иначе…

— Ты уже успел осмотреться, я так понимаю? — спросил я. Да, мысли в голове малость путались, но это, должно быть, ненадолго — раз тёзка пришёл в себя, то наше общее тело успело более-менее вернуться в нормальное состояние. А в здоровом теле — сами знаете что.

— Успел, — особой радости в словах тёзки не ощущалось. — Подвал какой-то, больше пока ничего не ясно.

Тёзка покрутил головой, чтобы и я смог оценить место нашего заключения. Да, и правда подвал. Хороший такой подвал, основательный, с кирпичными сводами, всё как положено в старинных домах. Тёзке в нём отвели небольшой закуток, отгороженный решёткой из толстых стальных прутьев, что интересно, не ржавых, крашеных чёрным. В решётке имелась дверца, закрытая, понятно, на замок (тёзка уже проверил), большая же часть перегородки была завешена брезентом, создавая некую иллюзию приватности. Гуманисты, мать их…

Да уж, гуманисты. Условия пленнику обеспечили более-менее приемлемые — железная кровать с толстым тюфяком, относительно свежим постельным бельём и верблюжьим одеялом, небольшой стол и табурет. Табурет, конечно, приделан к полу. Освещение электрическое, не сильно яркое, но и не сказать чтобы совсем уж тусклое. Вентиляционный ход под самым потолком и отсутствие параши обеспечивали свежий воздух, а подразумевающийся периодический вывод узника в уборную обещал вполне реальную возможность побега. Впрочем, это ещё надо будет выяснить поточнее.

— Чувствуешь себя как? — раз уж тело у нас с тёзкой общее, стоило поинтересоваться и его мнением на сей счёт. Я, например, состояние нашего тела ощущал как более-менее нормальное, но тёзкина оценка мне тоже пригодилась бы.

— Да неплохо… — тёзка прислушался к своим ощущениям и на всякий случай добавил: — Вроде бы.

— Ну раз для твоего молодого разума оно неплохо, то и правда хорошо, — что ж, тёзка меня порадовал, порадую и я его. — Значит, отравление хлороформом нам с тобой не грозит.

— Отравление хлороформом? — удивился тёзка. — А такое разве бывает? Хлороформ же только усыпляет!

— Хлороформ не только усыпляет, — принялся я восполнять пробелы в тёзкиных познаниях. — Если дышать его парами минут десять и дольше, это вызывает тяжёлое отравление, которое может закончиться смертью. Но раз мы с тобой не чувствуем ни затруднений с дыханием, ни нарушений работы сердца, ни поражения нервной системы, значит, такая смерть нам не грозит.

— Ты, смотрю, и в медицине толк понимаешь, — уважительно прокомментировал тёзка мою краткую лекцию.

— Больше в торговле медицинскими препаратами, — напомнил я.

— Значит, и в самих препаратах, — со свойственным ему здравомыслием постановил тёзка. — Надо же иметь представление о товаре, которым торгуешь!

Возражать на эти слова я не стал, но были у меня припасены для тёзки и более интересные новости.

— Кстати, усыпление хлороформом — это на самом деле ненадолго, — принялся я разрушать в тёзкином сознании расхожие заблуждения. — И что у нас из этого следует?

— Что держат нас где-то поблизости от места похищения, — тёзкина сообразительность нравилась мне всё больше и больше.

— Молодец, правильно, — похвалил я его и продолжил: — Но не только.

— А что ещё? — недоумённо спросил тёзка. Нет, успехи его, хвалить, конечно же, необходимо, но в этот раз я с похвалами, похоже, несколько поторопился.

— Пока тот пьяный клоун заговаривал тебе зубы, пырнуть тебя сзади ножом в печень или охреначить кирпичом по башке было бы куда проще, чем связываться с хлороформом, — тёзку аж передёрнуло, однако правоту этого утверждения он, пусть вынужденно, но признал. — А значит, количество твоих неизвестных недоброжелателей как минимум удвоилось, причём если один из них хочет тебя убить, второму ты для чего-то нужен живым.

— Точно! — я бы, конечно, предпочёл, чтобы тёзка догадался сам, но и полное принятие им моего вывода выглядело уже обнадёживающе. — Вот только кому и для чего?

— Скоро узнаем, как я понимаю, — предсказал я.

Сбылось моё предсказание быстро, меньше чем через час, точнее не скажу, потому что часы у тёзки отобрали вместе с пистолетом. В дверном замке довольно негромко, выдавая хорошее состояние запирающего устройства, дважды провернулся ключ и дверь открылась, пропустив к нам высокого и весьма крепкого на вид мужика, одетого в короткую песочного цвета курточку с накладными карманами поверх народной рубахи-косоворотки, светло-серые широкие полотняные брюки и рыжеватые туфли с матерчатым верхом, уж не знаю, спортивными они тут числятся или просто летними. Лицо он замотал не особо чистой тряпкой, оставив просвет для глаз. Несколько напрягла табуретка, что он держал в руке, но бить тёзку он ею не стал, а просто поставил её с другой стороны стола, а сам отошёл к двери. Тут же вошёл и другой человек, здесь и сейчас, похоже, главный, одетый в серый в буроватую клетку костюм, рубашку с галстуком и начищенные остроносые ботинки. Лицо он не скрывал, да оно ему и не требовалось в силу абсолютной и полной обыкновенности того лица, начисто лишённого каких-либо особых примет.

— Присаживайтесь, Виктор Михайлович, побеседуем, — указал он тёзке на приделанный к полу табурет, сам устроившись на том, что принёс охранник. — Ты, — это уже как раз охраннику, — выйди пока что.

— А есть о чём? — в вызовом в голосе спросил тёзка. — И кто вы такой⁈

— Есть, Виктор Михайлович, конечно же, есть, иначе вас бы тут не было, — миролюбие в голосе клетчатого звучало явственно, но воспринималось и мной, и тёзкой исключительно как показное. Да и как ещё было его воспринимать в имеющихся обстоятельствах? — Представляться, уж простите, пока не стану, подождём до лучших времён.

— Это каких же? — тёзка решил, что называется, держать фасон, я в выборе именно такой линии поведения полностью его поддерживал.

— Когда наладится наше с вами сотрудничество, добровольное и, поверьте, очень даже взаимовыгодное, — клетчатый продолжал выставлять напоказ миролюбие и доброжелательность.

— И в чём же вы предлагаете сотрудничать? — тут тёзка подбавил в голос сарказма. Нет, ну молодец, так молодец!

— В использовании ваших… — тут клетчатый слегка замялся, подбирая нужное слово, — … способностей. Ну, вы меня понимаете. Я найду, как на них заработать, за что и попрошу себе сорок процентов дохода.

— Каких ещё способностей? — оторопел тёзка. Эх, не успел я вклиниться! Ему бы сейчас покерфейс состроить…

— Не хотите признаваться, Виктор Михайлович? — усмехнулся клетчатый. — Понимаю, понимаю… Власти обладание таким даром не приветствуют, и осторожность ваша была бы вполне оправдана, будь я именно представителем властей. Но я — сам по себе, и человек деловой. Поэтому подумайте, Виктор Михайлович, подумайте и согласитесь. Вам таких условий никто больше не предложит. И лучше соглашайтесь сейчас.

— Мне не в чем с вами соглашаться, — холодно ответил тёзка. — Никаких сверхъестественных способностей у меня нет, и давайте уже прекращать этот бессмысленный разговор.

— Ну смотрите, Виктор Михайлович, воля ваша, — клетчатый даже головой покачал, показывая своё разочарование. — Я мало того, что выгодное предложение вам сделал, так ещё и встречу нашу устроил в такое время, чтобы дома у вас не волновались вашим отсутствием. А теперь вам придётся у меня погостить, пока не согласитесь. Отец ваш уважаемый волноваться будет, маменька ваша, сестрёнка… Зачем оно вам, Виктор Михайлович? Опять же, ежели прямо сейчас не согласитесь, я вашу долю в наших доходах сократить буду вынужден…

— Что скажешь? — спросил тёзка моего совета, вместо которого я выдал краткую эмоциональную речь, где за исключением союзов и предлогов самыми приличными словами оказались «жопа» и «говно». Тёзку такое мнение развеселило и он озадачил клетчатого неуместной в данных обстоятельствах широкой улыбкой.

— Смешно вам, Виктор Михайлович? — в голосе клетчатого явственно звучала обида. — Зря вы так, честное слово… Последний раз сегодня спрашиваю: согласны за шестьдесят процентов?

Ответом его тёзка не удостоил, и клетчатый с видимым недовольством нас покинул.

— А если по существу, что скажешь? — спросил тёзка, когда клетчатый избавил нас от своего общества. Громила с замотанным лицом закрыл дверь на замок и тоже куда-то ушёл.

— Если по существу, очень похоже на развод, — ответил я.

— Развод? — удивился тёзка. — При чём тут развод?

— Извини, — спохватился я. — У нас в нормальном языке «развод», как и у вас, означает расторжение брака, а вот на бытовом жаргоне — обман и мошенничество.

— И почему же ты полагаешь, что это было мошенничество? — мой ответ тёзку, кажется, удивил.

— Не было, а похоже, — уточнил я.

— Хорошо, и чем же похоже? — не унимался тёзка.

— Он, если не ошибаюсь, брал тебя на испуг, — пояснил я. — Как я понял, у вас такими способностями лучше не выхваляться, вот он и рассчитывал, что ты сам предложишь ему денег за молчание и недонесение властям. В полицию, опять же, не пойдёшь. Мне тут на самом деле другое не нравится…

— И что же? — хм, не первый раз уже замечаю: чем интенсивнее наш с тёзкой идёт мысленный диалог, тем сложнее нам следить за фоновыми мыслями друг друга. Оно, впрочем, и к лучшему, а то не диалог был бы, а вообще хрен пойми что. Кстати, может, я ошибаюсь, но у тёзки в этом плане всё сложнее, чем у меня. То есть ему во время наших разговоров читать мои мысли труднее, чем мне заглядывать к нему. Вот и сейчас тёзка своим вопросом в очередной раз подтвердил мои наблюдения…

— Они знают, как тебя зовут, знали, откуда и куда ты идёшь, ловили тебя в нужное время и нужном месте, — обратил я тёзкино внимание на очевидные для меня факты. Факты те и ему наверняка стали бы очевидны, но со временем, не умеет, к сожалению, товарищ думать быстро. — То есть сведения о тебе заранее собрать не поленились. И при всём при том клетчатый вёл разговор, будучи уверенным в том, что те самые способности у тебя имеются. Есть что сказать по этому поводу?

— Нечего, — решительно ответил тёзка. — Сам же знаешь, что нет у меня таких способностей!

— Они явно уверены в обратном, — повторил я и тут же спросил: — А откуда вообще такое становится обычно известно?

— Хм, по чести сказать, даже не знаю. На Ольгу-то тогда доктор Буров донёс, — вспомнил тёзка о неприятностях сестры. — Может, они к ней хотели через меня обратиться? Или решили, что раз такое может она, то и я тоже?

— Вот уж не думаю, — возразил я. — Я вообще считаю, что им твои способности не нужны, есть они у тебя или нет. Не захотели бы они связываться с этим, слишком оно сложно и опасно.

— А что тогда им нужно? — не сообразил тёзка.

— Что и всем мошенникам — деньги, — ответ и тут представлялся мне очевидным. — Если бы ты согласился, у тебя бы попросили взаймы в счёт будущих доходов или на первоначальные траты, а потом просто бы с теми деньгами скрылись. Опять-таки, в расчёте на то, что в полицию ты не заявишь, чтобы не выдать свои способности.

— Твои познания в преступлениях иногда пугают, — с лёгким сарказмом отметил тёзка.

— А ты не бойся, — отбрил я. — Мне вообще, кстати, представляется, что наши похитители не первый раз такое проворачивают, уж больно сноровисто всё у них получается.

— Похоже на то, — спорить тёзка не стал.

— Значит, доходов с этих дел им хватает, — заключил я. — Причём на троих.

— Да, с изучением криминалистики у меня, чувствую, сложностей не будет, — ударился тёзка в предсказание будущего.

— Не о том думаешь, — осадил я его. — Выбираться надо отсюда и желательно поскорее.

— Так меня же искать будут, — с оптимизмом сказал тёзка. — И найдут быстро. Не такой уж Покров большой…

— Ну-ка, напомни, кто боялся, что отец заберёт его к себе в батальон? — в очередной раз я применил для убеждения тёзки нечестный приём. — А он ведь так и сделает после всех переживаний и волнений, которые испытает, пока тебя найдут.

Мы с тёзкой расползлись мыслями по углам. О чём думал он, я даже не подглядывал, и так понимал, что взвешивает все «за» и «против», прежде чем решиться на авантюру с побегом. Мне интереснее были мои собственные размышления. Ведь понимаю же, что искать и правда будут, почти уверен, что найдут и найдут действительно скоро, если папаша загонит тёзку к себе в часть, мне от того вообще ни холодно, ни жарко. Нет, без походов к Анечке Фокиной будет, конечно, грустно, зато тёзка научит меня водить машину. Да и пострелять вволю было бы, пожалуй, неплохо…

И тем не менее что-то прямо подталкивает меня устроить побег. Молодое тёзкино тело, что ли, так на сознание влияет? Так-то я и при жизни, той жизни, я имею в виду, имел некоторую склонность к авантюризму, даже в свои-то солидные года, а тут на этот самый авантюризм аж прямо-таки тянет! И это, замечу, при том, что сам же поставил нам с тёзкой задачу выжить, а авантюризм, знаете ли, ох как не всегда выживанию способствует! Ко всему, я ещё как-то пока умудряюсь утаивать от тёзки свои дальнейшие планы, тоже проходящие именно по авантюрной части… Интересно, их он как примет? Но о планах потом, сначала надо этот чёртов подвал как-то поскорее и половчее покинуть.

В общем, подбить тёзку на побег мне удалось, оно оказалось даже легче, чем я поначалу думал. Я даже убедил его на время операции отдать мне управление телом. Зачем? Ну не был я уверен, что тёзка морально готов убивать человека голыми руками, зато в том, что именно через это проляжет наш путь на свободу, уверенность у меня была абсолютной — иметь дело при побеге почти наверняка пришлось бы с громилой-охранником, и чтобы быстро и надёжно его обезвредить, действовать нужно решительно и крайне жестоко. Да, самому мне убивать голыми руками тоже пока не приходилось, но я прекрасно понимал, что в нашем случае без этого никак. Более того, когда-то я занимался рукопашкой, на любительском, понятно, уровне, но хотя бы что-то знал и умел. Нет, проявлять нездоровый пацифизм тёзка точно не стал бы, я хорошо помнил, как ловко он расправился со своим несостоявшимся убийцей, но стрелять — это одно, а ломать ребром ладони гортань, душить или сворачивать шею — уже совсем другое. Так что эту неблагодарную, но крайне необходимую в нашем случае работу я готов был взять на себя.

Тем не менее естественные биоритмы организма, тем более, такого молодого и здорового, как тёзкин, никто не отменял, и раз уж даже без часов понятно было, что время глубоко за полночь, тёзку начало клонить ко сну. Я-то что, я со своей привычкой поздно ложиться и поздно вставать, подержался бы и ещё, но всё-таки посчитал, что перед побегом неплохо бы и отдохнуть.

Однако пока я раздумывал, поддержать мне тёзку в его сонных устремлениях или как, начало происходить что-то непонятное. Сначала мы услышали выстрелы, тёзка определил их как пистолетные — два потише, похоже, стреляли где-то в дальней от нас части подвала, затем два погромче. Минуты три-четыре спустя появился тот самый охранник с замотанным лицом и «парабеллумом» в левой руке. Ага, левша, значит. Ну точно — ключ от камеры он вытащил из левого кармана брюк, переложив пистолет в правую руку.

— На выход! — мотнул он пистолетом, раскрывая дверь.